Убить или умереть: воспоминания

       Дым сигары заполнил комнату, будто это был туман.       — Гурен, подойди сюда, - мужчина рукой поманил юношу.       Тот кивнул головой и медленно зашагал в сторону босса.      — Ты наверняка знаешь зачем ты здесь, ведь проходил через подобное много раз, - мужчина подвинул пепельницу - с противным скрежетом она "пролетела", как шайба по поверхности стола.          — Бери стул и садись, - Мацумото кашлянул в кулак.          Юноша кивнул и взял стул, а после присел.          — Вы сегодня какой-то загадочный, - брюнет достал сигарету и поджёг её.       — Разве?.. В любом случае, в этом есть какая-то интрига, - босс двумя руками прожестикулировал в воздухе, словно он был фокусником.           — Ну так что, - Гурен запрокинул ногу на ногу, показывая, что он начал скучать.            — Как поживает твой отец? - с ненаигранным интересом спросил Ичиро Мацумото и закурил сигару.            — Да как обычно, - юноша пожал плечами.            — Тогда хорошо...             "Действительно, - задумался Гурен, - прошло больше месяца с того момента, когда я последний раз виделся с папой".            — А ты ещё больше возмужал, - мужчина резко перевёл тему.             — А, это... Не важно.             Босс посмотрел на подчинённого с каким-то волнением, ему казалось, что он видит его судьбу, будущее. Оно было печальным, как казалось Ичиро Мацумото, и, хотя, он всегда верил в Гурена, сейчас его сердце билось очень быстро. Необычайно быстро, и оно никак не останавливалось.            — Послушай, Гурен, - от волнения босс схватился пальцами за края усов и в ту же секунду быстро отдёрнул пальцы, - ты знаешь, что многие хотели бы владеть мечом Хаттори Ханзо?          — Конечно, - Ичиносэ запнулся. — Но мало у кого есть мечи моего учителя.             Оба смотрели вперёд на огромные окна, в которых отражались проплывающие облака.            — Гурен, ты же сможешь... Нет, это приказ, - босс Мацумото выдохнул и приставил пальцы к вискам, - убей Акари Манба и её клан...             После этих слов сознание Гурена куда-то провалилось:             "Акари... Манба... Манба... Манба... Что-то знакомое. Что-то очень знакомое, - юноша сжал пальцами край подлокотника - так сильно, что выступили вены, - якудза... Это же..."           — Б-босс, - парень сглотнул, вспомнив что это за человек с именем Акари Манба, - не могу...            — В её клане есть тридцать три самурая - эти самые опасные. С остальными она особо не водится.            — Не могу, босс, - Гурен встал со стула и быстро подошёл к мужчине - он в припадке упал на колени и схватил руками воротник рубашки мужчины, - я же умру! Я не смогу убить этих бешеных псин! - из глаз Ичиносэ полились слёзы. Он очень давно не плакал - ни от страха, ни от грусти, ни даже от счастья. И теперь, смотря в глаза Мацумото, парень ощущал, будто он уже живой труп, которому не к чему стремиться - всё бессмысленно.            — Прости меня, Гурен, если бы я смог это сделать, то пошёл бы сам. Однако, я не владею катаной... И клан Манба давит другие кланы и организации, пострадали уже мирные люди... Прости, Гурен, но ты должен убить их, иначе в конечном счёте убьют и нас.                                                       ***           Когда Гурен ушёл от Мацумото, его состояние было настолько плохим, что юноша был удивлён тому, как он ещё стоит на ногах. Слёзы лились по щекам парня, разъедая кожу - несчастный не мог их контролировать, всё было хуже некуда.             К Шинье возвращаться он не хотел - нет, только не в таком состоянии.             "Папа", - только и подумал юноша и достал телефон.                                                           ***             "Кого я слышу!" - весёлый голос отца немного привёл Гурена в чувства.               — Это я... Прости, что не звоню. Я могу сейчас приехать?               "Что за вопросы? Приезжай, конечно!"                                     ***                В Токио есть такая пора, когда ты ощущаешь дыхание осени задолго до того, как упал первый лист с ветки. Это было месяц назад, когда ещё витали последние летние лучи в небе... Но почему Гурен вспоминает все те, уже былые чувства и ощущения, именно сейчас, когда осенняя пора давно стоит на дворе? Когда звук шуршащих листьев уже въелся в мозг, и когда половина деревьев стояли голыми и стыдливо прикрывались ветвями?              Гурен думает о том, что произошло, что не произошло, и что могло бы произойти... Может, наши ошибки формируют нашу судьбу? Тогда, что он делает не так?.. Однако, если бы не было этих самых ошибок, что влияло бы на нашу жизнь? И всё же, приятно то, что те, кого ты любишь, всегда в твоём сердце.           Официально наступила осень.                                               ***          — ...Гурен, что с тобой? - пропуская сына в дом, Сакаэ коснулся пальцами подбородка Гурена и посмотрел ему в глаза.         — Тебя что, побили на улице? В драку ввязался?          Ичиносэ-младший проигнорировал оба вопроса и прошёл на кухню.         Наблюдая за безразличностью сына, Сакаэ вместе с этим доставал чашки и пакет чая с травами.         ...когда он разлил только что заваренный чай, то поставил чашку под нос Гурену.          — Пап, я, - Гурен обхватил ладонями чашку, - представляешь, только сегодня я ощутил наступление осени.            — Дааа, - мечтательно протянул мужчина, - я тоже недавно это понял. Как-то раз и - "Осень? Когда настала?"             Мужчина сделал пару глотков. Он не знал, что сказать сыну, так как ощущал - Гурен хочет сказать ему что-то очень важное.            — Пап, знаешь, я тут поймал себя на мысли, что мне осталось жить совсем мало.            — Иногда я тоже ловлю себя на таких мыслях, - Сакаэ кинул беглый взгляд на сына.            — Что, - Сакаэ приобнял парнишку, - Мацумото запугал?            Не в бровь, а в глаз. Ичиносэ-младший был напуган. Ему всегда приходилось сталкиваться с пятью - максимум десятью противниками... Но никак не с тридцатью тремя якудза, которые на голову отбитые, да и к тому же из самого опасного клана!           — Запугал. Правда, я напуган! - Гурен сделал пару глотков и рукавом вытер стекающие с краёв губ капли чая.           Парень сжал мужественную ладонь отца, который сидел напротив и с печалью в глазах смотрел вниз.          — Забудь о трусливости, Гурен.          Мужчина встал из-за стола, убрал чашки и подошёл к полке, которая висела чуть выше уровня его глаз. Он достал блестящие стаканы и бутылку крепкого алкоголя; затем он кинул несколько кубиков льда в стаканы и разлил алкоголь.           — Наши предки-самураи были ох какие волевые и суровые, - мужчина поставил Гурену стакан с виски, - вот, послушай.         Парень поднял взгляд на Сакаэ, и отец усмехнулся, когда увидел дрожащие глаза сына.         — Так вот. Кэнсин Уэсуги - глава клана Нагао и сильный военачальник.         Он одержал множество побед в битвах. Однажды, сражаясь за императора, ему нанесли два пореза на правом глазу, они были икс-образной формы. "Пустяк", - сказал тогда он и победил всех своих врагов... Только не смотри на меня так, сын, это я вычитал в книге про самураев...         Это была не единственная травма Кэнсина Уэсуги. Когда самурай сражался с сотней противников, он потерял нижнюю часть левой ноги... Мужчина повалился на землю, ощутил на долю секунды жгучую боль, но он не проронил ни слезинки... Не издал ни звука... В тот момент его взгляд упал на толстую деревяшку, обломок какого-то крупного сука. Отбиваясь от врагов, Кэнсин дополз до неё и, разрывая плоть, создал себе опору на больную ногу. Конечно, это было ужасно - больно, просто неописуемо... А сколько там заразы и бактерий?.. После этой битвы он вернулся к императору и тот отправил его, скажем так, на пенсию. И умер он в тишине и спокойствии.              