-Что будем делать? Куда мы пойдем?
-Я слышал, Ад в это время просто прекрасен.
Я в ужасе летела в пустоту и впервые за всё это время была по-настоящему заинтересована в происходящем. Сердце в груди колотилось, намереваясь вот-вот протаранить грудную клетку. Логичней всего было подумать, что Рёмен точно бы не стал нас убивать, по крайней мере сейчас, что нужно было просто ему довериться, но, простите, сделать что? — моя натура такой роскоши себе не позволяла. Вдали начал виднеться красноватый свет, который по мере падения становился всё ближе. Хотелось бы верить, что мне не придётся проверять на прочность твёрдый асфальт, но, кажется, никто не интересовался моим мнением. Холодный пот скапливался на лбу — было так страшно, что даже немели конечности. Ужас выбрасывал в кровь адреналин, но он не находил выхода, а я, сотни раз перебрав на языке разные техники, не находила спасения. Беспомощность, беззащитность, слабость, — душа в вечном напряжении и страхе, ей надоело принадлежать такой хозяйке, как я, которая каждый день рисковала, потеряла все силы на оборону и продолжала принимать подобные подарки от судьбы, без возможности ей что-либо противопоставить. Свет стал уже очень близко, прорезая тьму, и буквально заставляя глаза об него обжечься. В последнюю секунду я зажмурилась, помянув мать, отца, Дьявола из Преисподней и проклятого Двуликого, что так нас подставил. Кислород вышибло из лёгких в первую очередь. Разум безудержно паниковал, заставлял тело шевелить конечностями. Потеряв все источники ориентирования, я судорожно пыталась понять, что происходит по наитию. Глаза было по-прежнему страшно открывать, но, когда я почувствовала ладонями окружающую влагу, не медля распахнула их, стараясь оглядеться. Дышала громко, впуская кислород в лёгкие почти со свистом. Грудная клетка то и дело, что, не успевая полностью опуститься, снова поднималась под гнётом поступающего воздуха. Боль совсем не чувствовалась, что вводило в полное смятение, сознание кричало слова о срочном побеге и попытке спастись. Как оказалось, делать это было незачем — водная поверхность не позволяла пойти ко дну, она не давала возможность даже в неё проникнуть. Выдохнув, облегчённо подумала: «Спасена». Покрытое трещинами временное пространство вокруг моего тела не дрогнуло — удар смягчила именно упругая плазма. Избежав опасности, я вовсе решила перестать поддерживать изнуряющую способность. Замедленное время рассыпалось в крошки, а следом быстро исчезло. Только я прикрыла веки, желая чуть расслабиться, подняться, успокоить учащённое дыхание и пульс, как я тут же их распахнула: «Погодите...», — запоздало вспомнила я про позабытую деталь, но стало уже слишком поздно. Падающий Двуликий, наконец, свалился туда, куда была проложена траектория свободного падения тела... На меня! Боль стала такой острой и резкой, что мне показалось упала бетонная плита, и она же размазала несчастное тело по поверхности. Из головы насильно выбили последнюю мысль. Рёмен развалился на мне, будто бы вовсе не намереваясь вставать. Я поднялась так, что создалось ощущение, что из-под Сукуны я буквально выпрыгнула. Яростно взглянула на мужчину, который морщился и кряхтел что-то нечленораздельное. От возмущения я не могла доже подобрать нужных слов, почти взвыв от бессилия, в итоге крикнула: —Идиот! А затем, пару раз вздохнув с некой обречённостью, обернулась на то место, куда Сукуна решил нас отправить. Помещение, на удивление, оказалось знакомым: там были кости, там — камни, была верхушка, где некогда стоял мой и мужской трон. Ничего не дало ошибиться, что мы находились на расширенной территории Двуликого. Тот, к слову, больше разлёживаться на полу не стал. Я хмыкнула, отходя в сторону. Меня здесь давно не было, но почему-то обстановка плотно засела мне в подкорку мозга, осколок какой-то памяти трепетно вздрогнул, но на ум, что бы это могло быть, так ничего