***
Когда громкий рык слился с протяжным воем, и прибрежные воды оросили брызги горячей крови, Люк с ужасом наблюдал за тем, как два огромных дракона сцепились друг с другом. Широкие крылья застлали небо, окрашивая его в цвет таргариенских знамен — черно-алый. Зубы Каннибала впились в горло Караксеса, острие клинка Деймона упиралось в кадык Бейлона. Люк плакал от страха навзрыд, вплетал пальцы в взмокшие от пота волосы. — Что ты делаешь здесь? — услышал он недовольный шёпот откуда-то сзади. Эймонд стоял в нескольких шагах, его тихий голос тонул в драконьем рыке, и Люк мог расслышать лишь обрывки фраз. — Что произошло? — Я… мне… — завыл он, давясь слезами. Эймонд брезгливо поморщился, но не стал перебивать. — Я хотел… Джейс и Эйгон, они куда-то… — И где эти отбросы? — Эймонд нахмурился, засматриваясь на что-то за спиной Люка. Тот дернулся, собираясь вновь обернуться, но рука, схватившая его под подбородок, не позволила ему. — Поднимайся, — приказал Эймонд. — Они сами найдутся. Люк поспешно вскочил на ноги, но едва удержался от падения — от долгого плача начала болеть и кружиться голова. Эймонд мельком глянул на него, невольно подавшись вперед, но не протянул руку. — Страшно летать на таком большом драконе? — спустя некоторое время заговорил Люк. Эймонд посмотрел на него с неприязнью и какой-то странной нездоровой обидой, бросая раздражённо: «ты насмехаешься надо мной, бастард?» Люк замолк. Слова «я думаю, что это делает тебя очень смелым, я бы не смог» остались непроизнесенными. — Не сильно радуйся, бастард, — у двери в комнату Люка, произнес Эймонд. — Не думай, что слова отца, твоей матери или Бейлона что-то изменили, ты выплатишь мне долг. Не отходи далеко от своего брата, потому что в следующий раз, когда ты останешься со мной наедине, я вырежу твой глаз. — Никогда не останусь, — пробормотал Люк. «Никогда», — Эймонд злился от того, что это не было ложью. Он желал насладиться отчаянием Люцериса, заставить того оглядываться в пустых коридорах и просыпаться от кошмаров посреди ночи, но произошло иное — через трое суток тот сбежал из столицы на корабле Бейлона. Рейнира была в ярости — узнав о пропаже сына, она оседлала Сиракс, но, разрушив ожидания Эймонда, вскоре вернулась одна. «Джейс сказал, что Люк побудет на Драконьем Камне, пока Нира гостит здесь, а потом вернётся с остальными на Дрифтмарк. А что ты вообще сделал, тупица?» — передал Эйгон. Годы шли, не меняя положения вещей: Люцерис гостил с семьёй в столице только в те дни, когда Эймонда не было в замке, в остальное же время он предпочитал останавливаться на Драконьем Камне. Эйгон и Джейс тоже часто отправлялись туда. Эймонд виделся с ним лишь в редкие разы, когда прилетал на Драконий Камень или Дрифтмарк сам, но даже там они не оставались наедине — Люцерис произносил пару общих фраз перед тем, как надолго исчезнуть. И детская неприязнь и глубокая обида обратились в незаживающую гноящуюся рану. Люцерис Веларион из жалкого бастарда сестры стал для Эймонда кровным врагом. Ненависть, которая могла разгореться и погаснуть в первый год, тлела десятилетие, разрушая изнутри.***
