Легенда о Довакине. Книга 1

      Лодур понятия не имел, сколько пролежал без сознания на постепенно раскалявшихся от драконьего пламени камнях, но когда очнулся, громовой рык зверя и крики жителей города всё ещё не стихали и так давили на череп, что он грозился вот-вот лопнуть от напряжения. Перед глазами плыло похуже, чем в ночь перед неудачным похищением имперской клячи, когда он валялся под столом в таверне в Роще Кин вусмерть пьяный.       — Эй! Болезный! Давай, двигай! А ну, в крепость, давай, пошли!       Кто-то схватил его подмышки и резко поставил на ноги, отчего Лодура снова едва не вырвало.       — Потом блевать будешь, шевели ногами! — его подтолкнули в спину, и только теперь до Лодура дошло, что голос принадлежал Ралофу, его новому знакомому из скрипучей телеги, и толкал его Ралоф в сторону крепости Хелген.       Окончательно осознал себя Лодур, уже когда они очутились в одной из башен. Шум снаружи не стихал и по-прежнему отзывался в голове неприятным эхом, но мутило его уже меньше. Яркий солнечный свет и драконье пламя больше не били в глаза, так что он отряхнулся немного от пыли, прокашлялся и осмотрелся.       Из-за массивной клепаной двери осторожно, едва заметно выглядывал Ульфрик Буревестник в пыльных, полинялых мехах — уже без кляпа во рту и с имперским мечом в руке. Меч он явно добыл в стычке с одним из легионеров, вероятно, высокопоставленных: навершие эфеса было выполнено в форме имперского дракона. Несколько мятежников сидели прямо на полу, будто вялые тряпичные куклы, и кряхтели, постанывали от боли: кого-то ранила стража, кто-то вовремя не увернулся от драконова огня, кого-то придавило камнями. Ралоф быстро оставил Лодура и встал по другую сторону дверного проёма, напротив своего командира. Они о чём-то говорили, но Лодур услышал только последнюю фразу ярла Виндхельма:       — Легенды не сжигают деревень.       Что правда, то правда, подумалось Лодуру, но Хелген назвать деревней — это как-то презрительно, что ли. Быть может, дело в том, что крепость выстроили имперцы — до границы с Сиродилом от Хелгена было рукой подать. А кому, как не Ульфрику, изо всех сил презирать всё, что связано с Империей? Лодур никак не мог определиться, что ему думать о мятежном ярле: Буревестник ему определённо не нравился, но сложно было не восхититься его выдержкой и хладнокровием. Такое спокойствие Лодур воспринял как признак силы.       — Эй, ты, — окликнул вдруг его Ульфрик. — Маг, что ли? Лечить умеешь?       Лодур на секунду замер и напрягся: и как это Ульфрик прознал?       — Умею немного, — промямлил в итоге Лодур, почти не дыша, и тут же почувствовал, как по лбу прокатилась капля пота, ухнула вниз, подло сползла к кончику носа. Выглядел он, наверное, абсолютным трусом.       — Сможешь подлатать моих людей? — Ульфрик совершенно точно почувствовал его страх и теперь напирал голосом, буравил Лодура холодным взглядом. В своих силах Лодур был совсем не уверен: на его-то похмельную да битую голову вылечить нескольких солдат — это не маленький огонёк призвать. Тем не менее, он пришёл к выводу, что безопасней будет согласиться:       — Смогу.       — Вот и лечи, — с нажимом рыкнул Ульфрик, и Лодур, уловив его тон, возблагодарил остатки собственного разума за то, что не отказал ему.       Следующие пару минут он провёл подле Берты из Драконьего Моста, которой пламенем обожгло обе ноги. Её соседу, лысоватому мужику средних лет, помочь было уже ничем нельзя: бедолага доживал последние минуты жизни с тошнотворно блестящими кишками наружу, сидя в луже собственной крови, и уже хрипел в предсмертной агонии. А вот раненую женщину Лодуру стало невыносимо жаль. Покрасневшая, распухшая кожа желтовато пузырилась и уже начинала гноиться от грязи, местами трескалась и кровоточила. Для полного излечения таких ран Лодуру отчаянно не хватало скудных магических сил — всё-таки давно он не колдовал, да ещё и вымотался сверх меры — но ожоги после его неуверенных манипуляций хотя бы немного затянулись и подсохли. Выбросив на измученную Берту последние крохи энергии, Лодур уже готов был честно расписаться в полнейшем бессилии перед ярлом, но тут Ралоф громко завопил:       — Летит! В нашу сторону летит, уходим!       Берту заботливо взял под руки кто-то из боевых товарищей, а сам Ралоф грубо схватил за шиворот пыльного Лодура. И чего это Братья Бури его везде вздумали с собой таскать? В целители к себе записали его уже, что ли?       — Наверх, по крышам смотаемся! Шевелись, ну!       