Не красота вызывает любовь, а любовь заставляет нас видеть красоту.
---
Теплые лучи проникали в спальню через распахнутое окно, шум прибоя и гарканье чаек будили сонных после перелета парней. Хенджин до сих пор не привык просыпаться в объятиях, поэтому каждое утро удивлялся, как в первый раз, а потом трепетал, целуя блондинистую макушку, отчего Феликс сразу же просыпался и ворчал на все подряд: на духоту в непроветренной спальне, на свет утреннего солнца, шумных соседей, притягивая Хвана в объятия и засыпая вновь. Этот раз не был исключением. Хенджин проснулся первым, сразу почувствовав покалывание в руке: затекла из-за того, что её использовали заместо подушки. Он медленно вытащил ее из-под белокурого затылка, а затем встал и подошел к окну. Вид на океан всегда завораживал его даже на фотографиях и картинах, а видеть его в живую, слышать шум волн и вдыхать влажный морской аромат — отдельное искусство, которое не надоест никогда. — Джинни? — послышалось сзади. Ликс водил рукой по еще теплой простыне, ища Хенджина. Но, поняв, что его нет, он окончательно проснулся, открывая глаза. Хенджин стоял к нему спиной, его отросшие волосы развевались на прохладном ветру из открытого окна, плечи вздымались от глубоких вдохов непривычного для его легких воздуха. Феликс неуклюже поднялся с широкой кровати и подошел к нему, обняв со спины и положив свой подбородок на голое надплечье. Хван часто спал без футболки. — Хочешь пойти на пляж? — спросил Ли, на что Хенджин утвердительно промычал. — Хорошо, только давай для начала позавтракаем, я есть хочу. Хенджин по-доброму усмехнулся, разворачиваясь к парню и крепко его обнимая. — Мне предстоит познакомиться с твоей бабушкой, — начал он, щекоча носом веснушчатую шею. — Я волнуюсь. — Она столько всего слышала о тебе, — заулыбался Ликс, — ты ей понравишься. — Неужели ты так много рассказал ей обо мне, пока мы были в разлуке? — спросил он, всматриваясь в медовые глаза и вопросительно вскидывая брови. — А как же, — он отстранился, хитро косясь на шатена и довольно приподнимая уголки губ. — Я в ванную, вытащи нам пока вещи из чемодана, пожалуйста, — он достал из маленького чемодана щетку и зубную пасту. — И принесешь мне одежду, хорошо? — Хорошо, — ответил Джин, расстегивая замок большого чемодана. Вещи складывал Ликс, соответственно, разбирать их теперь Хенджину. Всё честно.---
— Здравствуйте, я Хван Хёнджин, — представился парень и поклонился. — Здравствуй, милый, — старушка мягко улыбнулась, сверкая блестящими медовыми глазами. «Так вот от кого Феликс имеет такой завораживающий цвет глаз» — подумал Хван, смеясь в ответ на тёплые объятия. Её глаза были бледнее из-за возраста, но в них всё равно блистали солнечные лучи. Видимо, это у них семейное. А может быть, дело в том, что они живут в Австралии и это она, эта солнечная страна, так отражается в них, куда бы они не уехали. Кто знает. На кухне раздался звонок домашнего телефона. — Я возьму! — вызвался блондин и побежал отвечать. Старушка уселась на кресло-качалку и кивнула в сторону дивана, прося Хенджина присесть. Он сделал это не сразу, задумавшись и уставившись на полку с фотографиями в маленьких рамках. На одной были родители Феликса. Они были молодыми, радостными и яркими, будто бы им едва стукнуло по восемнадцать. Хван не видел их лично, только на фотографиях в телефоне парня — Ликс пока не готов открываться родителям, да и они не тянутся с общением к сыну: у них много работы и ответственность в виде оплаты обучения за университет Феликса и содержание несовершеннолетней дочери. Они невероятно устают, почти не отдыхают и Феликсу стыдно разочаровывать их той новостью, что он не такой, каким они хотели бы его видеть. С бабушкой же история иная. Вместе с дедушкой она всегда была на его стороне. «Пока ты, Феликс, не сделал