Я влюбилась в твои глаза.
Почуяла неладное,
Но вместе с тем ощутила азарт.
Самой последней техникой для перелива мы избрали расширенную территорию, как наиболее могущественную способность. Под Демоническую гробницу, о которой ходило множество легенд, проклятый резерв Двуликого выделил добрую половину себя, настолько смертоносной, а вместе с тем и времязатратной для передачи она являлась. Однако даже так не она стала нашей проблемой. — О чём ты вообще говоришь? — поражённо переспросила я, не поверив собственному слуху. Мы сидели на тренировочном поле, рассматривая резервы и выбирая наилучшую стратегию: какой шаг сделать дальше, какую технику перелить следующую, а какую стоит отложить напоследок. — В твоём резерве есть расширенная территория, — повторил Рёмен, почему-то пытаясь убедить меня в том, что я обладала техникой, которую никогда за все 700 лет мне не удавалось применить, а уж поверьте, я пробовала. От моего клана в наследство мне было передано не так много сил: пару общих, самых простых, но не более. Мой резерв на 99% процентов состоял из техники межвременного пространственного движения — Песни Дьявола, где для защиты использовалась модификация «Сковывающая цепь», а для атаки — «Кража жизни». Специально разработанной силой было «Объединение души» — пик по моему мнению использования Песни Дьявола, которая выкручивала замедление до нулевого хода за секунду, создавая на краткий миг пространство без времени, но, как оказалось, далеко не предел. Расширенная территория представляла собой новый уровень врождённой техники — самым мощным оружием, что мог быть у мага. Однако у меня не было к нему дара, но Двуликий упрямо настаивал на нём. — Семь сотен лет прошло, Рёмен, мне никогда не удавалось активировать её, — пыталась образумить я мужчину, тоже разглядывая резерв духа, в котором застрял непонятный кусок моих сил. — Ты что-то путаешь. Хотелось, конечно, с уверенностью сказать, что это иная способность, но другие либо уже были возвращены мне, либо в оставшихся мы признали те, которые я знала. — Закон сублимации, — пояснил Сукуна. — Ты ведь не забыла, что полгода перенимала мои техники? — Думаешь, я открыла способность к территориям? — скептично спросила я, не зная, начинать мне радоваться раньше времени или пока не стоило. — Я это вижу, — утвердительно ответил Рёмен. Загвоздка во всём этом была лишь одна: когда Сукуна пытался отдать мне данный участок, он перетекал обратно. Мы вернулись к тому, что расширение будем передавать в последнюю очередь, впрочем, другого выбора нам не дали. Это слегка насторожило меня, но нужно было бросить все силы на текущих задачах: укрытии, переливании несложных техник и разработке дальнейшей стратегии. Мы накидывали идеи, перерабатывали, совместно решали подойдут они нам или нет. Не стесняясь, мы рассказывали и о тех планах, которые строили изначально; Двуликий был намерен сделать из меня пешку в грядущем бою, быстро подстроившись под ситуацию и придумав, как можно использовать такой ресурс в виде меня во благо. — Считаешь, скоро будет бой? — спросила я. — Начнётся война, — подтвердил мужчина. Его первоначальным решением было разойтись: на меня он оставит проклятие Сугуру Гето, а сам займётся Годжо Сатору. Он обосновал это логичным аргументом: — Твои техники мага воздействуют больше на духов, в то время как мои проклятые — на шаманов. Тогда ему было в общем то всё равно, умру я в бою или нет — главное, чтобы задержала. Однако теперь этот вариант перестал выглядеть таким привлекательным для проклятия. — Сукуна, если мы нанесём удар тайно — это будет лучшим ходом, благодаря которому мы завоюем сразу оба фронта, — положа руку ему на плечо, заверяла я. — Оставь свою жалость ко мне. Ты же знаешь — она мне не нужна. После моих слов Двуликий нехотя согласился. Он ещё не знал, что вскоре у него не будет и шанса мне отказать. — Мы уничтожим их, — с уверенностью произносили мы. Глаза Двуликого теперь внушали азарт, вкус победы, было необычно ощущать уже в настоящем всё то, что я чувствовала несколько сотен лет назад. Я ведь, кажется, поклялась всё здесь поменять и воссоздать старую империю. «Не смирюсь. Никогда не смирюсь», — продолжала