Пособие о том, как приручить Проклятие

Ночь была неспокойной, впрочем, странной она стала бы, будь всё как раз наоборот. Я ворочалась во сне, пытаясь то ли уснуть, то ли сдержать в себе порыв украсть пальцы прямо сейчас. Предвкушение меня буквально разъедало, и даже сильная усталость не помогала с ним справиться. Вчера я решила покорно следовать указаниям Фумиты-сан, чтобы стащить артефакты именно сегодня. Только не привлекая к себе лишнего внимания, я могла без негативных последствий для самой себя заполучить их. Вчерашний рабочий день закончился изнурительно, как и моя многочасовая игра на флейте для публики. Ока-сан заставила меня заниматься этим, так как, по её мнению, я отлынивала от дел. Поэтому, как ни странно, всё оставшееся время она стояла напротив меня, а я, под её чутким присмотром, играла на музыкальном инструменте. Под конец рабочей смены у меня свело все мышцы лица и рук, дичайше устали плечи. Ненависть к этой странной Фумите-сан за один день возросла во много раз. Теперь она почётно носила звание самой надоедливой женщины, уж простят меня её глубокие почитатели. Сегодня мне предстояло осуществить одну из тяжёлых задач, и если удастся её выполнить, можно считать, что самая сложная локация из всех мною преследуемых, будет успешно закрыта. Не считая разве что тех четырёх пальцев, местоположение которых до сих пор неизвестно, — они остаются в моём плане серым пятном. Раздался стук в дверь, вошедший отокоси поздоровался и поклонился, быстро принимаясь за свою работу. В этот ритм за пару дней я хорошо влилась. Бывают ситуации, когда кроме как адаптироваться, не оставалось иного выхода. Правда, будь проклят этот мир, в моей жизни эти ситуации почему-то происходили предательски часто. Меня, безусловно, смущал факт того, что я — нарушитель, до сих пор спокойно гуляла в стенах дворца. Очевидно, что Император не играл особой роли, но до такой степени, что здесь даже никто не заморачивался об его безопасности? Это было мне непонятно, но в то же время я предпочитала об этом не думать. —Хорошей работы, госпожа Элеонора-сан, — заканчивая возню над моим внешним видом и наклоняясь, проговорил мужчина. После этого тут же освободил комнату от своего присутствия. Вышла следом, обратив внимание на то, что в этот раз он ничего не сказал по поводу места, где я работаю. По негласному правилу – это означало во внутреннем дворце, но, конечно же, сегодня это правило обойдёт меня стороной. Я зашла в общую столовую, где собирались все гейши перед началом смены, выбрала несколько из предложенных блюд. Садясь за стол и поедая содержимое тарелки, справедливо заметила, что Фумиты-сан нигде нет. —Ока-сан сегодня приболела, слышали, да? — уловила разговор со стороны. —Да, печально, нужно навестить её, как только она поправится. В моих глазах проскользнула искра, подобно у тех, кто сорвал джекпот. Приболела? — губы изогнулись в озабоченной усмешке, я сильнее наклонилась к тарелке, чтобы окружающие не видели выражение моего лица, — Преграды сами сходили с моего пути. Утро началось с хороших новостей, которые предвещали мне успешное завершение миссии. Поэтому немедля, я позавтракала, а затем прибилась к колоне коллег, которые направлялись к внешнему дворцу. В их компании я дошла до начала моста, а потом уже двинулась к музею. Выяснилось, что место оки-сан на время заняла другая девочка и, к счастью для меня, сегодня она работала во внутренних стенах Императорского дворца. Зимняя погода остужала моё лицо. В Японии она никогда не была холодной, а в её начале, как сейчас, мало кто брался за тёплые вещи. Лёгкий ветер давал простор для дыхания. В бесконечной суете хорошо иногда отвлечься от забот и взглянуть на мир вокруг. С первой моей встречи с Двуликим, подумать только, прошёл уже целый месяц или, вернее сказать, пролетел. Дни шли так быстро, что за ними даже не успеваешь наблюдать; вот ты заснул — ночь воскресенья, а открыл глаза — утро понедельника, но уже следующего месяца. С годами это чувство только растёт, а мне уже достаточно, чтобы вовсе сбиться с его счета. Сейчас я справедливо заметила, что мне до этого нет дела. Когда я занята чем-то, окружающая погода, да даже будь здесь метель, не имели бы смысла. Ни люди, ни время года — ничто не помешает моим планам, — твёрдо уверенная в этом, продолжала идти по каменному мосту. С каждым шагом азарт внутри нарастал. Мандраж пробирал до костей — это чувство не сравнится ни с чем. Высокий риск заставлял кровь в жилах кипеть. Я прокрутила в голове план действий: «Императорский дворец, вся эта система — у меня едва ли будет минута после активации техники». Территория