Избавься от него

Ко лбу прилипла какая-то мокрая холодная гадость, и Сарухико, полупроснувшись, сбросил ее. Проснувшись полностью, он увидел потолок, оббитый выкрашенными в нежно-желтый рейками, и того же цвета тканевый абажур лампы, висящей над кроватью. Сарухико уже видел эти потолок и лампу раньше. Это была не его постель, но в прошлый раз в ней было хорошо, и тело это запомнило. Сейчас оно не напряглось, ощутило себя на своем месте. Было очень холодно, зубы стучали, глаза ломило и сдавливало, череп ломило и сдавливало, мышцы просто ломило. Но где-то внутри было хорошо, где-то в глубине медленно рассасывалась вшитая капсула с удовольствием. Сухие истрескавшиеся губы улыбались. Свет грыз зрение, и тяжелые веки плотно сомкнулись, пряча больные глаза, а сон снова навалился, накрыл, как сугроб, как горная лавина. Когда Сарухико проснулся снова, мокрая гадость вновь облепляла лоб. Холод, дрожь, лопающаяся голова сохранились, и к ним добавилась жажда. Пить хотелось нещадно. Капсула с удовольствием, притаившаяся в недрах организма, истощилась. Постель и потолок уже не показались такими замечательными. От запаха еды захотелось уткнуться лицом в подушку. — Не сбрасывай, — сказал недовольный голос со стороны, когда Сарухико потянулся к противной тряпке на своем лбу. — Это я положил. У тебя высокая температура. Сарухико с трудом скосил глаза на голос, и с еще большим трудом сфокусировался. В комнате с ним был Черный Пес. Черный Пес — в квартире капитана. В том самом кресле, над которым панно из ниток — плюшевые тапочки и лоскутные подушки. С открытой бутылкой мангового морса в руке. Пес хлебал морс капитана. — Пить хочешь? — спросил он и встал, вернув бутылку на пол. Сарухико попытался сесть, и попытка удалась. Его мотало и кружило, но тело слушалось, хоть и казалось разбитым и слабым. Влажное полотенце плюхнулось на одеяло. — Если будешь выделываться, отвезу тебя в больницу, — мрачно предупредил Пес. — Я тебе не сиделка. Он взял с тумбы стакан воды, протянул Сарухико, нагло попытался сунуть в рот какую-то таблетку. — Не выделываться, — повторил он угрожающе и таблетку скормил. Напившись, Сарухико снова рухнул. Сил сидеть не было, как не было и причин сидеть. В голове вяло перемешивалась жидкая каша. Не хотелось ни думать, ни говорить, ни брыкаться с Псом, ни даже выяснять, какого хрена они тут делают. Но картинки-воспоминания медленно потянулись к нему. Нарубленные эпизоды, смонтированные небрежно и хаотично, с нарушенной хронологией, плохим звуком и темными пятнами. Первой хлынула вода — ее было очень много. Безумный бурлящий поток жгуче холодной воды вперемешку с льдинами и стремительно тающими глыбами плотного снега. Поток подхватил Сарухико и понес, как хлипкую дощечку, кувыркая и швыряя, и не было никакой возможности сопротивляться ему. Никакое умение плавать не поможет бороться с подобной стихией. Холод грыз, резал, жалил тело, воздух исчез, легкие скрутились в горящий жгут. Свет и звуки исчезли, остались только адская стужа, страх, беспомощность и скорая смерть. Откуда взялась эта вода? Сарухико поежился под одеялом, задрожал сильнее. Потер себя ладонями и обнаружил, что голый. В исследовательских целях быстро потрогал себя в разных местах и понял, что голый полностью. От гнева и стыда вмиг согрелся. — Эй, Пес, — позвал он тихо и хищно. — Это ты меня раздел? Пес поджал губы и мотнул головой, потом указал подбородком куда-то в сторону. Сарухико взглянул туда, куда предлагалось, и увидел аккуратно расправленный на вешалке плащ капитана. — Твоя одежда промокла и заледенела, — смущенно, но гордо сообщил Пес. — Мунаката-сан сменил ее на свою и попросил меня доставить тебя сюда. Не знаю, почему