***
В лесу на границе владений Вайтран и Белый Берег в ту ночь не было слышно ни звука. Погода стояла прохладная, но безветренная. Крепкие сосны с толстыми стволами за весь день не пошевелили ни веточкой, что для Белого Берега, где холодные ветры хозяйничали даже летом, было приятной редкостью. Только облака висели над землёю удивительно низко и даже укутали в белую вату еловые верхушки. Мерида опустилась на колени у небольшого, расколотого напополам морозами и временем алтаря со знаком Талоса, чтобы помолиться, и полной грудью вдохнула свежий, уже почти осенний воздух, блаженно прикрыв глаза. — Bryla mej, hafyll gundir, Talos va Bel, skulda o skulna, høgna o snilla va oløgrar, bratta mej sig… — Нам пора в Корваньюнд, сестра, — голос Хильде, её сестры по оружию, прозвучал непривычно мягко и ласково. Мерида медленно обернулась на звук; во взгляде её читалась тревога. — Да… Я сейчас, Хильде. Дай мне ещё немного времени. Мерида вновь зажмурилась и уже неслышно, едва шевеля губами, зашептала молитву, то и дело осторожно касаясь изваяния на алтаре. — Туманную заставу вспоминаешь? — Хильде присела рядом с ней прямо на землю, спиной к алтарю, чтобы видеть её лицо. — Полно, Мерида. Ты не могла знать, что всё так обернётся. Никто не мог. Мерида лишь тяжело вздохнула. Если бы только Хильде знала — если бы остальные знали. Её сухие, потрескавшиеся губы плотно сжались, и на нижней мигом лопнула крупная трещина. Мерида нервно облизнула её, чтобы остановить кровь. — Ты слишком много на себя берёшь. Откуда нам было знать, что имперцы готовят засаду? — настаивала Хильде. Потом усталым жестом поправила вечно торчавшие в разные стороны сухие соломенные волосы. С неприкрытой завистью глянула на крепкую толстую косу Мериды. Зевнула. Размяла пальцы. Вынула из ножен на поясе кинжал и повертела в руке. Затем убрала его обратно и строго сказала: — И вообще, я тебя лично оттуда вытащила, и если это не чудо, что ты с перерезанной глоткой ещё столько продержалась, то я не знаю, что тогда тебе ещё надо. Даже не вздумай раскисать. Я не для того тебя спасала. Мерида внимательно наблюдала за каждым её движением и любовалась: Хильде казалась ей очеловеченной сутью Скайрима — неулыбчивой, холодной, неопрятной и неряшливой как сама природа, но всё равно красивой. Так красивы неприступные морозные горы или хвойный лес, тянущийся острыми верхушками к небу из весенней грязи. Или снежный саблезуб, приготовившийся к прыжку. Или медведь, защищающий свои владения от назойливых путников. Дикая, необузданная красота. Сколько Мерида себя помнила, она всегда равнялась на Хильде. И та во всём была лучше: дочь кузнеца, она раньше научилась обращаться с оружием, раньше покинула отчий дом, раньше ушла к Братьям Бури. Самой Мериде вечно ни на что не хватало решимости, а Хильде ни в чём никогда не сомневалась — и действовала. А Мерида мешкала даже теперь. Быть может, следовало всё-таки повиниться перед Галмаром и принять смерть с гордо поднятой головой, а не таиться, надеясь, что как-нибудь удастся тихонько сбежать? Каждую ночь с тех пор, как Ульфрика и большую часть отряда, штурмовавшего Туманную заставу, повязали имперцы, ей снились её братья и сёстры по оружию, мёртвые, окровавленные, и у самой Мериды руки во сне были тоже по локоть в крови. — Зачем нам, Хильде, Зубчатая корона, если ярл Ульфрик в беде и, возможно, уже казнён? — спросила она печально. — Ведь не будет нам проку от короны на мёртвой голове. — Потому что мы ещё не знаем наверняка, действительно ли имперцы его казнили, — Хильде мигом помрачнела. — И потому что даже его смерть — не повод ослушаться приказа. Мерида не нашлась, что ответить, взглянула на небо и замерла в изумлении: вдруг западал мелкий, едва заметный снег. И ей почему-то захотелось считать это добрым знаком. — Белый Берег всё-таки край контрастов, — усмехнулась Хильде. — Идём, в самом деле, — Мерида подняла с земли стальной боевой молот, который положила рядом перед тем, как прочитать молитву Талосу, и встала на ноги. — До Корваньюнда осталось всего ничего. Вход в руины Корваньюнда находился в глубоком