— что здᴇсь пᴘоисχодит?
rолос молодоrо чᴇловᴇкᴀ полностью дрожᴀл кᴀк нᴇдᴀвно пᴘоҕитоᴇ стᴇкло послᴇ сильноrо тᴘᴇскᴀ в зᴀлᴇ.
— что здᴇсь пᴘоисχодит? —пᴇᴘᴇспᴘосил высокии мʏжчинᴀ и взял свою нᴇҕольωʏю ųᴇпочкʏ в ᴘʏкᴀχ, — ты нᴀ допᴘосᴇ и это твои послᴇднии дᴇнь в твоᴇи жизни.
Записки из последней книги "Оракул".
Потом её сожгли ...
***
После собрания в библиотеке, внутри словно одинокие кошки стали бездомными и теперь из-за своей жалости скребуться в его душе.В мыслях теперь после всего услышанного внутри не все было в порядке и большинство книг со знаниями не были на своих полках, мрачно с выдернутыми страницами лёжа на полу и иногда переворачивали свои корешки из-за сильного ветра. К этому букету с мыслями о том что щас происходит в голове и не только, впервые появилась неуверенность. Сложно сказать когда она появилась впервые, но теперь она точно в нем полностью пробудилась. До этого он хорошо знал кто он. Он Бенджамин Шейн, ему четырнадцать лет и два месяца, учится в образовательном учреждении имени Пушкина, имеет друзей, хочет стать математиком и это было достаточно для его разума. Сейчас весь карточный домик мира рассыпался на несколько тузов, вальтов и другой разной нечисти. Теперь оказывается он какой-то потомок Евы из Иерусалима во времена Древнего Рима, выпил таблетку которую дал левый чашкоголовый ставший его другом, его школа оказывается вообще ни какой не школой, а кучкой мусора. И все это случилось за одну неделю и несколько дней. — «Может быть у меня на самом деле галюцинации? Не, наверное это очень длинный и очень глубокий у меня сон. Хотя достовернее всего галюны.» — про себя подумал Шейн и расскрыл учебник, созданный специально для этого замечательного пансиона. — А может быть это не галюцинации? Погляди на всех остальных! Выглядят как настоящие зомби, в них нету не души и ни тела. Они никто. Благодаря Капхеду ты живой! Это что процентов не глюки. В отличие от тех учебниках которые даются в бесплатных школах, у них качество явно страдало. К качеству можно отнести то что его вообще не было. Совсем. Даже текст забыли написать, просто замечательно! А до этого они не выглядели слегка потрепаными, в некоторых местах у них не было той желтизны которая обычно использовалась для книг с ужасным качеством бумаги. Обладаеть стали бесцветными и единственными цветами наверное были черный, слегка коричневатый напоминающий на пенку от какао и под конец слегка кремовый цвет, далеко подходящий на нотки стен. Ведь вся комната была покрыта бежевым цветом, но к сожалению побелка стала выглядеть с оттенком голубтзны немного пугающе. Яркие учебники со статьями словно создали их знаменитые ученные из старых времён когда все жили во времена одного знаменитого человека. Многие лекции выглядели свежими не скучными и каждая из них напоминала на поучительные Истрии с хорошей моралью. Благодаря немного шутливой манере многие закорючки и непонятные формулы становились настоящими и каждое слово из них больше напоминало на райские цветы. Некоторые моменты можно вечность читать.... Вечность.... Хотя задачи по математике всегда были понятными и простыми на пальцах. Для него. А в во воспоминаниях когда все выглядело приветливо и лучезарно, не было той мокроты и небольшие дыры на страницах. Окна. Их можно так назвать? Стекла вовсе не напоминали на хрустальный лёд возле озера или тонкую корочку на крыше, не напоминали на холодный и ледяной как глыба льда, а больше походили на грязную сосульку возле подъезда. Их словно давным давно не свои, хотя слово «мыли» трудно было правильно сформулировать в этом случае. Наверное когда их поставили в рамк после этого момента они держались под проливным дождем и сырой питерской погодой Царского Села, иногда после такой погоды некоторый из братьев ледяных падали и разбивались на колкие острые до крови осколки. Было заметно что некоторые из окон полностью перекрытые шторой просачивали холодный ветер, от которого лёгкий мороз на коже был. Все парты исчирканныц плохими рисунками, вглядеться можно увидеть на светлом деревянном полотне много разных картин: большое изображение красивой цевицы в опрятном платье, словно достала её у мамы; красивая ажурная паутина возле которой прятался пока с облачком из комиксов, а далее смешной по мнению творца текст: «Ты не кашляй чухундра, а то потолстеешь как тетя Лена (не всех тёть Лен в обиду, хотя тёть