я согласился. Сарухико поднатужился, стараясь привести в движение заржавевшие от купания шестеренки в мозгу, но не смог вспомнить, как его раздевали и кутали в плащ. Как грузили в некий транспорт, везли, а потом выгружали здесь. Пес сам нес его по лестнице и укладывал в постель? — Я приготовил легкий суп, — сказал Пес. — Будешь, пока горячий? Сарухико красноречиво скривился. — Ладно, — Пес не стал давить. — Потом подогрею. Сарухико натянул одеяло до макушки, отгородившись от постороннего, чтобы оно не мешало ему вспоминать. Он вспомнил пустошь вокруг ангара, заметенную сугробами. С высоты полета это выглядело куском Антарктиды, заброшенным в лето. Вертолет не смог сесть, смог только зависнуть максимально низко, и пришлось прыгать в морозную мякоть. Вокруг Суо сразу начало таять, хотя он еще ничего не делал. Через громадную дыру в крыше ангара торчал в ночное небо смерч-пурга. Белый, Синий и Серый Дамокловы мечи терялись в этом смерче, едва проступая очертаниями. Красный меч так же потерялся. Сарухико стянул одеяло до подбородка и напряженно взглянул на Пса. Отметил короткий свежий порез на его щеке и сложенную бабочкой прядку фиолетовых волос, приколотую к его пиджаку наподобие брошки. — Тебя-то туда как занесло? — просипел Сарухико, ощутив потребность разразиться кашлем. Пес улыбнулся, сделавшись от этого отвратительно милым. — У меня свои счеты, — сказал он с намеренно приглушенной бодростью. — Когда-нибудь я их сведу, а пока у меня есть это, — он коротко засмеялся, погладив пальцами свою «брошку». — Сорок тысяч, — ухмыльнулся Сарухико, испачкавшийся псовым весельем, — стоила его прическа. До успешных сражений с Ангелом Красоты Пес еще не дорос, но слегка подпортить ему красоту, вероятно, сумел. — Юкари пытался убить Суо, — удрученно выдохнул Пес, резко став серьезным и темным. — Я его отвлек, но они с Серым будут мстить за Зеленого. Там начался кошмарный бардак, а мы торчим здесь, как бессмысленные куклы! — Так чего же ты согласился свалить? — разозлился Сарухико. — Я бы ни за что не свалил. — Не знаю, — сник Пес. — Ваш капитан умеет убеждать. Сарухико снова спрятался в душном укрытии с головой. От навалившегося отвращения к себе захотелось рвать одеяло зубами. Единственное, что ему было нужно — это помочь капитану. А не вынудить его возиться с собой, тратя время и лишаясь вещей. Как можно быть таким бесполезным куском? Таким вредоносным куском! — Эй, Пес! — Сарухико подорвался и сел, не обратив внимания на то, как непристойно оголило его свалившееся на бедра одеяло. — Куро-кун! Давай свой суп! Пес прыснул в кулак, встал и ушел за кухонную перегородку. Сарухико уперся ладонями в матрас, сохраняя равновесие. Кашель все-таки набросился на него, сотрясая грудь, головокружение сбивало ориентиры, но горячая питательная еда должна придать сил. Необходимо как можно скорее стать человеком. Внутри ангара он не успел ничего рассмотреть. Там мела непроглядная колкая вьюга, подкрашенная синим, хлопали выстрелы, рубленые реплики-выкрики не различались по голосам, искаженным ураганным ветром. Стоило Суо подключиться, как вьюга исчезла, и появилась вода. Подхваченный потоком, Сарухико уже не видел и не слышал никого, только кувыркался и задыхался, а потом бурление прекратилось, вода стала тихой, статичной, дно далеким, поверхность еще более далекой, и удивительно ясная мысль-понимание расчертила молнией мозг: его смыло в бункер, утянуло на глубину, с которой он не сможет выплыть, потому что измотан и слаб, и потому что попросту не успеет, ему не хватит кислорода. Но он старался, поднимался, плыл туда, где ему мерещился свет, а потом свет пропал, и стало неясно, куда плыть, верх, низ и горизонты