ничего вредящего окружающим, ты не можешь считаться плохим человеком» — так всегда говорил дедушка. Жаль, что так считают не все люди на этой земле. — Ликси мне, конечно, не говорил напрямую, но ваши отношения далеки от дружеских, это видно, — разрушила тишину она. — Ты не подумай, я не против, а даже за… — она выдержала недолгую паузу. — Потому что с тобой он загорелся, — она хохотнула, глянув на Хвана, — как звездочка. Мой внук счастлив, он любит и любим — это главное. — Спасибо вам, — поблагодарил шатен, наконец усевшись на темно-синий диван. — Ты же серьезно к нему настроен? Ты осознаёшь ответственность отношений? Пойми, милый, если ты его обидишь… — Я так надеялся, что обойдётся без этого! — воскликнул вернувшийся Феликс. — Я уверен в нём, бабуль, и ты будь, — он поцеловал её в щеку и напялил на себя кепку, оставленную им до этого на столе. — А сейчас мы с Джинни пойдем на пляж, хорошо? Феликс улыбнулся и взял своего парня за руку, таща к выходу. — Кстати, — его макушка вновь показалась в поле зрения бабушки, — мама звонила. Она приедет завтра вместе с папой, у них получилось взять оплачиваемый отпуск. — А Оливия? — с надеждой спросила старушка. — А Оливия готовится к экзаменам, — расстроенно ответил Ликс, обуваясь. — Ты взял всё необходимое? — уточнил у него Хван, косясь на пляжную сумку. — Солнцезащитный крем взял? — Всё взял! — заверил парень. — Мы пошли. Когда придём, приготовим вместе ужин, идёт? — крикнул из прихожей. — Идите уже! — шикнула она. — Уже близится обед, так что не загорайте! — Да-да, — Феликс закрыл за ними дверь. — А почему загорать нельзя в обед? — спросил Хенджин, которому тема загара вообще была чужда: не корейская это мода, загорать. — Потому что обеденное солнце настолько активно, что ты мигом можешь получить ожоги, — ответил Ликс, щелкнув парня по носу. — А если кепку не наденешь, то тепловой удар, — блондин достал из сумки еще одну кепку и вручил Хенджину. — В Австралии нельзя забывать головной убор. Запомни это. — Как много правил! — удивился Хван, спускаясь с крыльца. — Пошли уже, иностранец, — пытался пошутить Ликс, за что получил пинок под зад.---
— Вау! — воскликнул Хенджин. Шум раскатывающихся по воде волн и гул летающих под солнцем чаек, ясное солнечное небо и мягкий песок под босыми ногами, соленый мокрый воздух и счастливая улыбка любимого человека — всё было прекрасно в этот день. — Тебе нравится море? — спросил невзначай блондин, намазывая бледную спину солнцезащитным кремом. — Да, нравится, но знаешь, что мне нравится ещё больше? — Что же? — Ликс провел рукой по плечу, переходя на руки, когда Хван резко опрокинул голову назад и посмотрел на него пронзительно. Хенджин не ответил. Да и не нужно было, карие глаза, смотрящие с необыкновенной любовью, всё сказали без слов. Феликс, будто поймав мысленное «Больше всего мне нравишься ты», расплылся в довольной улыбке, чмокнув парня в лоб, а тот прикрыл глаза, впитывая в себя воспоминания: влажное прикосновение к его коже, шум прибоя и говорящих вокруг людей, ощущение горячих рук на своих плечах, размазывающих холодное средство против загара, теплый воздух и солнечный бриз — всё это останется с ним навсегда, до самой старости. «Каждый раз, когда ты признаёшься мне в любви, я осознаю, почему влюбился в тебя». Но самое чудесное чувство на свете — смотреть на звездное небо, когда горизонт едва видно из-за темноты и не отличишь, где заканчивается бескрайний океан, а где начинается небо. Эту волшебную атмосферу с ним разделил Ли Феликс, что не могло не осчастливить его горящее сердце. Если бы не Ликс, кем бы Хван был сейчас? Точно не собой, а совершенно другим человеком, лишенным любви, свободы и смысла. — Мы обещали бабушке прийти и приготовить ужин, — виновато сказал Ли, обвивая горячее тело и прижимаясь щекой к