и не пришло. Недалеко от подъёмов к пьедесталу заметила диван, не задумываясь, поковыляла к нему. На мягкую поверхность я свалилась чуть ли не со стоном — за какие-то чёртовы часы произошло столько всего, — взгляд невольно упал на хмурого Сукуну, — и безутешно я поняла, как много ещё только предстояло. —Мы берём самое необходимое и уходим. — кратко проговорил он. В его руках оказался заготовленный заранее рюкзак. —Мне нужно зайти домой. — равнодушно сказала я, пытаясь вкусить мягкость дивана хотя бы ещё чуть-чуть. —Нас ищут, а в твоём доме сейчас опаснее всего, это действительно важно? — спокойно поинтересовался собеседник, встречаясь со мною взглядом. Я поспешила отвести глаза. В моей душе с каждой секундой леденело и этому не было конца. —Да. Рёмен собирал рюкзак, многое засовывая в пространственные карманы: туда ушла палатка, спальные мешки. Я со стороны лишь незаинтересованно наблюдала. Мысли погружали в какой-то транс: «Как я сюда попала? Когда свернула не туда?». В логове врага и вынуждена стоять с ним бок о бок — абсурд. Судьба точно решила меня наказать за всё то, что я сделала. Хотелось только посмотреть этой стерве в лицо и сказать: «Перечисли по пунктам, что тебя не устроило». Двуликий собирал печати, некоторые свитки. Количество вещей наталкивало на неприятную мысль, что мы влипли по полной, а последствия просто так не убрать. Я обречённо вздохнула. —Ты неплохо поддерживаешь территорию для того, кто почти лишился сил, Сукуна. — проговорила, пристально смотря на мужчину, выискивая даже лёгкий намёк на подвох. Он, не отрываясь от своего занятия, указал в угол храма, куда тут же метнулся мой взгляд. —Это и есть их остатки. — недовольно ответил он. Только сейчас я увидела, что техника и правда только выглядела презентабельно, на самом деле она состояла из руин. В углу храма буквально не было его части, заместо неё там находилось непроглядное чёрное пятно — Ничто. Сломанная расширенная территория. —Тебе не стоило вступать в бой и тем более раскидываться силами понапрасну, — упрекнул собеседник, затягивая на рюкзаке шнур. — Если бы не я, ты бы уже дважды погибла. Я поднялась с дивана, не желая даже слушать этот бред. У него не было никакого права упрекать меня. —Если бы не я, из той засады ты бы живым вообще не вышел — проклятия сожрали бы тебя, не оставив даже костей. Воспоминания подбросили нам обоим отрывок того, как Рёмен и я убирались из обгоревшего леса после обряда. По выходу нас ждал неприятный сюрприз. Как оказалось, его окружили сотни проклятых духов, которые, не теряя ни минуты, напали на нас. Атака почти достигла спины Двуликого, но я вовремя отразила удар, с презрением вставая рядом. Сукуна сжал челюсть. Всё это не нравилось ни ему, ни мне. Чтобы не умереть от чужих рук, нам нужно было хотя бы не умереть от своих; нужно было на время найти общий язык. Я устало вздохнула и потёрла переносицу. Собеседник, наконец, собрал всё необходимое. —Куда мы потом? Мой вопрос звучал обречённо. Словно бросивших щенков оставили без дома, и теперь им нужно было скитаться по грязным дворам. Плохо то, что так и было: ни у него, ни у меня теперь не осталось дома. Мы с проклятием столкнулись взглядом. Пара секунд тишины, перед словами, которые определят нашу судьбу, где мы проведём ближайший месяц и откуда по окончанию выберемся. Надеюсь живыми. —Лес Аокигахара.***