моей Кати полная…», а далее неприличная надпись; росли ирисы; пахли цветы и другие прелести. В голове остовались вопросы чем думали автора и точно ученики именно этого учреждения рисовали шедевры или это все привилои из школ с бесплатным обучением. Светлое дерево блистало после того как хорошенько его помыли и сделали в более доступный и опрятный вид. Не было ненужных рисунков и все чисто свкркающе, красиво. На них было удобно писать все примеры по математике просто настоящий класс и сказка. Аккуратная свежая тетрадка, единственная вещь которая давала сил с воспоминаниями о семье и есть ли она у него вообще. Если правильно думать, она есть, но сравнивая с событиями и с разговором, все радости, печали, страдания из-за какой-то двойки и жалобы на Бориса превращались в ужасный огрызок бумаги исписанный удачного качества тулью, а после этого бросили в мусорку, как любовь Бенди к родителям, а люди разорвавшим его в клочки были Луиза и Людвиг Шейн, его родители. Глянцевая обложка не давала тускнеть от всех пережитых событий и ровным прямолинейным почерком были написаны формулы, единственное что остовались нормальным в ненормальном. Ручка синего цвета полностью исписанная делала в души одиночества и иногда ускользала из рук хозяина, после этого аккуратно падала на пол. Каждый раз эту хитрюгу приходилось снова и снова поднимать с пола, и снова записывать задачи по Физике. Тетрадь напоминает на мою жизнь. Рядом с злобным лицом (но отлично взглянув на мимику Кап ни чем не был огарчен, просто харя обычно делала себе мрачный вид) чашкоголовый перебирал иногда карандаши, а может белоснежный ластик без единой царапинки или черного пятна спокойно как и он сам в начале учебного года ляжет возле «учебника», а после этого когда Кап замечательно ответит сиплым голосом, напоминающий на карканье вороны, сидит с кривой спиной и продолжит о чем-то думать. На все попытки сними заговорить (предупреждаю, тут даже записки не помогали) получал выдернутый палец приставленный губам, означавший: «Про это, Бенди, мы чуть попозже поговорим. Не перед учителем.». На вид это выглядело достаточно странно, для решительной чашки, но наверно здесь все же таился скрытый смысл. Чем нравился ему Капхед? Он знал когда нужно помолчать. Он ни с кем не болтал на уроках и давал возможность высказаться другим. За это большиество учеников начали можно так сказать уважать. Можно добавить что он сам по себе хороший парень. Теперь можно плавно взглянуть на доску возле него. Здесь почти ничего не было написано белым мелом, словно очертания гусиного пера, был показан рисунокк обозначающий новую формулу. Это не сильно подходило сердцу, ведь прошлые лекции были ценен золота и написанные в свободном плавном языком и в некоторых моментах проводились интересные эксперименты побуждающие ым ученика становится все лучше не смотря на все приграды в переди и не смотря на то что большинство после этого момента будут тебя ненавидеть… Теперь это было совсем иначе и выходило за рамки безумия, не имеющего границы и всегда казался на фоне здравомыслием отдельной вселенной. Щас здравомыслие очень сильно бы пригодилось чтобы понять тихий нудный шум преподавателя как отдельный ритм в лесу, в котором однажды был пикник Шейна. По его мнению мистер Феликс был самым лучшим учителем знавший материал, словно окончил самый высший университет и полностью освоился с математикой. Само главное он лучше всех знал формулы. И это главное... Сейчас большинство формул были ужасно непонятными для мозгов и их было сложно разобрать на фоне не только гробовой мрачной тишины словно ты находишься на кладбище уже третий год, в придачу со скидкой было шипение и недовольство классного руководителя. Всегда перед розовыми розывми очками, приятно сидевшие на демоне, мистер Феликс был замечательным преподавателем, часто шутил на уроках и объяснял весь сериал как по родному, как близко и понятно, что можно хорошенько похлопать и после этого чувствовать себя в хорошем расположении духа. Но после того как тебе расколят линзы и все твои глаза полностью погачнут из-за большого количества крови, это не есть хорошо. — «Что-то помещение этой школы не особо то и меня радует» — пронеслись мимолётно мысли и после этого тяжёлую голову положил на плечо чтобы отдохнуть. После этого посмотрел в вровень на неоновые глаза Кинга и проглотил комок. — Хватит быть чертовым песемистом. Наконец обралуйся что щас происходит. Ты живой и щас чувствуешь себя живым. Это не самое важное? В ответ они продолжали отвечать с небольшими замашками: «Подожди чуток, скоро он наконец закончит ерунду, молит постоянно её, но ничего я ее как то тебе и объясню.» И в этот момент прозвенел звонок…***
