Коразон

      Росинант переживал на себе феномен, название которого слышал однажды на каких-то маловажных дополнительных курсах и даже не потрудился запомнить, поскольку назван он был в честь ученого, открывшего его. Но суть он запомнил прекрасно: если недавно узнанная информация всплывает где-то вновь за небольшой период времени, то возникает ощущение, что она преследует тебя. И он чувствовал, будто его преследовал чёртов Донкихот Дофламинго.       Лично сеньор больше не появлялся ни в его полицейском участке, ни где-либо ещё, однако его улыбающаяся физиономия постоянно насмешливо смотрела на парня с телеэкранов, газетных киосков и даже монитора родного ноутбука, который тут же приобрёл статус предателя; а ненавистное имя то и дело произносилось как в теле- и радиопередачах местными ведущими и репортерами, так и в жизни сослуживцами, соседями и обычными прохожими. Казалось, что весь мир страстно обсуждал эту персону. Даже в телефонном разговоре с отцом каким-то образом прозвучало это имя – будучи в душе самым ярым зоозащитником, которого только видел за свою жизнь Роси, Сэнгоку возмутился тому, что этот молодой человек носит шубу из натуральных перьев фламинго, что разводит папин друг на юге этой страны.       Это неимоверно раздражало, даже бесило, и к концу второго дня он начал вести себя немного неадекватно. Нет, полицейский не настолько сбрендил, чтобы кидаться на людей, которые так или иначе начинали говорить про ненавистного субъекта, однако его заметно передергивало от упоминания известного имени, так что у собеседников возникали весьма закономерные вопросы. Когда же по телевизору в очередной раз заикались про «финансового гения», Роси уже не просто переключал канал или выключал телевизор, а вырубал несчастный прибор из электросети, единожды получив разряд тока, но даже не поморщившись от этого. Он не мог выносить постоянные упоминания этого человека так сильно, что в какой-то момент сломался.       На самом деле ему самую малость не повезло: вся Дресс Роуз говорила о Донкихоте Дофламинго, потому что он провозгласил об успешной реализации проекта нового грандиозного современного торгово-развлекательного центра с огромными павильонами под торговые площадки, кафе, барами, ресторанами, кинотеатром, несколькими выставочными залами, детской зоной и огромной террасой с видом на океан – ничего особенного для продвинутых провинций (разве что не все могли похвастаться настолько красивыми пейзажами) и нечто невообразимое для плачевной реальности местных жителей. Об этом Роси узнал из журнала, который был куплен при походе в магазин после работы в приступе неукротимого интереса и, одновременно, большой слабости. С обложки на него смотрел знакомый уверенный в себе мужчина в дорогом костюме и неизменной шубе, а заголовок просто кричал: «Донкихот Дофламинго – человек, который стремится к лучшему», а ниже по бокам от позирующего мужчины толпились другие, более мелкие и незначительные заголовки о последних знаковых событиях в стране, про которые были напечатаны статьи в этом журнале. И можно было бесконечно отнекиваться, уверять, что приобрел эту прессу парень лишь для того, чтобы удовлетворить собственное любопытство и понять, что творится в стране, в которой он теперь проживал, но это не было бы правдой. Правдой было то, что он (как и многие другие) попался на обложку.       Потому что фотография его заворожила с первого взгляда: кадр был построен таким образом, что читатель смотрел на сидящего на кресле мужчину снизу-вверх, непременно успевал оценить и крепкие ноги, и шикарный торс, и широкие плечи и останавливался на игривой ухмылке. Конечно, кроме ухмылки существовало остальное расслабленное и красивое лицо бизнесмена, а также его излюбленные очки, светлые волосы и уши с двумя небольшими серёжками-колечками, за которые тоже невольно цеплялся взгляд. Костюм был абсолютно классический чёрный, неимоверно дорогой даже на вид, и преступно хорошо сидел на мужчине. А мужчина сидел в своей излюбленной позе с закинутой на колено пяткой, так что подошва туфли тоже влезла в кадр и вызывала немного неожиданные мысли. Роси просто не смог устоять от иррационального желания обладать этой фотографией, поэтому тут же купил журнал, даже не взглянул на название, и теперь не мог использовать предложенное выше оправдание. Потому что это был модный журнал, статьи в котором, в основном, были посвящены последним тенденциям в мире модельеров и полезным советам какой именно фасон юбок нужно выбирать под сапожки с крупным каблуком и наоборот. В общем, это был последний журнал на свете, что мог бы привлечь внимание конкретного инспектора полиции, если бы не печально знакомое лицо.       