Я оглядела чистейшее помещение своей комнаты. В моём взгляде не было скорби, скорее безразличие. Мысли только почему-то беспощадно съедали мозг. После того, как меня запихнули в этот мир, я обрела место преткновения хотя бы здесь, в пустой бетонной коробке, а после заполнила его собой и частичкой души. В спальне стояла одноместная кровать прям под окном, чтобы меня не будильник, а лучи солнца заставляли вставать. Белая простынь, пододеяльник, наволочка и застелено так, что не видно ни одной складочки. Я берегла место, где жила, наполняла его особой духовностью, чтобы всё было вылизано и отчищено до ниточки. В своей квартире я любила порядок. Справа, рядом с туалетным столиком, стоял деревянный стеллаж с отборным сортом вина, на полках осталось только красное полусладкое. Мотнув головой, я подошла к шкафу с одеждой, вывалила оттуда все вещи на пол — потом сложу когда-нибудь, если вообще сюда вернусь. Надеюсь вернусь. Тешила себя мыслью, что так уже было: я бросала прежние места прибывания, но отвратное чувство подсказывало, что там оставалась и моя душа. Её, сколько бы вещей не вынести — с собой не забрать. Она оставалась в ежедневном труде, который я вкладывала. Она оставалась в мебели, которую я когда-то покупала и ставила её на эти места, она оставалась в уборке, в чистоте, для поддержания которой я несколько раз в неделю возилась с тряпками, убирая с полок пыль и грязь. Это как уезжать из квартиры родителей, когда прожил с ним много лет, это как переехать в город, где будешь совсем один — без друзей и знакомых. Первое время врёшь себе, что они не нужны, родители со своими упрёками вовсе надоели. С момента смерти моих прошло уже шестьсот лет и мне до противного слезливого кома в горле больно, что я не могу позвонить и ещё хотя бы раз услышать их голос. Что больше не могу узнать, как дела у матери и не могу прижаться к её родной груди. Это ужасно, это бьёт тебя изнутри, сдавливает рёбра, а затем ломает их. Не остаётся опоры и нет поддержки, как жить в мире, где все против тебя одной? Жалость — противное слово, но кому, как не мне знать, что не позволять её себе — ещё хуже. Ты и так в этом мире один, а проклятого сочувствия или слова поддержки не можешь выдавить из себя сам, зато как сказать: «Старайся лучше», — так ты первый. От такого режима порой сносит крышу, — моё ровное дыхание не дрогнуло, а зрачки во льду серой и бездушной радужки уменьшились, превращаясь почти в точку. Идти по намеченной цели, даже если она проложена по своим же костям в Ад, идти, если даже каждый шаг доставляет боль, как от удара хлыста, идти, не проявляя к себе сопереживания, а следовательно, идти, не опуская подбородок и не роняя гордость, и только попробуй пикнуть, что идти больше не можешь — ты сам для себя же становишься палачом, встаёшь на путь саморазрушения, топишь в болоте: «Продолжай», «вставай, хватит разлёживаться» или «это всё, на что ты способен?», а затем безвозвратно тонешь потому что поднять своё тело с кровати становится уже невозможным — ты выдохся и ты устал быть для себя вечной поддержкой и опорой. Ты не железный, сколько себе этого не внушай. Корона гордости освещает путь остальным, заставляет их проявлять уважение, а тебя она слепит, всего миг и ты уже заложник её власти. В вещах достала наследственные кольца, бросила их в рюкзак, вытащила печати, тёплую одежду, собрала всё, что было необходимо, а затем, закрыв дверь, ушла. Больше оставаться здесь было опасно, Двуликий прав в том, что квартира будет первым местом для поисков. —Всё взяла? — спросил он, поджидая меня у выхода. На мужчине была толстовка с накинутым капюшоном. Последовав примеру, я тоже нацепила его на себя. Напоследок забрав из почтового ящика газету и закинув её в рюкзак, ответила: —Да. И мы удалились прочь из города, пока ни одна живая душа не успела заметить нас.***
Раскидывала вещи, застилала спальный мешок. Двуликий разжигал костёр. Пока мы добирались до самых дебрей леса, на улице начало темнеть. Ноги от долгой прогулки ныли. Никто за всё это время не проронил ни слова, но каждый понимал, что рано или поздно произошедшее нужно обсудить, понять дальнейший ход действий. Только завязывать диалог никто не торопился. Усевшись на бревно, я развернула газету и принялась читать новости. На них крупным планом наши с Сукуной фото и сверху жирным шрифтом подпись: «Розыск». —Мы популярные. — усмехнулся Рёмен за моей