перемешались. Тогда ему почудилось металлическое звяканье возле уха, а потом рука в бренчащих браслетах обвила его вокруг талии и потянула куда-то. По-доброму насмешливый голос сказал что-то про обезьянку, которая так невовремя сдалась, сил прибавилось, и Сарухико стал яростно грести, помогая Ники вытащить себя. Потом он внезапно смог вдохнуть, но чудовищной громкости скрежет металла вскрыл ему череп, и он отключился. Черный Пес поставил перед ним постельный столик с миской жидкого супа. Когда он успел купить продукты? Сколько времени прошло? Что за это время изменилось? Когда капитан придет за своим плащом? Жив он там еще? — Мы должны вернуться, — пробормотал Сарухико в задавленном отчаянии. Его готовность героически поесть сдулась. В окна било солнце, и оставалось надеяться, что это те же сутки, а не какие-то другие. Спрашивать было страшно. Куро вернулся в кресло, залез в него с ногами. Обнял себя и поежился, как будто тоже мерз. — Белый скрылся, я не знаю, куда, — сказал он безысходно. — Остальные бросились его преследовать. Кажется, мы ничего не можем, кроме как ждать новостей. Сарухико поднес к носу выловленный кусок какого-то толстого мясистого стебелька и недоверчиво понюхал. — Слушай, все мои блюда замечательны, — разозлился Пес. — Ешь, а не копайся. Сарухико отложил палочки, быстро выхлебал бульон через край миски, лег и плотно укрылся. Вкуса он не разобрал, но внутри стало теплее и приятнее. — Надеюсь, мою одежду ты так же ответственно доставил сюда, как меня? — Да, — буркнул Пес, забирая столик с кровати. — Я ее постирал, она уже высохла. Но меня попросили никуда тебя не выпускать, так что она тебе не нужна. — А мой КПК? — Утонул. Сарухико закрыл глаза. Его лихорадило и ломало, и о борьбе с Псом за свободу не могло быть речи. При первой возможности он выскажет Мунакате все, что думает о приставлении к нему блохастых надзирателей, а пока оставалось только сходить с ума от бессилия и неизвестности. — А шарик? — вспомнил Сарухико. — Тоже утонул? — Красный? — уточнил Пес. — Был в кармане. Вон он, на тумбе. Сарухико быстро вынырнул рукой из-под одеяла и сцапал шарик. Тот был горячий, даже горячее его больного тела. Почему-то от этой ерунды на душе чуть полегчало. Снова захотелось спать, и сопротивляться он не стал. Когда он проснулся, в щель между шторами заглядывала ночь. Торшер у кресла освещал комнату мягким желтоватым светом, а Пес спал на футоне у окна. Его пиджак висел рядом с плащом капитана, и Сарухико посетила идея. Очень осторожно он выбрался из постели, попробовал переждать приступ головокружения, понял, что его не переждать, и аккуратно, по стеночке пошел к вешалке. КПК Пса восхитительно удачным образом нашелся в кармане пиджака, и Сарухико извлек его. Кое-как добрался до знакомой ванной, заперся и возликовал от понимания, что отлично помнит номер Кусанаги-сана. — У меня Анна не спит, — пожаловался Кусанаги-сан. — Замудохался читать ей сказки. Мне кажется, она старше, чем выглядит, и сказками ее не пронять. Сарухико сжал челюсти и удержался даже от цыканья. Он не хотел хамить. — Сланец делает из людей чудовищ, — поделился соображениями аппарат. — Вторые сутки махач у них, никак не выдохнутся. Нормальные бы уж рукой махнули, прибухнули, да отрубились. А эти все решают там что-то, нервируют детей. Ята половину мебели переломал, бесится тут, что движуха без него. Рвется тоже махать. Ты-то там не рвешься, не такой жеребчик, а? — Я не знаю, куда рваться, — буркнул Сарухико очень тихо, прикрываясь ладонью, чтобы не разбудить Пса. — И хорошо, — одобрил Кусанаги-сан и скрипнул дверью, отходя в сторонку. — И не надо знать. Думаешь, у тебя одного очко сжимается? У меня скукожилось в