Исход

Он смотрел издали на то, как Караксес алой тенью пролетает над лесом. Огромные недвижимые крылья закрыли закатное солнце, горевшее той же багряно-красной краской, что драконья чешуя. — Разве без дракона ты можешь назвать себя Таргариеном? — раздался над ухом насмешливый злой голос. — У Рейниры есть дракон, у Эйгона есть. Слова проникали под кожу, звуча как те проклятия, что он шептал самому себе каждую ночь: «недостоин, недостоин, недостоин, ты такой жалкий». К горлу подступил ком, но голос из-за спины произнес мягко: — У меня есть для тебя дракон. — Где ты его нашел? — С недоверием. — Откуда он здесь? — Разве это важно? Мне казалось, что это мой долг — найти тебе дракона. — Мы не ладим. — Не имеет значения. Не обязательно становиться друзьями, когда связывают кровные узы. «Пожалуй», — согласился совсем тихо, неуверенно. Лишь тусклый свет факела освещал путь, когда солнце скрылось за горизонтом, оставляя сине-красное марево, и в небе зажглись первые неясные звезды. Тропинка становилась все извилистее и уже. — И далеко еще? Ты же не хочешь просто посмеяться надо мной? — Я не стал бы давить на больное. — Ты поступал так много раз. — То были лишь невинные шутки. Впереди виднелись очертания оврага, скрытого среди деревьев. Рука из-за спины не дала споткнуться, когда нога провалилась в мелкую ямку. Тропинка обрывалась. — Нужно быть аккуратнее, чуть не подвернул ногу. — Спасибо, я просто… устал за день. — Праздники бывают утомительными, да? — с ухмылкой. — Кажется, веселится только отец. Все остальные ненавидят друг друга. — Да и ты особо никого не любишь. — Сестру! Мне нужен дракон, чтоб защитить ее. Факел упал, выбитый из рук. «Что происходит», — пронеслась в голове быстрая мысль за мгновение до того, как все тело отозвалось болью. Кожу жгло в тех местах, где колючие ветви кустарника оставляли рваные раны. Лицо, ноги и руки были покрыты мелкими царапинами и грязью, тело болело от многочисленных ударов. Не хватало сил на то, чтоб заговорить, даже тихие стоны не срывались с губ. «Сбросил… стокнул в овраг», — щипало глаза и нос. Первые солёные капли стекли по щекам. — Не беспокойся у твоей сестры будет дракон, который ее защитит. Солнце садилось медленно — оставалось лишь наблюдать, как последние алые лучи сливаются с черным. Кровь из разбитой брови застлала правый глаз, отзываясь жгучей резью. «Драконья кровь горит как пламя, и моя жжёт. Я тоже дракон», — все тело ответило резкой болью при попытке встать. Карабкаться вверх было невыносимо. Вывихнутая левая рука висела недвижимо, из глубокого пореза на правой текла кровь. Приходилось хвататься за колючие ветви кустарника, оставляя на ладонях новые царапины, чтоб подтянуть себя выше. Дышать становилось все тяжелее, что-то кололо в груди. — Принц, принц! — смутным эхом зазвучал вдали голос Стронга. — Все нормально. — Хрипло и совсем тихо. — Ваше Высочество! Силуэт Стронга мелькнул за деревьями. Минута — и его взгляд скользнул по тропинке, ведущей к оврагу. «Что произошло?» — растерянно пробормотал Стронг. На его лице смешались беспокойство и ярость. — Кто это сделал? — он упал на колени рядом, хватая руками все, до чего мог дотянуться: свежие ссадины и раны. — Где они? — Я просто упал. Резко стемнело, и я не увидел склон. — Почему Вы ушли от лагеря? — Стронг подхватыватил на руки. — И так далеко. — Я хотел посмотреть на дракона. — От потери крови начинало мутить. Боль ослабла тоже — затуманенный от слабости рассудок почти не чувствовал ее. — Вам же не придется жениться на мне после подобной близости? Признаться, я слишком