Лодур послушно шевелился — и чуть не поплатился за это жизнью: когда они миновали половину винтовой лестницы наверх, стену справа, прямо перед его носом пробил шипастой мордой дракон. Лодур от неожиданности потерял равновесие и покатился кубарем вниз по ступенькам, в очередной раз приложившись как следует своей бедовой головой о камень, но его хотя бы, в отличие от пары менее удачливых мятежников, чудом не погребло под завалом. Даже огнём задело совсем немного, но и этого хватило, чтобы заорать от боли: правую лодыжку словно до костей прожгло.       — Сука!... — плаксиво выругался он, по инерции едва не схватившись за ожог руками, перемазанными в грязи и чужой крови.       Драконья голова моргнула ярко-алым глазом и медленно выползла наружу из пролома в стене.       — Тихо! — одёрнул Лодура Ралоф, который, как выяснилось, тоже пересчитал затылком ступени, но дракону в зубы не попался. Лодур как можно сильнее закусил губу, чтобы не кричать, и тут же почувствовал солоноватый привкус крови во рту.       Дракон громко фыркнул дымом и полетел к соседней башне — видимо, закусить отрядом легионеров во главе с генералом ему захотелось сильнее, чем поджаривать заживо кучку раненых нордов — а Ралоф, откашливаясь и отмахиваясь от пепла, тут же подскочил на ноги, высунулся в дыру в стене и махнул Лодуру, который теперь ещё и хромал:       — Видишь дом на той стороне? Давай-ка туда, на крышу таверны! Прыгай, живо! Лодур же остановился как вкопанный у завала: под камнями растекалось жуткого вида черно-бурое пятно, и длинные ступни Лодура, обутые в сапоги из воловьей кожи, тоже теперь перемазались в крови, липкой и вязкой. Между камнями он заметил безжизненную голову Берты с неестественно открытым, перекошенным ртом и широко распахнутыми глазами, а у дыры в стене лежала чья-то оторванная нога, из которой торчала удивительно белоснежная обломанная кость. Лодуру снова стоило нечеловеческих усилий собраться с духом.       — Да ну какая ты сопля ебучая, — злобно процедил Ралоф и бесцеремонно вытолкнул его из башни прямиком на соломенную крышу соседнего здания. Для роста в почти два метра весу в Лодуре было маловато, килограмм семьдесят с небольшим, так что по поводу «сопли» Ралоф, пожалуй, ничуть не ошибся. Однако для хилой, местами обгоревшей соломенной крыши такой груз оказался фатальным, и она под Лодуром, конечно же, провалилась. Он ударился хребтом о деревянный пол и жалобно застонал. О том, что будет с его телом, если удастся пережить это проклятое утро, даже думать не хотелось. Еле двигаясь, он поднялся на ноги и поковылял к лестнице на первый этаж, но та обрушилась, и пришлось вновь прыгать вниз, рискуя конечностями. Обожжённая нога отозвалась острой болью, и тут-то Лодура заприметил взмыленный имперский солдат с блестящим от пота, местами покрытым сажей лицом.       — Ого... ещё дышишь, а, покойничек? — удивительно задорно протянул он, почти с насмешкой глядя на Лодура, жалкого, грязного и уставшего. — Пошли, пошли. В крепость, живей.       — Да я только что…       — В катакомбы, говорю, пойдём, — уверенно заявил солдат, подталкивая Лодура вперёд. — Генерал велел отступать. Хелген... всё. Того Хелген. Уйдём через подземный ход.       Лодуру было настолько больно, что его даже не удивил тот факт, что под крепостью прорыты катакомбы, хотя он совершенно точно раньше о них ничего не слышал. Да и откуда бы? Большую часть своей жизни он провёл в Винтерхолде и до недавних пор света белого не видел. Ну, вот, повидал.       Легионер же то и дело с кем-то переговаривался, направлял выживших в крепость и вообще, казалось, понимал, что делал. Лодур ему почти завидовал.       — Эй, Гуннар! Давайте с нами, живо, — краем уха Лодур услышал, как его новый спутник позвал к ним в компанию пожилого мужчину, который тащил за руку зарёванного мальчишку лет одиннадцати. Внезапно Лодур вспомнил его: это был тот самый мальчик, который вместе с отцом наблюдал, как их с Братьями Бури везли на телегах. Вот только отца с ним не было — некто Гуннар выглядел куда старше мужчины, который уволок тогда мальчика в дом.       — Не, мы через ворота — и в лес. Я его к деду отведу. Сто лет его знаю, — проскрипел Гуннар, по-отечески обнимая мальчишку за плечи. — Ну-ну, пацан... держись давай. Ради папки с мамкой.       «Пацан» громко шмыгнул носом и отвернулся.       — Тогда уходите побыстрее.       — Да направят тебя боги, Хадвар.       Пока они с Хадваром могли ещё разглядеть старика с мальчиком, Лодур то и дело оглядывался назад. Сил на сочувствие оставалось мало, но сердце всё равно защемило. Сколько их таких ещё останется без родителей в этот злополучный день? А сколько сгинуло? От этой мысли у Лодура земля начала уходить из-под ног.       — Пошли, пошли! — Хадвар аж раздражался, настолько Лодур сильно хромал. Они протискивались между очередной покосившейся обгорелой хибарой и городской стеной.       — Шевелись! Хочешь чтобы тебя дракон сожра…       — Осторожно! — Лодур услышал шелест крыльев издалека и поднял голову к небу: ящер приземлялся прямо на стену. Мир завертелся перед глазами, и Лодур, пока они с Хадваром вжимались в каменную кладку и старались не дышать, проклял свои рефлексы раз двадцать. Прямо перед Лодуровым носом, едва не задев, воткнулся между камнями массивный, острый как бритва драконий коготь. Несколько секунд Лодур не слышал ничего, кроме неистового биения собственного сердца о грудную клетку.       А потом дракон закричал:       — YOL-TooR-Shul!       Лодуру вновь показалось, что он чётко слышал каждое слово. Неужто драконы взаправду разговаривали? Или эти чересчур отчётливые звуки — просто фантазия больного мозга, который изо всех сил старался не отключиться и усилием воли дотащить помятое тело до безопасного уголка? Да откуда ж ему было знать: драконов в Скайриме, да и в других частях Тамриэля, много сотен лет никто уже не видал. Большинство нордов так точно были уверены, что все легенды о драконах — неправдоподобные байки.       Как дракон улетел, Лодур помнил уже совсем смутно. Как они с Хадваром доковыляли до другой башни — тоже. Небольшой проблеск сознания случился, когда Хадвар вдруг воскликнул:       — Ралоф! С дороги, проклятый предатель!       Послышался металлический звон. До Лодура дошло, что оба его новых знакомых выхватили мечи из ножен. Он приготовился уже уковылять прочь, куда-нибудь подальше от стычки, а дальше уж как повезёт — но внезапно Ралофа кто-то грубо толкнул со спины, выбил меч у него из рук и приставил к его горлу кинжал.       — Сейчас ты оставишь их в покое и сбежишь отсюда поджав хвост, мятежная собака, — вкрадчиво прошелестел тот самый рыцарь-протектор, которого Лодур видел на въезде в Хелген при имперском генерале. Хватка у него, вероятно, была крепкая: Ралоф хрипло дышал и рычал, действительно, как побитый пёс, а когда имперец наконец освободил его, мигом ретировался.       — Трибун Корвус! — Хадвар дико вытаращился на офицера, будто мертвеца увидел. — Мы-то думали…       — В крепость. Живо, — оборвал его офицер, и Лодур осознал наконец, отчего это Хадвар так испуганно пялился на старшего по званию. Рыцарь-протектор, ещё пару часов назад такой пафосный, сиявший от самодовольства, теперь выглядел так, словно уже месяц без сна и отдыха воевал с этим проклятым драконом: взгляд отупелый, лицо бесстрастное, без единого намёка на эмоцию. И кровь — столько крови, он вымазался с головы до ног. Спрашивать, как так вышло, Лодур ничуть не хотел и просто молча повиновался.       Когда за ними закрылась массивная железная дверь, шум и крики снаружи слегка поутихли. Они очутились в местной казарме — у стен по обеим сторонам стояли в ряд простые деревянные кровати и сундуки, в которых Хадвар тут же принялся копаться в поисках снаряжения.       — Мы думали, мятежники от вас и мокрого места не оставили... уж простите за откровенность, — сообщил он своему командиру. Звонко брякнули доспехи: трибун Корвус сел у стены по левую сторону от двери и прикрыл глаза.       — Да забери их даэдра, ублюдков. Сейчас прям, завалят они меня. Мы им под Гринволом давали просраться, а сейчас дракон и без нас хорошо справляется. Меч только отобрали, суки…       Он неаккуратным жестом размазал кровь по лицу и устало взглянул на Лодура, который забился в противоположный угол и втайне надеялся просто слиться со стеной.       — А это ещё кто?       — Один из неудавшихся покойничков, — пояснил Хадвар. — Вы не ранены?       — Да нет... Подожди, это, что ли, тот, который лошадь стащить хотел у наших при Туманной заставе? — Корвус даже усмехнулся. — Эй, ты там, чего, воды в рот набрал? Напомни, как звать-то тебя, бедовый?       — Лодуром меня звать, — тихо отозвался маг.       — Вот и ладно. А меня Марций. Можно просто по имени. Дракону всё равно наплевать, кого жрать, хоть ты офицер имперской армии, хоть пехотинец, хоть, вон, горе-конокрад. Мы сейчас все неудавшиеся покойнички... Пока что.       — А оптимизма, я смотрю, вам не занимать, — уныло сыронизировал Лодур, обнимая собственные колени.       — Да в вашем Скайриме прослужи десять грёбаных лет, преисполнишься, — Марций поднялся, осмотрелся по сторонам и заприметил у одной из кроватей ведро с водой. — Ого, вот это свезло... выйду навстречу смерти чуть чище, чем я думал. Надо же, и даже вправду вода, а не то, что мне сначала показалось…       — А генерал Туллий... — Хадвар решился наконец задать вопрос, ответ на который больше всего боялся услышать.       — Эвакуирован вместе с талморской эмиссаршей. Лучше бы дракон, конечно, её сожрал, но, видно, больно она для него костлявая, а? — задорно предположил Марций и ухарским жестом опрокинул на себя ведро с водой. Под слоем крови, как выяснилось, скрывалось отнюдь не злое и не мрачное, как Лодуру виделось у плахи, а довольно симпатичное, чуть вытянутое лицо с острыми скулами и крупным, идеально прямым носом. На крутой высокий лоб тут же налипли короткие завитки рыжевато-русых волос, но Марций быстро их взъерошил, чтоб не мешали, и в итоге, если бы не кровавые разводы на доспехах, выглядел бы так, словно только что в озере искупался, а не сражался с мятежниками и улепётывал от дракона. Этой разительной перемене Лодур тоже от души позавидовал и вообще сильно расстроился от того, что сам был заморышем-магом, а не имперским легионером. Вечно-то он в отстающих — за пять лет он к этому чувству так и не привык.       — Тут в ящиках могло оружие какое остаться или броня, ты, может, тоже себе чего подбери, а? — посоветовал ему Хадвар. — От дракона ты, отсиживаясь в крепости, не спрячешься, уходить надо. Мало ли, что там в туннелях. Твоё рваньё тебя ни от чего не защитит.       — Мечом владеешь? — поинтересовался Марций и сам взял с оружейной стойки простой, но крепкий железный клинок.       — Нет, — Лодур тоже поднялся и сразу же осознал, насколько же сильно у него болит нога.       — Ай, мать твою…       — Ладно... деваться всё равно некуда, идём в катакомбы, — скомандовал Марций, и от такой быстрой смены тона с иронично-приветливого на командный Лодур аж подскочил и чуть не вытянулся по стойке смирно. Он наскоро, кое-как залечил ожог, радуясь, что магические силы худо-бедно восстановились за время побега, а из снаряжения ему ничего не подошло, кроме короткого железного кинжала. Лезть прямо в гущу боя, если таковой грянет, он совсем не планировал (что кинжал, что меч, пользоваться-то всё равно не умел), но защитить себя в случае чего всё же как-то надо было, а на чары свои Лодур совсем не надеялся. Строго говоря, волшебник из него спустя целых пять лет почти полного отсутствия практики был так себе.       — В этой же части крепости засел небольшой отряд Братьев Бури, — Марций схватил со стены факел и уверенно направился в уходивший вправо коридор, куда вела дверь напротив главного входа. — Будьте осторожней и приготовьтесь к тому, что просто тихонько зарыться под землю у нас не получится.       — А так хотелось... — буркнул Лодур с тяжёлым вздохом.       — Слушай, магическое недоразумение, ты кто, целитель? Вы же, маги, вроде как целую роту заменить можете, — поинтересовался Хадвар.       — Я точно не могу. Я давно уже толком и не маг, а... так.       — Так вспоминай основы, коли жить охота, — безапелляционно велел Марций. Слышать такие требования от статного, стройного и сильного имперца, который бодро топал вперёд вопреки любым трудностям, Лодуру было противно и тошно. Особенно если учесть, что этот неубиваемый имперец был абсолютно прав. Хочешь жить — умей вертеться.       С желанием жить и что-либо делать у Лодура возникали некоторые трудности, но размышлять об этом в ту же секунду стало некогда: все трое услышали оглушительный клокочущий грохот — полкоридора наглухо отрезало от остального мира обвалом.       — Блядь! — вырвалось у Лодура. Марций понимающе похлопал его по плечу.       — Вот это силища у дракона…       — Никак не уймётся, проклятая тварь, — раздосадованно прошипел Хадвар и бросился к единственной на весь коридор двери по левую сторону, которую, на счастье беглецов, не завалило. — Не поддаётся…       Лодур подошёл к нему, бросил быстрый взгляд на замок, а затем привычным жестом вынул из внутреннего кармана потрёпанной робы отмычку и принялся ковыряться в замочной скважине.       — И как только наши у тебя отмычки-то не отобрали? — удивился Хадвар.       — Повезло.       — Да что-то тебе постоянно «везёт»…       Взлом занял гораздо больше времени, чем обычно, потому что руки у него слегка дрожали — сказывались и страх, и похмелье — но спустя три сломанных отмычки и несколько долгих мгновений томительного ожидания в замке всё-таки что-то щёлкнуло, и дверь отперлась.       — Так вот в чём твоя польза, бедовый, — рассмеялся Марций.       — Двигай уже, командир, не жди, пока дракон тебе на голову потолок обрушит, — посоветовал ему Лодур, но быстро притих, заслышав впереди голоса, говорившие на нордском наречии.       — Køva ser gotva brand, verke drake o here svanar skivrar ej ara borda…       — Братья Бури, — прошептал Марций, и по его команде остальные не только замолкли, но и двигаться стали настолько осторожно, насколько умели.       — Может, удастся договориться? — шёпотом предложил Хадвар, когда они подобрались ближе к решётке, которая преграждала путь к другому выходу из крепости. Рычаг обнаружился рядом, слева от дверного проёма. По ту сторону переговаривались трое мятежников — похоже, они планировали укрыться в коридорах, но не сумели миновать решётку.       — Не удастся, — уверенно возразил Марций и дёрнул рычаг.       — Ты нормальный!? — Лодур схватился за кинжал, как только норды, двое мужчин с боевыми молотами и женщина с железным мечом, обернулись на звук. Одного из мужчин Лодур ослепил всполохом огня, а затем полоснул кинжалом ему по горлу и долго ещё таращился на собственные окровавленные руки, пока Марций и Хадвар добивали остальных двоих.       — Рефлексы у тебя работают, жить будешь, — подмигнул Лодуру Марций, когда с мятежниками было покончено.       Лодур, видят боги, предпочёл бы, чтобы было наоборот.       Они не планировали выходить из крепости, а свернули в очередной коридор и спустя несколько помещений и пару встреч с одинокими мятежниками, которые почти не доставили проблем, оказались в пыточной, самой глубокой комнате подземелья. Местный палач как раз отмахивался топором от кучки Братьев Бури, так что появление двух легионеров и недо-мага пришлось весьма кстати.       — Марций! Неубиваемый ты сукин сын, а, — гоготнул палач, когда разглядел, кто ему подсобил. — В каком только дерьме тебя уже не вываляло, а ты всё живой…       — И тебе не хворать, — кивнул Корвус, пытаясь отдышаться.       — Опа! А вот и голубчик, которому я нынче утром чуть башку не срубил, — крякнул палач, заприметив Лодура, и тот аж позеленел. — Да не ссы, я без приказа головы не рублю, а сейчас уж какие приказы... живи и возблагодари этого блядского дракона за такую возможность! А вообще, смерть рано или поздно всех заберёт, чего бояться.       — Ебать, спасибо, — нервно протянул Лодур, осторожно пристреливаясь, что бы такого полезного стянуть с полок. Пока палач обсуждал с легионерами дальнейший план действий, он присматривался к лечебным зельям и отварам, чтобы было, чем залечить больную ногу, когда они выберутся. Если выберутся.       Заприметив на нижней полке небольшой пузырёк со снадобьем от ожогов, Лодур шустро пихнул его в карман робы.       — Через катакомбы можно выйти за пределы Хелгена, прямиком в лес. Братья Бури, вероятно, об этом осведомлены ничуть не хуже нашего, — Марций даже за разговором всё равно заметил, что Лодур ворует, а Лодур мигом заметил, что он заметил, и совсем растерялся. Но Марций лишь одобряюще кивнул: мол, каждый выживает, как может.       В очередной раз скиснув, Лодур поразглядывал немного клетки, в которых лежала парочка скелетов: приятно было думать, что последний раз пытки тут проводились давненько. Видимо, имперцев занимали в последнее время только мятежники, а с мятежниками разговор был короткий: сразу на плаху. Вспомнив залитую кровью плаху на площади Хелгена, Лодур невольно провёл рукой по шее, словно убеждаясь, что от неё действительно не отделили голову. Взгляд его заскользил дальше, снова по полкам и наконец остановился на небольшом столике у колонны, рядом с которой стоял Марций. На столике лежала потёртая, зачитанная книга с выцветшим заголовком «О Драконорождённых». Чтобы не стоять столбом и не привлекать к себе больше внимания имперского офицера, Лодур машинально пролистал несколько страниц и сделал вид, что ему очень интересно. На деле же строчки расплывались перед глазами, а пальцы мелко дрожали — Лодуру всё ещё не хотелось на них смотреть.       — Ладно, показывай дорогу! С тобой куда угодно, тебя, кажись, сами боги берегут, — сообщил палач Марцию и присоединился к их импровизированному отряду, прихватив с собой топор. — Берите отсюда всё, что сочтёте нужным, и не будем задерживаться.       Лодур много раз без спроса присваивал чужое имущество, но после такой индульгенции на мародёрство всё равно почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, теперь можно было не озираться тайком, а взять наплечный мешок из ящика и покидать туда всякого. Например, ещё парочку зелий — для обработки ран и остановки крови — и… Да и всё. Поразмыслив с пару мгновений, Лодур прихватил с собой ещё и книгу. Когда-то он её читал для исследования, с которым пытался поступить в Университет Волшебства в Имперском городе, а теперь — ну, может, развлечёт себя ею в дороге, когда уберётся из этой проклятой крепости наконец к скамповой матери. Если жив будет.       