Не Хуайсан, Уж не знаю, что ты там затеял, но мне всё это мало нравится. Тем более твоя идея с тем, чтобы что-то подмешать моему отцу. Я тебя понимаю, ты боишься за себя и своё будущее. Но и ты меня пойми: Цзинь Гуаньшань, каким бы ужасным человеком бы он ни был, всё ещё мой отец. Смог бы ты отравить своего брата? Я верю тебе, когда ты говоришь, что не собираешься его отравлять смертельными ядами, однако меня точно также беспокоят и другие исходы. Я не знаю, к чему это всё приведёт. А ещё я знаю, что если он зайдёт слишком далеко, то это непременно оставит огромный след и на моей репутации. Что, что бы я ни сделал, все всегда будут оборачиваться и сравнивать меня с отцом. Ожидать от меня чего-то подобного. А я уже неоднократно говорил, что не хочу себе такой же жизни, как у отца. Не хочу, чтобы меня с ним сравнивали. Мне и без того разбираться со всем тем бардаком, что он здесь оставит, когда отойдёт от дел. А во сколько же раз возрастёт этот бардак после твоего вмешательства? Можешь не отвечать, мы оба прекрасно знаем, что масштабы даже представить страшно. И я очень долго думал: стоит ли тебе помогать? Я знаю, что должен тебе помочь, что это правильно с моральной точки зрения. Что если я хочу и дальше жить без угрызений совести, то мне следует согласиться на твоё предложение. Однако навряд ли я смогу и дальше общаться с тем человеком, который строит заговор против моего отца. И не имеет совершенно никакого значения, что ты не желаешь ему смерти. Это дело общего впечатления. Понимаешь, к чему я клоню? Надеюсь, да, потому что меньшее, чего мне хочется — произносить это лично. Пришли мне эту настойку. Отправь её очень аккуратно, чтобы она не разбилась и никто ничего не заподозрил. Ты это умеешь делать. И я сделаю всё, как ты просишь, но не больше. И впредь, я надеюсь, без жизненной необходимости ты ко мне не обратишься с какой-либо просьбой. И больше не стану тебя ни в чём поддерживать. Всё это выше моих сил. С уважением некогда твой друг Цзинь Цзысюань.
Не Хуайсан, При всём моём уважении к тебе, подобные операции на Золотое Ядро и без того слишком опасны. А Вэй Усянь один раз такую уже перенёс, так что снова такое проворачивать вдвойне опаснее. Его организм может просто не выдержать, даже если он будет без сознания. Тем более, что тот, кто передаёт своё Золотое Ядро, должен быть в создании. И если ты и Вэй Усянь всерьёз решили отобрать Золотое Ядро у Сюэ Яна, то это гиблое дело. Он вырвется при первой же возможности, не станет помогать в передаче. Тем более, что он точит на тебя зуб. Тебе вообще следует обходить место, где он находится стороной и никогда не приближаться туда без лишней надобности. Разумеется, если вам каким-то чудом удастся провернуть всё это, то я помогу. Однако это никак не отменит всех рисков. И единственное верное решение в этой ситуации: оставить всё так, как есть. Решения касательно жизни Вэй Усяня принимать только ему. Но я хочу быть уверена в том, что при неудачном исходе меня на станут винить в этом. Вэнь Цин.
*** На восстановление Пристани Лотоса в кратчайшие сроки были приложены колоссальные усилия, однако результат того стоил. И, почувствовав, что более его присутствия не требовалось для окончательного завершения работ, Цзян Ваньинь сразу же начал собираться в Нечистую Юдоль. Чтобы добраться быстрее, встал на меч, хотя мог бы взять коня. Но коню требовался перерыв, еда и вода, конь не везде может пройти, а по воздуху всё это перелететь намного быстрее. В Нечистой Юдоли слуги ещё не знали, как именно к нему относятся. Смотрели косо, но держались вполне уважительно. Уважали за все подвиги, совершённые во время войны, за то, что добился расположения главы Не. Но вместе с тем беспокоились из-за того, что этот человек в любой момент мог забрать их