думать я, цепляясь за осколки памяти, — «Настоящий мир прогнил», — внушала себе я, вонзая пальцы в стекло, цепляясь за режущие края, даже если те резали. — Вперед, потренируемся, — проговорила я, поднимаясь с почвы. — Сегодня я уничтожу тебя один раз, а после того, как сокрушим общих врагов — второй. Я протянула мужчине руку, чтобы тот поднялся следом. — Сожги свою одежду, и ты уже сделаешь это, — усмехнулся он, принимая мою ладонь. Рёмен внушал не только азарт, но и уверенность. Будь он проклят за то, что теперь она кипела во мне и за то, что он ответил. Перед тем, как начать тренировку, которой мы обоюдно уже долгое время не занимались, я вернулась к лагерю и, порывшись в вещах, достала наследственные кольца. Четыре чёрных обруча из закалённой огнём, кровью, поколениями стали. После того, как старуха лишила меня сил, они стали верными союзниками, помогающими восполнить энергию быстрее и усилить Песнь Дьявола. — Ну что, готов? — я размяла костяшки. Мы стояли поодаль друг от друга на небольшом поле в окружении деревьев. Ответа ждать я не стала, в груди по лёгкому зову мгновенно взвыл огонь, ожидая высвобождения на всю мощь, и, концентрируясь, я дала ему свободу. Сразу после собственных слов вспыхнули оранжевые искры, однако не на моих пальцах, а прямо за спиной Двуликого. Я успела заметить, как его глаза округлились, и он резко отпрыгнул в мою сторону, обернувшись лицом к воспламенению и тормозя с помощью пальцев рук. — Управление на расстоянии, — гордо пояснила я, сложив руки на груди. Мне нравилось демонстрировать Двуликому то, чему я научилась, совершенствуя полученную технику. — Неплохо, — усмехнулся Рёмен выпрямляясь. Он отряхнул замаравшиеся штаны и наверняка отряхнул бы майку от осевшей пыли, но её на теле Сукуны не было. Сегодня был довольно жаркий день по моему мнению, а по мнению Двуликого — слишком жаркий для того, чтобы носить лишнюю одежду. — Только не забывай, что это в первую очередь моя техника, — на кончиках его пальцев образовалось горение. Я не успела моргнуть, как из небольшого свечения Двуликий растянул огонь в огромную пылающую стрелу и направил её на меня. Мой взгляд округлился, я сорвалась с места и ринулась в лес, пытаясь найти укрытие за одним из деревьев. — Как ты это сделал!? — поразилась я, не понимая, как тот вообще смог превратить материю в какую-то фигуру, в то время, пока стрела уже летела в меня, предательски огибая стволы по моему следу. — Думала, только ты скрывала козырь в рукаве? — услышала ответ и то, что мужчина тоже бросился в бег. Способности Сукуны поражали, несмотря на то что я успела несколько раз обогнуть дерево на резких поворотах, чтобы преследуемый огонь вонзился в ствол или хотя бы ветки, тот продолжал преследовать, обходя любой сложности препятствия, словно даже имея интеллект. «Техника, совмещённая с наведением», — гадко осознала я, негодуя, как сама до этого не додумалась ранее. — Значит вопрос в том, в чьей руке окажется джокер, так? — азартно спросила я, делая разворот на ходу. По инерции я продолжила падать спиной, выпрямляя руку прямо на стрелу, которая надвигалась в мою сторону. Как только та оставалась в нескольких сантиметрах от кончиков пальцев, я выпалила на одном дыхании технику: — Сковывающая цепь! А затем рухнула затылком в землю, наконец, прекращая этот бег. Наиболее болезненным способом, чтобы это сделать, было бы, наверное, только напороться на стрелу. Мышечная система взвыла, совершенно не радуясь такому приземлению, но начать морщиться от боли или хотя бы схватиться за голову я не успела — устремила взгляд вдаль, улавливая чьё-то громогласное приближение, и как только мои глаза посмотрели в нужном направлении, Рёмен уже взмыл вверх, подготовив локоть для сокрушительного удара. — Нет никакого вопроса, Анри, — раздалось в воздухе. — Джокер в моих руках! Земля на том участке, где я лежала долю секунды назад, покрылась трещинами, а сам летящий стокилограммовый объект ушёл вглубь неё. Я подскочила на ноги и продолжила бег, благодаря всех жителей Преисподней, что успела уклониться, несмотря на пригибающую боль от падения. Только я хотела обрадоваться, что у меня появилась фора, пока