***
Приближалась полночь, и в гостиной Слизерина было пусто. На маленьком малахитовом столике стояла наколдованная свеча. Альбус занимался, хотя мысли об учебе сейчас особо не шли в голову — все заслонял образ Кэт, летящей на Пегасе… Стоящий перед глазами образ летящей Кэт только помогал сосредоточиться на арифмантике. Эх, главное сделать, потом можно будет помечтать о Кэт. Как он мечтал бы просто поболтать сейчас с Кэт! Чтобы она сидела сейчас с ним. Чтобы они вместе делали задание. Чтобы они болтали о всяких пустяках. Вспомнил, как она идет по коридору, по мраморной лестнице. И от ее образа все тело охватывала необыкновенная сладость, словно его погружали в сияющее облако света. Ал вдруг протер рукой лоб. «Стоп, что со мной происходит? Да я просто схожу с ума. Наваждение какое-то. Ну, Кэт, ну, Забини, ну и что? Уж не влюбляюсь ли?. Нет-нет… Конечно, нет… Бред», — мотнул он головой. Но видение Кэт, спускающейся с Пегаса, вставало перед глазами снова и снова. Ал подумал, что ничего страшного в этом нет: можно немного и помечтать о том, как они вдвоем пойдут к замку, взявшись за руки… Он ведь не влюбляется! Конечно, нет! Ал с замиранием сердца подумал, что будет, если Кэт узнает о его мыслях. Мерлин, она ведь будет чувствовать себя сильнее его! Она ведь может его высмеять, сделать больно, все, что угодно… Он с ужасом ощутил себя черепахой, с которой сняли панцирь. «Нет, — думал Альбус, — это наваждение скоро кончится. Скоро все станет как было», — с этой мыслью он собрал пергамент и пошел к себе. Ему снова и снова хотелось думать о Кэт. Причем думать как-то по особенному. Не так, как обычно. И от размышлений об этом на душе возникало приятное тепло. «Ладно… Поиграюсь еще пару раз в эту приятную игру, а потом все. Стоп!» — подумал Альбус и закрыл глаза.***
Субботнее утро выдалось солнечным, но холодным. Даже в Большом зале было странное ощущение, будто всем хочется дуть на ладони, хотя небесная лазурь манила погулять. Ал за завтраком размышлял, не пойти ли ему в Хогсмид, как вдруг заметил, что отец идёт в его сторону. Альбус насторожился: это казалось слишком необычным. — Ал… — отец улыбнулся, хотя глаза его были напряжёнными. — Понимаю, чти у тебя куча уроков, но я хочу тебе предложить пройтись… — Эээээ… Ну, хорошо… Ал нерешительно поискал глазами друзей, но их уже не было: Эрик побежал куда-то с Вики, а Кэт пошла с Хеленой. Только Мон, одиноко сидя в конце стола, что-то рисовала и бормотала сама с собой. Впрочем, возможно, отец хотел сказать ему что-то важное. Кивнув, Альбус поднялся из-за стола. — Плащ надень. Там холодно сегодня, — сказал Гарри с легкой неловкостью. Они пошли вниз молча, не зная с чего начать разговор. Мраморная лестница была пуста, и Альбус только ощущал, как его мантия задевает блестящие ступеньки. Учеников почти не было — только пара райвенкловок стояла в отдалении, о чем-то весело болтая. Оглянувшись, Альбус снова почувствовал сильную головную боль. Перед глазами мелькнуло видение: высокий темноволосый мальчик выходит в вестибюль вместе с белокурой девочкой и кудрявым черноволосым ребенком. Высокий застегивал на ходу серебряные пуговицы теплого плаща. Альбусу казалось, что здесь было очень холодно, и за пределами Хогвартса метель наметала сугробы. Где-то рядом должна была стоять старая коробка с елочными игрушками, от которой пахло чем-то детским и невозвратным — словно от закончившейся рождественской сказки. Голову сжал обруч. Отец! Рядом был отец! Мерлин, зачем, зачем, Дух делает это, если сейчас его увидит отец? Перед глазами возникло видение огромной воронки, в которую словно вихрем засасывало пыль. Ал с ужасом думал, что точно также может в любую минуту засосать и его. Он понимал, что там внизу воронки его ждёт Дух. Его Дух. Картина сменилась — и вот он снова, словно смотря альбом с колдграфиями, увидел картину, как он, маленький, дрожа, стоит перед какой-то могилой. Шёл мокрый снег с дождём и ему холодно, просто холодно. Отец стоит в отдалении и курит, а он, маленький мальчишка, кутается в