овраге под горной грядой, рядом с которой пролегал путь до Данстара. Овраг этот считался местом дурным и опасным: якобы король Боргас, убитый в Валенвуде Дикой Охотой и похороненный в этой усыпальнице, стал драугром — достойная кара для того, кто запретил старый нордский пантеон ради союза с Империей. Мерида только одного никогда понять не могла: почему Зубчатую корону, выкованную из костей дракона самим Харальдом, первым Верховным королём Скайрима, зарыли глубоко под землёй с предателем и подлецом? Почему она не перешла к Олафу Одноглазому после Войны Престолонаследия и заключения Пакта Вождей? Ни одного упоминания о том, что Зубчатая корона зачарована или обладала ещё какими-либо удивительными свойствами, Мерида, конечно, никогда не встречала, но всё-таки важная реликвия… Или древние норды считали, что Боргас своим союзом с Империей осквернил весь род Харальда и корону тоже? Пока Мерида мысленно задавалась этими вопросами, неожиданный снегопад кончился так же быстро, как и начался. Они с Хильде стояли на невысоком пригорке, за которым овраг наоборот сильно углублялся вниз. В дальнем конце продолговатой впадины, окружённой не то скалами, не то остатками осевших под землю стен, виднелся вход в гробницу — к нему вела двухъярусная каменная лестница с выщербленными ступенями. Над оврагом торчали тут и там грубо сложенные из массивных камней, поросшие мхом обелиски, а над самым входом изгибалась полукруглая, приземистая арка, характерный элемент древних нордских построек. На самом верху этой арки, как следует присыпанной землёй, торчало невысокое, хилое деревце, ощетинившись множеством мелких веток. Мериде доводилось раньше видеть Корваньюнд издалека, и она помнила, что зимой на стенах, рухнувших в овраг, всегда весели огромные сосульки, а камни вместо мха покрывались инеем, и тогда место это окончательно превращалось в царство смерти и вечного покоя. На вершине холма их с Хильде уже дожидался небольшой отряд во главе с огромного роста нордом, на плечи которого была наброшена шкура здоровенного медведя. Медвежья голова без нижней челюсти, надетая прямо на голову, служила норду «шлемом» и придавала ему, и без того одетому в броню из звериных шкур, ещё более дикий и устрашающий вид. — Тьфу, бабы, — покривился он при виде Мериды и Хильде. — Так и знал, что отставать будете. — Я помолилась Талосу за наш успех, Галмар, — спокойно возразила Мерида, глядя ему прямо в глаза. — Потому мы и задержались. Галмар Каменный Кулак ответил ей тяжёлым, усталым взглядом и недобро ответил: — Вот только слова твои что-то никак к небу не дойдут, а, дочь Манфрида? Всё понимает, зараза — Мерида не сомневалась в том, что уж Галмар-то давно её раскусил. Проницательный взгляд его мутных серо-голубых глаз, под которыми давно уже пролегли от усталости тёмные круги, будто спрашивал у неё с насмешкой: «Чай, и за Туманную заставу тоже молилась?» «Нет. Ни секунды», — мысленно продолжала Мерида несуществующий диалог. Редкие выжившие и избежавшие поимки в таких случаях спасаются отнюдь не молитвами едиными. — Это мы сейчас посмотрим, — спокойно произнесла она вслух. Сердце, однако, забилось чаще; кровь прилила к щекам. Наверное, поэтому Галмар так долго рассматривал её лицо, прежде чем повернуться к остальным солдатам и громко гаркнуть: — В руинах Корваньюнда уютно устроился отряд имперцев! Вероятно, проклятые имперские шпионы хорошо поработали, раз эти ублюдки притащились сюда раньше нас… Это было ожидаемо. Значит, так, остолопы! Знаю, кое-кто из вас бывшие легионеры, но сейчас это ни хрена собачьего никого не волнует. Знаете вы кого-то с той стороны, не знаете — никого не жалеть. Увижу — расценю как предательство и голову срублю на месте. У имперцев рука не дрогнет вас убить, так что прикрывайте друг другу спины и не разевайте рты. Рассредотачиваемся по лесу, да чтобы за руинами глаз да глаз! Нас пока не заметили, но это ненадолго. Лучникам прикрывать с тыла, сверху: над входом выгодная позиция для обстрела, вон там, на скале. Остальным разделиться: часть со мной заходит с правой стороны, часть с левой. Хильде! Вторую