наследника в свой орден. Не Минцзюэ нашёлся на тренировочной площадке с саблей. Тренировался довольно сосредоточенно, явно уже потратив на это немало времени. Значит, Не Хуайсан был где-то в своей мастерской и трудился над какой-нибудь своей картиной, раз позволял своему брату тренироваться неограниченное время. Сколько же писем получил Цзян Ваньинь за это время от своей пары, где тот жаловался на то, что дагэ вечно тренируется с саблей и не желает его слушать, что совсем не бережёт своё здоровье и не защищает себя от искажения Ци. И Цзян Ваньинь точно также знал о том, как долго и упорно юноша уговаривал брата ограничить свои тренировки. И вроде бы они даже пришли к соглашению, но стоило Не Хуайсану отвернуться, как Не Минцзюэ брался за своё. И о сегодняшнем инциденте Не Хуайсан никогда не узнает. Глав клана Не и Цзян связывало взаимное укрывательство. Кто бы мог подумать, что два героя войны будут прикрывать друг друга от гнева и укора Не Хуайсана. Множество раз юноша спрашивал у дагэ про то, раны, полученные Цзян Ваньином во время сражений, про то, бывал ли он хоть раз в тяжёлом состоянии. И столько же раз Не Минцзюэ отвечал крайне расплывчато и туманно, уводя внимание диди подальше от этой темы. Прекрасно понимал, что, стоит юноше узнать всю правду, как не поздоровится и Цзян Ваньину, что недостаточно хорошо берёг себя, и Не Минцзюэ, что совершенно не помогал в этом. И сейчас, видя Не Минцзюэ тренирующегося с саблей дольше положенного, невзирая на данное брату обещание, он решил воздержаться от упоминаний об этом при своей паре. Они оба заверяли друг друга, что это эти глупые мелочи только напрасно ранят нежные чувства Не Хуайсана. Заметив гостя, Не Минцзюэ тут же приостановил свою тренировку, спрятал саблю. — Поправьте пояс и ворот, — посоветовал Цзян Ваньинь, подойдя ближе. — Вот теперь у вас вполне благопристойный вид. И если вы будете держать язык за зубами, никто не заподозрит, что вы опять тренировались. Хотя, вспоминая ваши головные боли и вспышки гнева от чрезмерного пользования оружием в лагере, мне кажется…. — Не хватало ещё, чтобы я получал указания от будущего зятя, сколько мне положено тренироваться, — проворчал Не Минцзюэ. — Почему-то мне всегда казалось, что это моя шея, и только моя. И как я её себе сверну дело тоже только моё. А ты что здесь делаешь, позволь узнать? — Приехал к А-Сану. Мы давно не виделись. Хотел узнать, как он. Поговорить. Возможно… нет, сейчас это не так важно, — прикусил язык Цзян Ваньинь. — Он в своей мастерской. Пойдём, я тебя проведу, иначе заблудишься. В последнее время он плохо спит. Кошмары. Решил их зарисовывать, надеясь, что это поможет. Картины жуткие выходят. Не знаю, помогает ли ему, однако к своим обязанностям он понемногу возвращается. — Неужели сам возвращается? Без ваших подачек? — усмехнулся Цзян Ваньинь. — Я тоже был удивлён, когда он пришёл ко мне, требуя, чтобы я позволил ему заниматься какими-то несложными делами, — Не Минцзюэ остановился перед дверью мастерской. — И помни: ни слова о тренировке. И сегодня держи его подальше от этой площадки, идёт? — Разумеется, — кивнул юноша и вошёл в мастерскую. Не Хуайсан действительно трудился над картиной, так погрузившись в работу, что совершенно не заметил того, что кто-то пришёл. Лицо было крайне сосредоточенное, в зубах он держал одну из своих кисточек. И такое положение, похоже, казалось ему удобнее, чем что-либо ещё. Дальше взгляд Цзян Чэна упал на картину. Там был изображён Вэнь Сюй, у которого отсутствовали оба глаза. Вместо них были пустые глазницы, из которых текла ярко-алая кровь, а губы его были искривлены в немом крике. Где-то на фоне был нарисован пожар. От этого у самого Цзян Ваньина по телу прошла дрожь. — Тебе не кажется, что это как-то слишком мрачно? — от