молод для… — кашель с привкусом крови. — …такой ответственности. Стронг шел быстро, не переходя на бег лишь потому, что боялся навредить этим сильнее. На его губах на мгновение мелькнула слабая улыбка: «разбиваете мне сердце, принц». — Ладно, обещаю подумать. — Мне, кажется, Вы лжете мне, насчет произошедшего. — Голос Стронга вновь стал серьёзным. — Вовсе нет. Я, правда, подумаю над замужеством. — Принц, — с лёгким укором. — Нет. — Где-то вдали раздался рев Караксеса. — Я сам виноват. Стук в дверь развеил морок воспоминаний. Бейлон скользнул взглядом по силуэтам Караксеса и Вхагар и поднялся с постели. Память еще несколько секунд рисовала моменты прошлого: как Рейнира, перепачканная чьей-то кровью, бросается к Стронгу, оставив Коля позади; как вскакивает Визерис, рычит, подобно дракону, обещая казнить каждого, кто посмел изувечить его наследника; как дрожит беременная Алисента, прижимая к себе Эйгона, и на ее лице мелькает сочувствие и ужас; как ухмыляется Деймон — он уже успел вернуться из леса. Деймон. Старый шрам от запястья до локтя отозвался фантомной болью. — Лейнор, — набросив на плечи плащ, Бейлон выскочил за дверь. — Что ему тут нужно? — на лице Лейнора застыло отчаяние. — Я поговорю с ним сам. Не позволяй Рейнире выходить из комнаты. — Как ее удержишь? Бейлон, мягко улыбнувшись, похлопал Лейнора по плечу: «ты ее супруг, парень». Вдали заревел Караксес, и шрам заныл с новой силой. «Проклятье, — ругнулся Бейлон, схватившись за руку. — Ты сражался с ним вместе, но Деймон тебе не друг. Он пришёл за Рейнирой. Не отходи от нее и детей». Бейлон крепче сжал плечо Лейнора прежде чем развернуться и пойти прочь. Тот бросил ему в спину: — Ты думаешь, он захочет убить меня? — Нет. Конечно, нет, — отмахнулся Бейлон. «Да, он сделает это», — подумал он. Деймон ждал на побережье. Караксес алой тенью возвышался над ним и взмыл вверх лишь заметив приближение Бейлона. Того обдало холодным воздухом от взмаха алых крыльев. «Красуешься, дядя», — бросил Бейлон вместо приветствия. Деймон ухмыльнулся. — Где твоя сестра? — Со своими детьми. У одного из них сегодня день рождения. Разве ты не из-за этого приехал? Или, может быть, наконец, решил привезти тело Лейны ее родителям? Деймона задели его последние слова: «она была драконьей всадницей, и заслужила похороны без жалкого веларионского нытья». — Или это просто больно, наблюдать за тем, как хоронят человека, который был тебе дорог? Я бы тоже не хотел присутствовать на похоронах кого-то из Веларионов. Деймон ухмыльнулся: «фразы с двойным дном, и когда глуповатый мальчишка этому научился?». Бейлон пожал плечами: «мы не виделись много лет. Не поверишь, но я уже даже дрочу». Они перебросились еще парой колких, но беззлобных фраз: «попробуй с женщиной, если ты будешь молчать все время, кто-то, возможно, посчитает тебя привлекательным»; «весь день хвастаешься тем, чего у меня нет: драконом и мёртвыми женами». — Я полагал, что тебе подойдёт Вхагар. Я же задолжал тебе дракона. Бейлон склонил голову вбок: «и на дне какого оврага мне ее искать?». Он краем глаза заметил Эймонда, прячущегося неподалёку. — Маленький ублюдок, — невольно ругнулся Бейлон. — Мне казалось, что мы все уладили в тот день. «Деймон убьёт его, если увидит», — пронеслось в голове. Бейлон не взял свой меч, но, даже окажись тот при нем, этот бой не занял бы больше двух минут. Эймонду следовало сидеть очень тихо, если он хотел, чтоб его брат остался жив. — Почему я должен обязательно быть обижен, чтоб оскорбить тебя? — Опустим это. Забери Вхагар. — Хочешь, чтоб я забрал Вхагар? — повторил