Гурен, услышав данную историю, чуть-чуть воспрял духом. Совсем немного:         — Хах, - его голос стал чуть живее, - но я же не вояка.       — Я знаю, - отец мальчика улыбнулся.         — Дело не в опыте, а в твоём настрое, Гурен. И я верю в то, что ты вернёшься ко мне. И тогда мы с тобой пропустим по рюмашке, хорошо?        Сакаэ встал с места и подошёл к сыну. Он с чувством обнял его и похлопал по спине, а тот... Тот заплакал... И трясущимися руками обнял отца, впиваясь пальцами в одежду мужчины, который был ему таким родным. Самым родным человеком на земле.        — Обязательно... Пропустим...                                                            ***         На следующий день, ни свет ни заря, Гурен Ичиносэ проснулся от будильника, противно звенящему на всю комнату.        — Ай-ай-ай... - протянул рядом лежащий Шинья, который от испуга едва ли не свалился с кровати на пол.        — Прости, Шинья, - Гурен навис над блондином и нежно поцеловал того в лоб, - мне сейчас убегать надо.        Хлопая глазами, заспанный Шинья, всмотрелся в фигуру Гурена, который каждую секунду что-то суетливо делал:       — Зачем тебе катана? - хриплым голосом с высокими нотками подозрения, спросил блондин.      — Я еду к учителю. Буду дома вечером, не скучай.                                                                ***         К тому времени, как приехал Гурен Ичиносэ, Хаттори Ханзо успел прогуляться несколько раз вокруг дома, размышляя о насущном; неохотно, но чувствуя ответственность за ( хотя бы ) свою безопасность, он проверил инструменты, и разложил их по местам в мастерской, где изготавливал мечи, а после ушёл в кухню, чтобы заварить чай и бросить в кружку сушеную мяту..        Громкий стук в дверь отвлёк старика от раздумий.       Со словами "Какого чёрта сюда занесло?", Хаттори Ханзо быстрым шагом прошёл из кухни в коридор.        Когда в Хаттори-сенсей увидел в проходе обветшалого дома своего ученика, стоящего с катаной в руке, он заподозрил что-то неладное.       — Это я... - только и сказал подрагивающими сухими губами брюнет.                                                             ***        — ...что с тобой произошло, что ты стал похож на мертвеца? - старик, пропуская в дом своего ученика, - бледного на лицо и дрожащего, словно щенок на морозе, выгнул бровь.       — Гадюка, - присев на банкетку, Ичиносэ начал снимать ботинки, - мне нужно убить эту чёртову гадюку. Так приказал... Мацумото.         Хаттори Ханзо сильно удивился.         "Гадюка? - в голове японца смешались мысли. – Какая ещё гадюка?"             — Подожди, - спокойно начал старик Ханзо, двумя ладонями как бы успокаивая запыхавшегося парня, - я ничего не поня...           Взгляд Ханзо-сенсея упал на меч его ученика. Меч, поблёскивая, стоял оперевшись рукояткой об угол комнатушки.         — Акари... Манба?.. - Хаттори Ханзо, глаза которого расширились от неожиданности и, затаённой в глубине души ненависти, схватил Ичиносэ за рукав кофты, и сжал плотную ткань.         — Учитель, - Гурен положил свою ладонь на руку старику, который был полон беспокойства, - я... Я убью мерзкую девку!                                           ***            — ...Манба - та ещё дрянь! - Хаттори Ханзо, усевшись вместе с парнем на мягкие подушки, сжал оба кулака, — Настоящая змея-гадюка!            — Она ведь... Убила Вашего брата... - с глубоким сочувствием и сожалением произнёс Ичиносэ Гурен.            