этого вопроса Не Хуайсан вздрогнул, чуть не подпрыгнул на месте. И первое время обеспокоенно вглядывался в картину, больше озабоченный тем, не испортил ли её каким-то случайным мазком от этого резкого движения. И только после этого он развернулся и замер, растерянно хлопая глазами и ещё не до конца веря в происходящее. — А-Чэн? — тихо спросил юноша. — Разумеется. А кто же ещё? — улыбнулся Цзян Ванньинь. И Не Хуайсан тут же бросил кисточку, полностью забыл про картину и кинулся в объятия юноши. Такие крепкие и такие родные. — Как же я скучал, — тихо прошептал он, утыкаясь ему в изгиб шеи. — Если бы ты не приехал, я бы сбежал и сам к тебе поехал. Почувствовал, как руки Цзян Ваньина легли ему на спину и начали аккуратно поглаживать. Очень бережно, трепетно. — Мне сказали, что тебя мучают кошмары, — тихо оповестил он, на что Не Хуайсан сразу вскинул голову, заглядывая в глаза. — Кто? Дагэ? Вот ведь… Как вообще можно наябедничать на собственного брата? — посетовал юноша и тяжело вздохнул. — И ещё же наверняка тренируется дольше положенного. Вот как-нибудь обязательно прокрадусь, когда он ожидать не будет и… — У него своя голова на плечах есть. Поверь, он разберётся, — осадил его Цзян Ваньинь. — Ах да, вы же успели с ним поговорить. И он переманил тебя на свою сторону? Как ты позволил этому случиться? — вот только вместо упрёка в голосе, который пытался сделать юноша, вырвался смешок, стирая весь праведный гнев подчистую и выдавая истинные эмоции. Потому Не Хуайсан поспешил переключиться на что-то другое. — Как Пристань Лотоса? Ты её уже восстановил? — Почти. Я приехал, потому что там моего руководства больше не требовалось. Теперь она выглядит ровно так же, как выглядела до нападения. Словно ничего и не было, — охотно поделился юноша. — А Вэй Усянь куда-то смылся. Опять отлынивает от работы. На это Не Хуайсан лишь загадочно улыбнулся, продолжая внимать каждому слову. — Мы можем прогуляться, — живо предложил он. — Ты же ещё ни разу не бывал здесь. Я тебе всё покажу. Цзян Ваньинь не возражал, позволил взять себя под руку и устроить экскурсию по Нечистой Юдоли. Здесь ещё во время нападения клана Вэнь пострадало не слишком многое, и к восстановлению приступили почти что сразу, так что сейчас всё вокруг выглядело так, словно никакие ужасные события не коснулись этого места. — Я слышал, что Вэнь Цин помогает вам лечить раненых, а твоя сестра вместе с ней, — сообщил Не Хуайсан, совершенно неспешно двигаясь по улице и делал вид, что совершенно не замечает того, как его аккуратно уводят оттуда, где сейчас тренировался Не Минцзюэ. — Они взяли всю лечебницу под свой контроль. Честно, — заговорщицким тоном сообщил Цзян Ваньинь, — мне кажется, они там свой собственный клан основали. Заставляют помогать всех тех, кто случайно под руку попадётся. И просто так от них не уйти. По-моему, единственные, кто их не боятся, так это Вэнь Нин, её брат, и Вэй Усянь, но он вообще ничего на свете не боится. Перед ним сама Смерть встанет, он и не заметит. Не Хуайсан фыркнул от такого заявления, хотя оно и походило на правду. Когда они проходили мимо слуг, те на несколько мгновений прекращали свою работу и о чём-то тихо переговаривались, после чего обменивались понимающими улыбками и возвращались к работе. Младшие адепты были не такими тактичными, потому до последнего провожали их взглядом, улыбаясь во весь рот. — Почему они на нас так смотрят? — смущённо спросил Цзян Ваньинь, в то время как его пара чувствовала себя более чем спокойно. — Уже представляют, как ты меня отсюда заберёшь, и бестолковый наследник больше не будет их головной болью, — пошутил юноша. Он мог предположить, что слуги лишь радуются чужому счастью. А дети… уж слишком довольными они выглядели. С ним что-то было не так. Не Хуайсан быстро