Остальные наскоро похватали оружие попрочнее, из стали, и все вместе они нырнули в очередной коридор. Поначалу он показался путникам тупиковым, но Марций со знанием дела дёрнул одну из прикреплённых к потолку цепей, настолько ржавую, что на ней, видимо, уже давно никого не подвешивали. Работы как минимум нескольким поколениям хелгенских палачей явно недоставало.       Часть стены с треском отодвинулась, и взорам беглецов открылся широкий подземный туннель. Где-то снаружи, прямо над ними раздался драконий рык.       — Вперёд, живо, — скомандовал Марций, и все четверо с трудом успели проскочить в проход, прежде чем потолок в крепости с оглушительным рокотом обвалился грудой камней, так что аж стены задрожали, а путников ощутимо пошатнуло.       — Ну... теперь пути обратно у нас нет, — Хадвар оглянулся назад, и впервые за последние пару часов стало заметно, насколько ему на самом деле страшно.       — Во имя Исмира, зато тут вода есть! — почти радостно воскликнул Лодур, едва заслышав где-то поблизости журчание. И вправду, стоило им немного углубиться в туннель, как они добрались до входа в пещеры и перекрёстка, где по каменистому дну протекал небольшой ручеёк. Наконец-то перемазанные в крови и саже лица умыли все, а не только Марций. Хадвар сразу показался Лодуру невероятным симпатягой: рыжий, вихрастый парень с густыми, до смешного короткими бровями и доброй улыбкой. Вот бы все норды были такие. Да и вообще — все.       — Поплескались? Вот и славно. Двигайте дальше, водоплавающие, — хохотнул Марций, заглядывая за поворот. — Там дальше, кажется, участок старой канализации. Можно было не стараться и не отмывать рожи.       — Ну вот, а мы только порадовались, — вода из ручья Лодура, воистину, так приободрила, что даже перспектива дальнейшего похода через канализацию уже не могла подорвать его чрезвычайно благостного расположения духа. По крайней мере, он худо-бедно отмылся от чужой крови, отчего сознание его мигом прояснилось. И голова теперь не так сильно гудела.       — Ты гляди, как ожил, — лукаво заметил палач. — Ишь, цветочек, поливать его надо, оказывается.       — Ага. Он вообще оживляется от... кхм, разного рода жидкостей, желательно принятых внутрь, — пошутил Марций. — Ты же историю про кобылу не знаешь, да?       — Вообще не ебу. Так он, что, кобылу украл?       — Не украл, но как пытался!       — Я вам сейчас жопы подпалить попытаюсь, сплетники херовы... — пробурчал недовольно Лодур, но поскольку как пиромант проявил он себя до сей поры довольно слабо, его спутники только пуще рассмеялись.       — Ну вот, сразу и магические силы нашлись, — улыбнулся Хадвар. — Одни плюсы...       Они решили идти по течению подземного ручья и довольно быстро вышли к участку давно разрушенного туннеля, который под Хелгеном построили несколько сотен лет назад как минимум, и он за эти годы пережил уже столько обвалов, что пришёл в негодность. Проще было проложить новую канализацию, а не восстанавливать старую. Лодур с любопытством осматривался по сторонам. Канализация... в большинстве нордских городов об этом как-то не заботились. Разве что, в Солитьюде, и то благодаря всё тем же имперцам.        — Мать твою, тут человек шесть, — охнул Марций после очередного поворота, и всё веселье тут же прекратилось, потому что они буквально нос к носу столкнулись с группой мятежников, которые, видимо, собрались уйти из крепости тем же путём. И брать с собой двоих легионеров и палача им с собой явно не хотелось, а Лодуру предстояло, разумеется, умереть за компанию. Его жизнь вообще состояла сплошь из блестящих перспектив.       Лязг стали напугал его; на этот раз желания идти с коротеньким кортиком против здоровяка-мятежника с боевым молотом наперевес Лодуру совсем не хотелось, и он трусливо прошмыгнул обратно в коридор, так что первый удар громилы пришёлся по каменной стене. Воспользовавшись его замешательством, Лодур пересилил себя и прибегнул к той же тактике, что и при первой встрече с Братьями Бури — целился огнём в глаза. Умер, впрочем, здоровяк совсем не от этого: по иронии судьбы, жизнь Лодуру спас палач, которому всё же довелось срубить нынче ещё одну голову. Брызнула кровь; она окропила Лодурово бледное, почти белое от страха и подступавшей тошноты лицо.       — Считай, что вместо твоей, а? — развеселился палач, развернулся, стремясь обратно в гущу битвы и тут же медленно осел на пол рядом с обезглавленным телом после меткого вражеского выстрела, угодившего ему прямиком в левый глаз.       — Лучники! — ужаснулся Марций; на входе он их проглядел, не заметил вдалеке, на мосту через подземный ручей две фигуры в броне Бури и с луками в руках. Зато теперь мог любоваться вдоволь: едва он разобрался с двумя мятежниками, ещё один схватил его со спины и прижал к себе накрепко за шею длинной рукоятью двуручного топора, чтобы лучникам удобнее было прицелиться. Хадвар хотел бы ему помочь, но на него напирали ещё двое.       И тут прогремел взрыв.       Яркий огненный шар пронёсся мимо общей свалки в сторону лучников, и те даже не успели опомниться и броситься в стороны в попытке спастись. Ошеломлённого ужаса противника Марцию хватило, чтобы достать кинжал, который он ещё на входе в крепость, как выяснилось, спрятал в висевшие на поясе ножны, и ударить зазевавшегося Брата Бури в бок, оттолкнуть к стене и добить метким ударом в горло. Они с Хадваром прикончили оставшихся мятежников и оглянулись в поисках Лодура. Тот сидел на земле рядом с мёртвым палачом и потирал ушибленный затылок — не совладал с собственной магией, отшатнулся и упал, настолько мощными в итоге получились чары.       — А говорил, маг из него так себе, — присвистнул Хадвар.        — Да он, видишь, сам не понял, что натворил... Вставай. Эй, человек-фейерверк, говорю, поднимайся, — до Лодура только теперь дошло, что Марций протягивал ему руку. Схватившись, он встал и тут же об этом пожалел: его бедовая голова не вынесла ещё одного удара, и перед глазами снова всё поплыло.       — Эй, эй, держись. Идти можешь? — Марций подхватил его подмышки и щёлкнул пальцами у него перед глазами. Лодур же глядел, не отрываясь, на распростёртое на старых, выщербленных камнях тело палача со стрелой в глазу. Воистину, рано или поздно смерть забирает всех — и порой даже представить себе невозможно, насколько быстро это может произойти.       — Идём, — после эпизода с огненным шаром Марций смотрел на Лодура уже совсем иначе, без тени улыбки, серьёзно и даже как-то доверительно, что ли. — Давай, не задерживайся.       — Но как же…       — Что, на себе его потащишь? Пошли! Хелген теперь всё равно одна большая братская могила. Давай, двигай.       Дальше пробирались молча. Зловещую тишину прервали только пара морозных пауков, которых Лодур распугал огнём и упокоил ещё до того, как легионеры успели замахнуться мечами, да капавшая со стен вода, и звук этот отдавался в голове таким звоном, словно Лодуру надели на голову кастрюлю и как следует ударили по ней кувалдой. Ни Хадвар, ни Марций, вероятно, ничего подобного не ощущали, но настроение у обоих всё равно было так себе. Если до этого они просто выживали как умели, не обращая особого внимания ни на что другое за попыткой спастись, то теперь на всех навалилась страшная усталость. А пещеры и туннели всё не кончались, и путники начали грешным делом подозревать, что заплутали.       — Ты уверен, что дорогу помнишь? — глухо поинтересовался Лодур, и Марций честно ответил:       — Нет.       — Понятно…       — Тихо! — вдруг зашептал Хадвар. Его спутники смутно различили впереди, в очередной пещере что-то большое, будто живой, поросший бурым мхом камень задвигался вдалеке у выступа, сплошь пестревшего светящимися грибами.       — Там медведица впереди…       — Значит, выход близко, — также шёпотом заключил Марций. — Назад сдавать нельзя.       — Медведю в пасть захотел? — ужаснулся Лодур.       — Проскочим. Спит она, — с нажимом заявил Корвус, и следующие несколько минут показались Лодуру самыми напряжёнными за все двадцать семь лет его жизни. Любое движение могучего зверя, заворочалась ли во сне, задышала ли медведица, вызывало у него неконтролируемую дрожь во всём теле, отчего ступать осторожно и бесшумно совсем никак не получалось. Благо, Лодур вовремя опомнился и сообразил, что он всё-таки по прежнему маг, а потому наложил на себя хиленькие чары приглушения шагов и молил всех известных богов, чтобы чар этих хватило до выхода из пещеры. И всё равно он едва не оглох от стука собственного сердца, и видел крупные капли пота на лице Марция, и сознание мутилось всё больше с каждым движением. А уж когда медведица фыркнула и подняла голову, Лодур и вовсе подумал, что умрёт от страха прямо там, где стоял. Им повезло, что из пещеры наружу вёл ещё один коридор в дальнем левом углу, потому что пути назад он бы, наверное, не вынес.       — Кажется, проскочили, — выдохнул Хадвар, когда медведица пропала из виду, и всё-таки до самого выхода, ослепившего их ярким солнечным светом, они по-прежнему крались и постоянно оглядывались назад.       — У меня сейчас... сердце разорвётся, — прохрипел Лодур, когда они вылезли на свет божий у опушки леса близ Хелгена и плюхнулись в изнеможении у здоровенного валуна.       — Выдыхай, — Марций вяло хлопнул его по плечу. — Самое худшее позади.       — Пригнитесь! Прячьтесь, живо! — скомандовал Хадвар, и они едва успели шмыгнуть за деревья, как над лесом с пронзительным рёвом пролетел дракон. Он летел так быстро, что уже несколько мгновений спустя начал терять очертания и вскоре превратился в чёрную точку, которая двигалась на север, в сторону Ривервуда.       — Плохо дело, — рассудил Марций, наблюдая за драконом. — Эдак ему и до Вайтрана недалеко. Ох, пожнёт ярл Балгруф плоды своего упрямства…       Лодур слабо припомнил новости, которые доходили до него в Бруме: дескать, разделила Скайрим пополам гражданская война, некоторые холды примкнули к имперцам и ярлу Элисиф, другие — к Ульфрику Буревестнику, а ярл Вайтрана покоряться никому не желал и сохранял нейтралитет. Признаваться в этом никому не хотелось, при такой-то болезненной реакции всех и каждого в Скайриме на вопросы о гражданской войне, но в глубине души Лодур подумывал о том, что, будь он ярлом, точно так бы и поступил. Впрочем, Марций прав был в одном: в случае нападения дракона Вайтрану не помогут ни легионеры, ни Братья Бури. У ярла Балгруфа была только городская стража, чтобы отбиваться от чудовища. Уж если под завязку укомплектованный легионерами Хелген сгорел за несколько часов…       — В Ривервуд нам надо, — с беспокойством в голосе сказал Хадвар. — Следующий удар наверняка по ним придётся. Спешить нужно, может, успеем предупредить.       — Думаешь, добежим быстрее, чем дракон долетит? — скептически поинтересовался Лодур.       — Долететь, может, и долетит, но предупредите по дороге, кого сможете. А я с вами не пойду, — вдруг сообщил Марций и первым вышел на дорогу.       — Как так? — не понял Лодур. — И куда же ты теперь?       — В Ривервуд не сунусь, покуда там всем заправляет семейка сторонников Братьев Бури, — нахмурился Корвус. — Оно, конечно, может, и ничего на нейтральной-то территории, но я всё-таки лучше пешком до Фолкрита. Сообщу о драконе местному легату, опишу в красках ярлу Сиддгейру, как он за утро остался без целого города... Вот это, конечно, рожа у него будет, любо-дорого посмотреть. А оттуда поеду прямиком в Солитьюд. Думаю, генерал Туллий поступил бы также. А вы ступайте к ярлу Балгруфу. Предупредите... если ещё будет, кого.       — Будет сделано, трибун Корвус, — заверил его Хадвар.       — Вот и славно. Береги себя, — Марций вдруг улыбнулся тепло-тепло и подмигнул им с Лодуром лукаво. — И ты, горе-конокрад, тоже не хворай. И не пей столько больше…       — Да хорош уже, — буркнул Лодур и стыдливо отвернулся.       — Ну-ну, не урчи. Бывай, — Марций махнул им рукой, быстро перешёл дорогу и скрылся за деревьями на другой стороне.       — Через лес до Фолкрита пойдёт. Рисковый, скамп его... — усмехнулся Хадвар. — Да хранит его Талос.       Лицо Лодура вытянулось в изумлении: ему казалось, что со времён принятия Конкордата имя Девятого Бога уж среди легионеров-то точно должно было быть под запретом. Хадвар задорно улыбнулся.       — Что, никак думаешь, талморские шпионы в траве прячутся?       — Нет, конечно. Просто... ну, не знаю. Ты из легиона всё-таки.       — И что с того? Я ещё и норд всё-таки. Мы оба с тобой застали время, когда ещё в каждом доме алтарь Талоса стоял. Что, скажешь, не так?       Лодур не нашёлся, что ответить. Он вспомнил дом в Винтерхолде — в тот день, когда отец уходил на войну с эльфами, в родных стенах впервые стало холодно, и с тех пор, как ни прогревай, тепло будто кто-то украл. Вместе с отцом и с бесчисленными слезами матери. А потом талморский отряд чёрными воронами пролетел по всему городу и уничтожил каждый алтарь, каждый амулет — всё, что было связано с Талосом.       — Раз уж мы с тобой теперь товарищи по несчастью, Лодур, пойдём-ка в Ривервуд поскорее, — миролюбиво предложил Хадвар. — Там мой дядя живёт, он местный кузнец. Отдохнём немного, и сразу к ярлу.       — Стало быть, так, — кивнул Лодур устало, и они поплелись по пыльной дороге вниз, к Белой реке, чтобы по берегу дойти до Ривервуда. Солнце только входило в зенит, и Лодур подумал, что ещё, возможно, не было и полудня, а он уже успел несколько раз будто бы заново родиться. Всё тело болело, и наверняка на нём живого места не было от синяков и ссадин, но ноги каким-то чудесным образом Лодура всё равно тащили вперёд, что бы ни сулила ему новая дорога. Уж скитаться-то он точно привык за последние пять лет, а после того, как чудом выжил несколько раз подряд, тем более было бы стыдно сдаваться. И всё-таки что-то внутри у него ворочалось неспокойно, подсказывало ему, что самое худшее ещё впереди.       Он бы очень хотел ошибаться.