Тяжким камнем воспоминания об убийстве близкого человека руками якудза навалились на плечи Хаттори Ханзо - девушка, что была наглее всех, кого встретил в своей жизни старец, разгуливала по улицам Токио и творила, что ей захотелось. Смерть родного человека. Вид и запах крови...            — ...я тогда не захотел сделать ей меч, потому что её наглости и безумству не было границ... Держать в узде большинство японских якудза; не следовать кодексу якудза... Честно говоря, я возмущён!              Старик Хаттори Ханзо вздохнул - в этом тяжёлом поднятии груди и плеч была сильная жажда убийства и неприязнь к женщине.             — Из-за моих принципов и убеждений сучка решила отыграться на моём брате...              Гурен на мгновение увидел как из глаза старика полилась слезинка - хрустально чистая, она медленно катилась вниз, сострадая Ханзо.               Оба просидели молча, не зная что сказать друг другу минут пятнадцать, и лишь громкий кашель Хаттори Ханзо прервал мёртвую тишину.             — А знаешь, Гурен, - старик, поправляя одежду, встал на ноги, и махнул рукой, - месть - это блюдо, которое лучше подавать холодным.               Парень удивился резкой смене настроения своего наставника - старик даже слегка улыбнулся, глядя на ошарашенного мальчишку.               — ... не бойся, Гурен, - твёрдо сказал Хаттори Ханзо. — Пойдём, я дам тебе одну вещь.               ... словно идя в священную обитель, брюнет спускался вниз, в скрытую в темноте комнату.                 Он следовал за стариком, оглядываясь по сторонам - углы, покрытые паутиной; старые деревянные ступеньки, которые, казалось, вот-вот развалятся со страшным скрипом, - всё это навевало некое уныние, однако, такие вещи были неотъемлемыми частями мастерской Хаттори Ханзо.               В этой комнате средних размеров, на стенах в горизонтальном положении висели мечи, которые изготовил Хаттори Ханзо-сенсей.               Старик подошёл к первому мечу - с белой рукояткой. Он, спрятанный в белоснежные ножны, висел, покрытый пылью.              Схватив меч за ножны правой рукой, Ханзо-сенсей о чём-то подумал, а после, помотав головой, пробубнил себе под нос что-то вроде "Не пойдёт". И положил катану на место.               Скрестив руки за спиной, старик ходил в раздумьях, рассматривая свои творения. То один меч казался ему недостаточно хорош, то в другом было что-то не так... Как вдруг его взгляд упал на меч, спрятаный в иссиня-чёрных ножнах, наверху которых красовался небольшой трёхлистник, и рукояткой, обмотанной чёрной тканью, сквозь которую пробивались золотые ромбики - нескрытые её части.            Хаттори Ханзо взял меч в руки - тяжёлый, казалось он весит тонну. В нём были скрыты мощь и сила - мастер вложил в эту катану всю душу и чувства, но почему-то забыл об этом творении... Вероятно, он хотел что-то спрятать, "похоронить" болезненные чувства души вместе с пылящимся мечом, который, кроме него, никто не увидит.            Резким движением руки Ханзо достал меч из ножен - лезвие блестело так ярко, словно находилось под палящим солнцем.           Мужчина сжимал рукоять катаны, держа её в вертикальном положении, так сильно, что на секунду ему показалось, будто она нагрелась, а лезвие уходящее ввысь отражало взгляд мастера меча.         На руке Хаттори Ханзо вздулись вены, и он, закрыв на свободной руке рукавом одежды предплечье, положил катану тупой стороной на ткань и посмотрел на клинок - блестящее лезвие - оно готово было рассекать плоть и быть перепачканным в крови.        — Это мой лучший меч, - уверенно произнёс Хаттори Ханзо, рассматривая изделие с каждой стороны.          — Я это говорю с полной уверенностью, - мастер меча убрал клинок в ножны.            Хаттори Ханзо посмотрел на Гурена - в глазах парня отразился взгляд учителя.           — Возьми этот меч, - старик, держа рукой катану за иссиня-чёрные ножны, скрывающие лезвие - сердце творения, протянул меч ученику.            