Рёмен пытался оклематься от столкновения с почвой, как тот, руша весь мой праздник, из ещё не осевшей пыли взмыл вверх — на ветки деревьев. Я увидела непонятное движение сбоку, и когда повернула голову, чтобы понять, что это было, обнаружила перепрыгивающего с одного ствола на другой проклятого духа. — Да ты издеваешься! — воскликнула я раздражённо, поражаясь владением Двуликого своего тела и его физической силой. — Ты какой-то самурай или что-то типа того, что ли!? — возмущалась я. Он довольно усмехнулся, присев на одну из веток: — Обучу тебя когда-нибудь этому. Я хмыкнула, ускорив темп и резко шагнув в сторону. Ноги на краткий миг коснулись ствола дерева, а затем я руками схватилась за ветку, где сидел Рёмен. Носком ударила в его спину, так, чтобы тот свалился вниз. — Заделался в мои учителя? — со смешком спросила я, а затем краем глаза заметила, как нечто пролетело мимо и врезалось в мою ладонь. От неожиданности пальцы разжались, и я упала вниз, приземляясь на корточки. — Что, если да? — Сукуна стоял напротив уверенно, подкидывая в своей руке небольшой камень. — Тогда спешу тебя расстроить. Я хотела подняться и отойти на какое-то расстояние для удара, но Рёмен запустил в мою сторону то, что подкидывал в руках. Камень летел с какой-то нечеловеческой скоростью, которая была бы едва заметна для мага. Я и сама не могла уследить за ней, разве что руки инстинктивно приподнялись, и мне удалось удачно отбить предмет металлом колец. Мою руку всё равно немного отбросило в сторону, но тем не менее атаку я отразила. Как раз тогда Рёмен обратил внимание на небольшое изменение в моих аксессуарах. Не утруждаясь для того, чтобы задать вопрос, он просто схватил мою руку и начал с интересом рассматривать наследственные кольца. Его брови еле заметно свелись, выражая то ли хмурость, то ли озадаченность. — Я где-то их видел, — пробормотал он по большей мере для себя. — Знакомая гравировка. Он перебирал мои пальцы, рассматривая каждый предмет по отдельности. — Шестнадцатый размер, — проговорила я, и когда Рёмен поднял на меня взгляд непонимания, я с довольством пояснила: — у меня шестнадцатый размер кольца, если ты всё же решил на мне жениться. Брови Двуликого застыли посередине лба; взглядом, посланным мне, он ясно давал понять, что не это имел в виду. Впрочем, я и так это знала. Воспользовавшись случаем, я вновь придалась бегу, уворачиваясь от деревьев ещё сильнее, делая резкие повороты всё чаще, чтобы Сукуна точно не настиг. Тот, быстро раскусив меня, рванул следом. Я слышала, как по верху догонял Двуликий. Хотела обернутся и посмотреть, насколько тот уже близко, но как раз тогда Сукуна спрыгнул с веток и грохнулся на меня, не дав далеко убежать. — Попалась, — тяжело дыша, произнёс он. Я ударилась о почву, из-за чего тело пронзила неприятная боль. Стокилограммовое проклятие странным образом ситуацию не спасло. Когда тот пошевелился на моей спине, я не сдержала болезненное шипение: — Рёмен — идиот! — взвыла я подавленно, уже жалея, что начала тренировку с духом. Тот развернул меня к себе лицом, но мой взгляд зацепился отнюдь не за Сукуну. Я глядела на водопад широко раскрытыми глазами, поражаясь, насколько же далеко нам удалось забежать; берег был прямо в нескольких сантиметрах. Двуликий проследил за моим взглядом, продолжая восседать сверху и не давая возможности пошевелиться. — Навевает воспоминания, — с довольством проговорил он. — Ага, — я хмыкнула, сваливая мужчину прямо в сторону воды. Послышался лёгкий плеск. Я поднялась следом и побрела в водопад, наплевав на одежду. Мои волосы были взъерошены, дыхание после длительного бега сбито, я была уставшей и рассеянной. Не мудрено, что мне не удалось заметить тот момент, когда Сукуна ухватился за мою лодыжку, а затем я буквально свалилась в воду лицом. На этот раз плеск был гораздо громче и тяжелее. — Сукуна! — со злостью выпалила я, поднимаясь и закидывая намокшие волосы назад. — Только скажи, что ты сдаёшься и я тут же отстану, — пропел он, зайдя в воду лишь по щиколотку. Я раздражённо провела ладонью по воде, обливая ею Двуликого. От усталости и бессилия уже хотелось выть. — Хорошо, я сдаюсь, — слишком просто