Дома он, переодевшись и разобрав другие купленные продукты, уселся на кровать и стал изучать печатное издание. Первым делом он открыл оглавление и тут же перелистнул на указанную страницу с интервью. Статья оказалась просто огромной и занимала три разворота, представляла собой формат вопрос-ответ с большими и не очень авторскими отступлениями, поясняющими некоторые моменты для читателей (или, скорее всего, читательниц). И на самом деле она была весьма информационной, что позже удивило Роси, ведь он всегда считал, что такого рода журналы не могли похвастаться какой-либо полезностью по крайней мере для него.       Из предисловия к интервью парень как раз узнал про строительство и скорое открытие ТРЦ, а также про то, что там будут присутствовать магазины известных брендов – об этом настолько агрессивно напоминали во всем тексте статьи, будто бы журналистка пыталась сама себе напомнить про то, что она пишет статью не только про молодого, красивого, богатого и неженатого мужчину – «самого завидного холостяка Дресс Роуз», как гласил один из приведенных в тексте эпитетов, – но ещё и про что-то там отдалённо связанное с продажей косметики, парфюмерии и одежды. Честно сказать, тогда ещё Росинант не догадывался о направленности журнала.       Смутило его обилие и содержание фотографий, сопровождающих статью. Настолько смутили, что он постоянно сбивался и терялся в строчках, потому что отвлекался на эти проклятые фото. А дело в том, что чёртов Доффи постепенно раздевался на снимках: сначала розовая шуба с плеч мужчины переместилась на спинку кресла, затем, в следующем кадре, он ослаблял узел галстука, дальше был без удавки на шее и пиджака – они в отличии от той же шубы полностью пропали из кадра, – а на последнем кадре сидел уже с растёгнутыми верхними пуговицами и подвернутыми рукавами, так ещё и с дурашливым жестом обмахивал лицо ладонью как веером, будто ему и впрямь жарко.       В первый раз Росинант так и не смог дочитать злосчастную статью из-за внезапно проявившейся дислексии: строчки прыгали перед глазами и менялись друг с другом, так что смысл безнадёжно терялся. Поэтому парень решил отвлечься, взять небольшой перерыв и потратил это время на ужин и быстрый душ, а уже потом, сытый и со свежей головой, вернулся к изучению статьи.       Из неё же выяснил, что ко всему прочему Донкихот организовал благотворительный фонд для развивающихся предприятий с анонимной системой пожертвований – в интервью он признался, что частично воспользовался средствами своего фонда, чтобы ускорить процесс строительства. Это привлекло внимание парня, потому что сам он про фонд ничего не узнал, когда искал информацию об этом человеке, и это было досадным открытием – вполне возможно, что на самом он пропустил много важных сведений.       Дальше парень честно пытался найти причину столь внезапного (и горячего) стриптиза в новостном – как он тогда считал – журнале и в конце обнаружил небольшую заметку о том, что «сеньор Донкихот» согласился на фотосессию, и что на главном развороте можно найти его постер. Естественно, любопытство взяло верх ещё до того, как в голове промелькнула робкая здравая мысль о том, что это не обязательно, так что он быстро открыл разворот. И так же быстро закрыл обратно, однако полуголый Дофламинго успел отпечататься на обратной стороне век, сука такая.       После Росинант ещё немного без интереса пролистнул журнал только для того, чтобы убедиться, что это модный журнал, а затем закинул его подальше, хотя в этой небольшой квартире это было непросто. К этой, с позволения сказать, литературе он не планировал возвращаться никогда, но выкинуть – как и в случае с визиткой – рука не поднималась. Всё же расточительная трата ресурсов не слишком ему импонировала, да. Нужно беречь экологию и всё такое.       