шарф из последних сил. Только почему-то… Ал присмотрелся… Шарф на нем был серебристо-зеленый. Холод пронзил голову, словно игла… — Ал, все в порядке? — А… ну да… — Ал был потрясен, не понимая, как отец может не замечать таких казалось бы простых вещей. Или все эти странные картинки мог почему-то видеть только он и их не было на самом деле? — Ты не пытался бросить свое имя в Кубок? — отец улыбнулся краешками губ, словно пытась хоть как-то сгладить неловкость. — Игра не стоит свеч. — А меня, представь, обвинили в том, что я бросил имя в кубок, — отец дернул головой от налетевшего ледяного ветра. — И как раз в то время, когда я учился на четвертом курсе… — Но как? Кубок невозможно обмануть. Разве что некое очень сильное магическое вмешательство, но ученики явно его не знали. — Потом оказалось, что это сделал один человек… Бартемиус Крауч, который был под маской Грозного Глаза Грюма. Ему нужно было так сделать, чтобы потом отправить меня к Волдеморту. — Интересно, кого теперь отправят к Штирнеру? — попытался пошутить Альбус, но взгляд отца был напряженным. — Джинни на втором курсе отправилась… Из-за интриг Люциуса Малфоя в ее руках оказался дневник Волдеморта, хранящий его образ в шестнадцать лет. Постепенно он завладел ей настолько, что мог манипулировать, и Джинни выпустила огромного монстра по прозвищу Василиск. Она, разумеется, не знала, что делает. Я смог сразиться с монстром и уничтожить дневник. Это спасло ей жизнь. Альбус кивнул: он знал эту историю ещё в детстве. Холодное солнце купало в своей низкой лазури грядки поодаль, где Хагрид хлопотал с тыквами. Глубокое синее небо казалось очень низким, словно нависшим над макушками сосен. Воздух, несмотря на яркий солнечный свет, почти обжигал голые руки и щипал щеки. Зелёная трава убегала вдали по нестриженым газонам, словно несла в себе частицу уже ушедшего летнего тепла. Альбус поправил темно-зеленый шарф и прищурился на разлитую осеннюю синеву. — Отец… А ты ведь знал, что мама умирает? — вдруг тихо спросил он. — Ты знал, что это все? Скажи честно! — потребовал он как в детстве. — Да нет, не знал, — покачал головой Гарри, — Я всё же думал, что она еще поживет. Не будет очень здоровой, но поживет… — сказал он. Ал посмотрел на сверкавшие в траве водяные капли: они смотрелись немного несуразно в холодный осенний день. Его не покидало чувство, что отец не просто врет: он словно хочет сказать ему что-то важное, но все время останавливает себя сам. — Думал, мама еще года три проживет… — И прожила бы, если бы ее не убили! — дернул головой Ал. — Нет, Ал… Нет… Врач мне сказал, что это уже все. Максимум месяц ей оставался. Ну с большим трудом до зимы, может, дотянула бы. Но не больше. Она уже стояла с трудом-то… — Разве при раке не долгая агония? — спросил осторожно Ал. Ал слышал от Дерека об этой страшной магловской болезни: его бабушка умерла от рака почек. Человек умирал от нее в тяжелой агонии, бредя неделю. Маглы могли спасти от нее, только поймав на начальной стадии; колдомедики тоже были бессильны на финальном этапе. Но, что беспокоило Альбуса, это именно долгая агония: маме на Дне Рождения было до нее еще далеко. — Рак по-разному проявляется, — сказал Гарри. — Один рак не тождественен другому, и… «Утешает… Утешает меня или себя?» — подумал Альбус. Справа была большая лужа, которую они поспешили обойти по гравиевой дорожке. — Ты же прекрасно знаешь: Кричер слушается тебя, как никого… — отец задумчиво посмотрел на видневшуюся в отдалении Северную башню, напоминавшую одинокий шпиль в солнечном, но холодном, осеннем небе. — И всегда зовет меня «мастер Регулус» почему-то, — кивнул Альбус. — Неужели он не может запомнить мое имя? Гарри задумчиво посмотрел, прищурившись. По непонятной ему самому причине Ал насторожился: у него почему-то закралась мысль, что отец не скажет ему правду. — Видишь ли… — Гарри словно старательно подбирал слова. — У Кричера была несчастливая судьба. Он был эльфом Блэков и служил Вальбурге Блэк: матери Сириуса, моего крестного, и Регулуса Блэка. Сириус