проговорила я, для наглядности даже поднимая руки и делая умиротворённое выражение лица. «Сейчас этот прыщ поверит и…», — мою мысль оборвал резкий поток воды, сбивающий с ног. Я рухнула спиной назад из-за чего жидкость мгновенно попала в нос и рот. Неожиданная атака стала более мощной и вместе с тем более раздражающей. — Рёмен!!! Я же сдалась! — крикнула в первую очередь, как поднялась, покрытая водой с ног до головы. — И ты что, ждала, что я буду честным? — раздалось откуда-то вблизи, пока я по-прежнему не открывала глаза из-за влаги, — или ты ждала возможности напасть после этого? — усмехнулся он над самым ухом, окольцовывая мои руки, чтобы я больше не могла сделать что-либо. Тогда я, наконец, посмотрела на своего соперника: злая, раздражённая, выбившаяся из сил. И он: довольный, расслабленный и тоже немного уставший, навеселе. Моего ответа не последовало — сначала просто потому что Рёмен был прав насчёт последнего, а затем потому что меня накрыла глубокая волна изумления, лишающая дара выдавить из себя хоть что-то. Мужчина пригнулся, а я почувствовала лёгкое прикосновение под коленями и где-то в зоне спины. — Какого Дьявола ты делаешь!? — сбито выпалила я. — Поставь меня на ноги! Оба моих глаза, как два стеклянных блюдца, ошарашенно смотрели на лицо Сукуны. — Отпустить тебя? — не понял он. Я была поражена способностью Двуликого не вовремя притвориться глупым: — Да! — Как скажешь, — мне удалось услышать лёгкий смешок, после чего я вновь оказалось под водой. В голове были тысяча и одно бранное слово насчёт этого духа, но выдавить хотя бы парочку мне удалось лишь, когда мужчина, как тряпку достал меня из этой воды за первое, что схватился (как ни странно, под руку попала именно майка, которая сразу обнажила бюстгалтер) и перекинул через собственное плечо. — Урод! — воскликнула я, откашливаясь. — Зато какой, — раздалось мне в ответ. Он двинулся с места, но я зарядила ему по спине, уже не стесняясь, что могу упасть опять. Однако все мои барахтанья быстро прекратились с раздавшимся обжигающим шлепком по ягодицам. — Да какого Дьявола!? — взвизгнула я натурально девичьим, шокированным и немного обиженным тоном. — Видел, что многие так делают, — буднично пояснил Сукуна, продолжая вытаскивать нас из водопада, в котором, по собственным ощущениям, я уже собиралась утопить мужчину, — и кстати, мне понравилось. Он шлёпнул ещё раз, но уже другую сторону, вынудив меня охнуть. Мои глаза стали не то, что блюдцами тарелки, а грёбаными орбитами! Оставшийся путь я неподвижно молчала, боясь, что ещё Рёмен может воспринять за «не вписывающиеся в его рамки представления культуры». Со смешком он опустил нас на берег. Сам, сразу после этого, лёг рядом. Я странным образом не находила в себе желания что-то сказать; не уверена, больше действовал шок или усталость. Разве что майку на место поправила, чтобы не сползала с груди. Мы бы так и пытались привести дыхание в норму, восстанавливая энергию, перебирая в памяти обрывки произошедшего, в основном нашей тренировки, если бы мне в какой-то момент не заблагорассудилось перевести взгляд на Двуликого. Я удивлялась его силам, способностям, модификации в бою техники огня, но конкретно в тот момент я больше поражалась его спокойствию, равномерному дыханию, чертам лица. Я смотрела, как вздымается мужская оголённая грудь, я изучала его рельефные мышцы, пресс, следила за тем, как с них стекают капельки влаги. Рёмен заметил пристальный взор, из-за чего тоже взглянул на меня. Дыхание ненадолго замерло. Я с интересом смотрела на мужскую проклятую печать, губы, ресницы. Что-то побудило меня вслух сказать: — У тебя глаза противоположность моим. Мои серые были холодными, льдистыми, в них не было и тени тепла. Красный цвет глаз Двуликого напротив, жёг, обжигал, можно было сгореть дотла. И, соприкасаясь одними взглядами, мы тлели. Рассыпались по частям, не оставляя ничего после себя. Я не заметила, как мои губы потянулись к Двуликому, лишь уловила, что тот сделал так же в ответ. Будь Рёмен, пожалуй, трижды проклят: за то, что внушал тепло и азарт, за то, что ответил мне пару часов назад и за то, что именно я стала инициатором нашего первого с