часть отряда ты поведёшь. — Слушаюсь! — тут же отозвалась довольная Хильде и мигом поманила Мериду рукой: пойдёшь, мол, со мной. — Ого, — вырвалось у Рюгви, крепкого, но невысокого мужика с длинной косматой бородой, чёрной-пречёрной, как вороновы крылья. — Дык чай, Манфридова дочь-то поопытней будет, уж если бабу-то больно надо главной ставить… — Ма-алчать! — рявкнул Галмар и уничтожающе взглянул на Мериду. — Для опытных выживальщиков при Туманной заставе у меня особое задание. Мерида выдержала его тяжёлый взгляд снова и только усмехнулась. — Не скалься мне тут, — Галмар сказал как сплюнул. — У тебя задача имперцев отвлечь. Как хочешь выполняй, хоть делай вид, что сдаёшься им на милость, но сделай всё, чтобы они бдительность потеряли. — Есть, — послушно откликнулась Мерида, и ей даже полегчало. Командовать никем она нынче точно была бы не способна. Она осмотрелась вокруг и быстро заприметила лиственницу с небольшой, но крепкой обломанной веткой, доломала её и без сожаления отодрала кусок ткани от тёмно-синей перевязи Братьев Бури, повязанной через плечо поверх доспеха. Затем намотала его на один из концов ветки. Такой себе «белый флаг», конечно, потому что совсем не белый, но Мерида решила, что и так сойдёт. Неподалёку Хильде собирала свою часть отряда. Они с Меридой переглянулись напоследок — у Хильде взгляд блестел задорно и лукаво, у Мериды тепло и ласково — и разошлись в разные стороны. Привлечь внимание имперцев оказалось нетрудно: Мерида сделала вид, что немного хромает, и побрела ко входу в Корваньюнд, размахивая наскоро примотанным к палке «флагом». Командир легионеров, правда, не отдал моментального приказа убить её и кивком велел нескольким своим подчинённым осмотреться — почуял неладное. В итоге Мерида даже не успела толком рассказать наскоро придуманную легенду о том, что она бежала из Хелгена и решила после бойни при Туманной заставе переметнуться на сторону имперцев, как Галмар, притаившийся со своими людьми среди деревьев справа от оврага, кинулся в бой с безумным, поистине медвежьим рёвом. Шкура на плечах придавала ему сходство с диким зверем. Он кровожадно скалился, его льдисто-голубые глаза безошибочно выискивали жертву в толпе врагов одну за другой. Не прошло и нескольких секунд, как остро наточенное лезвие его огромного стального топора с противным чавканьем вонзилось в шею одного из имперских солдат и почти срубило ему голову. Завязалось сражение не на жизнь, а насмерть. Мерида со всей силы ткнула бросившегося на неё легионера палкой в грудь, а затем отбросила импровизированный флаг и схватилась за свой боевой молот. Он с лёгкостью пробивал имперские шлемы и крошил черепа даже сквозь прочную защиту — вот только размахивать им почему-то стало сложнее с тех самых пор, как её отряд и отряд ярла Ульфрика накрыли при Туманной заставе. Рука больше не поднималась ни на чужих, ни на своих. То ли дело Хильде — её меч в этой стычке сразил наповал четверых человек. Когда битва стихла, она с наслаждением размазала по лицу кровь легионера, которому она пронзила горло кинжалом, когда он выбил меч у неё из рук. Всё произошло за считанные минуты. Имперцы, охранявшие вход в руины, все восемь человек, были мертвы. Братья Бури не досчитались троих — из двадцати. Похоронить их было решено уже после экспедиции в глубины Корваньюнда. Пока остальные совещались, как быть с телами павших товарищей, Мерида с усилием стянула помятый шлем с размозжённой молотом головы легионера и зачем-то уставилась на дело рук своих. Мертвецами её было давно не напугать, но теперь её даже замутило. — Все внутрь! — наконец скомандовал Галмар, утирая кровь с лица медвежьей лапой. — Там наверняка ещё засели. Пленных не брать!***