считался в семье паршивой овцой, он дружил с моим отцом. А Регулус был надеждой родителей: они видели в нем достойное продолжение рода. — Кричер был предан Регулусу Блэку? — спросил Альбус. От налетевшего холодного ветра на глазах сами собой появились слезинки: мальчик снял очки и быстро протер их. — Да… Старик души в нем не чаял… — отец смотрел на тыквенные грядки Хагрида. — Знаешь, с той хижиной связано многое из моей жизни, — с лёгкой улыбкой проговорил отец, глядя на домик лесничего. — На третьем курсе, помнится, Хагрид показывал на уроке гиппогрифов. Так получилось, что Драко Малфой спровоцировал это создание на нападение — царапина, по-сути, но довёл дело до суда. В качестве мести. Мы с Гермионой использовали маховик времени чтобы спасти птицу от наказания. «Откуда ты это знаешь? — вдруг подумал Ал. — Ты ведь не жил с ними» Справа показалась озерная гладь. Маленькая заводь густо заросла кустами вербы. От заводи сквозь ветки было видно все огромное зеркало озера, которое на ветру покрывалось рябью. Временами через облака пробивалось солнце, освещая все странным, фееричным светом. На волнах в это время появлялись рябиново-красные отблески, словно в глубине кто-то рассыпал янтарь. По воде плыли разноцветные листья, создавая иллюзию разноцветного ковра. — Регулус Блэк пошел служить Темному Лорду, затем восстал против него и погиб. Его хозяином стал Сириус, а после его смерти — я. Эльф служит дому, а Кричер пережил свой дом. — Почему же в таком случае, он подчиняется мне, а не тебе? — с интересом спросил Альбус. Опушка леса приближалась. Деревья становились все выше. Солнце ползло ближе к закату, напоминая о том, что осенний день очень короток. Альбус легким движением поправил перчатку. — Ты, видимо, во всем напоминаешь ему Регулуса Блэка, — улыбнулся отец. — Прямо во всем? — прищурился Ал. — Конечно. И в Слизерине учишься, и в перчатках гуляешь, и поправляешь их вон как изящно: как настоящий аристократ, — погладил Гарри его по плечу, словно в далеком детстве. — Так что прости уж Кричеру его слабость. Тем более, что вы с ним так отлично ладите… — улыбнулся отец. Альбус изобразил улыбку, будто радуясь шутке отца. Все же ему казалось странным, что старик эльф за столько лет не может запомнить его имя и путает его с другим человеком. — Кричер, просто, стар: живет в вымышленном мире… — задумчиво сказал отец. Ал снова задумался. За минувшие годы, он ни разу не видел, чтобы Кричер не выполнил какой-то приказ. Или что-то сделал невпопад. Кричер, конечно, терпеть не мог Джеймса и покойную мать, никогда не исполнял их приказы, но его приказы, «мастера Регулуса», он выполнял охотно и в срок. Отец и сам удивлялся переменам: Кричер страдал и плакал, уйдя из дома Блэков, но с появлением в семье Альбуса, кажется, обрёл покой. — А было такое, чтобы Кричер выходил из повиновения? — задумчиво спросил Ал. Сейчас он вспомнил странные слова эльфа: «Мастер Регулус очень старателен, хозяйка им была бы довольна. Но ему очень тяжело среди грязнокровок и предателей крови». — Один раз… — нахмурился Гарри. — Сириус крикнул ему в сердцах «Пошёл вон!» И он пошёл к Нарциссе Малфой, урожденной Блэк. «Глупость… может, эльф просто стар и чудит?» — подумал Ал. Да, это было хорошее объяснение. Убедительное. Было только одно «но». Ал чувствовал, что отец оказался с ним не вполне искренним. Он не лгал, но явно не договаривал. И это заставляло задуматься. — Сознайся: вы сильно злились, когда я женился на мисс Вейн? — спросил отец. — Если честно, то да, — отозвался Альбус. — Мисс Вейн слишком быстро начала нас воспитывать. — Пойми… Я ведь тоже имею право быть счастливым… — задумчиво прищурился отец на солнце. «Счастливым… а нам твоё счастье были розгами и болью?» — с яростью подумал Альбус, вспоминая ту унизительную порку полтора года назад. — Понимаю, вы злились с Лили. Но согласись, поступки были возмутительными, — Гарри достал сигарету и закурил. — Да и в порке, в конце концов, нет ничего такого сверхужасного. — А вот Джеймсу не было ничего… — с затаенной