Парень не сразу взял его в свои руки. Для него это был слишком напряжённый момент, наверное, такой же, когда Кэнсин Уэсуги потерял ногу, но продолжал драться и... В конце-концов тот победил.              В мечах Хаттори Ханзо всегда есть какая-то своя особенная энергия. Они - душа учителя.             И вот сейчас, сжав ножны пальцами так крепко, что костяшки пальцев побелели, а на ладони выступили капельки пота, Гурен спросил:             — Можно?             — Конечно, - старик Ханзо кивнул головой.              Парень резко достал меч из ножен - в комнате раздался тихий "лязг", и тогда Гурен, встав в стойку, сделал взмах катаной - лезвие блестнуло и тогда "стены содрогнулись и воздух, наполнивший комнату, словно растворился за секунду".             Кончик меча опустился вниз на расстоянии пары миллиметров от пола.             — Ты выполнишь поручение Мацумото, - Хаттори Ханзо похлопал по плечу ученика, - в любом случае мечи у клана Манба то ещё дерьмо.            ... поднимаясь вверх по лестнице, Гурен озадачился тем, кто же изготавливает мечи для клана якудза:              — А Вы не знаете, кто изготавливает мечи для Манба?             Ханзо-сенсей делав вид что думает, ответил спустя секунду:             — Нет, не знаю, - он запнулся, - знаю только, что у её "собачек" мечи как игрушки. В том плане, что если противник ударит под другим углом, то лезвие меча можно будет разломить на пополам. Хрусть! - И всё.                                                       ***              ... недолго посидев за разговорами на кухне сенсея, Гурен решил, что пора закругляться и идти домой.              — Спасибо Вам, Ханзо-сенсей, - Гурен поклонился.             — Да не за что, - старик улыбнулся, - главное, ничего не бойся.             Немного погодя, Гурен Ичиносэ сказал:                — И всё же, я напуган, - брюнет посмотрел на свои ладони, - как представлю её клан...                  — Курутта. Её клан называется Курутта, - старик похлопал глазами, - и каждый в этом клане полный ублюдок и кусок дерьма... Есть якудза намного страшнее, и лучше тебе с ними не пересекаться.             Хаттори Ханзо улыбнулся, и морщинки окружили его губы и паутинкой разошлись от закрытых глаз. Казалось бы, такой счастливый человек, но где-то на дне души, он несчастен, и этого не отнять.             — Сенсей, - Гурен заговорил твёрдым голосом, - я убью клан Курутта, всех до единого, не ради Мацумото, не потому что он так приказал сделать, а ради Вас. Я отомщу за Вашего брата.             Оба уже стояли у плетёных "ворот" у дома Хаттори Ханзо, когда Гурен, полный уверенности, сказал о том, что убьёт клан якудза.           — Подожди-ка, не уходи, - на секунду старик приподнял руку и что-то показал юноше, и тут же побежал домой, как ошпаренный.           Вернулся он с тонкой деревянной табличкой с маленьким отверстием наверху - вероятно, это было украшение и её можно было куда-то повесить.            — Вот, дома посмотри, это ещё моего прапрадеда.             На этом учитель и ученик распрощались.                                                 ***           А Гурен вспомнил про деревянную табличку только поздно вечером, чуть ли не в полночь.          Он достал её из кармана, сел на стул и начал читать про себя:         "Когда дело доходит до схватки, избравшие путь воинов должны думать только об уничтожении врага, подавлять сострадание и все человеческие чувства. Убивать всех, кто окажется на пути, даже если это будет сам Будда. Эта истина является основой боевых искусств".         Наверное, Хаттори Ханзо прав. Главное, ничего не бояться. Но ещё важнее то, что у Гурена есть к кому вернуться, и ради них он вступит в схватку как истинный воин. Как волевой Кэнсин Уэсуги.