имела в себе девятисот квадратных метров — почти предел моих способностей. Долгое время продержать песнь дьявола, используя её практически на полную, вряд ли получится. Должно быть, меня хватит не более, чем на пару минут. За это время мне было бы очень желательно украсть пальцы и скрыться с Императорского дворца. Технику нужно применить до входа в музей, чтобы камеры не зафиксировали моё появление в нём. В общем, уложиться в срок будет весьма проблематично. Как только способность замедления времени перестанет действовать — магический фон тут же будет нарушен, соответственно подан сигнал в военную часть и верхушку магов. Так же заработают системы безопасности, что приведёт к моментальному скоплению стражников, препятствующих моему уходу. Торопиться нужно и даже очень. Счётчик будет идти на секунды. Я приближалась ко входу в музей. Практически делая шаг внутрь, запускаю весь этот механизм в своей голове, который, словно движение шестерёнок, задаёт мне такт: Техника межвременного пространственного движения. Песнь Дьявола. Ступив на его территорию, моментально устремляюсь в самый конец, где вчера обнаружила пальцы. Подбирая длинное кимоно и давая ногам свободу, бегу в отсек Клана Рёмен. Небольшая тревога, дыхание сбивается. Обхожу, стоящих в центре, людей. Слышу стук собственного сердца, которое гулким звуком отскакивает от рёбер. Внутри колотится пульс, подначивая быть ещё быстрей. Длинный коридор, наконец, заканчивается, и я вбегаю в желанный последний отсек музея. Тело потряхивает, под кимоно чувствую, как собирается холодный пот. Мокрыми пальцами пытаюсь поднять стеклянный футляр, но, как и ожидалось, тот не поддаётся воздействию. С трудом удаётся что-то соображать, когда мозг ежесекундно твердит: «Быстрей! Быстрей! Ещё быстрей!». Дышу часто и беглым взглядом ищу что-то из подручных средств, чем можно было бы разбить прочное стекло. В голове мысленно веду отсчёт — прошло уже сорок секунд. Тело изнемогает от усталости. Потихоньку после бега нарастает боль в груди. «Держаться, Анриэтта, держаться!» — мысленно приказываю себе, собираясь с силами. Вытираю холодный пот со лба и подбираю стойку для ограждения экспонатов музея. Отцепляю навесной, бордового цвета, канат, от другой такой же стоящей рядом стойки. Справедливо замечаю, как мои пальцы заплетаются из-за сильного волнения и азарта. В голову бьёт адреналин, а я, замахиваясь стойкой за спину, бью по бронированному стеклу. «Чёрт!» — мысленно ругаюсь, замечая, что на стекле ни царапины. Тем временем счётчик в голове переваливает за минуту. Территорию императорских владений покинуть я уже не успевала. Бью второй раз, не щадя силы, и третий. Кислород с каждым ударом выбивается из лёгких. От таких усилий даже причёска начинает распадаться на мелкие пряди, наваливаясь на лицо. От резких и размашистых движений кимоно задирается, а в зонах под мышками рвётся. Стекло не трескается, сколько бы усилий я не прилагала, оно лишь слегка царапается. Таймер приближается к двум минутам, то есть — пределам моих сил. Искусственные волосы парика налипают на лицо, закрывая обзор. Я бью снова и снова, даже не обращая на них внимание, и, наконец, стекло даёт мелкий скол. Замахиваюсь последний раз, и защитный футляр разлетается в разные стороны мелкими квадратиками острого стекла. Техника замедления останавливает время всего: движения людей, падающих объектов, но эта способность не будет действовать на меня или, по моему, прежде всего, желанию, на предметы, которых я касаюсь. Некоторые частицы стекла впиваются в кожу. Я озабоченно усмехаюсь, забирая пальцы Двуликого своими, в некоторых местах кровоточащими, ладонями. Секундно убеждаюсь в их подлинности и тут же бегу прочь из музея. Счётчик преодолевает две минуты. Я словно слышу предупредительный бой барабанов в голове, но шестерёнки продолжают крутиться, оставляя время в мёртвом состоянии. Ноги заплетаются, я обо что-то запинаюсь и чуть ли не падаю, но вовремя нахожу равновесие. Откидываю неудобные туфли гейш — гэта и продолжаю бег уже босиком. Шестерёнки идут всё медленнее и медленнее, техника ослабевает. Уже забывая как дышать — бегу, лишь бы успеть выйти с территории музея и не попасться под камеры. Шестерня ещё раз впадает в другую зубчатую часть, для передачи крутящего момента — слышится: «тик», — следом раздаётся: «так» и механизм замирает. Ещё пару секунд по инерции удаётся поддержать технику, но тут же она спадает — за спиной слышится резкий звон сирен. Душу немного тешит, что музей где-то позади. Я успела. Успела покинуть его до окончания песни дьявола. Вся запыхавшаяся, усталая и растрёпанная, я продолжала