повернул к ним голову и показал язык, после чего повернулся обратно с самым невозмутимым выражением лица. Дети почему-то радостно запищали и кинулись в рассыпную, явно соревнуясь в чём-то. — Мне кажется, они готовят какую-то пакость, — пробормотал Не Хуайсан, думая, не подговорил ли их Вэй Усянь на что-то. Он вечно то самостоятельно уезжал на Ночные Охоты, то возвращался с удивительными историями. И всё ждал, когда приедет его брат, чтобы, пока ещё есть возможность, отпустить несколько шуточек в их адрес. — Но не будем о них. Ты здесь надолго? — Через неделю церемония посвящения на должность Верховного Заклинателя. До этого времени останусь здесь. А потом хотел бы, чтобы ты поехал со мной туда. В качестве моей пары. Хочешь? Не Хуайсан резко остановился, глядя во все глаза на юношу. Всем уже и так было известно об их отношениях, но прийти на такое важное событие вместе как официальная пара. Это был очень важный шаг. И скольких бы людей это заткнуло в их глупых сплетнях. Но что было важнее всего, это то, что юноша получит возможность сидеть рядом с Цзян Ваньином и почти быть частью его ордена. И от этого юноша широко заулыбался. — А-Чэн, разумеется, — Не Хуайсан уже тянется за поцелуем, как боковым зрением замечает какое-то движение. Это Вэй Усянь, которого привела та самая компания младших адептов. Юноша тут же вручил им конфет, что стало понятно, почему был такой ажиотаж. Во всём этом была только одна проблема: до этого Цзян Ваньинь совершенно не знал о том, что его брат находится здесь. А тот, кажется, совершенно не переживал на этот счёт, только заинтересованно смотря на друзей и пытаясь понять, чему оба так счастливы. — Вэй Усянь? — недоверчиво уточнил Цзян Ваньинь, не понимая, как его брат здесь оказался. Не Хуайсан же сразу развернул веер и отгородился им от своей пары, старательно пытаясь придумать оправдание всему этому. Или просто сделать вид, что его здесь нет. Это в зависимости от того, в какую сторону зайдёт разговор. — А ты умеешь испортить романтичный момент, Вэй-сюн, — предпринял вялую попытку отшутиться юноша. — Вам романтичные моменты ничего не испортит, — весело ответил он, а после, заметив немного испуганный вид друга, понял что к чему и поспешил объясниться: — А я тут недалеко на Ночной Охоте был, вот решил зайти проведать. — Ага, — недоверчиво хмыкнул Цзян Ваньинь. — И именно поэтому ты успел подкупить детей. А у тебя, — повернулся к Не Хуайсану, — слишком виноватый вид, который ты пытаешься скрыть веером. Давайте рассказывайте, что здесь происходит и чья это была идея. — Не Хуайсана, — тут же ответил Вэй Усянь под грозным взглядом брата. — А потом он меня ещё будет упрекать в молчании и тайнах! — Нет, теперь я буду тебя упрекать в том, что ты так себе друг, — пробормотал Не Хуайсан. — На самом деле всё вполне честно. Ты заставил меня поговорить при удобном случае, теперь я заставляю тебя. — А ну прекратите! — повысил голос Цзян Ваньинь, теряя всякое терпение. Уж слишком ему не нравилось то, что про него и его вопрос внезапно забыли, что разговаривали явно о чём-то своём, про что ему так просто не узнать. — Сейчас вы оба мне всё объясните, а потом можете говорить сколько влезет! Друзья сразу примолкли, явно думая о том, как скинуть неприятную ответственность друг на друга. Пока наконец Не Хуайсан не взял себя в руки. Резко закрыл веер и повернул голову к своей паре. — Это только моя идея, так что мне и объясняться. Только не здесь. Здесь могут подслушать. А Вэй-сюн пусть идёт. И прежде, чем Цзян Ваньинь успел возмутиться насчёт того, что ответственность с его брата внезапно сняли, спросить, к чему такая конспирация, его сразу потащили в сторону. Однако лицо у Не Хуайсана было крайне сосредоточенное, так что от лишних вопросов было решено воздержаться. А