зернышко, бывает же такое. И у всех так. Но мы им сейчас не нужны, только мешаться будем. Хочешь, приезжай к нам. Сменишь меня на сказочном посту. — Угу, — хрипнул Сарухико без значения и завершил вызов. Звонить Мисаки он не будет ни за что. Анна, как и Кусанаги-сан, ничего ему не скажет. А ведь они все точно в курсе, куда перебралась королевская заварушка, у них, черт возьми, шарики. Можно зайти в сеть Скипетра и попробовать отследить КПК Мунакаты. Если он его не потерял в махаче, не сломал и не отключил передачу геоданных. И не оставил аппарат в плаще. *** Полицейский кордон, оцепивший башню Михашира, светил мигалками, хрипел рациями, сорил окурками. Здесь же толпились пожарные расчеты и машины скорой помощи. Странно, что армия не подтянулась, но, наверное, еще подтянется, если безобразие продлится. Сарухико стоял у фонарного столба немного позади оцепления, придерживался за столб и смотрел в небо над башней. Следил за Мечами. Пока Меч в небе, король жив. Больше ничего Сарухико делать не мог. Полицейские, чье назначение здесь лишь в том, чтобы отгонять зевак, пропустили бы его, представителя Скипетра, но что дальше? Он с трудом держался на ногах, то и дело заходился кашлем и не смог разыскать в квартире свое оружие, подло припрятанное Псом, а может потерянное в воде, неизвестно. Очки он тоже не нашел — они наверняка утонули. Мелкий дождь — водяная пыль — прилипал к коже холодящей пленкой, и паршивая дрожь никак не унималась. — Ты ждешь, как верная собака, — заметил мягкий голос совсем рядом, из-за столба. — Мне нравится. Сарухико вскинулся, приготовился огрызнуться, но не стал. Возле него стоял высокий человек в католической сутане и с Библией в руках. Один из тех, с кем не принято огрызаться. — Почему вы не там? — спросил Сарухико хрипло, стуча зубами. — Потому что устал, — ответил Тенкей спокойно. — Я староват для марафонов. Сарухико искоса посмотрел на него, прислушался к своим ощущениям. От Серого короля совсем не тянуло угрозой. От него тянуло тишиной и пустотой, и каким-то меланхоличным финалом, как от дочитанной хорошей книги. — Он стремится уничтожить Сланец, — сообщил Тенкей. — Поэтому вернулся сюда. Думаю, в ночь своего появления он не сражался с собственным кланом, как все решили, а устранял препятствие на пути к цели. Как легко назвать безумцем того, кого не понимаешь. Сарухико мучительно хотел куда-нибудь присесть, а лучше прилечь, но до усаживания на асфальт он еще не докатился и потому навалился бедром и плечом на столб. Где простуда, а где нервы, он уже не разбирал, но в целом чувствовал себя на редкость отвратительно. — А уничтожать Сланец — не безумие? — спросил он, прижимаясь к столбу виском. — Зачем ему? — Наверное, этот вопрос будет философским, — отстраненно усмехнулся Тенкей. — Сланец — это аномалия, и Вайсман не оставил к ней инструкций. Возможно, просто истек его срок. — Что за хренота?.. — простонал Сарухико и ничего не добавил. — У меня было время понаблюдать за нашим новым братом. Он как будто запрограммирован. Как будто Сланец породил его для единственной миссии. Голос Тенкея — неторопливый, теплый, мирный действовал удивительно успокаивающе. Может быть, примерно таким тоном Кусанаги-сан читал сказки Анне. — Тяжело Мунакате, — продолжил Серый с той же блеклой усмешкой. — Он не может позволить разрушить Сланец, потому что жаждет власти, и не может убить Белого, потому что это повредит его Дамоклов меч, лишит его лучезарной безупречности. Сарухико видел, что случилось с Мечом Суо после убийства Зеленого в штабе. Жуткая трещина прочертила его по всей длине, разбежавшись ветвями. А теперь треснул мозг Сарухико, и от страшного понимания он даже взбодрился, отлип от