Ещё два дня прошли просто отвратительно с точки зрения постоянного присутствия призрака Дофламинго везде, где бы он не появился, но просто отменно с точки зрения движения в жизни, поскольку ему наконец-то позволили приступить к реальной работе в паре с Верго, и в данный момент они подготавливали план по «накрытию» одного притона на юго-западе города. И Росинант правда был оживлен и рад настолько, что его разум ненадолго освободился от мыслей об этом невыносимом, крайне прилипчивом мужчине.       Как на пятый день тишины он вернулся в его жизнь уже не со страниц глянцевых журналов, не с телеэкранов, а лично. Прямо-таки самой что ни на есть настоящей скалящийся физиономией, обрамленной мягкими розовыми перьями фламинго, которых разводит в специализированном питомнике папин друг.       Мужчина поджидал его после работы прямо у выхода из полицейского участка при параде: в шубе, очках и костюме. Не том, как на фотографиях, а угольного цвета – на самом деле Росинант не выдержал и пару раз доставал тот журнал, так что узнал из него, что этот цвет называется именно так, а не просто «серым». Дофламинго стоял немного в стороне, упершись задом на край парковки для велосипедов, однако, стоило ему заметить парня, тут же отпрянул и пошёл к нему навстречу.       – С окончанием рабочего дня, Роси, – поприветствовал таким образом его Донкихот, и Роси вздрогнул – снова он так произносил его имя.       Это нельзя было грамотно объяснить словами – по крайней мере сам Росинант не смог бы – его просто трясло от этого произношения. Только невозможно было конкретно сказать, от какой эмоции перенапрягались его мышцы: он был одновременно и зол, и встревожен, и напуган, и отчего-то рад. И ему не нравилось ни ощущать это, ни думать об этом. К тому же так его звали только самые близкие люди, а Донкихот Дофламинго, без сомнения, в их число не входил.       – Добрый вечер, сеньор, – прохладно поприветствовал полицейский в ответ и прошёл мимо мужчины, при этом ему пришлось обогнуть того по дуге, поскольку Дофламинго встал прямо на его пути.       Так просто избавиться от преследования не вышло – на самом деле Роси даже не надеялся на такой исход. Доффи тут же крутанулся на каблуках своих туфель на сто восемьдесят градусов и пошёл следом за инспектором. Очень быстро нагнал и пристроился сбоку:       – К чему такой официоз? Я уже говорил: зови меня Доффи! – со всей возможной непосредственностью он закинул свою руку на основание шеи Росинанта, обнимая его. – Я ждал твоего звонка и о-очень соскучился, – этот невозможный мужчина прошептал всю фразу на ухо парню. – Почему не позвонил? Потерял визитку? Или телефон?       Стоило мужчине пересечь всякую границу разумного своими быстрыми и хваткими ручищами, Росинант тут же остановился и накрыл его ладони своими, сжимая и поднимая, дабы освободиться из захвата. Мужчина сопротивлялся попытке убрать его руки с тела полицейского. Тогда Росинант максимально безразлично сказал:       – Убери руки, – и как по волшебству руки были убраны на приемлемую дистанцию, и сам молодой мужчина чуть отодвинулся, но главное свое оружие – улыбку – не спрятал. – Что тебе от меня нужно, Доффи? – Роси попытался передразнить оппонента, но должного эффекта это не произвело.       Дофламинго только растянулся в очередной улыбке, чуть запрокинув голову назад, и внезапно напомнил свой образ из фотосессии. И у Росинанта на мгновение сперло дыхание, и он сжал кулаки, чтобы не потерять самообладание.       – Хочу, чтобы ты чаще звал меня Доффи, – возможно, это было бы забавным ответом, однако сегодня он хотел бы услышать нормальный ответ. Вообще, на самом деле, парень очень сильно хотел разобраться с этим человеком, чтобы тот больше его не преследовал. И немного – ощутить под пальцами рельеф его мышц. Стоп, нет – не то.       – Серьёзно! – потребовал Роси одним словом – выкриком, потому что был слишком напряжен даже для того, чтобы произнести целиком фразу: «Отвечай мне серьёзно». Такое происходило с ним иногда, и он начинал вырывать из необходимых фраз только ключевые слова, произнося лишь их. Такая манера речи напрягала собеседников, и полицейский преднамеренно использовал её при допросе.       