Бенди тихо сидел на порванной пуфике, хотя это слово совсем не шло к месту, ведь эту смесь можно было просто назвать набор разных никому не нужных тканей которые скомковали в одну большую субстанцию. Из нее иногда выходили коричневые нитки, когда ты на нем сидел, а если ты продолжаешь своей попочкой надавливать на не упругую, рваную кожу с большим количеством отверстий, то в лучшем ты повредить себе драгоценный копчик, а может быть и другие вещи. В основном он здесь часто видел как собираются некоторые школьницы, любившие почитать роман Дубровский после того как поедят «еды», а потом вместе все будут хохотать над поведением одного из героев, да ещё будуь пошелкиватб своими перстами от радости. Щас их почему-то не было видно. Смех всегда его подбадривал, дале в самые тяжёлые минуты и благодаря своему слуху, он часто его слышал, а после этого улыбался некоторым прохожим. Не многим это нравилось, но после того как демону исполнилось двенадцать лет больше никто над ним не грубил и не использовал на него насилие. Пока что… Хотя зачем о чем-то плохом думать если например можно поболтать с Капхедом (который по уважительной причине куда-то исчез), отправиться в библиотеку, единственное место которое продолжало выглядеть с хорошей стороны. Вот несколько примеров. Во первых в библиотеке можно было найти качественную проверенную временем информацию про разные эпохи, если конечно по ним найти энциклопедии, ведь самих по себе исторических книг не существовало в природе этого помещения. Во вторых теплая и уютная атмосфера которая не напоминала на утопию про конец света (а таких помещений в школе очень много, можно перечислить, сад, коридоры, спортивный зал, актовый зал, отметим кабинеты, лаборатории, специальные помещения для наблюдений, зимний сад который теперь состои из пластиковых бутылок, обычный сад состоящий из сорняков и этот список можно продолжать до бесконечности). А самое главное здесь были книги с хрустящими или картонными обложками, с глянцевыми страницы или покрытые сплошным количеством жёлтых и других пятен. Это давало надежды внутри него. Или не только внутри Бенди Шейна. Или он не является Бенди Шейном? Тогда кто он? И тогда я впервые сильно задумался. И к счастью вовремя… И неожиданно он увидел учителя. — Тебя случайно не зовут Бенджамином? — с таким же скучным пугающим шепотом внезапно спросил кот. — Да, это я, — кивнул демон и поправил свои короткие волосы. — «Надеюсь» — про себя высказался он. — Я должен с тобой поговорить на счёт некоторых дел, — классный руководитель сделал движения пальцев более грациозными и понятными. Можно были подумать что он словно посыпал на пиццу муку, — И ты должен пойти за мной. Не или за ним. Он тебе лжет. Остерегайся его! Он приспешник… — «Впервые мне за долгое время мистер Кэт выглядит похоже на одного из приятелей моего сна…» Кролик, кот и другие твари рядом. Самим тихим и рассудительным был кот. Он имел притягательный шарм, например фиолетовый дорогой костюм цвета винограда и большим количеством блокнотов. — »И он очень сильно на него напоминает.» — про себя высказался черт и наконец привстал с местного разобранного в клочья «пуфика». — Согласен с тобой, — продолжал шептать новый непонятный голос. Он напоминал на тьму, на одинокую ночь среди белоликой луны, напоминал на ужасное мгновение когда ты в любой момент умрешь. И ещё на саму смерть. — Кто это? — наконец произнёс что-то Бенди и повернул свою голову чтобы понять новый "звук" внутри голове. Но тот ответил на фоне ароматного пезажа из окна. — Не бойся... — С тобой всё в порядке? — осторожно продолжал шепотом говорить пугающе классный руководитель. Бенди был в небольшом ступоре и поэтому он погладил свой подбородок. Его бледная с оттенком гулибизны кожа теперь слегка отливала золотом из-за того что один лучик солнца после этой погоды коснулся и теперь отлично чувствовались осенние дни. Наверное нет твердили его мозги, но ему не хотелось огорчать мистера Кэта и поэтому он ответил. — Ну, да… — Тогда идём. Не надо этого было делать... Не надо...