громче Бейлон. Ему хотелось, чтоб Эймонд расслышал каждое слово. Если тот решился подслушивать, подставляя их обоих под фантомный клинок Деймона, то пусть услышит все. — Только не говори вновь про долг. Мы не Ланнистеры. — Ради твоей сестры, если так угодно. Хайтауэры расплодили ублюдков и ждут, когда появится возможность пропихнуть одного на трон. Солнечный Огонь и Пламенная Мечта против Сиракс и Морского Дыма — не самые лучшие шансы. Бейлон решил не повторять этих слов — Эймонду не стоит слышать о том, что Деймон жаждет и его крови. — Я не хочу Вхагар. Ей, конечно, легко будет запомнить, каждый второй всадник — Бейлон. Но у нее слишком дурной нрав. — Поверь, твой не лучше. Кто отказывается от самой большой в мире драконицы, когда ее приносят к его ногам? — Это щедрое предложение, дядя. Но сделай его другому племяннику. — И все же ты должен подумать. Ты навлекаешь опасность на Рейниру и ее детей. Бейлон вздрогнул, заметив, что Эймонд вышел из укрытия. «Что за отвратительный характер», — ухмыльнувшись, подумал он. Деймон потянулся к своему клинку. — Я собираюсь дождаться, когда погибнет всадник Караксеса. Караксес не против. — Бейлон закричал: — Караксес! Дракарис! Ну почему это не работает… Бейлон смотрел в спину удаляющемуся Деймону, думая лишь о том, что должен сбежать на Драконий Камень до рассвета. Оружие, которое протягивает тебе твой враг, всегда отравлено. Оно убьёт только тебя. Вхагар — своевольная и могущественная. Королева драконов. «Королю нужна королева, — бросил, уходя, Деймон. — Разве мой брат дал тебе это имя не для того, чтоб ты стал всадником Вхагар?». «У Таргариенов есть проблема с нехваткой имен. Сколько уже было Эйгонов?» — Бейлон отмахнулся в привычной манере. Он не Весенний Принц, ему не сладить с Вхагар. — Почему ты отказался? — услышав пересказ разговора, удивился Эймонд. — Если бы мне предложили Вхагар… — Нет. И ты не подумаешь идти за ней. Это не тот дракон, с которым ты справишься. — Почему? Думаешь, что я хуже веларионской шлюхи? — Эймонд зашипел, получив лёгкую оплеуху. — За что? «Это слова Алисенты и Отто, Эймонд только повторяет их. Он даже не понимает, что они значат», — рассудил Бейлон. — Ты Таргариен или Хайтауэр? — Что? — Эймонд нахмурился. — Кто твой дед? — Отто. Отто Хайтауэр. — В голосе Эймонда зазвучала обида. — Причем тут он? — Нет. Твой дед — Бейлон Таргариен. Поэтому не веди себя как хайтауэрская завистливая сучка. — Бейлон улыбнулся, и Эймонд, сперва смутившись, через секунду ответил ему тем же. — Если Таргариены ненавидят друг друга, то это чудовищная ненависть, разрушающая судьбы и города. Ненавидь так или не разбрасывайся оскорблениями. Бейлон обхватил ладонями лицо Эймонда, склонившись над ним. Тот вздрогнул, но не отодвинулся. — Слушай меня внимательно, Эймонд. С первыми лучами солнца мы вместе уедем на Драконий Камень, где на Драконьей горе тебя будет ждать дракон. Тот, с которым ты справишься. — Бейлон усмехнулся невольно. — Дракон, дракон, дракон. Слишком часто в одной фразе. Эймонд кивнул, но в его взгляде сквозила фальшь. Он желал Вхагар. Лежа на дне оврага Бейлон не чувствовал беспокойства. Отчаяние поглотило его на следующий день, когда рана на руке воспалилась, и тело начало ломить от жара. Мейстер произнес, говоря с Визерисом: «возможно, придется лишить принца руки, чтоб сохранить его жизнь». И Бейлон впервые ощутил гнетущую тоску по тому, что никогда не смог бы пережить. Глядя на Эймонда теперь, он чувствовал тоже самое. — Обещай мне, что не притронешься к Вхагар. — Хорошо. — Эймонд снова кивнул. — Я обещаю.