обидой произнес Альбус, с отвращением выплюнув имя брата. — Вероятно, Ромильда сочла, что в отношении нее Джеймс ничего не сделал. Альбус пожал плечами, показывая всем видом, что не считает нужным это даже комментировать. — Джеймс у нас святой? — желчно спросил он, посмотрев на линии скошенной и нескошенной травы. — Святость ни при чем. У Джеймса с Ромильдой не было конфликтов, и она, похоже, не видела повода для наказания. Понимаю, что это сложно и займет долгое время, но вам с Джеймсом нужно найти способ для примирения. Вы же братья. Вы одна семья. Семьи, по-сути, уже нет… Но есть шанс ее восстановить. Альбус задумчиво пнул мыском ботинка прелый лист. После стольких лет вражды мысль спокойно говорить с братом как ни в чем не бывало казалась ему унизительной. — А Джеймс хоть что-то для этого сделал? — тихо спросил он. — Но вы можете сделать шаг друг к другу. — Не я начинал эту войну, — поморщился Ал. Холодное солнце стало слепить глаза, и они близоруко заслезились. — Но вы можете остановить ее. Не дать ей идти десятки лет… — А, может, остановить должен тот, кто начал? — спросил Ал. — Вот не я её начинал. Гарри остановился. Дальше открывался вид на озеро, возле которого шли редкие ученики, кутаясь в плащи. Клён, стоявший поодаль, казался ещё совсем зелёным, хотя желтизна уже предательски тронула кромку листвы. Американский клён считался сорняком, и в былые времена Хагрид, чертыхаясь, вырывал его с корнем. Но ныне никто не следил за клёнами, и за последние десять лет он разросся в огромное дерево. — Знаешь, ты иногда очень похожь на неё… — Гарри задумчиво осмотрел сына. — Она тоже была жуткой упрямицей. — Мама? — с интересом спросил Ал. — Да, твоя мама. Если заупрямится — ничем не убедишь. «Да… да… и твоя позиция очень даже неправильная!» — говорила. Альбус задумчиво посмотрел на воду. Странно, но этой фразы он не слышал от матери никогда. «Наверное, в школе», — подумал он, вздохнув холодным светом.***
— Эй! — вернул его с небес на землю голос Эрика. — О чем задумался? — Неважно, — махнул рукой Поттер. Не мог же он признаться, что ждал того момента, когда в Большой Зал войдет Кэтрин Забини и смерил его пронзительным взглядом очаровательных глаз… И что за бред? В следующую секунду вошла ОНА… Хрупкая рука Кэтрин направилась к золотистым кудряшкам, напоминающим солнце, и откинула их на грудь. Одно движение, но столько грации… — Привет, — Кэтрин села напротив него с легкой улыбкой на тонком лице. — Рано же вы встаете, — зевнула она. — Не помните, что у нас сейчас за урок? — спросила она мягко. Ее голос всегда звучал довольно мелодично. — Трансфигурация, — отозвался Альбус. Во взгляде Кэтрин мелькнуло торжество. Стоп, неужели она все-таки покорила его? Нет, этого быть не должно, хотя…почему бы и не поиграть, подпустив ее поближе? Все таки она довольно наивна, даже не скрывает своих намерений, но кто же в здравом уме говорит о них открыто? Какой же Кэт еще ребенок… милый наивный ребенок. — Кстати, — обернулась Виктория. — Помните нашу Аду? — Нет, забыл сто лет назад, — ехидно отозвался Эрик. — Что случилось? — Адель Эйвери устроилась работать в модный салон Баттерфляй в Косом переулке, — громко объявила Виктория. По столу пронеслось удивление и возмущение. — Эйвери продавщица? — Она же всегда хотела быть членом квиддичной команды… — А вот не приняли, потому что Эйвери. — Бред какой-то, — быстро заявил Эрик. Казалось, он не верил собственным ушам. — Она же экзамены на «Превосходно» сдала! И она весьма вежливый человек, ответственный. Еще и красивая. — И не она одна была отличницей, — вставила свои пять копеек светло-русая Женевьева Роули с шестого курса. — У остальных не лучше ситуация. Анжел тоже в продавцах. Риан…жутко повезло: отдел магического хозяйства. Лифтер, вроде… — Как? — Эрик и Виктория обменялись удивленными взглядами. — А как же… а как же Комитет по выработке объяснений для маглов? — Он занимается выработкой объяснений магических происшествий, которые не могли быть исправлены с помощью магии или воспоминания о