Вэй Усянь, точно уловив настрой в голосе друга, поспешил покинуть Нечистую Юдоль. Не Хуайсан зашёл в свою комнату, предварительно велев не беспокоить их. Попросту не знал, как долго продлится этот разговор, потому было бы крайне неловко, если бы в самый разгар ссоры — а она будет, юноша нисколько не сомневался — им предложат ужин. — Итак? — подтолкнул к рассказу Цзян Ваньинь, почувствовав, что молчание затягивается. — Цзинь Гуаньшань всё ещё продолжает настаивать на том, что мы с Вэй Усянем представляем угрозу. Если он станет Верховным Заклинателем, то обретёт власть. А есть огромная разница между заявлением сделанным обычным заклинателем и Верховным. Ему было бы легче добраться до нас, — тихо начал Не Хуайсан, заставляя юношу нахмуриться. — Я бы не позволил, — покачал головой он. — Ты не всесильный. — А ты, можно подумать, да! — тут же возмутился Цзян Ваньинь. — Дай закончить! — тот сразу скрестил руки на груди, но замолчал. — Спасибо. — Пожалуйста, — буркнул Цзян Ваньинь. — Цзян Чэн! — прикрикнул Не Хуайсан и тяжело вздохнул. — Я позвал Вэй-сюна сюда, чтобы мы обсудили, как нам поступить дальше. Не перебивай! И пришли к выводу, что лучше всего как-то подставить главу Цзинь прямо во время церемонии. Вообще, то, что мы придумали, может не сработать тогда, но в целом это лучший вариант. Я заручился поддержкой Цзинь Цзысюаня и отправил ему один… одну настойку, которую он должен будет подлить главе Цзинь… Ну что ты закатываешь глаза?! — Потому что это глупо! Ты решил отравить Цзинь Гуаньшаня с помощью его сына. Ты думаешь, этот павлин пойдёт на такое? Может тогда, в лагере, он тебя и поддержал, но я не думаю, что он будет подливать отраву отцу ради тебя! — Это не смертельный яд! И Цзинь-сюн знает об этом! Он сказал, что поможет, у меня есть письмо… — сжимал в руках веер Не Хуайсан. — Он мог соврать, а у Цзинь Гуаньшаня теперь будут на руках доказательства того, что ты действительно затеял против него заговор! И как тогда тебя можно будет защитить?! Ты сам себе яму роешь! — пытался донести свою точку зрения Цзян Ваньинь. — Если тебе не нравится Цзинь Цзысюань, это ещё не значит, что он обязательно нарушит своё слово! Я ему верю! — А я нет! Почему ты не посоветовался со мной?! Почему ничего не спросил?! Даже не сказал! Ты мог хотя бы перед фактом поставить, чтобы я знал! И ты, и Вэй Усянь, оба меня достали со своими тайнами! — А если бы сказал, то что-нибудь изменилось?! Ты бы не говорил тоже самое, что и сейчас?! Не отговаривал?! — Отговаривал! Но, может быть, мы бы не кричали друг на друга, как сейчас! А знаешь почему?! Потому что я тебя уже один раз просил посвящать меня в свои планы, потому что меня волнует всё, что происходит с тобой! А ты промолчал, провернул всё за моей спиной! — Ты был занят! Восстанавливал Пристань Лотоса! У тебя и без того забот хватало! — И что с того?! — взревел Цзян Ваньинь, заставив юношу вздрогнуть. — Я тебя просил только об одном: говорить мне, что ты хочешь сделать! Просто посвящать в свои планы! И ты пообещал, что будешь это делать! Неужели это так трудно?! Не Хуайсан внезапно замолчал, больше не найдя, что ответить. Просто опустил взгляд в пол, продолжая сжимать веер. Цзян Ваньинь тоже не говорил ни слова. Молчал и ждал, когда ему что-то ответят. Может, Не Хуайсан захочет продолжить ссору, может, попытается как-то выкрутиться из этого положения. Сам Не Хуайсан думал о том, что, может быть, он и неправ. Он ведь и правда обещал советоваться. Он ведь теперь не сам по себе, у него есть Цзян Ваньинь, мнение которого тоже надо учитывать. Если они пара, если хотят и дальше идти по жизни вместе нужно было говорить про свои планы. Нельзя вот так просто лезть на рожон, не предупредив его. И уж точно нельзя нарушать данных обещаний. — Почему Вэй