Пособие о том, как приручить Проклятие

Завершающие поездки были по городам, в которых находились оставшиеся пальцы Двуликого. Первым на очереди стал Киото, далее шёл Хиросиме, а замыкающим звеном пришёлся город Беппу. В каждом из них расположились по два магических артефакта, но не стоило забывать и о тех четырёх, местоположение которых оставалось загадкой. На данный момент я владела ещё четырьмя, а суммарно должно было получиться тринадцать. Во время путешествия мне повезло с тем, что маги более не следили за мной, серьёзно озаботившись Итадори, как я и планировала, а вот не повезло с проклятиями, которые не давали мне продыху. Бесчисленное множество этих тварей не спускало с меня глаз, сопровождая в течение всей поездки, а иногда не скупясь на нападения. С каждым днём их зоркий взгляд лишь сильнее был прикован к моей фигуре. Несколько раз я получала серьёзные ранения, но плевав на это, продолжала путь, основательно намеренная довести дело до конца. На следующий же день после моего грандиозного похищения экспоната в музее с территории Императорского дворца, газеты взорвались сенсациями: «Загадочное исчезновение», «Нет подозреваемых», «Камеры ничего не зафиксировали». Слоганы пестрили разными заголовками, привлекая внимания всех жителей Японии, но это была игра с очевидным исходом — проигрышем. На камерах меня замечено не было, о прикрытии никто не знал, а винить каждого посетителя бессмысленно. Мысли о Фумите-сан я нарочно упускала, впредь не желая думать о ней. Но не стоило расслабляться и исключать вероятность, что рано или поздно маги вышли бы на меня, так как я всё равно была связана с Двуликим. Скорее — это оставалось лишь вопросом времени. Всё, как всегда, сводилось к тому, что для меня — той, у кого была возможность замедлять время, оно шло слишком быстро. Насколько сильно бы я не пыталась им управлять, эта стихия сквозь пальцы ускользала, как песок при попытке сжатия. Неподвластное ничьей натуре, оно больно жгло и никого не щадило. Даже мне, способной в какой-то ничтожной мере повелевать им приходилось торопиться или, наоборот, ждать момента. Все маги оставались заложниками своих способностей — это не мы управляли ими, а они нами. Отправление из Токио было лёгким. Одним из исторических символов Японии считался храм Фусими-Инари или «Святилище из тысячи алых ворот», куда и был сначала проложен мой путь. В поезде я быстро уснула, во время поездки вереница мыслей периодически приводила меня к рассуждениям о цели и о скором её достижении, — улыбка сама расцветала на моём лице. В своей жизни у меня была привычка, от которой многие почему-то пытались избавиться,  я всеми силами цеплялась за прошлое и своей целью ставила его воссоздать. Я была чётко уверена в том, что мне под силу это сделать. Время, в котором я ранее жила, было идеальным, и я желала в него вернуться. «Я так стремлюсь к нему, но в действительности, была ли в нём когда-нибудь счастлива?» — скользкий сон, подобно дуновению ветра уносил меня от одной мысли к другой, всё менее связанной с изначальным сюжетом. Так мысль о планах, сменилась размышлениями: «Счастье, вообще, что это? Я счастлива сейчас, не имея власти. Счастлива просто жить, гоняться за пальцами Двуликого, подчинять и изгонять проклятий», — сон стал чутким, расслабление сменилось напряжённостью, неким ещё не остывшим мандражом от последней миссии во дворце. Организм запоминал последние переживания очень хорошо и отображал их в сновидениях, но сейчас с другими мыслями. «Раньше я не занималась этими бредовыми делами, у меня были и поважнее, поделовитее. Тогда почему я сейчас жизнерадостнее, чем тогда?», — какой-то обрывок старых воспоминаний начал ускользать, как и нынешнее пребывание в пограничном состоянии. Напряжённое молчание голоса в голове. Ответа на вопрос сознание давать не спешило, — «К чему я вообще стремлюсь: к собственному уюту в настоящем или к хлопотной власти в прошлом. Что мне в действительности нужно?», — вместо ответа, в голову ударил ещё один вопрос — огромной кувалдой вонзился в моё сознание, разрушая все остатки сна на мельчайшие кусочки. Я вздрогнула, просыпаясь в холодном поту. В мозг въелись два слова — счастье здесь и сейчас и авторитет в прошлом. Не помня ничего более, не понимая как такой дикий страх настиг мою душу, я оглянулась по сторонам. Вокруг было спокойно, по-прежнему царило умиротворение, слышалось тихое постукивание колёс поезда. Ничего необычного. Постепенно дыхание пришло в норму, я положила руку на грудь, делая глубокий вдох. —Моё счастье — это былая власть, — в конце концов распределяя два этих слова, проговорила я, по моему мнению, ставя их правильно. После этого моя душа успокоилась окончательно, минувший сон рассеялся, давая мелкой дрожи утихнуть, а мурашкам скрыться с поверхности кожи, — Всё в порядке, — ещё раз как данность повторила я. Поезд вскоре остановился, обозначая прибытие в место назначения. Вышла на остановку, и радостная табличка встретила меня на выходе с перрона: «Добро пожаловать в Киото».