бег с территории Императора, пока около музея было немного людей. Босыми ногами забежала на каменный мост. Перед большим количеством посетителей и, бегущих в мою сторону стражников, замедлила темп, чтобы не вызвать подозрений. Стала словно тенью окружающих, слившись с серой массой. Охранники пробежали мимо, а люди начали оборачиваться им вслед. Опустив голову, скрывая своё лицо и победную улыбку, двинулась к началу моста. Незаметно расправила кимоно, загладила выбившиеся пряди волос. Пальцы Двуликого спрятала в складки пояса, оттуда же достала припрятанные проклятые кольца. Руки у гейш должны быть чистыми — без бижутерии, поэтому я не надевала их, но сейчас, когда миссия подходила к концу, не было смысла скрывать их — самое опасное я всё равно уже сделала. Вышла с моста и заметила, что стражники уже начали оцеплять дворец. Я свернула с каменистой дороги и ушла в сторону растительности, где были деревья и трава. Уже там, скрывшись от главной дороги, побежала к железному ограждению — забору, что отделял частную территорию от общественной. Ноги заплетались, боль в груди и боках жгла, саднила, в горле словно ободралась плоть. Бежать уже невозможно, но в голову по-прежнему бил адреналин. Увидела забор и облегчённо выдохнула: «Это выход», — пронеслось у меня в голове. Губы расплылись в вымученной улыбке. Я подошла к нему ближе. —Кстати. Вздрогнула, резко замирая. Услышав голос позади, в груди похолодело, а тело сковал страх. Все чувства в один миг обострились, а каждая мышца напряглась. «Фумита-сан» — гадко осознала я, узнавая женский голос. Ладони непроизвольно сжались в кулаки, готовые дать отпор любому. Не оборачиваясь, продолжила внимать её дальнейшую речь, а женщина не переставала шокировать. Следующие её слова выбили из лёгких кислород, заставив испытать ужас похлеще, чем был несколько минут назад. Боюсь, что я совершенно не представляла, на что была способна на самом деле миловидная ока-сан. —Анриэтта, верни, пожалуйста, Элеонор во дворец. Её чарующий голос ничуть не дрогнул, он был спокоен, ровно, как и ночью в нашу первую встречу, я поняла: «Она знала всё с самого начала». Неизвестная мне Фумита-сан знала, кем я была! Она назвала меня по имени, и в голову в этот же момент вместе с мурашками заползла мысль: «Что ей ещё обо мне известно?». Шокировано стояла, не в силах пошевелиться. Невозможно было даже согнуть палец, — ужас пронзил моё тело насквозь. Дикий, животный страх сковал всё нутро. Неожиданно от этой женщины я почувствовала такую опасность, как не чувствовала никогда в своей жизни. «Откуда ей известно моё имя?» — глаза бегали на разные объекты перед собой, выискивая подтверждение нереальности событий, — «Кто она вообще такая?». Казалось, сейчас моё биение сердца было слышно всем жителям, а особенно той, кто стояла позади. В ужасе, с трудом пересилив себя, я обернулась на собеседницу. —Что? — сглотнула и нахмурилась, по-прежнему не веря собственному слуху. Девушка ещё какое-то время постояла с безмятежной улыбкой и закрытыми глазами, казалось, будто бы для неё ничего особенного не произошло, а позже она, развернувшись, направилась в противоположную от меня сторону. Я резво сделала шаг к её медленно удаляющейся фигуре, откуда-то найдя в себе силы и заняв у судьбы бесстрашия. Рукой собиралась остановить Фумиту-сан, но она... —Исчезла? — ошарашенно смотрела на, прошедшую по воздуху, руку. Сердцебиение участилось, как и дыхание. Я стояла абсолютно одна, панически пытаясь отдышаться. Резко нахмурившись, бросилась к выходу. Сейчас не было времени думать. Перелезая через забор, я убегала с императорской территории, убегала от мыслей о Фумите-сан, убегала прочь. Прикрывшись болезнью, она знала всё с самого начала. Узнала меня и почему-то помогла. Стало очевидно, почему меня не рассекретили — всё это время меня покрывал человек, которому безоговорочно доверяли. Ужас от всех этих мыслей пробирал до костей. Страх неизвестного пугал сильнее дикого голодного зверя. Я задавалась вопросом, кем на самом деле являлась эта женщина, на протяжении всей дороги домой. А затем приняла решение оставить мысли о ней навсегда. Правда может укусить, обжечь — сделать мне только хуже. Этому неизвестному лучше оставаться таким до конца. Есть вещи, правда о которых никогда не должна всплывать и, чётко понимая, что это одна из таких вещей, я отдалялась от дворца и от собственных мыслей, более никогда не желая к ним возвращаться. По просьбе Фумиты-сан я отпустила Элеонор, поздравив ту с огромной удачей, которая была на её стороне. Разорвала последнюю связь со дворцом и отчасти успешно закончила миссию под прикрытием.