В самих руинах им встретилось ещё одиннадцать человек легионеров, и Братья Бури задавили их числом. Мерида старалась не отсвечивать и вечно плелась в хвосте. Имперцы не успели хорошенько исследовать руины и окопались в храмовых помещениях при входе. Они не смогли проникнуть даже в соседние залы на втором ярусе, в которых древние норды бальзамировали тела почивших родичей: некоторые коридоры, отделявшие внешнюю храмовую часть от крипты, оказались оснащены опасными ловушками. Мерида долго наблюдала за тем, как огромное лезвие-маятник с вязким хлюпаньем нарезало в кашу кишки неудачливого солдата легиона, которого при активации этого самого лезвия, видимо, разрубило пополам. Внутренности бедолаги слегка поблёскивали в холодном свете магии Гульды — угрюмая рыжая нордка средних лет с огромным шрамом через всё лицо была одной из немногих чародеев в рядах Братьев Бури. В целом магов они обычно не жаловали. Оставляя за собой один труп за другим, они добрались до входа в крипту, вымазанные в крови, прямо как в недавних снах Мериды. — Имперцы, значит, местную нежить потревожили, — пробормотала Хильде, с отвращением пнув гнилую голову драугра, которого легионеры окончательно упокоили ещё у двери в зал, предварявший помещения крипты. Зал был широкий, с высоким потолком и стенами, украшенными изображениями нордских богов — на Братьев Бури при входе глядели крылатая Кин, хоронившая усопших, и супруг её, Шор, бог без Сердца, Мёртвый Бог. Мериду всегда поражало, насколько же сильно контрастировали эти детальные резные изображения, будто составленные из причудливых витиеватых узоров, с самими стенами и колоннами нордских гробниц, грубо вытесанных в скалах. У стен стояли открытые железные саркофаги с поцарапанными крышками. В противоположном же от входа конце зала виднелась огромная дверь, украшенная теми же узорами, что и рисунки на стенах, а рядом с нею — тела нескольких легионеров и драугров. Судя по едва уловимому запаху трупного яда, недавно павшие в бою с мертвецами солдаты уже начинали разлагаться. — Ну что, загадки разгадывать будем? — мрачно рыкнул Галмар, осматривая дверь в крипту, на которой были закреплены нажимная пластина со следом будто от птичьей лапы и три плоских медных кольца с изображениями различных животных. — О-о, тогда мы тут надолго. Чёрт их разберёт, этих древних, — недовольно пробурчал Рюгви и с досадой сплюнул на труп одного из легионеров. Мерида заметила, что юноша, лежавший рядом с телом этого бедолаги, вдруг слегка приоткрыл глаза и в ужасе уставился на неё. Её спутники спорили о том, как проникнуть в крипту, и не заметили, что он жив. Пареньку было от силы лет двадцать, и Мерида не нашла в себе сил добить его, хотя выражение жуткой боли и страдания на его юном лице потрясло её до глубины души. Суровым взглядом она дала ему понять: лежи тихо и не вздумай пошевелиться. В ответ мальчишка едва заметно приподнял руку, в которой, как выяснилось, сжимал что-то блестящее. Мерида наклонилась и подняла таинственный предмет. Ну разумеется. «Драконий коготь». — Каково бы ни было решение этой загадки, понадобится ключ, — объясняла Галмару Гульда. — Видишь, отверстия в центральной пластине? Без ключа мы всё равно не пройдём внутрь. — Нету тут никакой загадки, — тихо заявила Мерида, показывая им только что найденную драконью лапу из эбонита величиной чуть больше человеческой ладони. На внутренней стороне лапы были изображены волк, мотыль и дракон. — А ключ, получается, его когти, — кивнул Галмар, грубо отобрал у Мериды эбонитовую фигурку и принялся возиться с дверью сам. Хильде нахмурилась и кивнула Мериде, намекая, что им нужно отойти в сторону и поговорить. — Что это с ним? — не понимала Хильде. Они с Меридой вернулись в коридор — якобы проверить, нет ли где ещё «спящих» драугров. — Всю дорогу никак от тебя не отстанет. — За Туманную заставу злится, — ответив так, Мерида и не соврала, и всей правды не рассказала, но на душе у неё всё равно мигом стало паршиво. Хильде задумчиво покивала головой и принялась осматривать захоронения в стенах коридора. — Слухи всякие о тебе ходят, Мерида, — вдруг сказала она как бы невзначай. — Не хотела я перед походом сюда к тебе с этим лезть, да только даже в нашем отряде очень… странно тебя обсуждают. Поболтала я с нашими, пока ты имперцев отвлекала. У Мериды ёкнуло сердце. Вот теперь уже пришлось врать. — Понятия не имею, что там обо мне говорят, — но взгляд она всё-таки отвела. Хильде долго всматривалась в её