***

Путь до храма был недолгим, всё путешествие в этом городе не составило больше дня, и уже вечером я отправилась в следующую точку. Пару часов поднималась по склону, искала магические артефакты, чуть меньше ушло на спуск. В своё время маги были ещё беспечнее, чем сейчас, так как мне не составляло труда отыскать одни из мощнейших артефактов в этом мире. Их глупость по началу настораживала, мне казалось, любой дурак мог догадаться, что Двуликий никто иной, как представитель Клана Рёмен и то, что всё связанное с ним, нужно хранить за семью печатями. Однако вот какая ирония, для всех окружающих Король проклятий и Сукуна — два разных человека. Сукуна Рёмен — исторический деятель, некогда живший правитель, а вот Двуликий не более, чем обычная легенда — страшилка на ночь. Каша, которую заварили маги, настолько густая, что уже непонятно из чего она сделана. Один бред был пуще другого. В конце концов все сходились на разных мнениях мужского существования, а некоторые и вовсе отрицали его. Мне было оскорбительно знать, что кто-то мог себе позволить забыть о существовании настолько могущественных правителей, даже если им было проклятие. В современной Японии, если бы не было тех каменных фресок на стенах музея — никто бы не вспомнил о Госпоже Хараде и об её великом правлении. Абсолютное большинство сейчас даже не помнило о Клане Рёмен. Из-за банальной несерьёзности к его фигуре, имени Короля проклятий никто не знал. Я находила это непотребным и возмутительным, однако сам Сукуна был абсолютно спокоен. С момента его пробуждения правдивой информации стало чуточку больше. Появились предположения о запечатывании, пусть и не совсем верные. Народ проснулся, словно всё это время беспросветная повязка на глазах скрывала правду. Буквально за день по стране прошла волна «озарения», будто стёртые воспоминания восстановились. О Клане Рёмен тоже, наконец, заговорили, на лицах людей я наблюдала небывалый ужас при упоминании данной династии, вспомненная тема стала запретной. Даже расписанная история около экспонатов музея напоминала о таком страшном клане, как о впечатляющем следе в истории страны. Однако в этом большом отсеке, за всё время нахождения во дворце, не было ни души. Я — единственная, кто заходил туда. Огромный вклад, большие возможности, могущественные техники — всё забыто. Великая история Японии стала какой-то грязью на подошве кроссовок. Люди сами за собой не замечали, как упускали важное и придавали значение мелочам.