В пустых коридорах на Драконьем Камне Бейлон блуждал среди призраков. Они становились ярче после бессонных ночей, что он проводил в одиночестве за чтением историй о королях прошлого. Ранним утром, когда первые солнечные лучи начинали ласкать скалы и морскую гладь, призраки заговаривали. Бейлон слышал их стенания, впитывал их отчаяние, что сливалось с его собственными обидой и яростью. — Ты запер меня на Драконьем Камне, — звучал голос из прошлого. Грубый и низкий. — Думаешь, я не знаю, что за твоей мнимой доброжелательностью скрывается страх? Так сильно боишься меня? Бейлон завернул за угол и мужской голос затих, вместо него заговорил девичий: — Я не хочу провести здесь вечность! Эти стены… они ужасны, они давят на меня! Лучше смерть, чем заточение в этой тюрьме! Руки затряслись, и Бейлон сжал их в кулаки, чтобы унять дрожь. Он думал о том, насколько велико было его отчаяние. Что же страшнее, заточение или смерть? — После твоей смерти эти земли захлебнутся в крови. Ты не видишь, с каким презрением говорят о тебе лорды за твоей спиной. Они разорвут в клочья эту страну, когда первые языки драконьего пламени коснуться твоего мертвого тела. Бейлон с силой ударил кулаком по стене, оставляя на костяшке свежую ссадину. Королям суждено заплатить за свою слабость сотнями невинных жизней, но Визерис будто не знал об этом. Сознание Бейлона вновь прокручивало их последний разговор, и спустя несколько лет, обвинения звучали еще обиднее. — Боги, Бейлон! О чем ты вообще думал? — Визерис потянулся к свежему ожогу на лице Бейлона, но, не коснувшись, отдернул ладонь. — Я терпел, когда ты устроил ту ужасную показательную казнь. Закрыл глаза на внезапное исчезновение твоей невесты. — В голосе Визериса появились надорванные нотки. — Проклятье, Бейлон, чем тебе вообще не угодила эта несчастная девочка? — Я много раз говорил о том, что мне не нуж… — Замолчи! Не хочу этого слышать! Я думал, что главной моей бедой был Деймон, но ты… — Не сравнивай меня с ним! — впервые за тот вечер Бейлон повысил голос. — Я делал все это только ради своей семьи. — Он дёрнул головой, заставляя себя успокоиться. — Так и должен вести себя король. — Убирайся на Драконий Камень и не возвращайся до тех пор, пока не осознаешь, в какое… — Визерис запнулся. Ему было тяжело произносить это, но, подавив отчаяние, он договорил: — в какое чудовище ты превратился. Воспоминание растворилось в шуме ветра, разгоняемого драконьими крыльями. Бейлон склонил голову в бок, пробормотав: «кажется, Каннибал сегодня ужинает проклятым Эйгоном». Но вместо золотистых крыльев Солнечного Огня в окне мелькнула кобальтовая чешуя Тессарион. — Ты сегодня оставил моего лучшего друга голодным, лорд Хайтауэр, — ловя губами обрывки холодного воздуха, крикнул Бейлон. Он, не останавливаясь, мчался по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньки, и теперь не мог восстановить дыхание. — Мне казалось, что твой лучший друг — Неведомый, — отозвался Дейрон, спускаясь с Тессарион. Вечернее алое солнце отражалось в его каштаново-рыжих волосах. — Почему ты не в Староместе? — ухмыльнулся Бейлон. Он знал, что ответ будет: «потому что ты его сжег», но его забавлял тот раздражённо-непонимающий взгляд, которым его одаривал каждый раз Дейрон. — Зато мы теперь видимся чаще. Раньше мы с Эйгоном вообще думали, что четвёртый брат — сказка, которой нас пугают. — Отец и дед не знают, что я здесь, — проигнорировал Дейрон. — Мать, Рейнира, Деймон тоже. — Как и Корлис, Рейнис, Джоффри, покойный Эйнис Таргариен, благослови его Семеро. — Бейлон демонстративно закатил глаза и страдальчески протянул: — Сократиииии. Дейрон нахмурился, но спорить не стал, бросив вместо этого: «переоденься во что-нибудь неброское, мы отправимся в столицу». Призраки перешептывались за спиной Бейлона, тянули к нему тонкие незримые руки. «Я не уверен, что справлюсь. Я должен, но я не готов», — растерянно бормотал юношеский голос. — Просто прогуляемся, — тут же добавил Дейрон. В его взгляде сквозила тоска. — Ты, я, Эйгон. Мы редко видимся. Только свое чудовище не бери, полетим на