столба. — Если сейчас Суо убьет Белого, его Меч упадет?.. — онемевшими губами пробормотал он в никуда. Тенкей немного помолчал, а когда отозвался, его голос оставался таким же отстраненным, как будто он комментировал сюжет не слишком интересного фильма. — Все эти люди вокруг, по-видимому, не представляют степени опасности. На месте властей я бы эвакуировал город. — Капитан не допустит! — выпалил Сарухико и закашлялся, схватившись за разрывающуюся грудь. Тенкей переждал его приступ и ответил: — Надеюсь. Но мы помним, что его предшественник не справился. Между уничтожением Сланца и появлением нового кратера Сарухико выбрал бы первый вариант. Инцидент Суо в учебниках истории — это полная дрянь. — Почему вы не там? — Сарухико с нажимом повторил вопрос, с которого начал. — Нашли время прохлаждаться! Он как-то подзабыл, что еще прошлой ночью Тенкей был врагом, напавшим на штаб — этот факт казался устаревшим, неактуальным и мелким. Но Серый король напомнил ему. — Мне нечего терять, — ответил он пресно. — При Инциденте Кагуцу я потерял все, даже имя, но нашел Нагарэ, который стал мне сыном. Теперь он мертв, и для меня ничто не имеет смысла. Месть — это не смысл, а только бутылка крепкого пойла, которая соблазнит мнимым доступным облегчением, но наутро сделает еще хуже. Кстати, хочешь? Сунув книгу под мышку, он вынул фляжку из недр сутаны и протянул, угощая. Сарухико вспомнил, как его унесло с двух глотков виски на капитанском балконе, и благоразумно отказался. — А я выпью, — сообщил Тенкей и жадно приложился к фляжке. Заткнул ее пробкой, но убирать не стал. — Зачем вы это устроили? — тихо спросил Сарухико. — Напали на нас, взломали бункер? Вопрос сверлил его с первой секунды беседы, но осторожность мешала задать, а теперь пропала. Откуда-то всплыла уверенность, что Серый король теперь не опасен для него, и вообще ни для кого. Перед ответом Тенкей помолчал и снова выпил. — Потому что Белый король — человек, — ответил он, намолчавшись. — Он не должен до конца дней сидеть в бункере. Вы, Скипетр, когда-нибудь задумывались о том, что стрейны — тоже люди? — Они преступники, — отрубил Сарухико, — и должны быть изолированы. Но, произнося это, он сам себе не слишком верил. Анна — стрейн, но не преступница, и, не будь у нее защиты Красного клана, ее бы тоже изолировали. — Мунакате плевать на людей, — монотонно продолжил Тенкей. — Для него ценен только порядок, а порядок в его понимании — это то, что находится под его контролем. Я его не сужу, он не выбирал свой цвет. Нагарэ мечтал покончить со Скипетром, потому что он верил в людей. Его считали безрассудным, потому что он верил. Лично мне давно нет дела ни до чего, но я обещал во всем поддерживать Нагарэ. — Что за говеная лирика?.. — простонал Сарухико в досаде. — Зеленый клан — это одна сплошная игра безмозглого зарвавшегося пацана, и если Хисуи был вам, как сын, вам следовало лучше его воспитать. Выдав это, Сарухико прикусил язык. Наверное, он слишком разошелся, и теперь у него хороший шанс получить пулю в лоб. Но, если Тенкей разозлился, то хорошо это скрыл. — Беда, — спокойно сказал он и снова хлебнул пойла. — Смотри. Сарухико смотрел — ему не требовалось предлагать. Полицейские, пожарные, медики, зеваки — все смотрели. Все примерзли взглядами к небу над башней, где быстро таял, исчезая, Золотой Дамоклов меч. Золотой король погиб. — Беда, — повторил Тенкей с болезненной усмешкой, впервые за беседу выдав эмоцию. — Ушла эпоха. Теперь мы все в руках Мунакаты. Подержи, пожалуйста, — он протянул Сарухико свою Библию, и тот машинально взял. Тенкей заткнул фляжку пробкой, убрал в карман и вынул револьвер. Задрав подбородок, приставил к нему снизу дуло и выстрелил.