спиной, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Я мимолётно перевела на него недовольный взгляд, но затем вновь вернула его на публицистику. Внешность и краткое описание каждого, большее внимание привлекло обвинение внизу листа: «Нарушение государственных тайн; угроза человечеству; измена родине». Одна бровь скептично приподнялась: Судьба явно неправильно поняла — я хотела, чтобы люди во всём мире следовали за мной, а не преследовали. Мы с Двуликим наблюдали за причиной того, что вынудило нас покинуть привычное место обитания и броситься в бега. —Это не бегство, — словно читая мои мысли, опровергнул Рёмен. — Это тактическое отступление. Мужчина отошёл от моей спины в бок. Я закрыла газету, бросая на него раздражённый взгляд. —Не говори так, словно мы на одной стороне. Ты не мой очередной союзник. Собеседник обогнул в центре костёр и сел на бревно напротив. Он расплылся в самодовольной улыбке, уперевшись локтями в колени. —Конечно нет — я лучше их. Мне ты хотя бы сказала правду в лицо. Минута молчания сопровождалась с моим пристальным взглядом на Сукуну, тот без особых эмоций поддерживал зрительный контакт. Я безразлично развернула газету вновь, переводя взор на текст. На мужские слова в итоге ничего не ответила. Первая попытка поговорить оказалась провалена. Пока солнце полностью не скрылось за горизонтом и на улице не стало холодно, Двуликий ушёл принять душ, если так вообще можно было назвать водопад. Он находился в нескольких минутах ходьбы на северо-восток. Во время отсутствия проклятого духа я сменила свою одежду на более тёплую. Пару недель назад наступила весна, утром было тепло, но вечером тем не менее холодно. Рёмен вернулся где-то через полчаса, и тогда мы предприняли попытку поговорить во второй раз. Собеседник сидел за костром на бревне напротив, раскидывая положение дел. Я с серьёзным лицом слушала его доводы. —Сейчас на нас охотятся и маги, и проклятия. Нужно залечь на дно, — в сумраке облик Двуликого подсвечивал только огонь, спевшись с тенью в танце. — А ещё стоит разобраться с силами и как ими управлять. Я нахмурилась, заключая: —После того обряда всё пошло наперекосяк. —И чья это, по-твоему, вина? — проклятие иронично усмехнулось, из-за чего я бросила на него возмущённый взгляд. Мы вцепились друг в друга глазами, уверенные в своей правоте. Я самим собой разумеющимся, ответила: —Твоя. Это ведь ты тогда всё подстроил.Обряд. Несколько недель назад.
Магические артефакты сгорели в огне и от них ничего не осталось. Пожар между тем продолжал гореть, только сильнее распространяясь по периметру. Схватилась за грудную клетку, резко вздыхая. Меня пронзила острая боль. В районе рёбер, где находился очаг внутренней энергии сильно зажгло, будто туда ткнули раскалённым прутом. Однако боль очень быстро сменилась на нечто другое, иной бы назвал это чувство перерождением. Я судорожно выдохнула, привыкая к новым ощущениям. Сила... Она переполняла меня. Сердце забилось чаще в трое раз. Собственная мощь подняла меня из позы лотоса на ноги. По телу пробегали приятные огоньки, словно я после долгой медитации, наконец, почувствовала нужный духовный канал. По венам тёк заряд сил, в кровь бил адреналин. Не удержавшись, я проговорила: «Вау». Чувство, которое способно разломить на части гору, было мною уже давно забыто. Только сейчас я осознала, насколько же была слаба. Врождённая техника межвременного движения цвела. На миг показалось, что её силы безграничны. Больше я никогда не буду настолько безоружна. Всё вернётся на круги своя, как и моя восстанавливаемая проклятая энергия. В груди потеплело от новой мысли, что ко мне вернутся и утерянные техники, ведь когда-то я могла использовать другие, но после старухи, которая упекла меня сюда, контроль к ним был потерян. Я чуть резанула своё запястье вдоль, чтобы увидеть поток внутренней энергии и убедиться, что он наконец стал кроваво-красным. Таким, к которому я уже