Усяня ты посвятил в это, советовался с ним и обсуждал, а со мной нет? — наконец очень тихо спросил Цзян Ваньинь, а в голосе была слышна обида. — Думаешь, я тебе не доверяю? — Думаю, что его одобрение тебе гораздо важнее, чем моё, — честно признался юноша. Не Хуайсан открыл рот, чтобы кинуться возражать, как-то оправдать, но так ничего и не сказал, не найдя подходящих слов. Да и не нужно было слышать Цзян Ваньину эти глупые оправдания. — Так значит, проблема не только в моём молчании, но и в Вэй-сюне? — гораздо тише уточнил Не Хуайсан. — К чёрту Вэй Усяня! Мы сейчас говорим о тебе! — "Невыносимое Безумие", — произнёс юноша, отведя взгляд. — Что? — Название яда, который я просил подлить главу Цзинь. Сюэ Ян упоминал об этом, и я решил узнать, что это такое. Этот яд постепенно сводит человека с ума. При слишком больших количествах может довести до очень… плачевного состояния, когда человек ничего не будет понимать и никого не будет узнавать. Но при маленьких… это хватит для того, чтобы он перестал различать, где вымышленная угроза, а где нет; как уместно поступить в этой ситуации, а как не стоит. Этого хватит для того, чтобы довести его до паранойи, — пояснил Не Хуайсан. — И всё, что он сделает под этим ядом на публике во время церемонии, будет дискредитировать его самого. А нам не придётся прилагать никаких усилий. — Если это так, то его поведение будет непредсказуемым, — побледнел Цзян Ваньинь, смотря на юношу так, словно впервые его видит. — Его поведение и так будет непредсказуемым. Но от того, что он затеет что-то в ясном уме, опасности будет больше, чем от безумного и готового на самый отчаянный шаг… — А-Сан, единственное, что нужно было делать, это сидеть и не давать ему лишний раз поводов! — он всё вглядывался в глаза Не Хуайсана, пытаясь найти в них того юношу, с которым познакомился в Облачных Глубинах. — И дать ему возможность подобраться и устранить?! — Поэтому нужно было строить заговор и заставлять Цзинь Цзысюаня смотреть, как его отец сходит с ума?! Это… — Плевать на моральные принципы, когда на кону моя жизнь! — Может, ничего и не случилось бы, если бы ты сейчас ничего не делал! У тебя паранойя! За время пребывания в Безночном Городе ты настолько привык, что тебе всегда нужно быть начеку, что просто не можешь успокоиться и видишь опасность там, где её нет! — А ты так привык, что куда больше любви уделялось Вэй-сюну, что каждый раз, стоит уделить ему чуть больше внимания, думаешь, что ты никому не нужен и что все плевать на тебя хотели! Оба замерли, не в силах поверить, что каждый наговорил другому такие вещи. Что взял самое болезненное и поставил это в упрёк. Не в силах поверить, что и сами это сделали. Молчание давило, заставляло нервничать. — Какая уже разница? — тихо вздохнул Не Хуайсан. — Что сделано, то сделано. Яд, скорее всего, уже подлили главе Цзинь. И я ничего исправить больше не могу. Может, я и неправ, но какое это теперь имеет значение? Он наконец нашёл в себе силы поднять голову и посмотреть на Цзян Ваньина. Тот за всё это время так ни разу и не пошевелился. Во взгляде были только холод и злоба, а руки были по-прежнему скрещены на груди. — А-Чэн, ты мне нужен. Да, я должен был тебе сказать хоть что-то. Хотя бы поставить в известность. И плевать мне на Вэй Усяня. Мне только ты нужен. Я до сих пор храню каждое из твоих писем и… Цзян Ваньинь внезапно схватил Не Хуайсана за руку и притянул его к себе, крепко прижал. — Поклянись, что это был последний раз, когда ты мне врал, — тихо попросил юноша. — Но я не… — Ты ни слова не сказал об этом и делал вид, что всё хорошо. Это тоже ложь. И Не Хуайсан сдался, прижался к Цзян Ваньину. — Обещаю. Это был последний раз. Больше никогда и ни за что… — А-Сан, — тихо прошептал юноша, аккуратно поглаживая его по