Пособие о том, как приручить Проклятие

Женщина размерено подходила к каждой из нас, сквозь закрытые веки смотря на лица. Мне, как обычному, никак не связанному с подобными дворцовыми забавами, магу, не было видно разницы между нами, но я — не она. Темноволосая ока-сан — профессионал своего дела. Сказать честно, если сейчас мою игру недобитого актёра заметят, этим гастролями очень быстро придёт конец: концерт закончен, песня спета, деньги за представление вам тридцатого февраля пришлют по почте. Если же выделять положительные и отрицательные черты — минусом здесь будет то, что отведённое внимание магов вновь вернётся ко мне, а вот плюсом станет то, что меня это мало будет волновать, ибо повешенных вообще мало что волнует. Даже если допустить мысль, что я смогу противостоять кучке магов какое-то неопределённое время, моя общая «популярность» помешает главной на данный момент задаче — поиску пальцев Двуликого. Пока мои силы не восстановлены полностью, излишняя «амбициозность» и привлечение внимания ни к чему. Поэтому поминая все свои аристократические корни, уходящие вглубь родословной, я активно вспоминала все тонкости этикета: ровная осанка, невозмутимое лицо, расправленные плечи. С единственной целью — не быть замеченной. Фумита-сан останавливалась около каждого, иногда поправляя что-то в волосах или одежде. Очередь очень быстро дошла до меня. Солгу, если скажу, что в этот момент моё сердце не замерло. Профессионал своего дела, должно быть, точно рассекретил бы меня, но, постояв полминуты, она прошла мимо. Я напряжённо проводила удаляющийся женский силуэт. Почувствовала ли я облегчение? Как бы не так. Я ждала подвоха, какого-нибудь невербального жеста от оки-сан и моментально сбежавшихся на него стражников, но ничего из этого не было. Темноволосая спокойно дошла до ворот, не заостряя ни на ком внимание. Она обернулась к нам лицом, выдерживая небольшую паузу. —Доброй ночи, — в конце концов проговорила женщина и грациозно поклонилась. С моего лица сошёл холодный пот: «Пронесло». —Доброй ночи, госпожа Фумита-сан, — все, наконец, разошлись.