несколько десятков лет стремилась. Счастливо прикрыла глаза и, оскалившись победной улыбкой, чуть было не засмеялась в голос. Моё ликование, будь оно звуком, слышно было бы по всей стране! —Теперь Двуликий в моей власти. Я ознаменовала свою победу, не сдержав злорадный смех. Однако радости не суждено было продлиться долго. Ликование застряло в горле, послужив причиной для сильного кашля. Смотря чётко в одну точку перед собой, мои зрачки расширились. Даже если бы они хотели, мне не удалось бы отвести взгляд, потому что то, что я видела, заставляло застыть их на месте. —Как ты... Как...? — с ужасом в голосе шептала я. Ноги пятились назад. Происходящее не могло являться действительностью — оно находилось далеко за гранью. Подобных побочных эффектов у обряда быть не должно, но они, всем смертям на зло, были. Двуликий рассёк своим появлением огонь, заходя в круг. Возник из пепла, воссоздавая из огненного образа свой. В физическом, материальном, собственном теле. Он обрёл оболочку из плоти и крови. Я притаила дыхание, отрицательно качая головой: «Он не мог...». Он не мог, но он стоял передо мной. В одних потрёпанных штанах, с открытым торсом, который обнажал проклятую печать. Жуткое осознание заключалась в том, что мужчина стоял в одежде, которая была на нём полгода назад в нашу первую встречу. В районе Сибуя города Токио, в тот момент, когда я его запечатала. Сомнения по поводу реальности происходящего ушли окончательно. Любое моё «он не мог» прямо сейчас уничтожалось одним мужским присутствием. Проклятие равнодушно разминало шею, словно после долгой спячки, отряхивало с голых плеч воображаемую пыль. Я дошла до границ огненного кольца, вынужденная остановиться. —Как ты выбрался? — вновь прошептала я, будучи полностью растерянной. —Это ты освободила меня. Он поднял на меня опасный взгляд. На его лице играла ухмылка, на которой читалось ничто иное, как: «Победа». И она была далеко не у меня. Собеседник сделал ко мне небольшой шаг, сунув руки в карманы. Ступор и шок не позволили отступать куда-нибудь, если не назад, где пламя, то хотя бы в бок. Ситуация безвозвратно выходила из-под моего контроля, и я никак не могла на неё повлиять. Двуликий сделал ещё шаг, окончательно убив между нами дистанцию. Я уперлась ему в грудь, а он, будто бы специально, наклонился ещё ближе. Мои глаза, способные в данный момент рассмотреть его лицо в мельчайших деталях, метались по уверенным, властным чертам. —Подчинить. Я хотела не освободить, а подчинить тебя, проводя обряд из той книги. Рёмен с издёвкой смотрел на меня. В его зрачках вытанцовывал Дьявол, — я была уверена, что видела его отражение там. —Книга? Ты про ту, что я сам и написал? Сукуна кивнул на рукопись под нашими ногами. Старуха, которая дала мне её, разве она не могла быть предателем? Меня, словно прошибло током. Между стопами валялся уже растрёпанный манускрипт, чьи листы были покрыты грязными следами от ботинок. Я отрицательно качала головой, смотря, будто вовсе и не на книжное оглавление, а сквозь него. Двуликий наклонился и поднял книгу. Он держал её одной рукой, пристально глядя мне в глаза. Теперь я был уверена, что в них играл кто-то гораздо страшнее Дьявола — в них был Король проклятий. Книга, дразняще сжатая в ладони Сукуны, покрылась пламенем и за доли секунд сгорела. —Ты хочешь сказать, что все техники оттуда только для того, чтобы освободить тебя? — не веря своим словам, проговорила вслух только что пришедшую в сознание мысль. Двуликий стряхнул с руки остатки пепла. —Именно это я и сказал. В голове звучало тысяча повторов слова: «Не верю». Спину обжигал огонь, в кольцо которого я упиралась, лишь бы не находиться в такой тесноте с тем, кто стоял передо мной. Я опустила голову и зажмурила глаза. —Ты не мог. — повторила я. «Ты не мог разрушить то, что я так долго строила!», — докончила мысль в своей голове. Распахнула глаза и отошла в