лицо, а затем прямо спросила: — Ты слышала, что тебя называют предательницей? Мерида похолодела; вспотевшие ладони крепче сжали боевой молот. — Ничего я не слышала. — Это из-за твоего отца, да? Пожалуйста, скажи мне, что это неправда, — не унималась Хильде, и её лицо, обычно и без того суровое, вечно сосредоточенное, с этими словами стало вовсе похоже на деревянную посмертную маску. Мерида всё поняла: её подруга, очевидно, не верила чужим рассказам, но изнутри её коварно подтачивало сомнение. — Хильде, я не… — Ну где вы там?! — хрипло позвал их Галмар под оглушительный лязг железной двери, которая, похоже, наконец отворилась. Мерида мигом ушла обратно в зал, не дожидаясь, скажет ли ей Хильде ещё что-нибудь. В висках противно, болезненно застучало. Захотелось закрыть глаза. — Давайте, двигайте, сто лет вас ждать, что ли?… Они направились дальше, вниз. На такой глубине даже магический свет Гульды не спасал от непроглядной тьмы. Мертвецов же в узких тёмных коридорах крипты лежало больше всего, и невозможно было предугадать, восстанут они проклятыми драуграми на беду Братьев Бури или нет. — Я слышал, драугры при жизни служили драконам, — бубнил Рюгви, пока остальные продвигались в глубь крипты молча. — И те прокляли их, когда люди от них отвернулись… — Разве не только преступники после смерти становятся драуграми? — поинтересовалась Хильде, деловито обшаривая на предмет каких-нибудь драгоценностей погребальные урны. Пока она ничего не нашла, кроме праха да костей. — А чем предательство не преступление? — с недоброй усмешкой ответил Галмар вопросом на вопрос и выразительно посмотрел на Мериду, которая не сумела намеренно отстать от отряда в узком коридоре и теперь невольно шла рядом с ним. — Так и есть, Галмар, — не своим голосом произнесла она. — Самое страшное на свете. Король Боргас, с которого мы пришли Зубчатую корону снимать, тоже, говорят, был предателем. Галмар многозначительно прочистил горло. Реакции Хильде Мерида видеть не могла — шла впереди — но отчего-то не сомневалась, что подруга сверлила ей взглядом спину. Миновав несколько коридоров, где им встретилось всего несколько «живых» мертвецов, они добрались до круглого двухъярусного зала, по стенам которого стояло ещё несколько саркофагов. Мерида каждый раз вздрагивала, глядя на эти тесные, холодные железные гробы: отправиться в последний путь в таком она бы точно не хотела. — Не рухнет нам всё это на голову?… — пробурчала Гульда, с подозрением рассматривая изогнутые дугой колонны, подпиравшие верхний ярус. Камень уже местами крошился, а некоторые колонны и вовсе были покрыты крупными трещинами. — Впереди решётка, проход закрыт, — заявил Галмар и принялся осматриваться. Рядом с самой решёткой, преграждавшей путь к месту упокоения короля Боргаса, не нашлось ничего похожего на рычаг или замок. — Я наверх, — заявила Мерида и, убедившись, что деревянная полукруглая лестница на второй ярус давно рассохлась, попросила: — Хильде, подсади? Та молча кивнула, и Мерида забралась ей на плечи. Пара мгновений — и она уже осматривалась наверху, под округлым потолком, с которого постоянно капала вода. Получается, они уже были где-то под озером Йоргрим? — Берегите головы! А то вдруг свалюсь на вас вместе с грудой камней, если тут всё обвалится… — Что ты там искать-то собралась, дура отчаянная? — изумился Рюгви. — Что-нибудь похожее на рычаг! Мерида знала, что ищет, потому что половину детства провела в древних нордских гробницах. Когда-то давно её матушка Сигюн, ещё до того, как вышла замуж за охотника Манфрида из Рощи Кин, жила в некой общине на горе Килкрит в Хаафингаре. Мерида об этом периоде жизни своей матери знала немного, но по тому, как Сигюн неохотно поклонялась Девятерым и как упорно молчала о своём прошлом, быстро смекнула, что община эта, вероятно, почитала даэдра. Во всяком случае, было известно, что в горах Хаафингара испокон веков обитали почитатели Меридии. К тому же, сложно было бы не заметить, что Сигюн выбрала для дочери имя, уж очень похожее на имя Леди Света. Такая связь пугала Мериду, но с матерью они об этом никогда не