По всей видимости, этот приём сработал и на Дофламинго, поскольку тот ответил далеко не сразу и дал некоторое время Росинанту. Тот использовал его для вялой попытки побега – он понимал, что ничего не выйдет, но хотелось отойти подальше от места работы на случай, если всё дойдет до публичного выяснения отношений. Так что парень целенаправленно свернул в безлюдный узкий проулок, где вдвоём ещё можно было разойтись, да и только.       Как и ожидалось, мужчина прошёл за ним весь путь, немного в отдалении, преследуя и предоставляя возможность «насладиться» постоянным ощущением буравящего затылок взгляда. Когда Роси остановился примерно в середине пути до более оживлённой улицы, Донкихот широко усмехнулся, смекнув, что парень просто решил переговорить без присутствия случайных прохожих, а не сбежать. Кажется, это знание прибавило ему каплю уверенности в и без того наполненную чашу, так что мужчина положил ладонь на плечо инспектора и проскользнул между ним и стеной быстро и шумно: шелест шубы, оглушительный при молчании обоих, заставил Росинанта снова напрячься.       А Дофламинго перед ним явно развлекался, чувствуя свою безнаказанность, упиваясь ею. Он упёрся второй ладонью в кирпичную стену здания, перекрывая тем самым дальнейший путь для полицейского, и погладил его по плечу. Затем наклонился ближе и прямо сказал:       – Хочу пойти с тобой на свидание, – снова так непринуждённо и естественно, что создавалось впечатление, будто этот человек так жил: легко и непринуждённо – свободно, как ветер.       Только Роси чувствовал, что это правда лишь отчасти. Это та правда, которую Дофламинго выставлял напоказ на зависть врагам или для того, чтобы отвести от себя подозрения. Парень хотел знать ответ: зачем Дофламинго это делал? Был по натуре скрытным человеком как сам Росинат или ему было, что скрывать? Схожестью ли обусловлен его интерес или чем-то иным? Зачем он звал его на свидание?       – Зачем? – вопрошал парень, глядя прямо в стёкла очков, силясь пробраться через них к глазам, к самой сути.       Конечно же, безуспешно.       – Роси, ты не знаешь, зачем ходят на свидания? – расхохотался ему в лицо этот невыносимый человек, одновременно с этим потихоньку подступая ближе. – Хочу узнать тебя поближе и хорошо провести время – вот зачем!       На мгновение – на чёртово предательское мгновение – он и впрямь представил, как они идут на свидание, гуляют по живописной набережной, кормят прожорливых чаек или наглых голубей, потом любуются закатом в одном из ближайших баров, безмятежно пьют коктейли и веселятся, и смех у Дофламинго вовсе не колючий и неуютный, а чистый, радостный и красивый… Росинант оборвал свои мысли, встряхнул головой и взял себя в руки.       Недостаточно быстро: фантазии успели отразиться у него на лице, а мужчина успел это заметить, истрактовать в свою пользу и приблизиться на преступно малое расстояние. Парень поджал губы, отшатнулся, но тот, будто привязанный крепкой невидимой нитью, потянулся за ним.       – Я же вижу, что ты тоже этого хочешь, Роси, – достаточно тихо сказал он, чтобы это звучало весьма интимно. – Просто признай это, – и ласково проскользил ладонью с плеча вверх по шее и остановился на линии челюсти, трепля кончики прядей, ухо и просто кожу.       От мягких прикосновений подушечек пальцев прошибло током – Росинант отшатнулся от мужчины, тут же падая на задницу и ошеломляя «противника». Однако тот быстро соорентировался – похоже, заранее ожидал чего-то подобного – и протянул руку, чтобы помочь парню подняться с пыльного асфальта, только он полностью проигнорировал широкий жест, отполз подальше и попытался самостоятельно подняться. Получилось только с третьей попытки, потому что паршивые ноги тряслись и разъезжались в разные стороны, после чего стал отряхивать запылившуюся после падения форму под всё ещё удивлённым взглядом мужчины, который застыл в нелепой позе с протянутой вперёд рукой в паре метров от него.       – Нечего здесь признавать, – дерзко ответил полицейский, поднял упавшую с головы фуражку, отряхнул и надел на голову.       – Какой же ты толстолобый кретин, – без доли прежней доброжелательности произнёс Дофламинго таким тяжелым тоном, будто ему приходилось выдавливать из себя слова, впрочем, он правда цедил их сквозь зубы. И Росинант даже вздрогнул от такой разительной перемены.       – Кто бы говорил: сколько раз я говорил отстать от меня?! – сорвался в ответ парень или, по крайней мере, его голос. Он припомнил всё это навязчивое преследование последних дней, и, хотя прямой вины Дофламинго в этом не было, Росинант всё же был слишком зол, чтобы думать сейчас об этом. – Куда не плюнь – всюду твоя мерзкая рожа! – выкрикнул он в сердцах, и от его слов на лбу Донкихота вздулись вены.       Он шагнул навстречу Роси, разминая шею и пальцы, и весь его внешний вид не предвещал ничего хорошего для парня.       – Значит, у меня «мерзкая рожа»? – переспросил мужчина, а полицейский только скривился в ухмылке, подобной той, что закрепилась за лицом оппонента, – передразнил. Разумной частью своего сознания он уже сожалел о своём длинном языке, но у него были слишком сильно взведены нервы, чтобы вовремя остановиться. Как тогда, – не начиная открытого конфликта, так и сейчас, – не занося руку для удара.       Нельзя было сказать, кто на кого набросился первым, должно быть, это произошло одновременно. От первых ударов, слишком эмоциональных, посему прямых, оба увернулись без особого труда: Дофламинго соскользнул вправо, желая обойти соперника, а Росинант ушёл вниз, планируя протаранить его плечом. В итоге оба разминулись и потратили некоторое время, чтобы повернуться обратно друг к другу лицом и пойти на таран снова. Доффи ударил с замахом сбоку, но Роси поставил блок и решил ударить коленом, только мужчина без труда увернулся и приступил к новой атаке.       Фуражка всё-таки снова слетала с головы инспектора, когда его ударили пяткой в грудь – поразительная гибкость и подвижность для человека в костюме. Шуба слетела с бизнесмена, когда его пытались перекинуть через плечо – поразительное упорство, которое привело только к тому, что Росинант поскользнулся, грохнулся сам и утянул за собой партнёра. Так драка перенеслась в неудобное горизонтальное положение.       Они ещё немного повалялись на земле, больше пинаясь, как повздорившие дети, чем дерясь, как мужчины, однако потом не сговариваясь, отползли друг от друга и поднялись, чтобы вмазать напоследок и излить остатки своей злости друг другу. Росинант со всей дури саданул Дофламинго в живот, отчего тот согнулся пополам, а затем резко попытался ударить в ответ, однако полицейский перехватил его удар. И второй. И оказался вжат в кирпичную стену дома.       Бежать было некуда – сзади стена, по бокам блокировали руки, а спереди вжимал сам огромный, тяжело дышащий Дофламинго, и оставалось разве что сползти вниз по стеночке, окончательно знаменуя своё поражение. Но Росинант не стыдился такого исхода битвы – разве что был удивлён боевыми способностями мужчины, – поскольку парень был заинтересован не в результате, а самом процессе сражения. Он хотел выпустить пар, и ему это практически удалось.       Мужчина, похоже, тоже не был рад самому факту своей победы. Привычная улыбка сползла с его лица, потому он стал выглядеть серьёзнее и парадоксально моложе. Его прическа и костюм больше не были безупречными, скорее помятыми и неряшливым, оттого ощущение недостижимости в его образе было разрушено. Вообще этот Дофламинго ощущался насколько иначе, живее и привлекательнее. Росинант признался себе, что чокнулся и что он правда посчитал его очень красивым в этот момент.       Так или иначе, право последнего удара всё ещё оставалось за мужчиной, но тот медлил, кривя губы, пытаясь восстановить дыхание и тоже разглядывая побеждённого противника перед собой. И в этот момент Роси осознал, что видит глаза Дофламинго – очки слетели с него во время их возни на асфальте и больше не могли скрыть этих глаз.       У Дофламинго были светлые длинные и пушистые ресницы, россыпь мимических морщинок, немного вздутые капилляры. Да, это определённо были обычные человеческие глаза, и парень даже не мог разобрать их цвета из-за тусклого освещения и расширенных зрачков, однако необъяснимым образом он счёл их необыкновенно прекрасными. Он не мог оторваться от созерцания собственного отражения в этих глазах. Это было самым красивым, что он видел в своей жизни.       