сторону. Тело наполнил адреналин, прошла волна злости, чувства несправедливости. Такое гнетущее ощущение, словно жизнь обернулась против тебя. Как она вообще могла, как посмела обесценить всё, к чему я шла? Мотнула головой, глядя за обернувшимся Двуликим. Плевать, если не получилось его подчинить. Главное, что я обрела силу, а с помощью неё мне не составит труда сделать то, чего хочу. Я выставила руку вперёд. —Техника межвременного пространственного движения. Сковывающая цепь. Та же способность, что и в первую нашу встречу с Сукуной. Изменилось только одно — теперь она была в сто крат сильней. Одновременно с этим соперник направил руку в мою сторону. —Техника клана Рёмен. Расщепление энергии. Его громкий басистый голос был серьёзен, если бы его намерения могли стать вибрацией, то под нашими ногами образовалось бы землетрясение, в этом я ни на миг не сомневалась. После озвучивания способностей мне оставалось только верить в результат, и он был. На Двуликом в зоне грудины появилось красное в крапинку пятно, образовывая гематому. Ровно там, где находился очаг внутренних сил. Он бросил туда хмурый взгляд. Двинулся! — ошарашенно поняла я, — Он смог пошевелиться! Хотела повторить способность снова, сетуя на сбой. Попыталась двинуть рукой, но не смогла — тело не поддалось желанию сделать вообще что-либо. Мужчина, на которого была направлена сила мог, а я нет: «Что произошло?». Рёмен очнулся быстрее. Он выставил ладонь снова, сообразив применить технику повторно: —Расщепление энергии. Я не смогла увернуться, отойти, сделать хоть что-нибудь, но и удара не почувствовала. Вместо него на грудине мужчины появилась новая, размером с кулак, гематома. «Его сила воздействовала не на меня, а на него самого», — осознали мы оба. Что-то определённо шло не так. Смутившись от пришедшей в голову мысли, я, не веря, что получится, почти просто так проговорила: —Возвращение. Техника, которая восстанавливала привычный ход времени, отменяла все предыдущие способности. Именно её сказала я и растерянно обнаружила, что моё тело более не было сковано. Цепь сошла. Мы с Двуликим с опаской переглянулись, выискивая в глазах собеседника ответ. Однако, поймав зрительный контакт, видели напротив только больше вопросов и непонимания. Мы обошли огненное кольцо по кругу, вставая на местах врага. Кровоподтёк на солнечном сплетении мужчины чуть подзажил. Было видно, что он сам ничего из этого не ожидал. Чуть сощурившись, Сукуна глядел на меня. —Что за обряд ты написал в ту книгу? — настороженно спросила я. —Он должен был освободить меня. —Откуда ты его вообще взял? — брови напряжённо свелись к переносице. Сукуна что, не смог правильно его составить? Наступила короткая тишина, он явно сомневался с тем, что ответить. Я попала в яблочко. До меня дошло, что мужчина что-то скрывал. —Мне его продиктовала одна женщина. — он, хмурясь, отвёл взгляд в сторону, словно припоминая те дни. Я смутилась: «Кто...?». Глаза тут же округлились, а на рот напала немота. Осознание прошибло, переворачивая устои вверх дном. Непроизвольно сделала шаг назад, обжигаясь об огненную стены. Слова Двуликого оглушили меня, выбили из лёгких воздух. —Что ты сказал? Собственная догадка, которая пришла в голову, ужаснула. Глупое совпадение, — твердила себе я. Разум буквально бормотал в течение нескольких секунд одно и то же. Словно сломанная пластинка: враньё, напасть, так не бывает. На коже волоски вставали дыбом, бежал холодок, сама кровь в жилах стыла. Я обречённо поняла, — Таких совпадений не бывает. В сознании всплыл образ старухи, которая дала мне книгу. Сначала я подумала, что она просто была его подручной — исполняла приказ, но пропади всё пропадом! Это Сукуна плясал под её дудку. —Ты сказал, слепая женщина проговорила тебе технику? Рёмен смутился. —Откуда ты знаешь, что она была слепа? Догадка подтвердилась моментально. Я накрыла лицо, смеясь уже скорее в