ним поцелуя. Только вцепившись в его губы своими, я почувствовала, насколько же сильна была моя тяга к нему; насколько мощной она оказалась между нами. Это остро напомнило мне взрыв, который всего секунду назад ты не ожидал, а уже сейчас не представлял, как жить без него дальше, что какая-то жизнь «до» вообще могла существовать. На вкус Сукуна оказался, как солёная карамель, как вино, которое, употребив однажды, терял всякий контроль лишь подумав о нём. Тогда я и представить не могла, каким торнадо чувств это обернётся — я просто впивалась губами в проклятого духа, проводила языком по нёбу, кусала, наслаждалась, чувствовала сбитое дыхание обоих и снова наслаждалась. Моя рука лежала у Двуликого на голой горячей груди, которая всегда была теплее, чем всё моё тело даже в самых обжигающих местах. Я жалела, что не могла притянуть Сукуну всего к себе, ощутив духа, как можно сильнее. Когда Рёмен целовал в ответ, я, чёрт возьми, уверена, он был способен читать мои мысли, иначе я не могла объяснить, как он спустя секунд тридцать от начала, приподнял одну мою руку вверх, вынудив подняться, а затем пересадил к себе на колени, сбив весь мой уверенный пыл, заставив, хоть и против воли, обзавестись красным румянцем. Его язык ласкал, дразнил, побуждал к большим действиям. Мои бёдра тёрлись об бёдра проклятого духа, я вжималась в него губами, грудью к груди, холодными пальцами в скулы, волосы, шею и иногда затылок. Когда мои губы набирали темп, из груди начинали вырываться тихие мычания удовольствия, Рёмен специально становился в движениях более ленивым и развязным. Я чувствовала, как внизу моего живота нарастало напряжение, между ног становилось влажно, я, мать его, впервые хотела настолько сильно прикончить Двуликого и в то же время переспать с ним, что это даже выводило из себя. Больше всего раздражало, что Рёмен возбуждал намеренно — об этом свидетельствовала его ухмылка на губах. И именно когда мои бёдра начинали сильнее тереться об пах мужчины, тот опускал свои руки на них и задерживал движение, вынуждая чуть ли не стонать от неудовлетворения. Его ладони гуляли по моему мокрому телу, исследуя каждый миллиметр; ища эрогенные зоны, которые вызывали лёгкую дрожь. Своими пальцами он поддел резинку моих спортивок, примкнул обеими руками к бокам, а затем начал ласкать в пространстве трусов, оттягивая уже их, проходясь по чувствительной коже живота от одной стороне к другой. Мне кажется, он имел полную возможность ощутить, насколько напряжена там кожа, горящая возбуждением, даже несмотря на то, что это был больше психологический эффект. Затем ладони мужчины вернулись к резинке нижнего белья. Он поддел её пальцами и игривыми движениями потянул вверх, создавая давление на самую чувствительную область в моём теле. Я ахнула ему в губы, когда бельё начало врезаться мне в кожу, и если в обычное время это доставляло дискомфорт, то сейчас дополнительное трение к желанной зоне. Я почувствовала, что Рёмен приподнял мокрое бельё достаточно сильно, чтобы те выглядывали из-под штанов, и мужчина мог их увидеть. Почему-то, мне кажется, красные трусы возбудили его чуть сильнее, чем даже он мог этого ожидать. Спустя какое-то время наше дыхание оказалось сбито, как проклятое, небольших перерывов, чтобы наполнить лёгкие кислородом стало не хватать. Всё подходило к завершению, в конце концов мы, довольно уставшие после бега, тренировки и этого рандеву, отстранились друг от друга, демонстрируя опухшие, в некоторых местах покусанные, губы. Мы ненадолго задержали на глазах партнёра взгляд, оценивая всю их глубину, вспоминая с какой фразы началось вообще всё это. «Твои глаза противоположность моим», — вру. Оно началось с другого.«Эй, пацан, я заменю тебя здесь»
Больше семи месяцев назад, Сибуя.
«Всё-таки решила спасти его?», — Двуликий в усмешке склонил голову. — «Вот незадача, умрёте-то вы оба»
«Я не заинтересована в молоденьких парнях, а вот в красивых проклятиях» — опасно блеснула глазами, ответила слишком гордо.
«Очень даже»
— Ты невыносима, — Рёмен произнёс это на выдохе. — Напомни, так сколько раз за сегодня я тебя уже победила? — утыкаясь ему в грудь своим лбом, устало усмехнулась я.