***

До назначенного по билетам поезда оставалось ещё какое-то время, которое я решила провести в приятной компании пива из местного паба. Заказала себе хмельное, садясь у барной стойки. Даже в полдень здесь скопилось достаточно народу, и ведь я даже учла факт того, что находилась в какой-то глуши, а не центре города. Отойдя буквально на пару километров от храма, всё в том же предгорье, наткнулась на этот деревянный дом, больше похожий на какую-то таверну из средневековья. Однако усталость не позволила сильно брезговать, и я решила зайти в это заведение. Ожидая свой заказ, присмотрелась к шумному окружению. Хохот за разными столиками, казалось, мог услышать любой гуляющий в горной части. Я устало вздохнула, мирясь со всей обстановкой, не в силах даже раздражаться из-за шума. Усталость накатывала мощными волнами. Бармен быстро налил из бочки жидкость и подал ко мне. Цепляясь за кружку, как за спасательный круг, тут же отпила содержимое. Слух непроизвольно зацепился за разговор какого-то столика, откуда доносились бурные пьяные споры и рассуждения: —Да вы вообще! — гость, чью развязную пьяную речь мог услышать каждый присутствующий, будь кому-то дело, икнул. Но возмущённо поднимая указательный палец вверх, он всё равно продолжил, — Власть обнаглела, этот Император — мальчишка какой-то, да они точно держат нас за дураков! Он секундно утих, слушая неожиданно встрявшего в разговор другого пьяницу. Я метнула взгляд к нему, не расслышав тихих слов, но всё, что мне удалось узнать — это то, что «другой пьяница» сидел за одним столом с первым. Рядом сидели ещё два человека, один из них раздражённо пил такое же пиво из деревянного стакана, как у меня, а другой молча внимал речь говорящих. —Да знаю я, что ему уже под 50 лет! — тут же продолжил говорить тот, что изначально начал. По-видимому, его утверждение о «мальчишке-императоре» поправили, важно подмечая, что тот уже далеко не юнец, — Всё равно, вы видели… — икнул, — Он же ничего не может! В стране черти что творится, а до простого населения ему… — небольшая запинка и горькое, — нет никакого дела. —Да-да, я тоже считаю, что раньше было лучше, — в разговор встрял ещё один мужчина, его голос был более бодрым и менее пьяным. Он сидел за тем же столом, рядом с раздражённо пившим мужчиной, — Раньше хоть еда нормальная была, а не это вот. И народ был более дружелюбный, а щас… — утих, явно придавая своему молчанию особое значение, — Гнильё, — заключил он в итоге. Я блаженно прикрыла глаза, одобряя всё вышесказанное. Сама придерживалась таких же взглядов и рада была ментально разделять их с кем-то. Снова сделала глоток холодного напитка, прислушиваясь к их разговору дальше. —А я говорю, даже Ксаний понимает толк! — зачинщик бурного обсуждения активно поддержал последнего. Я снова обогнула взглядом их столик. Мужчина, что затеял разговор, выглядел самым взрослым из всех присутствующих: седые редкие волосы, мягкая кожа и различные возрастные складки на лице. Сначала подумала, что самым старшим из компании четырёх человек был тот, который всё это время раздражённо пил хмельной напиток. Моё первоначальное предположение было основано на том, что на его лице было больше всего различных складок, особенно на переносице и лбу. Но сейчас, разглядев присутствующих получше, я поняла, что это вовсе не возрастные морщины, а нескрываемое презрение. Губы были сомкнуты в тонкую нить, а брови сведены к основанию, он всё это время молча внимал разговор собутыльников. Рядом с ним сидел тихий и неприметный человек. Тот, кажется, поправил самого старшего насчёт «мальчишки-императора»: —Нет, всё же сейчас хорошее время, — скромно и тихо проговорил он, снова встревая в бурное обсуждение первых. —Да ты, Николас, совсем ничего не понимаешь! — возмутился Ксаний, активно жестикулируя руками. Послышался громкий треск дерева, я вздрогнула от неожиданного звука, переводя взгляд на его источник. Самый хмурый из этой четвёрки, наконец, решил подать признаки присутствия, тоже вмешиваясь в диалог. Он впечатал стакан с пивом в стол, так, что содержимое в каком-то количестве разлилось по поверхности столешницы. Резкий звук привлёк внимание говорящих и те быстро умолкли, аналогично переводя взгляд на мужчину. —Хорошее время!? Да ты должно быть шутишь! — хоть выпил он довольно много, говорил очень даже резво и понятно, — Это чёртово троеправие во главе с идиотом Осаки перекроило всю благородную историю Японии! Прикрываясь якобы «светлым будущим» для народа, они привели страну к коррупции, нищете и безграмотности. Его стальной тон внушал серьёзные намерения и придавал словам некую иллюзию беспрекословной истины. Я заметила, как компания замялась, не желая