истерике. Нас провели. Кто-то просто всё подстроил и вовлёк в это нас. Собеседник тоже понял это. Я бегала глазами по пентаграмме под нами, по символам, пеплу от книги и пальцев — всё это рук другого мага, а мы просто таскались за чьей-то указкой. —В чём суть обряда? — серьёзно спросила я, поднимая взгляд на Двуликого. —Да откуда мне теперь знать? — хмурясь, ответил он и с недоверием глянул на свою руку. Мужчина направил ладонь по направлению к цветку, пробирающемся сквозь скалу, по-видимому, где-то глубоко в ней найдя почву. С белым бутоном должно было что-то произойти, в зависимости от того, какую технику решил применить Рёмен, однако с растительностью ничего не произошло. —Как ты вообще мог довериться какой-то незнакомой старухе? — возмущённо выпалила я, до сих пор ища масштабы этого безумия, которые с каждым новым вопросом не могли найти конца. —Полагаю точно так же, как и ты. Скверность нашего положения мы начали познавать весь следующий час, найдя в себе силы переговорить. Пожар утих под натиском ливня, который предвидели нам враждебно настроенные боги грома. Сукуна и я расселись на каких-то пнях, скрывшись от дождя в обгоревшем лесу. Из-за отсутствия листвы наша одежда беспощадно мокла. Между врагами завязался длительный диалог, не стесняемый невзгодами погоды. История брала своё начало тысячу лет назад, за триста до моего рождения. В те времена правил знаменитый Король проклятий, то есть тот, кто прямо сейчас сидел передо мной. К нему явилась пожилая женщина, которую каждый из нас не скупился называть просто старухой. Она была слепой, лицо её застилали возрастные складки, а энергия была тёмно-красной и очень густой. Маг не скрывала, что владела возможностью видеть будущее, и она предвидела Двуликому его скорое запечатывание на 5 веков, а после этого смерть. «Ты умрёшь в теле мальчишки», — пророчила она. Я припомнила слова Винеции и убедилась, что та не врала — по линии судьбы так и было. Женщина дала Сукуне книгу и сказала заполнить её строчками, которые позволят ему освободиться. Рёмен ей не поверил: «Я почти убил её, но в последний момент что-то заставило меня передумать, — говорил он, — То, как она отвечала, заставляло замолкнуть меня каждый раз, а ведь это учитывая, что я был далеко не идиотом». В этом мне пришлось с ним согласиться, ведь когда эта же женщина явилась ко мне спустя триста лет, помимо того, что она протолкнула мне в руки, написанную Двуликим, книгу, она ещё и виртуозно затыкала мне рот. Старуха сказала нам одно и то же: «Появится тот, чьё естество будет схоже с твоим» и то, что именно он нам будет нужен. Сейчас мы сидели друг напротив друга и не могли понять кому и зачем понадобилось сводить нас. В каком заговоре мы участвовали, даже не зная об этом. По чьей указке шли и самое главное, что нас ждало в итоге. Мы не знали условия обряда, но по всему выходило, что наши силы созависимы. Доступ к своим я частично утратила, ровно, как и Двуликий к своим. Я могла проговорить свою технику, но она не имела эффекта, либо оборачивалась против меня, точно так же было и у Сукуны. Мы поняли и ещё кое-что: —Думаю, это именно та, кого ищет Дьявол. — сказал Рёмен. Он держал в руках палку, которой минуту назад вычерчивал произошедшее в хронологическом порядке. И признаться то, что вырисовывалось на почве было похоже на чей-то сумасшедший, обезумевший план. —Думаю, ты прав. — ответила я. У старухи была очень тёмная энергия, потому что её сила противоречила одному из главных правил этого мира — закону независимости будущего, а женщина хотела на него повлиять. Когда мы закончили, на улице уже был рассвет. Возвращаться пришлось на своих двух ногах, сквозь гущу леса. На этот раз он уже не казался мелким, мною не двигало чувство азарта и предвкушения. Расстояние казалось титаническим. Накатывало раздражение, измотанность и злость, особенно, когда уже сотый раз споткнулся об какой-то