которых не могли быть полностью удалены из памяти маглов. — А не слишком ли хорошая работа? — хмыкнул Скорпиус, но его проигнорировали. — Но в то же время ужасно, что мы, чистокровные волшебники, вынуждены получать столь низкие должности, отдавая высокие тем, кто их не заслужил. Эти его слова были встречены одобрением. — Продавцы! — вздохнул Эрик. — Дожили. И лифты… Это же, можно сказать, магловская работа! — Да ни в чем они не виноваты, ни Адель, ни остальные, — бросила Кэтрин, пожав хрупкими плечами. Она произнесла эту фразу равнодушно, но все-же в ее мелодичном голосе слышался легкий холодок. — Фамилиями виноваты, вот чем. Адель может быть чем угодно хороша, но в связи с происхождением… Альбус горько вздохнул: сейчас, как никогда, он чувствовал удачный стыд за свою семью. Бедственное положение Ады и Анжел вызвано победой его отца и политикой его семейки. Как дорого бы он дал, чтобы не быть одним из Уизелов… Ал с яростью посмотрел на гриффиндорский стол, где Роза болтала с Эльзой Лонгботтом. «Жиреют, заразы!» — с ненавистью подумал он. — Честно говоря, не понимаю позицию власти, — поправила роскошные кудри староста Валери Гэмп. — Система не даёт проигравшей стороне никакого доступа. Остаётся реванш — на что ещё рассчитывать? — Они уже не думают об этом, — сказала Женевьева. — Думают, война со Штирнером все покроет. Осенний день, бегущий к полудню, казался тусклым. Низкое серое небо уже глотало мгой верхушки деревьев и башен. Пожухлая трава была еще сухой, и кое-где в ней важно ползли слизни, словно не замечавшие приближения зимы. Ковер из листьев аккуратно подмели с тропинок, и теперь они важно лежали пирамидками, словно готовились к зиме. Перед глазами Ала вдруг возникла не пойми откуда взявшаяся сцена: немного другой Хогвартс, девочки, в такой же форме, как у них, собирали листья в букеты, а высокий темноволосый юноша дул на руки от холода. Впереди мелькнул силуэт Кэт: она и Вики шли с Хеленой, видимо, показывая ей Хогсмид. Француженка Рене больше сошлась с хаффлпаффцами, а Золотов с райвенкловцами. Только Гриффиндорцы держались несколько особняком, явно обиженные, что Кубок не выбрал чемпиона из их среды. Впрочем, сейчас все ученики группами спешили в Хогвартс, и Ал невольно залюбовался тонкой фигурой Кэт в лазурном плаще, так ярко оттенявшей хмурый осенний день. «Она мне нравится? Какой вздор…» — думал Ал. Это было ужасно глупо, но смотреть на Кэт и думать о ней было очень приятно. Ал чувствовал странный прилив сил и вдохновения: в нем точно родилась невидимая сила, которая могла сделать все — почти все, чтобы он сами ни пожалел. И от этой таинственной силы тело становилось легким, словно готовым оторваться от земли. Альбус оглянулся. Около озера шла его сестра в окружении гриффиндорских подруг. Ветер слегка трепал рыжие волосы Лили, что напоминало пламя. Она была ещё слишком юной, чтобы идти в Хогсмид — туда разрешали ходить только с третьего курса, но Ал думал не об этом. С начала учебного года они с сестрой не сказали друг другу ни слова, ограничиваясь вежливыми кивками. Как Ал и предполагал, из их перемирия не вышло ничего. — Так и не помирился с сестрой? — прервал его молчание Эрик. — Как видишь, нет… — Ал прищурился на удалявшуюся группу гриффиндорок. — А почему? Ал пожал плечами, что означало: мол, догадайся сам. — Чисто по-гриффиндорски, — смекнул Эрик. — Больше всех на свете кричат о борьбе с эгоизмом, а сами-то, сами… — Эгоизм… эгоизм… — закурил Альбус. — Дурацкое слово, честно говоря. Все люди на свете эгоисты, потому что каждый думает о себе. О себе не думают или ангелы, или шизофреники. — Подожди… — Эрик тоже набрал в нос табаку. — Ты хочешь сказать, что он других никто не думает? — Да думают, конечно, — досадливо поморщился Ал, — но при этом и о себе не забывают. Чаще всего все лучшее в мире основано на взаимной выгоде. Кого кого особо полетит спасать ни за какие коврижки? Сам понимаешь, никто. — Но… Твой отец летел спасать твою маму. Награды, кроме баллов, практически никакой не было. — Не забывай, что