спорить или соглашаться с его словами. Кажется, принимая вспыльчивый характер собеседника, они предпочли помалкивать и внимать его речь дальше. —А вспомните этого… — мужчина секундно задумался, припоминая очередного никудышного правителя, — Ну, предпоследний Император — это же вообще комедия какая-то! — он разочарованно помотал головой. Губами прильнул к стакану с пивом, завершая свою речь. —А кто, по-твоему, тогда хороший правитель? Хочешь сказать некогда живший Миядзаки или, ещё хуже, Клан Рёмен!? — возмутился Ксаний, грозно смотря на собеседника. В таверне стало предельно тихо, до всех столиков дошло упоминание запретного клана. Вокруг стояла гробовая тишина, от чего Ксаний неуютно поёжился под косыми взглядами окружающих. Я с интересом отпила алкогольный напиток, внимательно наблюдая за всем происходящим. Меня порадовало, что историей интересуются. Ещё не всё потеряно и не всё забыто. Между столиками прошлись тихие осуждающие перешёптывания. Люди грозно и презренно метали взгляды друг на друга. Большинство сосредоточилось на отвечающем хмуром мужчине за столом с Ксанием. —Ты-то, мальчишка, как смеешь упоминать гордых и важных правителей в таком тоне? — угрожающе спросил тот, отодвигая от себя собственный стакан. По заведению снова прошлись тихие слова, некоторые одобряюще закивали головой. Поёжившись на месте ещё сильнее, Ксаний по-прежнему не желал отступать: —Хочешь сказать они внесли хоть какой-то вклад? Я признаю, что они были своего рода хорошими правителями, но как ты можешь закрыть глаза на весь, творящийся в те времена, ужас? Ни для кого не секрет, что Миядзаки на месте правителя протирал штаны — он не внёс никакого вклада в историю, а Рёмен… — парень затушевался сильнее, все взгляды гостей были прикованы к нему, ожидая продолжения, — Хочу напомнить, что этот клан знаменит в первую очередь сильнейшим жизненным упадком… Последние слова он выговаривал с трудом, чувствуя получить за них всеобщее неодобрение, однако публика смиренно молчала. Непонятно было, то ли она отчасти согласна со словами, то ли наоборот, высказывала осуждение. —Так кто же из ранних правителей был по-настоящему хорош? Скажи мне, прежде чем осудить всех нынешних. Собеседник вновь притянул к себе стакан и флегматично отпил содержимое, повисла недолгая тишина: —Клан Харада. По таверне прошлись шокированные возгласы, сам Ксаний вперел в мужчину ошарашенный взгляд. Настолько неожиданное заявление вызвало шок. В заведении снова повис шум, из каждого угла слышались упоминания о представителе этого клана. —Да ты с ума сошёл! Госпожа Харада была одной из самых жестоких женщин в истории, она погубила сотни тысяч людей и ещё столько же умерло самостоятельно от бесконечного страха в те времена! — выпалил он на одном дыхании, вскакивая с места от негодования. Оставшаяся компания предпочла воздержаться от комментариев, запивая шок алкоголем. Признаться, даже я была слегка удивлена. И без того раздражённый мужчина нахмурился ещё сильнее, собираясь высказать всё своё возмущение, но его опередил какой-то гость за другим столиком: —Заткнись, щенок! Тебе ещё расти и расти! — он тоже поднялся со своего места и, активно жестикулируя руками, бросил указательный палец на Ксания в знак осуждения, — Прежде чем говорить что-то о правителях — изучи лучше историю, пацан. При Госпоже Хараде была самая сильная военная держава за всё развитие Японии — ни одной войны, в страхе она держала не только собственный народ, но и соседние страны. Авторитет Японии в те времена был беспрекословным! В таверне поднимался возмущённый шум, кто-то был не согласен, а кто-то, наоборот, поддерживал всё вышесказанное. —Что за бред!? Очевидно, что Клан Рёмен имел наивысшее господство! — с места поднялся кто-то ещё. Бурное обсуждение стремительно перерастало в активный спор, готовый вот-вот перетечь в драку. —Да как ты смеешь упоминать этот чёртов клан!? — люди вставали с мест один за другим, кто-то уже начинал кидаться едой, кто-то стучал стаканами в знак поддержания спора, кто-то за шкирку притягивал к себе человека с иным мнением. Я поднялась с места, оставляя пару сотен на барной стойке. Под всеобщий шум вышла из заведения не в силах скрыть блаженную улыбку. Приятное чувство удовлетворения растеклось внутри, проникая в каждый уголок души. Потянувшись навстречу солнечному свету и получив от него тепло, я двинулась к вокзалу. Шум из публичного заведения оставался где-то позади, но в груди тешился приятный осадок. —Люди интересуются историей, а значит прошлое не забыто. Я обязательно верну всё на свои места. Посадочный рейс на поезд. Завершение поездки по Киото. Отправка в следующий пункт моего путешествия — город Хиросиме.