Тессарион. — Обидно, конечно, но, скажу Эймонду, что он не присоединится. Дейрон вновь нахмурился, пробормотав: «иногда я забываю, как сильно тебя ненавижу». Он поднял взгляд к небу, задумавшись о чем-то своем, и глубокая морщинка меж бровей разгладилась. «Но Эймонд, на самом деле, вряд ли присоединится. Не помню, чтоб он выходил куда-то с нами с тех пор, как тебя…» — Дейрон запнулся. Бейлон продолжил сам, привычным легковесным тоном: — Вышвырнул отец, запретив возвращаться. Эймонд всегда был таким драматичным, выгнали меня, а обиделся он. Дейрон посмотрел на него сочувственно, но не произнес ни слова. Голоса призраков ненадолго затихли, и прогремел драконий рев. Бейлон закусил губу, улыбаясь шире. — Ты расстроен, — неуверенно заговорил Дейрон. — Можем взять с собой Люцериса, он все равно сидит без дела уже неделю. Никак не могу вытравить его с Драконьего Камня. Думал уже взять в оруженосцы, чтобы от него была хоть какая-то польза, но хер он поднимет Каннибала. Не дожидаясь ответа, Бейлон резко развернулся. Ветер подхватил полы его длинного плаща, раздувая. Светлые пряди, прежде падающие на лицо, резким порывом отбросило назад. — Переоденусь и спущусь, не теряй, — бросил Бейлон, пропадая из виду.***
Люк шел за Бейлоном след в след. Громкие людские крики, грубый хохот, стоны и вой, смешавшиеся воедино заставляли его невольно оглядываться по сторонам. Слева-справа кружили пьяные люди, и казалось, что даже стены в этом узком переулке пропахли дешёвым пойлом, потом и дерьмом. Вдохнув случайно глубже обычного Люк закашлялся, сдерживая этим приступ тошноты. Дейрон обернулся, но ничего ему не сказал. — Это была плохая идея. — Собираешься вернуть его? — Бейлон отчего-то усмехнулся. Они с Дейроном переговаривались шёпотом, но Люк слышал каждое слово. — Оставлять сына Рейниры наедине с Кристоном Колем — ужасная идея. Серьёзно. — Он твой приятель. — И убийца. Беспринципный. Дейрон нахмурился. Они с Люком разделили одну на двоих мысль: «и зачем тогда дружить с ним?». Дейрон озвучил ее вслух: — Если ты понимаешь это, то зачем общаешься с ним? — Потому что мне надоело хоронить друзей. Люк невольно вспомнил тот вечер, когда, поддавшись первородному ужасу, впервые сбежал. Они с Бейлоном встретились в пустом коридоре через несколько дней после короткой схватки Каннибала и Караксеса. Люк пытался спрятаться от Эймонда в одной из комнат, но все двери были заперты. Запыхавшийся от бега, растрепанный и уже зареванный он наткнулся на Бейлона. Тот стоял недвижимо, бледный и потерянный, смотрел в одну точку пустым холодным взглядом. Он лишь невольно отшатнулся, когда Люк случайно толкнул его. «Спрячь меня от Эймонда, он меня убьёт. Он обещал мне, если мы останемся наедине», — тихо взмолился Люк, испуганно оглядываясь по сторонам. Никого поблизости не было, но ему слышались фантомные шаги Эймонда. Слишком глухие и громкие для настоящих. «Люцерис, — Бейлон посмотрел на него растерянно, словно впервые увидел. Люк прильнул к нему. — Я ничего не могу сделать». Бейлон говорил словно не с ним, и в раскосых сиреневых глазах сквозила скорбь. «Зря я пытался помочь кому-то», — он невесомо провел ладонью по волосам Люка. Имя Лейнора осталось непроизнесенным, но было ясно, что Бейлон думал в тот момент о нем: «благородных и честных забирает Неведомый. Нет смысла. Во всем этом нет никакого смысла». «Он был моим ближайшим другом, — когда Бейлон заговорил вновь, его голос зазвучал непривычно зло. Люк невольно вздрогнул. — Хайтауэры, Стронг, недовольные лорды… Деймон. Всех сожгу». — Блондинка, брюнетка, рыжая. Что за прекрасный выбор в этом