Возможно, прошло не так много времени, только для парня казалось, что недопустимо долго Дофламинго бездействовал, находясь так близко, прижимая его тело к шершавой холодной стене, ни слова не говоря и сводя с ума своим горячим дыханием. Роси был готов принять любое его решение: удар, пощечину, побег, насмешку – всё, что захочет сделать с ним мужчина, но он просто изводился ждать. С каждым мгновением сердце билось всё быстрее, грозя в какой-то момент лопнуть от кровяного давления, однако он послушно продолжал ждать эту вечность, пытаясь дышать. Ни ровно, ни спокойно – просто дышать, как получится.       И потому Донкихот всё же сделал что-то: он закрыл своим обворожительные глаза, будто не разрешая более на них смотреть, отбирая эту возможность и вызывать бунт в душе Росинанта, а затем тихо сказал:       – У тебя снова идёт кровь, – потому что в этой неловкой потасовке Роси напоролся губой на его локоть – парень это помнил и кивнул, не осознавая того простого факта, что Доффи не мог этого увидеть с закрытыми глазами.       А потом сам Росинант прикрыл глаза и, наклонив голову, потянулся вперёд.       Ссадину на губе обожгло болью, но парень упорно продолжил целовать теплую кожу, и его даже не остановило то, что он так глупо промахнулся. В конце концов, подбородок – это тоже неплохо? По крайней мере его тоже приятно было сминать губами, а отсутствие какого-либо отклика не было столь ранящим или болезненным. Он положил свою ладонь на нагрудный карман пиджака Дофламинго, туда, где билось сердце, и ощутил сильный и глубокий стук. Тут же этот стук перенёсся в его уши, полностью оглушая.       Он ощутил, как ему на затылок легла ладонь, пальцы переплелись с волосами, а затем потянули назад – парень тут же подчинился, напрягаясь, поднимая веки и плотно сжимая губы. В груди бушевал страх быть непонятым и обсмеянным за свой поступок, и Росинант с усилием вглядывался в лицо недавнего противника, желая отыскать на нём любую зацепку.       На Дофламинго всё ещё не было его стандартной улыбочки, его глаза были закрыты, а губы – открыты, он всё ещё шумно дышал. И, если честно, поведение некоего полицейского вовсе не способствовало его выравниванию.       – Промах, – прошептал он и, прежде чем парень успел бы даже осмыслить что-то, потянулся вперед, целуя Росинанта в губы.       Парень не успел закрыть глаза снова, поэтому сначала насладился смазанным видом перед собой, а потом глаза сами собой закатились в неге, и после он прикрыл веки. Прикосновение мужчины было неожиданно мягким и трепетным: он не спешил, вдумчиво выцеловывая чужие израненные губы, чем чрезвычайно легко вызвал протяжный умоляющий стон – Роси хотел больше и дольше. Когда Роси чего-то хотел, он предпочитал действовать, поэтому тут же обвил руками Дофламинго поперёк туловища, притянул к себе сильнее и всё же ответил на поцелуй, пытаясь отдавать всю внезапно пробудившуюся нежность через губы.       Они целовались так ещё долго и бездумно – почти беззаботно. Доффи всё сильнее вжимал Роси в стену, Росси Доффи – в себя. И это было чертовски хорошо, но кто бы спорил. Они временами отрывались друг от друга, чтобы вдохнуть, но так и не решались произнести ни слова перед началом нового соприкосновения, боясь испортить это неожиданно установившуюся гармонию, где каждый делал и получал именно то, что хотел. Так парень не начинал жалеть о своём идиотском отказе и нелепой драке. А мужчина в любом случае не имел привычки сожалеть о своих поступках, так что эта участь его бы миновала, однако другие неприятные думы могли бы завладеть его разумом, который сейчас был так приятно чист.       Прервали их резко и весьма отвратительным способом: из кармана Донкихота раздался телефонный рингтон, и он вспомнил, что, вроде как, являясь не последним лицом в городе, был достаточно востребован, к тому же, являясь всё ещё не первым лицом в стране, не мог себе позволить игнорировать интерес некоторых персон к себе. Поэтому он достал мобильник из кармана и отстранился от сладких расцелованных губ, чтобы проверить номер. А потом кратко выругался и ответил на звонок:       – Слушаю, – голос у Дофламинго был сбитым и хриплым, и Росинант довольно утонул в нём, сложив голову на плечо мужчины. – Нет, у меня всё в порядке, – у него и правда было очень крепкое тело – Роси понял это ещё во время драки, но сейчас мог ощутить это явственно, даже потрогать. – И что же его не устроило? – недовольно спрашивал у собеседника Доффи, ощущая, как парень осторожно ощупывает его спину, и затем обнял его тоже. Строптивый инспектор вёл себя весьма мило после всего случившегося, и откровенно не хотелось упускать такую прекрасную возможность, однако дела в самом прямом смысле звали его. – Хорошо, скоро буду.       