сорняк или врезался в ветку, а та, как на зло с хлёстом ударила прямо по лицу. А выйдя нас ждал сюрприз. Мелкий. Неожиданный. И самое главное непрошенный. Который очень сильно ухудшал моё положение. —Гето!? — выпалила я, отодвигая последнюю ветку на пути к выходу. Растрёпанные, обессилившие, помятые и наполовину мокрые мы вышли из леса. Явно не готовые к бою, но, будь проклят весь этот и без того проклятый мир, враг именно этого и ждал — нашей растерянности! Проклятый дух стоял в центре, как глава, а, раскинувшись в две шеренги по разные стороны от него, стояло полчище тёмных тварей. Я оглянулась и ошарашенно поняла, что им не было конца. Двуликий, стоя чуть впереди меня, тоже просёк это. Он нахмурился, пытаясь придумать способы самозащиты. В его ладони еле заметно сверкнул огонь, мои глаза округлились: «У него получилось». Однако говорить мы спасены было рано. Проклятия ринулись на нас, не дожидаясь команды Гето. —Ублюдок! — выплюнула я, лицезрея на его лице гадкую ухмылку. Пока его подчинённые бросились в бой, тот остался в стороне. Рёмен поджог духов слева, когда те подошли слишком близко. Я отошла в сторону от него, намереваясь при возможности ускользнуть. Когда твари подошли ко мне ещё ближе, у меня не оставалось выбора, как попробовать использовать сковывающую цепь. Вышло! Пару духов замерло без возможности пошевелиться. Направила ладонь на других, повторяя аналогичную технику. Провал. Потом снова провал. Опять. Опять. И опять. Я не сдавалась: «Не сдохну тут», — рычала я, — «Выберусь во что бы то не стало!». Повторяла способность снова и снова, столько раз, пока она не срабатывала. Выявила некий алгоритм: срабатывает где-то на пятый раз. Отойдя на достаточное расстояние от Сукуны, решила обернуться. И именно в этот момент Судьба чётко дала понять, что играть по правилам «каждый сам за себя» после произошедшего не получится. Видя, как на Двуликого из-за спины нападает какое-то проклятие, я, не думая, бросилась в его сторону. Удар почти настиг мужчину. —Сковывающая цепь! — крикнула я в последний момент, надеясь, что успела. И я смогла. Проклятие замерло, не достигнув остриём огромного копья спины Двуликого. Тот на мой крик обернулся и только сейчас заметил угрозу. Мне пришлось вернуться, параллельно отмахиваясь от других духов. —Что бы ты делал без меня. — раздражённо и вымотано проговорила я, пытаясь оценить обстановку по периметру. —Видимо был бы проткнут демоническим орудием. — иронично ответил он, делая то же самое. Наши силы были созависимы — так мы решили, а это с большей долей вероятности могло означать, что смерть одного означала смерть другого. Усмехнувшись, я закатила глаза: —Тебя казнили бы ещё полгода назад в Сибуя. Наши спины сошлись друг с другом. Я встала рядом с Сукуной бок о бок. Проклятия не давали нам отдохнуть, намереваясь вновь напасть. —Твоя правая сторона, моя — левая. — коротко скомандовала я. Мужчина без особых возражений кивнул. —Готова? Отвечать что-либо я не стала, заместо этого одновременно раздались голоса: —Техника межвременного пространственного движения. Сковывающая цепь. —Техника клана Рёмен. Расщепление энергии.Настоящее время
Мы сошлись на том, что будем учиться использовать новые силы совместно до тех пор, пока не разберёмся в сути обряда и не отыщем старуху, которая подставила нас. В глазах Двуликого блеснул огонь, — кровавый цвет был безжалостный, всеобъемлющий, властный. И он проталкивал эту власть глубоко, настолько, что вынуждало всех ей упиться и ощутить сполна. —В день, когда я восстановлю свои силы, я убью тебя. Моя надменность лилась через край, заставляя подбородок высоко подняться — не уронить свою гордость и честь. —В день, когда это произойдёт, я буду уже за тысячу километров от тебя. Мы переглянулись и, кажется, что это уже не костёр горел между нами, а азарт. —Но перед этим... — начали говорить одновременно. — Мы уничтожим этот мир.