***

Обещание — не клятва. Наблюдая за тем, как веселятся с Бейлоном бастарды Рейниры, Эймонд мог думать лишь о Вхагар. Он пытался представить перед собой Вермитора, собирая воедино все части истории о Джейхейрисе, но не мог ощутить под пальцами бронзовую чешую. Как и серебристую Среброкрылой. Закрывая глаза, Эймонд мог видеть лишь могучую спину Вхагар. Он грезил ей. Бейлон посмотрел на него с улыбкой, подзывая к себе, но Эймонд не встал из-за стола. «Я устал», — отмахнулся он. Ему не хотелось находиться рядом с ублюдками Рейниры, их грязная кровь будто могла опорочить и его. Хелейна смеялась рядом с Джейсом, Эйгон что-то рассказывал второму бастарду. А Бейлон, отвлекшись от них, подошел к Эймонду. — Ты не выглядишь весёлым. — Меня должно радовать то, что мой отец сегодня уделяет больше внимания бастарду, нежели нам с Хелейной за все время? — Бастарду? — Бейлон нахмурился. — Кто научил тебя таким словам? — Не делай вид, что ты не видишь, что это не дети сира Лейнора. — Я спросил не об этом. «Отто. Неужели непонятно. Но какой смысл думать о том, кто сказал, если видят все?» — раздражённо подумал Эймонд. Бейлон понял его без слов. Отойдя, он подхватил со стола бокал и постучал по нему, привлекая внимание. Рейнира, заскучавшая от разговоров с Лейнором, посмотрела на него с улыбкой. Деймон, сидевший в одиночестве, криво ухмыльнулся. Переглянулись Алисента и Отто. — Мы редко говорим о бастардах. Но, задумайтесь, в скольких детях течет валирийская кровь, но они не носят имя Таргариен. Отто не смог сдержать легкой улыбки, но Алисента сжалась сильнее, впилась короткими ногтями в собственную кожу. На лице Рейниры промелькнуло беспокойство, Лейнор потянулся к Люку. Лишь Деймон продолжал смотреть с той же плотоядной ухмылкой. — Но бастардов могут признавать, а бездетные короли сами назначают себе наследников. Эймонд видел, как задрожали ладони Алисенты, как ярость вспыхнула во взгляде Отто. Но он не испытал жалости, ему нравилось наблюдать за тем, как от невинных слов, несущих в себе глубокую угрозу, теряет самообладание даже самый бесстрастный человек. — У принца Деймона нет законных сыновей, как и у меня. А, возможно, нам просто неизвестно об этом. Но, представьте, как было бы удачно, если бы кто-то постоянно твердил рядом «бастард, бастард», я бы присмотрелся, а это — мой. Самый простой способ получить сына. — Бейлон, ты всегда был слишком ленивым. — Визерис улыбнулся. Бейлон ответил ему тем же. Он слыл ветренным мальчишкой с шальными идеями, и вряд ли кто-то, помимо тех, для кого и были сказаны эти слова, понял их смысл. Эйгон заговорил о том, что заставил бы своих бастардов драться и выбрал бы из них самого сильного, которого признал бы сыном. Джейс, смеясь, назвал его мудаком. Эймонд наблюдал за ними с отвращением. Он ненавидел их обоих: Эйгона за то, что тот всегда подначивал, Джейса за происхождение и внезапную близость с Хелейной. Но это не была та ненависть, о которой говорил Бейлон. Эймонд желал испытать