говорили, а отец и сам знал немного и только сетовал, что жена ему досталась красивая, да неразговорчивая. Тем не менее, Сигюн, пока была жива, многое рассказывала Мериде о захоронениях древних нордов и постоянно брала её с собой в продолжительные путешествия по Истмарку и Белому Берегу. Каждый раз они посещали какие-нибудь руины и, бывало, даже сталкивались с местными драуграми. Сигюн, правда, они совсем не пугали: в отличие от своего мужа и юной Мериды, которые могли положиться только на меч и на собственную ловкость, она отлично владела солярной магией. А восставшие мертвецы боятся огня и света. Что именно мать искала среди праха и костей нордских предков, Мерида не знала, а Сигюн и тут отмалчивалась в ответ на любые вопросы. А в год, когда Мериде исполнилось семнадцать, её мать пропала во время охоты близ пруда Глаз Мары к северо-западу от Рощи Кин. Манфрид с дочерью не один раз обыскали округу, но Сигюн словно сквозь землю провалилась — ни тела, ни вещей, ни даже следов. От матери у Мериды остались только память о нордских гробницах и тихий, вкрадчивый голос, который она, пока мама была жива, слышала очень редко, а теперь — почти каждую ночь, во снах. Сны эти были о доме и о лесочке у Глаза Мары, и голос матери пел вместе с ветром, и казался самим дыханием Кин. Ржавый рычаг, открывавший решётку, в самом деле оказался наверху: древние норды специально строили свои погребальные курганы так, чтобы до главных камер, где хоронили правителей и их свиту, а значит, и впечатляющие богатства, было сложнее добраться. Они оснащали коридоры опасными ловушками, прятали поглубже механизмы, открывавшие двери, запечатывали особо важные помещения при помощи загадок и шифров. «И всё-таки к чему было так прятать Зубчатую корону?» — думалось Мериде. Как только она дёрнула рычаг на себя, решётка натужно лязгнула — путь теперь был свободен. Однако следом послышался противный скрежет гнилых ногтей драугров о железные крышки саркофагов: мертвецы рвались наружу, и несколько плит вскоре поддались, рухнули на каменный пол с оглушающим звоном, будто кто-то ударил в колокол. Один из саркофагов стоял на втором ярусе, и крышка его грохнула прямо рядом с Меридой. Она мигом почувствовала себя так, словно этот несуществующий колокол зазвенел прямо у неё в мозгу. От могилы пахнуло пылью и прахом, защипало глаза, и мир на несколько секунд для неё обратился в звук. Она слышала предсмертный хрип одного из товарищей, которому драугр полоснул мечом по горлу; слышала яростный боевой клич Галмара и отчаянный вопль Хильде. А потом перед глазами прояснилось немного, и Мерида с трудом увернулась от удара топора, которым замахнулся на неё проклятый мертвец, а затем точным ударом молота пробила драугру череп. Горевшие неестественно-ярким синим светом глаза померкли, и мертвяк с гулким стуком повалился на пол. Мерида спрыгнула со второго яруса, рискуя собственными костями — она видела, что Хильде у входа в зал зажали целых два противника. — Лапы прочь, гнилое отродье, — одному из драугров мигом пришлось познакомиться с молотом Мериды, а второй секунду спустя упал рядом с кинжалом Хильде в глазу. — Ещё лезут! — заметила Гульда и вооружилась огненными чарами. Тогда-то до всего отряда и дошло окончательно, что дело плохо: некоторые мертвецы были захоронены ещё и в небольших камерах в стенах. И теперь все они вылезли наружу, потревоженные незваными гостями. Драугры оттеснили их дальше в очередной коридор. Когда они отбились и наконец достигли главного зала крипты, где располагалась гробница Боргаса, их осталось всего шесть человек — Галмар, Мерида, Хильде, Гульда, Рюгви и разведчик Ларс, тощий лучник, который и разузнал для Галмара и ярла Ульфрика возможное местонахождение Зубчатой короны. Пока они спускались по последнему коридору, Мерида с ужасом вслушивалась в хлюпанье крови в сапогах — чужой и товарищей. — Предатель или нет, а гли-ка, целый тронный зал ему отгрохали… — буркнул Рюгви, глядя на стоявший посреди зала трон из дерева и камня, украшенный древней нордской резьбою. На троне сидел, склонив голову на плечо, будто