Донкихот сразу после этого завершил вызов, а потом потянулся свободной рукой к заднице парня, который уже хотел было сказать, что действия мужчины противоречат его обещаниям звонившему человеку. Но вовремя передумал и ощутил, как тот вынул из заднего кармана телефон Росинанта.       – Молчи, – предупредил Дофламинго, когда полицейский открыл рот. И как только узнал? Увидеть не мог.       С минуту ничего не происходило, потом смартфон мужчины снова издал громкий звон, и тот широко улыбнулся, а Росинант понял. Вот просто понял и то, что сделал Дофламинго, и то, зачем он доставал телефон, и то, что сам Роси попал.       – Теперь точно созвонимся, – довольно сообщил Доффи, вложил сотовый обратно и без труда, но с некой неохотой, выпутался из рук парня. – Только не ломай телефон или что-то в таком духе, Роси, – он подобрал свои очки, недовольно рассмотрел царапину на левой линзе, фыркнул, но всё равно нацепил их на нос, а затем направился к шубе. – А сейчас мне нужно срочно на работу, сам понимаешь, – но прежде своей шубы он поднял фуражку и протянул её парню.       Тот только и выдал смазанное «угу», принимая из рук головной убор, слишком запутавшийся в себе, оттого до предела смущенный. Затем проследил за тем, как Донкихот отряхивал свою шубу, а потом пафосно набросил на плечи, продолжая прихорашиваться. Чтобы не быть совсем в стороне, Росинант надел фуражку и попытался поправить воротник форменной рубашки, только тот все никак не хотел ложиться ровно. Затем подошёл Дофламинго и поправил ему рубашку.       – Я бы прямо сейчас тебя похитил бы, как жаль, что это незаконно! – весело рассмеялся мужчина, парень неловко подумал, что правда – жаль. Но потом быстро взял себя в руки и ответил:       – Не обольщайся… – и был заранее прерван раздраженным высказыванием Дофламинго:       – Ох, я же говорил: молчи.       Они оба, не сговариваясь, направились к выходу на оживлённую улицу: Дофламинго – к машине, а Росинант – домой.       – … я так просто не дамся, – продолжил свою фразу Роси и победно усмехнулся, глядя на вытянувшееся лицо мужчины и чувствуя, что его флирт удался.       Возможно, Дофламинго бы придумал какой-то остроумный ответ на это, однако они уже вышли на улицу и должны были разойтись в разные стороны: полицейский уже повернул в сторону своего нового дома, когда обратил внимание, что мужчина остановился, недовольно косясь в противоположное направление. Что ж, он знал, что это очень скоро произойдёт, но в тайне надеялся чуть подольше пройтись рядом. Просто идти рядом – он многого хотел?       Парень развернулся лицом к Донкихоту, чтобы по-человечески попрощаться, не слишком желая этого. Его нежелание столь явно отпечатывалось на лице, что он стал похожим на печального брошенного щенка.       – Ох, мне в эту сторону, так что… до встречи… – неуверенно промямлил он, раздосадованный и слишком заметно грустный, а Дофламинго схватил его за локоть и притянул к себе.       – До свидания, Роси, – он сказал почти нежно, едва заметно улыбаясь (а не как обычно), и сделал это. Всё ещё удерживая за локоть, сначала прижился своей левой щёкой к левой же щеке Роси, затем – правой к правой, едва задевая кожу губами. И выбил почву из-под ног этим жестом.       Это было традиционное прощание и оно же приветствие этой части страны, точнее, одна их разновидностей. Близкие друзья или родственники целовали друг друга в щёки, придерживая друг друга за локти или плечи. Менее близкие знакомые просто имитировали смачные чмоки, но не прикасались друг к другу. А терлись друг об друга щеками – то, что как раз провернул Доффи, – лучшие друзья, близкие родственники или возлюбленные. Росинант, насколько он знал, братом Дофламинго не был, лучшим другом не успел бы стать при всём желании, так что…       Роси ещё долго стоял, глядя вслед удаляющемуся сначала на своих двоих, а потом на автомобиле мужчине, весь красный и растерянный. А ещё, кажется, он снова слишком сильно укусил губу, и теперь кровь запачкала воротник форменной рубашки, но это он заметит совсем не скоро.