спине, — когда эта идиотская церемония закончится, я хочу, чтобы ты вернулся со мной к Пристань Лотоса. Хотел бы, чтобы ты… чтобы у нас была свадьба. Чтобы ты стал частью клана Юньмэн Цзян. Не Хуайсан слушал всё это с замирающим сердцем, всё ещё не до конца веря в происходящее. И начинал нервно сжимать чужое ханьфу, чтобы как-то успокоиться. — Да, — быстро выпалил он, стоило Цзян Ваньину замолчать. — Да. Да! Я тоже этого хочу! Ты даже не представляешь, как сильно. Если дагэ на это не согласится, я сбегу. С тобой я куда хочешь. Не Хуайсан светился от радости и тут же увлёк свою пару в поцелуй. Порывистый и глубокий. Юноша желал выразить все свои чувства. Всю свою радость. Обнял Цзян Ваньина за шею, прижимаясь к нему только ближе. Почувствовал, как на руки юноши сжали его талию только сильнее. Не Хуайсан так и не понял, когда именно их поцелуй куда более чувственным, сладостным. Когда Цзян Ваньинь склонился и поцеловал его в изгиб шеи, сердце у юноши забилось так быстро, что закружилась голова. А может голова кружилась от этой помеси невероятных эмоций? И в этот самый миг в Не Хуайсане вспыхнуло желание. Он захотел, чтобы Цзян Ваньинь принадлежал ему. Захотел, не рассуждая, так же естественно и просто, как хотел иметь еду и мягкую постель. И запрокинул голову, позволяя Цзян Ваньину и дальше покрывать поцелуями шею. А тот всего на секунду остолбенел, пытался совладать с собой. И стоило ему только это сделать, как он сразу же принялся целовать всю шею, не желая пропускать ни единого места. Безумно хотел прикусить нежную кожу, вот только остатками сознания понимал, что обычным ханьфу утром это не скроешь, Не Минцзюэ вряд ли будет рад видеть эти следы любви. Не Хуайсан прикрыл глаза. Абсолютно все мысли покинули разум, а он даже не пытался удержать их. Медленно, проводя ладонями по бокам своей пары, заставив того судорожно вдохнуть, опустил руки вниз, на его талию. И начал пытаться развязать пояс. Вот только, к его огромному неудовлетворению, тот не поддался с первой попытки, однако сейчас юноша был на удивление настойчивым, и в конце концов пояс упал на пол. Юноша поднял голову, ловя поцелуи Цзян Ваньина. Они становились короче, но чаще. От бури эмоций у обоих начало сбиваться дыхание, и просто не хватало времени его восстановить. Не Хуайсан почувствовал, как взялись за его пояс. С ним Цзян Ваньинь разобрался быстро и перешёл на ханьфу, которое распахивал тоже довольно спешно, хоть и руки подрагивали от переизбытка чувств, от сильно бьющегося в груди сердца. И юноша охотно помогал избавиться от своих верхних одеяний. Припал к шее Цзян Ваньина, сначала лишь целуя, а после, окончательно утонув в своих ощущениях и переставая церемониться, прикусил кожу, заставив юношу сквозь зубы втянуть воздух и прижать Не Хуайсана только ближе к себе. — Твой брат завтра это увидит, — прошептал Цзян Ваньинь и тут же пожалел об этом, ведь юноша явно не хотел сейчас слышать ничего постороннего, потому на секунду сжал зубы только сильнее и отстранился. — Мы молодые и любим друг друга. Он знал на что идёт, пуская тебя сюда, — прошептал Не Хуайсан. — А теперь, если ты не хочешь сказать мне какой-нибудь комплимент, то не открывай рот. И прежде чем успел услышать хоть какой-то ответ, поцеловал Цзян Ваньина. А тот, похоже, был совершенно не против того, что его так бессовестно затыкали, только ответил на поцелуй, помогая скинуть и с себя верхние одежды. Не Хуайсан не считал поцелуи, вообще ни о чём не думал, предпочитая тонуть в блаженстве. Но стоило ему оказаться в одних только штанах, стоило только чужой руке коснуться его абсолютно голой поясницы, как всё внутри взорвалось фейерверком чувств. Юноша напрочь забыл, как дышать, голова пошла кругом, а к щекам прилила краска. Не успели у него подкоситься ноги, как