***

Жили гейши за пределами Императорского дворца, сохраняя давнюю традицию и лишая себя всяких привилегий — в окия. Данное строение примыкало ко дворцу с внутренней стороны, сохраняя традиционный японский архитектурный стиль. В окия было минимум два этажа. На нижнем майко, то есть ученицы, на верхнем — полноправные гейши. Я прошла в свой, так называемый, «номер». Вести деятельность планировала днём, во время, когда можно передвигаться по дворцу. В основном, я рассчитывала на то, что Двуликий подобно компасу, будет вести меня к пальцам сам. Бегло оглядев обстановку в комнате, отметила панорамные настежь открытые окна с выходом на балкон. Оконные рамы, по традиции, из дерева. Само помещение не отличалось дороговизной, радовало, что было хотя бы чисто. Из мебели присутствовал небольшой туалетный столик, матрац и ширма для переодевания. Она же, по совместительству, служила и вешалкой. В стене я заметила встроенный небольшой шкаф, конечно же, тоже из тёмного дерева. Легла на футон, облегчённо переводя дух. Я задумалась об этой слепой женщине, которая, бьюсь об заклад, видела нас лучше, чем кто-либо. Что-то в ней не давало мне покоя, заставляло насторожиться. Сама за собой не заметив, я перевела взгляд на дверь, не то, чтобы ждала кого-то, просто взор сам упал на неё. Послышался мой ещё один напряжённый вздох — я попыталась отогнать разные навязчивые мысли. Закрыла глаза, давая прислушаться к собственному приглушённому дыханию, неспокойному сердцебиению, тихому журчанию осенних птиц за окном. Двери были очень тонкие, давая возможность услышать и других людей — моих новых коллег. Я заметила, что пол на втором этаже сильно скрипел при ходьбе. Гейши ходили то в одну комнату, то в другую, но вскоре эти звуки утихли. Я невольно расслабилась. Мысленный поток, наконец, оставил меня в покое, но лишь на миг, чтобы уже в следующую секунду ворваться в мой мозг с новой силой. Я не слышала разговоров девушек, не слышала их брождения по второму этажу, не слышала противного скрипа пола, обозначающего чьё-то присутствие, но я услышала кое-что другое: Стук в мою дверь. Распахнула глаза, инстинктивно садясь на матрац. В груди похолодело, а обретённое спокойствие резко сменилось на ужасающий страх. Пугал не кто-то за дверью, а то, насколько бесшумно он ходил. Я сглотнула и быстро поднялась, в мандраже проходя к сёдзи. Холодная рука легла на ручку перегородки и отодвинула её. Я в последний момент успела сменить выражение лица с напряжённого и мрачного на спокойное, наконец, увидев незваного гостя. Передо мной стояла Фумита-сан. Небольшой мандраж внутри, который не утихал с самого начала, заиграл новыми красками. Дурное предчувствие острыми иголочками покалывало внутри. —Здравствуйте, госпожа Фумита-сан, — с трудом подогнула не сгибающиеся колени и поклонилась, опуская взгляд. —Добрый вечер, Элеонора. — чарующе ответила она. Сейчас мне удалось разглядеть её лицо более подробно. Помимо этой слащавой улыбки, в ней было что-то ещё. Лик в целом доброжелательный, начало брови чуть выше, напоминая какое-то ложное сочувствие. Глаза, как и в первый раз, полностью закрыты. Кимоно немного отличалось от моего расцветкой, а в причёске можно было заметить другой набор кандзаси. Я не нашла в ней ничего приметного, ничего вызывающего насторожения, но оно тем не менее было. Неясно только одно: что эта женщина забыла здесь. —Что вам потребовалось в столь поздний час? — спросила, пропуская Фумиту-сан внутрь и закрывая за ней перегородку. Край отодвигающейся двери плотно прижала к стене, дабы никто случайно не зашёл. Мрачно смотрела женщине в спину. —Я пришла вместо отокоси, вчера один из специалистов заболел, поэтому я помогаю остальным, — ласково ответила она, оборачиваясь. Мне вновь пришлось натянуть улыбку. Я отошла от сёдзи. —Спасибо вам, — проговорила, распознавая в чертах её лица предложение встать к ней спиной. Она ведь сказала, что пришла развязать пояс. Стиснув челюсть, я подошла. Скованно развернулась к ней затылком. Каждая фибра моей души напряглась, ощущая её нежные прикосновения. Я точно ждала, врезающийся в мою спину, нож; как женщина вырежет им моё сердце, но секунды шли, а ни одна из моих догадок не оправдывалась. Она развязала пояс: —Всё. Чуть было не выкрикнула технику Песнь Дьявола, которая крутилась у меня на языке с самого начала. Я была готова применить её в любой момент, надеясь успеть, прежде чем эта девушка с миловидной улыбкой воткнёт в мою нежную кожу холодное оружие. —Доброй ночи, госпожа Фумита-сан, — пробормотала я, вновь приклоняясь. Двумя руками забрала протянутый пояс. —Доброй ночи, Элеонора, — она тоже слегка присела и, к моему счастью, удалилась из помещения. Это показалось мне чем-то очевидным и странным одновременно: «Сама ока-сан ходит по спальням гейш?» — я нахмурилась, — «Чёрт, сейчас всё кажется таким подозрительным, нужно утихомирить свою паранойю, иначе тут не то, что профессионал — любой маг увидит мою дешёвую актёрскую игру», — заключила, возвращаясь назад. Сняла кимоно, повесив на расписанную цветочным рисунком, бёбу. А затем снова прильнула к хлопчатобумажному матрацу. Не уверена удалось ли мне уснуть этой ночью, когда всё внутри напряжённо танцевало венский вальс, но в окно в скором времени начал попадать солнечный свет. Вздрогнула от неожиданного стука в дверь. Только сейчас заметила, что не сводила с неё взгляд. Это возродило во мне какое-то чувство дежавю. Я сумбурно поднялась с футона, накидывая поверх нижнего кимоно, верхнее. По резким движениям собственных рук, всё же пришла к выводу, что уснуть мне не удалось. Необычно активная и бодрая, на первый взгляд, деятельность, являлась ничем иным, как результатом сильного выброса адреналина. Отодвинула перегородку, наблюдая за стоящим напротив отокоси. Обычный вид сразу выдавал его, он не был похож на гейш и прочих работников. Отокоси (мужчина-одевальщик) и онагоси (женщина-одевальщица), помогающие юдзё и гейшам одеваться перед работой. Одевальщики — это единственное исключение из правил, когда мужчина может находиться во внутренней части дома и подниматься на второй этаж окия. —Доброе утро, госпожа, — он значительно наклонил туловище вперёд, опуская и голову. Так выглядел своего рода поклон у мужчин. Только гейши, сохраняя свою элегантность, скромно приседали. —Доброе, — еле заметно поклонилась, пропуская собеседника в жилое помещение. Тут же парень принялся за работу, завязывая умелыми руками оби со стороны спины. Закончив, встал передо мной, внимательно вглядываясь в макияж и волосы. Парик блестел, а причёски у окружающих ничем не отличались от моей. Все они выглядели неестественно из-за количества лака и геля. Поэтому с волос отокоси быстро перешёл к лицу. Подправив на щеке, подтёршийся за ночь белый грим, он, наконец, развернулся к выходу из спальни. Отодвинул перегородку и, в последний раз поворачиваясь и наклоняясь, проговорил: —Хорошей работы, госпожа. После этого тут же задвинул сёдзи. Так началась моя миссия под прикрытием в Императорском дворце.