ее. Он ушел рано, сказав матери, что чувствует себя неважно. В дверях его поймал Бейлон, уточнил, не стоит ли проводить его до комнаты. Больше никто не заметил, что он удалился. Эймонд смотрел на Вхагар из окна, его тянуло к ней. До рассвета оставалось всего пара часов. «Я не лишусь брата, если получу дракона. Он поймёт меня. Но, если я не выйду за ней, то никогда не получу дракона, равного Вхагар», — пытался убедить себя Эймонд. Но что-то внутри подсказывало, что придется выбирать. Вхагар. Эймонд крался по коридору, оглядываясь и дрожа. Ноги подкашивались, шумело в ушах. Он слишком полагался на зрение и не услышал, как отворилась одна из дверей. Перед Эймондом возник расстрепанный ублюдок Рейниры, Люцерис Веларион. Смотрел на него пустым сонным взглядом, и в темных стронговских глазах читался укор. «Кто дал тебе право, жалкий отброс, осуждать меня?» — внутренне вскипел Эймонд. — Что ты делаешь? — растерянно спросил Люк. — Исчезни, — отмахнулся Эймонд. — Сам тоже не спишь. Или ты решил, что будешь указывать мне, куда идти? Он быстрым шагом пошел прочь, оставив изумленного Люка позади. «Ублюдок», — голос Алисенты звучал вместо собственных мыслей. Эймонд старался, но не мог почувствовать к Люку ненависть. Ему не хотелось причинять боль. Сзади послышались шаги, но Эймонд не остановился. Люк нагнал его только у лестницы. Он запыхался, дышал ртом, но на его губах блуждала задорная улыбка. «Он чем-то похож на Бейлона», — промелькнуло в голове. Это сравнение рождало лишь приятные чувства. — Куда ты идёшь? — Тебя это не должно касаться. — К драконам, да? Мама запрещает мне ходить туда без взрослых. Но ты же считаешься взрослым? Эймонд улыбнулся невольно. Ему нравилось то, с каким обожанием на него смотрел Люк. Голос Алисенты, кричащий «ублюдок, бастард» стал совсем тихим. — Возьми своего брата. — Мама говорит, что Джейс тоже еще не взрослый. — Дождись, когда он повзрослеет. Они спустились на две ступеньки. Эймонд поймал смеющийся взгляд Люка. «Оставь меня», — подумал он, желая совсем другого. — Тебе понравится Арракс. Он еще меня почти не слушает, но он подпускает к себе чужих. — Люк спрыгнул на еще одну ступеньку. — А какой у тебя дракон? Эймонд вздрогнул — если бастард Рейниры поднимет шум, догадавшись о его намерениях, то он лишится Вхагар. Ненависть языками племени обожгла что-то в груди. На лице Люка мелькнуло осознание. — Точно, Эйгон же говорил, что у тебя нет дракона… — Замолчи, бастард. — Эймонд отшатнулся. — Ты же не хочешь украс… Люк не успел договорить. Обрывки слов утонули в крике, когда Эймонд столкнул его с лестницы. Люк быстро затих, лишь грохот его тела, все еще ударявшегося о ступени, разбивал тишину. Эймонд смотрел вниз, застыв от ужаса. Он бежал, не оглядываясь. Перепрыгивал через ступени, перескочил через руку Люка. Эймонд бежал к побережью, к Вхагар. Та встретила его грозным рыком, но он не испытал страха. Отчаяние, завладевшее им, было сильнее. Эймонд взабрался на Вхагар, и она взмыла ввысь.