во сне, иссохший труп короля Боргаса в полуистлевшей железной броне. — Так вот она какая, Зубчатая корона, — охнула Хильде и мигом ринулась к мёртвому королю. На голове его, воистину, покоился прочный шлем со множеством зубцов из драконьих костей. Шлем почти не пострадал от времени — только потемнел, да был местами слегка поцарапан. Но если снять с гнилой головы и отполировать как следует… О да, Мерида отлично понимала, отчего Ульфрику так хотелось обладать Зубчатой короной. Один только вид её приводил бы любого норда в благоговейный трепет — особенно на челе ярла, способного победить врага одной лишь силой Голоса. Силой, которой владели многие короли и герои древности и которая, как гласили легенды, досталась людям от драконов. — Хильде, не стоит торо… — начал было Галмар, но рука его нетерпеливой сестры по оружию уже коснулась короны. И зал тут же сотряс могучий Крик. — FUS-RO-Dah! Хильде не удержалась на ногах и отлетела от трона на десяток шагов, ударившись спиной о железный саркофаг. Остальные стояли в стороне и лишь пошатнулись, но и этого Мериде хватило, чтобы мощь Голоса выбила из неё весь дух и не оставила воздуха в лёгких. — Хильде! — она ринулась на помощь подруге под уже знакомый грохот железных крышек о каменный пол: на помочь королю Боргасу поднялись двое мёртвых подчинённых. — Ларс и Гульда прикрывают с тыла, остальным взять на себя двух гнилушников попроще! — скомандовал Галмар и кровожадно оскалился. — А с этим крикуном я сам разберусь… Убить двух других мертвецов оказалось несложно: один сгорел в огне Гульды, а второй пал от рук Рюгви, который, полагаясь на грубую силу и нахрап, сломал ему костлявые руки и срубил голову. С Боргасом же расправиться оказалось куда труднее. Искусство Крика обычно тяжело давалось простым смертным, потому что каждое Слово на языке драконов будто обжигало горло — но лишённому чувств драугру на это было наплевать. Он постоянно сбивал Братьев Бури с толку и одним только Голосом теснил их к стенам, а в какой-то момент и вовсе обдал их волной морозного дыхания: — FO-Krah-DiiN! — Холодно, как в кишках у ледяного привидения! — зашипел Ларс, у которого пальцы едва не примёрзли к луку. Хильде во время падения повредила спину и билась в полсилы; Рюгви и Галмар уже заметно выдохлись и едва держались, а Гульде отчаянно не хватало магической мощи. А Боргас, несмотря на стрелу в глазу и отрубленное запястье, всё никак не желал упокоиться с миром. — Dir volaan! — хрипел он, изрыгая проклятия на древнем наречии. — Aav dilon! Мерида же всё это время больше помогала Хильде, чем по-настоящему сражалась. Сил у неё оставалось уж точно побольше, чем у остальных. И теперь её осенило. — Сможешь накинуть на меня огненный плащ? — спросила она у Гульды. Та устало кивнула и выполнила её просьбу — маны хватило как раз ровно на эти чары — и Мерида, окутанная огненной аурой, ринулась в бой. Повредить Зубчатую корону она не страшилась: ни железо, ни драконовы кости в таком огне не сгорят. Зато драугры горят отлично, и пламя их пугает. Напугало и Боргаса. Вглядываясь в его обтянутое иссохшей кожей лицо с неживыми глазницами, сияющими ярко-синим светом, и остатками некогда рыжей бороды на остром подбородке, Мерида не видела в нём ничего человеческого, но когда он побежал прочь от пламени огненного плаща в соседний небольшой зал-сокровищницу, то уже ничем не отличался в её глазах от напуганного легионера. Теперь она прижимала его к стене. Осознав своими прогнившими мозгами, что бежать некуда, драугр попытался отбиться, и несколько взмахов его длинного двуручного меча едва не стоили Мериде жизни. От одного она увернулась, повалившись спиной на огромный сундук, стоявший в паре шагов от стены. Второй пришёлся в бок, и если бы не прочные стальные доспехи — благослови, Шор милосердный, Онгула-кузнеца из Виндхельма! — Мериде пришлось бы туго. Её выручил Ларс: немного придя в себя после морозной волны, он поразил Боргаса выстрелом в грудь и, хоть драугру он был нипочём, заставил его отшатнуться. С яростным криком оттолкнувшись от сундука, она замахнулась молотом и нанесла