груди, плавно вздымающейся то вверх, то вниз. Ликс был зависим от дыхания Джинни: оно работало, как успокоительное. — Я думаю, она всё поймёт, — произнес тихо Хенджин, положив ладонь на белокурую макушку. — Ты соскучился по родному городу. — Не уверен… — Правда? — немного ошарашенно спросил Джин. — Когда я был здесь, но без тебя, мне было одиноко. Я не ощущал себя дома даже в родном городе, — заявил блондин, выбираясь из объятий и ложась на ноги Хвана. — Но ты прав, я соскучился. Только не по городу, а по воспоминаниям, витающим в австралийском воздухе. Например там, — он показал пальцем на детскую площадку, построенную на пляже. — Я с Рэйчел качался вон на той штуке, она крутится и ты падаешь в воду, если не удержишься. Это было так весело, — добавил он уже чуть грустно. — А знаешь, когда Лив, моя младшая сестрёнка, только родилась, я пытался научить её плавать, а, оказывается, она уже умела. Я не знал, что младенцы умеют плавать. — Серьезно? Я не знал, — удивился шатен, почесывая голову парню, отчего тот расслабился, сонно прикрывая от удовольствия глаза. Ли приглушенно посмеялся, пока не развернулся на спину, уставившись на небо. Сегодня оно необычайно яркое. — В Корее никогда не бывает настолько звёздного неба. — Эта россыпь миллионов созвездий очень мне кое-что напоминает. — Что? — любопытно спросил Феликс, всё так же рассматривая завораживающее, космическое и яркое ночное небо. Он даже опомниться не успел, как его губы накрыли чужие. Мокрый поцелуй отдавался вкусом виноградной газировки, которую они только что выпили: сладко и вкусно. — Тебя. Снова поцелуй, только более настойчивый, чувственный, глубокий. Феликс таял под ним, утопая в карих глазах и пухлых, покрасневших из-за прилива крови губ, а Хёнджин просто утопал. Целиком и полностью. В этих веснушках и медовых глазах, напоминающих летнюю пору и цитрусовые фрукты. — Как думаешь, какая из этих звезд — Коми? — Мне кажется, вот эта! — показал блондин в сторону самой яркой. — А справа, во-он там, мой дедушка! Настала пауза, они оба не сводили глаз с этих двух звёзд. Оба думали о своем, мысленно обращаясь к тем, кто давно их покинул. Они искренне надеялись, что их услышат. Но кто знает… Скорее всего, это всего лишь утешение и их никто не слышит, но иногда хотелось просто побыть детьми, ведь так жить было легче. Феликс поднялся из лежачего положения в сидячее, прижав колени к груди и окольцевав их руками. Хенджин упал ему на плечо, будто все силы покинули его, и разрыдался. Это был чудесный момент. Момент, когда они могли выплеснуть эмоции, полностью импонируя друг другу. — Боль от потери никогда не уйдет, — всхлипывая, начал Хенджин, — а страх потерять ещё кого-то постоянно сжирает, не давая расслабится. Ощущение, будто если я сделаю это и отдамся целиком и полностью только положительным эмоциям, несчастье нагрянет в тот момент, когда я буду слишком неготовым к этому. Ликси, — прошептал он, сжимая его руки в своих, — я так боюсь. Родители могут отказаться от меня, если узнают о моей настоящей личности. Я не могу открыться им и это давит на меня, — он закусил нижнюю губу, стараясь сдержать очередной всхлип, — милый, я так боюсь будущего… — Тише-тише, — шептал ему на ухо Феликс, гладя по спине, успокаивая. — Мы со всем справимся. Завтра расскажем моим родителям, а потом и твоим. Ничего страшного, если они не примут это сразу, иногда для принятия нужно время. Просто дай своим родителям шанс узнать о тебе чуть больше, чем они знают сейчас. Я верю в то, что они окажутся благоразумными и, может и не сразу, но поддержат нас. Поддержат… Хенджин в этом очень сомневался, оттого и волновался, думая, как же ему лучше поступить с родителями. — Феликс? — тонкий голос послышался сзади. Парни резко вскочили, оборачиваясь. — Это правда ты?.. — …Юна? — опешил блондин.