борделе? — из размышлений Люка вырвал довольный голос Эйгона. — Что за ужасная шапка? — хмыкнул Бейлон. Эйгон, закатив глаза, поправил бесформенный головной убор, скрывавший серебристые таргариенские локоны. — Стараниями Деймона можно не скрывать волосы. Все равно половина столицы — его бастарды. — А вторая — его, — поддержал Дейрон, указывая на Эйгона. — Люцерис, иди сюда. С ними невозможно, — протянул Эйгон, пряча улыбку за наигранной обидой. Люк поспешил к нему, но был перехвачен Бейлоном за воротник. Дейрон сложил на груди руки, выражая свое недовольство, но ничего не сказал. — Это мой трофей. — Перекидывайтесь Дейроном, — пытаясь высвободиться, возмутился Люк. — Он тоже сильно младше вас. Бейлон резко ослабил хватку, и, не заметив этого, Люк едва удержался от падения после сильного рывка вперед. Нога ударилась о ногу, заставляя наклониться и выставить руки. Эйгон засмеялся, Бейлон тихо ругнулся, и только Дейрон успел среагировать, подхватив Люка под локоть. — Вы еще даже пить не начали, принц Люцерис, — ухмыльнулся Эйгон. — Стоит ли вообще? Дейрон бросил тихое «в порядке?» прежде чем отпустить руку. Люк кивнул ему, выражая благодарность. — Хочу вина. — Бейлон хлопнул в ладоши. Эйгон поддержал его тут же. Люк, не заметив, когда это произошло, вскоре оказался в его объятиях. Рука по-хозяйски легла на плечо, а в ноздри ударил едкий запах духов и перегара, исходивший от Эйгона. Дейрон и Бейлон шли впереди, не разговаривая и не глядя друг на друга. «Джейс убьёт меня», — пронеслось в голове Люка. Эйгон озвучил это вслух: — Джекейрису не следует знать, что эти двое притащили тебя. Иначе, по какой-то неведомой причине, достанется мне. Люк улыбнулся. «Сложно осознавать, что эти трое — братья моей матери, а не мои», — думал он, слушая очередную странную историю Эйгона. — Слушай, Люк, — понизив голос, заговорил тот, косясь на Дейрона и Бейлона. — Тебе не стоит общаться с нами слишком часто. — Эйгон грустно усмехнулся. — Так уж вышло, что ты подаёшь надежды, а мы трое — нет. Поверь, тебе не захочется стать разочарованием для родителей. — Может, я не хочу «подавать надежды»? Мне не нужна ответственность, — возмутился Люк. Высвободившись из объятий Эйгона, он бросился к Дейрону и Бейлону, уже скрывавшимся за дверью сомнительного заведения без вывески. «Это место даже Деймон не одобрил бы», — подумал Люк, прикрывая ладонью нос от едкого запаха отходов и дешёвой выпивки. — Точно здесь? — подкравшись к Дейрону, уточнил он. Тот кивнул, смерив Люка тяжёлым взглядом, и тихо ответил: «не так много мест, где Эйгона не знают в лицо. Сюда даже он в одиночку не ходит». Заметив испуг на лице Люка, Дейрон добавил тут же: «не переживай, ничего не произойдёт». Какой-то крупный мужчина перекрыл им дорогу, выставив вперед массивную ладонь. Дейрон нахмурился, Люк невольно задержал дыхание и шире распахнул глаза, замерев на месте. Эйгон и Бейлон остановились тоже, завершив разговор, который до этого вели. — Дерьмо, — ухмыльнулся мужчина, задержав на Люке неприятный липкий взгляд. — Ты не девка. — На лицо прям принцесса Рейнира. Хотя это больше ее проблемы, — произнес Бейлон, обращаясь к Эйгону. Он говорил достаточно громко, чтоб быть услышанным. Люк мысленно поблагодарил его за это, когда мужчина переключился на Бейлона, и Дейрон убрал руку от рукояти кинжала. — Вот зачем нужно было? — простонал Эйгон. — Тех, кто любит поболтать о Таргариенах, обычно находят в драконьей пасти, — беззлобно предупредил мужчина. — Не удивительно, ведь большой дракон и частые полёты на нем заменяют принцу что-то маленькое и редкое. — Бейлон