мой отец был кругом обязан Уизли… — устало ответил Ал. — Откажт они ему от дома, я бы не позавидовал его жизни. — Но человеку ведь можно помочь и ради его самого, — пожал плечами Эрик. — Можно, — снова затянулся Ал, — но заметить: редко кто помогает абы кому, чаще всего близкому человеку, а это тоже эгоизм, тебе скажут. Ну а в отношении других людей большинство чаще всего ждёт отдачи: пусть не прямой, но косвенной. — По-сути да, — кивнул Эрик. — В душе ждёшь некой оплаты за услугу. Ты пойми: альтруистов не существует… — задумчиво сказал Альбус, сорвав жухлую былинку. — Альтруисты — это просто более хитрые эгоисты, только и всего… И ты никогда не знаешь, где и когда они сдерут с тебя плату. — С одной стороны, это правда. За добро подсознательно ждёшь, что тебе добром и заплатят. Но другу, например, можно помочь и искренне. — Да альтруист не тот, кто помогает, а тот кто всегда напоминает, ах какой я бескорыстный, — подпал брови Альбус. — Почему? Альтруизм это наоборот помощь. Безвозмездная, — пожал плечами Эрик. — Знаешь, какие штуки любят делать альтруисты? Тираж: «Иди, ни о чем не думай! Я за тебя думаю!» или притворится больной на день два..... Его лицо исказила легкая гримаса, точно парень вспомнил о чем-то неприятном. — Именно, что шутки, и ничего больше. Нет самого главного — бескорыстной помощи. Альтруизм это, например, дружба. Ты веришь человеку и поможешь в трудную минуту. Ты не ждёшь ничего взамен и ценишь вашу дружбу. А тут не желание спасти ситуацию, а как от тебя поскорее избавиться, — пожал плечами Эрик. — А потому что они больше всех орут, чуть что: «Ах ты эгоист!» «Отдаёт эгоизмом!» — Почему они — то? Обыкновенное притворство. Альтруисту незачем воспитывать весь мир как Кайли. Это просто бескорыстие. Твое описание ничего общего не имеет… — О, смотри: главная альтруистка пошла’ — указал Альбус на Кайли с подругой, тоже идущих в Хогсмид. — Это пародия на альтруизм скорее, — гнул свое Эрик. — Может, зайдём в «Сладкое королевство»? Как раз рядом. — Почему бы и нет? — быстро отозвался друг. Кондитерская «Сладкое королевство» представляла собой двухэтажное весьма приятного вида здание. Теплый золотистый цвет создавал ощущение уюта. Свободных мест почти не было. К досаде Ала здесь было полно гриффиндорцев. Напротив прилавка устроились Роза и Эльза Лонгботтом, За столиком у окна сидели Джеймс с Белиндой и каким-то гриффиндорцем. Увидев брата, Джеймс скорчил гримасу отвращения. — Знаешь детскую шутку? — Фыркнул Ал. — «Ежик, главный алкоголик, занимает первый столик». — Нет! А потом? — весело спросил Эрик. — Забегает Царь зверей: «Дайте выпить поскорей!» — А вдруг Лонгботтом? — прыснул Нотт. — Или Уайт. Помнишь, по всей школе бродил бутылку выискивать? Белинда сокрушенно подняла глаза, словно показывая, что не считает нужным даже спорить с глупостями, которые ей, видимо, рассказывал Джеймс. Мимо проскользнула Анна Вудсток с подругой, поправляя на ходу золотистые волосы. Она звонко смеялась над какой-то шуткой собеседницы. Заказав шоколадных бобов и тыквенного сока, друзья сели за один из немногих свободных столов. Альбус обежал глазами кафе в надежде увидеть Кэт, но не заметил ее. Сейчас он поймал себя на странной мысли, представив, как они сели вдвоем с Забини за столик и начали болтать о каких-то пустяках. Интересно, почему ему теперь хотелось побыть вместе с ней, а думать об этом было так приятно? — А помнишь, как Хелена была в шоке от тыквенного сока? — подмигнул другу Эрик. — Помню, конечно, — прыснул Альбус. — И как искала колбасу. — Представляешь, они тыквенный сок не знают вообще по сути! — удивился Эрик. — Многое теряют. Но что они пьют? — Тебе же Хелена рассказывала: вишневый вроде и всякие напитки из хлеба. Они его настаивают как-то… — неуверенно поводил рукой Ал. — Любопытно, правда? Напитки из хлеба… Видимо она точно также удивлялась, когда про тыквенные сок услышала. — Они как-то остатки хлеба в воде мочат, дрожжи или какой- то солод добавляют… И варят это все! — закончил Ал, — Как я сам не