Цзян Ваньинь тут же подхватил его на руки — о Небеса, Не Хуайсан начинал задыхаться только от одной мысли, насколько сильны эти руки — и всего пара шагов до кровати, на которой оказывается юноша. А Цзян Ваньинь нависает сверху. Как быстро. Как же всё быстро. Как непривычно полностью вверять себя в чужие руки. Как сложно, когда рядом нет веера, за которым можно спрятать всё своё смущение. Как… Абсолютно все мысли исчезают, стоило Цзян Ваньину аккуратно поцеловать кадык юноши, заставив Не Хуайсана покраснеть только больше. И он сразу же начал пытаться избавиться от нижних одеяний своей пары, вот только куда ему, когда руки совершенно не слушаются, а мысли хаотично скачут с одной на другую. Поняв своё преимущество, Цзян Ваньинь хмыкнул и склонился ниже, пока его пара всё не бросала тщетные попытки хотя бы немного ослабить завязки. Не Хуайсан замер, лишь мелко подрагивая от возбуждения, когда совершенно внезапно Цзян Ваньинь внезапно взял его руку и начал осторожно целовать каждый палец. Слишком долго юноша попросту не мог выносить этого смущающего зрелища и быстро вывернул руку, схватил Цзян Ваньина за запястье и притянул к себе ещё ближе. Слегка приподнялся и поцеловал. Уверенно, отвлекая от всего остального. И тихо ахнул, когда его губу слегка прикусить. У Не Хуайсана было ощущение, что сейчас он как на ладони. Неужели его сейчас видят именно таким: с мутными от удовольствия глазами, выгибающегося навстречу всем ласкам. И сразу же отвернул голову, прерывая поцелуй. — Глава Цзян, — сипло начал юноша, всё ещё пытаясь дразнить Цзян Ваньина, — не кажется ли вам, что вы ведёте себя несколько… несдержанно. Разве так ведутся разговоры с наследником другого ордена? И плевать юноша хотел на то, что именно он это первый и начал. Шуткой судьбы казалось именно то, что Не Хуайсан, видевший немало эротических сборников, сейчас сгорал от смущения и никак не мог взять эмоции под контроль. А Цзян Ваньинь такой проблемой совершенно не страдал. И только юноша хотел отпустить комментарий по этому поводу, как вдруг понял, что не может произнести ни слова, даже губы разомкнуть не может. Зато сам глава Цзян уж слишком довольно улыбался. — Помнишь, я говорил, что выучу заклинание безмолвия, чтобы ты больше не мог никак комментировать? — тихо спросил он, а Не Хуайсану хотелось только придушить его. Теперь он не мог даже поговорить, чтобы хоть как-то унять своё смущение. А оно нарастало с каждой секундой. Цзян Ваньинь начал до неприличия медленно снимать нижние одеяния, бессовестно пользуясь тем, что юноша сейчас не мог ни помочь, ни поторопить. А Не Хуайсан смотрел во все глаза, скользил взглядом по ключицам, плечам, прессу. И горел изнутри. Засмотрелся так сильно, что даже не заметил, как оказался без штанов. Последний барьер внезапно исчез. И Не Хуайсану казалось, что его бедное сердце просто не выдержит, когда Цзян Ваньинь коснулся руками его бёдер. В уголках глаз скопились слёзы, а весь его взгляд умолял лишь о том, чтобы его наконец перестали мучить, дразнить всеми этими почти что мимолётными ласками. — У тебя масло есть? — голос Цзян Ваньина звучит хрипло, и даже от этой глупой мелочи юношу ведёт. Ухватившись за улетающее сознание, Не Хуайсан заставил себя махнуть рукой в сторону стола. Масло там. Надо было хранить его где-нибудь ближе к кровати. В следующий раз обязательно переложит. У него будет время научиться на собственных ошибках. И юноша окончательно растворяется в наслаждении, больше не способный что-либо соображать. Лишь только обнимал Цзян Ваньина, да прижимался к нему, пока их глаз катились слёзы от удовольствия. Кажется, ему ещё никогда не было так хорошо, как сейчас, когда он полностью отдал себя любимому человеку, а все мысли разлетелись, оставив место для бесконечной любви.