улыбнулся. — Да и меч, наверное, он почти не держит в руке. — Только меч Кристона Коля, — поддержал мужчина. И, сильнее развеселившись, Бейлон похлопал его по плечу. «Иногда я забываю, н а с к о л ь к о сильно я его ненавижу», — прошептал Дейрон. И Люк не набрался храбрости ответить, что ему глупость Бейлона показалась даже забавной. Следующий час пролетел незаметно: Эйгон, получив за неудачный флирт по лицу от темноволосой девицы, вернулся к вину; Бейлон тоже выпивал кружку за кружкой какое-то сомнительное мутное пойло, продолжая плохо шутить; Люк, с непривычки охмелев от пары глотков этого напитка, лежал на его плече, изредка посмеиваясь, сам не понимая от чего; Дейрон пил мало, разговаривал редко и часто хмурился или закатывал глаза, когда заговаривал кто-то из его братьев. — Кто-то верит, что у Эймонда большой член? — поддержал одну из глупых шуток Бейлона Люк. — Он буквально украл самого большого дракона. Эйгон случайно подавился вином. Откашлявшись, он потянулся к Люку, чтоб прошептать: «зато он отлично обращается с мечом. И одной рукой, и двумя руками». Похабные шутки об Эймонде или Эйгоне поддерживали посетители, и Люк, даже с помутненным от алкоголя рассудком, осознал: над детьми Алисенты в столице можно смеяться, но оскорблять Бейлона или Рейниру уже некоторые боятся. — Бэй, хватит, — зло шикнул Дейрон, обрывая очередную глупую шутку: «у принца Бейлона на все события две точки зрения». Люк не успел понять, в какой момент они четверо упустили возможность остановиться. Эйгон уже заснул на столешнице, а Бейлон стоял на ней, распевая придуманную им песню: Бедный милый принц. Я сейчас заплачу, Все вокруг враги. Что за незадача! Подлый Ларис Стронг: как злу и престало, Сытным блюдом стал он для Каннибала. С этим, вроде, все. Новая проблема — Кристон Коль никак не тянет в королевы. Отто заявил: «есть тебе невеста». А потом сгорел… вместе с Староместом. Бейлон, храбрый принц, всех врагов разыщет, Станет королём… Жаль, на пепелище. В какой-то момент голоса резко стихли. И Люк услышал за спиной звон доспехов. Обернувшись, он увидел в дверном проёме троих стражей из городского гарнизона. «Ожидаемо», — выдохнул обречённо Дейрон. Он был слишком пьян, чтоб сильно злиться. Бейлон легко соскочил со столешницы. Переведя на него взгляд, Люк заметил, с какой злостью смотрит тот на Золотых плащей. — Кто-то решил повторить резню Деймона, — процедил он сквозь зубы. Люк принялся толкать Эйгона, но тот только что-то проскулил, не просыпаясь. «Мама больше никогда не отпустит на Драконий Камень, — испуганно думал он. — Из нас четверых только Эйгон сейчас может находиться в столице. Но точно не в таком состоянии». — Я сожгу их на Тессарион, и мама ничего не узнает, — пьяно пробормотал Дейрон. Люка сильнее затрясло от страха. Золотые плащи расступились, пропуская вперёд того, кто шел за ними. За те годы, что Люк не видел Эймонда, тот сильно изменился: стал заметно выше, его черты лица огрубели, а волосы перестали виться крупными волнами. Только черная повязка на глазу осталась неизменной. «Когда ты останешься со мной наедине, я вырежу твой глаз», — угрожало воспоминание. И Люк, не придумав ничего лучше, попытался залезть под стол. Но, случайно уронив стоящую на нем посуду, лишь привлёк внимание Эймонда к себе. Тот хотел заговорить, но быстро осекся. Надменная ухмылка исчезла с его лица, и Эймонд уже смотрел в сторону их стола с лёгким испугом и настороженностью. «Как в детстве, когда Алисента его ругала», — отчего-то эта мысль повеселила затуманенный рассудок Люка. — Разочарование. — Голос Бейлона звучал холодно.