понял. — Помню, — лениво отозвался Эрик. — Просто интересно: у нас ведь никогда такого не было. — У них же и хлеб другой: не только как наш, но из ржи есть. — Интересно, — вдруг сменил тему Эрик. — Лонгботтом всегда такая забитая? — Да вроде,. — Ал прищурился в сторону Эльзы, сидевший за столиком перед ними. — Роза для неё всегда была авторитетом. — Странно всегда слушаться другого человека до такой степени, — пожал плечами Нотт. — Второй Розой Лонгботтом все равно никогда не станет. — Да просто отец сказал: во всем Уизли слушайся, — прыснул Ал. — Королева без короны, — ехидно протянул Эр. — Да какая там королева, — махнул рукой Ал. — Мать её пилит и ругает день и ночь! — А ведь и не сказать, — вскинул брови Эрик. — Уизли обязана ни в чем не уступать матери? — Смотри… Пламя! — Эрик толкнул заметавшегося Альбуса. — Где? — Поттер ошеломленно повернул голову. Перед глазами еще стоял образ Кэт, словно околдованный лучами низкого осеннего солнца. — Да вот же, вот! В окно смотри! За окном в самом деле виднелся красный столб. Роза Уизли, мигом поднявшись, испуганно вскрикнула. Большие карие глаза сверкнули. Пытаясь справиться с паникой, гриффиндорка крепко сжала руку Эльзы Лонгботтом. Та, всегда бледная, побледнела, казалось, ещё сильнее. Альбус и Эрик вместе с другими детьми выбежали из «Сладкого королевства». Судя по огненному смерчу, горел один из пабов рядом с почтой. Бородатый Хагрид скорее ломал окна и выпускал испуганных сов. Ребята помчались к огненному столбу. К удивлению Альбуса не пойми откуда появилась высокая белобрысая фигура Скорпиуса Малфоя. «Апарировал что ли?» — удивился Ал. Анна Вудсток, поправляя белокурые волосы, что-то встревоженно шептала однокурснице. Синие глаза от волнения сверкнули малахитом. — Что, Лонгботтом, к огоньку летим? — протянул он. — А умнее есть что сказать? — презрительно фыркнула Роза. — А у тебя есть ум, Уизель? -на ходу бросил Скорпиус. Анна, взглянув на Малфоя, не сдержала ехидной улыбки. Она, видимо, считала Скорпиуса кем-то вроде клоуна. — В чем-то он прав, наверное, — шепнул Эрик другу на бегу — А если они ровня? — пожал плечами Поттер. К горящему пабу ребят не пропустил серебристый барьер. Возле него уже столпилось большое количество учеников. Внутри круга профессор Вэнс и профессор Слагхорн заливали пламя водой из палочек. Хагрид продолжал метаться, глядя на сов, усевшихся на еле по соседству. — Надо бы послать сову в министерство, пусть пришлют пожарных,. — пробормотал Слагхорн. — Думаю не стоит, — директор МакГонагалл аппарировала в круг. Вслед за ней возник профессор Мангейм. Оба они, взмахнув палочками, подняли две огромные волны, напоминавшие морские, которые буквально накрыли паб. — Что, Уизель, не можешь такие волны вызывать? — раздался голос Малфоя. — А что же ты не вызываешь, Малфи? За пределами досягаемости? — Да я в общем-то и не претендую, — насмешливо ответил Скорпиус — Это новость, — лениво бросила Роза. К общему удивлению к двум волнам присоединилась третья. Альбус посмотрел вперед и увидел Хелену, выставившую палочку. — Что Вы здесь делаете, мисс Ляйпингоф? — с недоверием посмотрела на нее аппарировавшая мадам Максим. — Я шла по Хогсмиду. У меня есть разрешение, — твердо ответила Хелена. — Если хотите, могу его вам, — чуть насмешливо выделила она, — показать. — Людвиг? — МакГонагалл с интересом посмотрела на немца. — Что скажете? Гость из Туле прищурился и осмотрел потухшие остатки паба. Трое пожарных полетели на метлах. — Здесь рядом почта? — Ал отметил его интересную ритмику речи: немец словно глотал последнее слово предложения. — Да, — быстро кивнула Макгонагалл. — Однако, если бы огонь перекинулся с паба на почту, Хогсмид оказался бы отрезанным от внешнего мира, — продолжал немец. — Вы полагаете, виновники именно этого и добивались? — нахмурилась директриса. — Вполне возможно. Во всяком случае, господин Хагрид молодец, что спас птиц, — продолжал немец. Дети притихли. — Бедная мадам Розметта. Забавные обитатели ее паба… сгорели… — вздохнул Слагхорн. — Это еще интереснее. А что это были за обитатели? — спросил Мангейм. Хелена подошла к обгоревшим руинам: благо ее высокие черные сапоги позволяли ей это сделать. Пошевелив палочкой, она достала обугленные головешки и, прищурившись, положила их на коричневую перчатку. — Ехидные говорящие деревяшки в виде рожиц, — вздохнула Макгонагалл. — Фуй… они, видимо, были в курсе всех новостей школы и деревни? — понимающе кивнул немец. — Это правда, — отозвался Слагхорн. — Знакомо… ОН называет это ослеплением или оглушением противника… — немец продолжал рассматривать руины. — Это сигнал об объявлении войны? — тихо предположил Слагхорн. — Это уже акт войны… — Настоящее нападение, — задумчиво проговорила Анна Вудсток. — Штирнер показал, что переходит к действиям, и компромиссы безуспешны. — Смотри-ка, Вудсток кое-что соображает! — шепнул Альбус другу. — Я думала, у нее голова, чтобы только шляпу носить. Эрик хохотнул. — Вудсток дура правда, — шепнул Эрик. — Только не шляпу носить, а колготки демонстрировать скорее. — Можно подумать, за этой демонстрацией что-то есть, — с усмешкой отозвался собеседник. Хелена подошла к профессорами и протянула головешки. — Без сомнения поджог. Использована смола-усилитель пламени, дающая плавильный эффект. Эти говорящие деревяшки были просто расплавлены, как в Аду. — У вас очень хорошие познания в этом, мисс Ляйпенгоф, — заметила мадам Максим — Фройлян Лайпенгоф изучала алхимию у профессора Фредерикса… — подтвердил Мангейм. — Ну и выдержка у немцев…- покачал головой Эрик. — Немцы культивировали образ военного и историка, — задумчиво проговорил Ал. — Без выдержки не обойтись. — Так, малышня, живо в замок! — вдруг опомнилась Макгонаналл. — И надо найти бедную Розметту… — сказала профессор Вэнс. Дети начали испуганно расходиться. Кое-кто дорогой шептался о пожаре, кто-то рассказывал небылицы о том, что видел, как загорелся паб, кто-то болтал о Штирнере или доказывал, что подожгли его сами немцы. Ал прищурился на низкие серые облака. Из головы не выходила одна мысль, которую нужно было проверить как можно скорее. «Смелее, Эйспер!» — шепнул он себе, словно подбадривая самого себя перед опасным мероприятием.***
Альбус снова накинул плащ-невидимку и осторожно прокрался обратно в гостиную, с новым чувством лёгкости, которое он ощущал при каждом шаге. Пройдя через портрет лесной нимфы в библиотеку, он вдруг резко остановился. Здесь снова висело зеркало. — Убирайся! — взбешенно крикнул Ал, увидев Духа. — Ты мне не нужен! Дух ударил в него очередным проклятием, которое заставило его скорчиться от боли. — Ты прав, — холодно прошипел Дух. — Тебе я не нужен. Но я нужен Альбусу. Разве ты не хочешь, чтобы Ал стал великим? — глумливо спросил он. — Я — Альбус! — крикнул он. Дух цыкнул, качая змееподобной головой. — Уже нет, — фальшиво-печально вздохнул он. Ужасная усмешка пробежала по его плоскому лицу, и Дух снова выпустил очередное проклятье, на этот раз ещё более болезненное. Альбус упал, разрываемый болью. Дух склонился над ним и взглянул ему в лицо. — Заметь, малыш, а теперь ведь моя взяла! Дух бросил в него каким-то заклинанием. Ал почувствовал, что его правое плечо разорвало от боли. Он покатился на правый бок, отбросив что-то мягкое и тяжелое… Мерлин… Да ведь это одеяло… Альбус открыл открыл глаза и с облегчением вздохнул. Снова сон. Обычный его сон с Духом. Кажется во сне он… Альбус ощупал правое плечо и чуть не вскрикнул от ужаса… На нем в самом деле были два рубца, которые кровили. Альбус дернулся, с ужасом думая о том, что утром ему придется как-то объяснить кровь на плече. Завтра наверняка школьная медсестра мадам Виола начнет расспрашивать откуда, мол, у него кровь. Правда, Гермионы Уизли не было в школе, и это облегчало задачу солгать, но мало ли, что придет в голову другим учителям, особенно, например, этой Айрис? Плечо саднило, и Ал, поскорее наколдовав сам себе бинт, с помощью палочки наложил его на плечо. Страшная мысль не давала ему покоя, от которой словно замирало сердце. Неужели… Неужели все его сны происходят наяву?