мертвецу удар по бедру. Тазобедренный сустав треснул и раскрошился. Боргас повалился на пол, потусторонне шипя, и выронил меч. Мерида отдышалась немного, поморщилась от запаха горелых волос — огненный плащ немного опалил ей косу — а затем поставила ногу в стальном сапоге на грудь драугра, наклонилась, сняла с его головы Зубчатую корону и добила древнего короля, расколов ему молотом надвое череп. — Sovngarde saraan… — выдохнул Боргас напоследок и умер на сей раз навсегда. Мерида, тяжело дыша, выпустила молот из рук и замерла, разглядывая его шлем. — Во имя Талоса могучего… — прошептала она, и губы её задрожали. Она и не подозревала, что когда-нибудь посмотрит на Зубчатую корону так близко — дочь простого деревенского охотника держала в руках реликвию, которую создали почти четыре тысячи лет назад. Оглянувшись на своих товарищей, Мерида поймала на себе одобрительные взгляды Рюгви и Ларса. Галмар мрачно смотрел на неё исподлобья. Гульда, ворча и обливаясь потом от переутомления, лечила Хильде, которая широко улыбалась Мериде. — Осматривайтесь, вдруг найдёте что полезное, — тихо велел Галмар. — Ларс, Рюгви и Мерида потом сразу ко мне. Нам нужно похоронить павших. Он подошёл к Мериде и вырвал Зубчатую корону у неё из рук. — А это будет храниться у меня. Мерида лишь отвернулась и принялась изучать стену сокровищницы, у которой распластался на каменном полу истлевший труп короля-предателя Боргаса. На стене, будто оставленные драконьими когтями, но при этом удивительно ровные, чернели знаки драконьего языка. Одно из слов, как показалось Мериде, сияло таким же ярким светом, как и глаза восставших из мёртвых драугров, но теперь сияние исчезло, будто и не бывало. Быть может, на стену было наложено какое-то заклятие, из-за которого они и не отправлялись в Совнгард? Однако, как она ни билась, разрешить эту загадку — настоящую загадку Корваньюнда в отличие от той, что на двери в крипту — было выше её сил, и в итоге она отправилась к выходу из руин. Нужно было помочь остальным проводить погибших в последний путь. Погребальный костёр соорудили на холме над Корваньюндом. Галмар и Рюгви нарубили веток, а Мерида и Ларс аккуратно уложили на них мёртвых товарищей и закрыли им глаза. Гульда подобрала импровизированный флаг, который Мерида бросила ещё у входа, обмотала его получше вокруг палки, сотворила пламя, подожгла его как факел и передала Галмару. Как старший, он произносил погребальную речь. — Перед древним пламенем мы печалимся, — голос его, обыкновенно зычный и грубый, звучал в этот момент непривычно глухо. — Перед лицом потери мы скорбим. О павших мы плачем. Для нас настал момент прощания. С этими словами он поджёг костёр. Пламя разгорелось мгновенно, взвилось в небо яркими всполохами, разбрасывая искры. Мерида села рядом с Хильде, которая пока что не могла подолгу стоять и отдыхала у полыселой ели. — Галмар велел мне отправляться с Зубчатой короной в Виндхельм, — сказала Хильде, неотрывно глядя на огонь погребального костра. — Сказал взять тебя с собой. Сама я не доберусь. — Да. Конечно, — кивнула Мерида, закусив губу, чтобы сдержать слёзы. Она думала о погибших при Туманной заставе. Их никто так и не похоронил — и всё из-за неё. — Сказал, нужно как можно скорее отправляться в дорогу, — Хильде похлопала её по плечу и не без труда поднялась на ноги. — Ты молодец, сестра. Прости, что сомневалась в тебе. Мне… мне правда жаль твоего отца. — Не будем об этом, — быстро сказала Мерида, помогая ей надеть наплечный мешок с Зубчатой короной внутри. — Сделанного не воротишь. Он знал, на что шёл, когда отказался поставлять нам провизию. — Да. Ты за его действия не ответчик, — Хильде с наслаждением вдохнула свежий предрассветный воздух. — Шоровы кости, мы всю ночь провозились в этих руинах… «Я не ответчик за действия своего отца, нет», — думалось Мериде, пока они медленно брели к озеру Йоргрим, от которого, если идти по берегу одноимённой речушки на северо-восток, можно было быстро добраться до Виндхельма: «Но смерти его я никому не прощу».***
— Ей стало хуже в дороге, и я оставила её отдыхать в таверне «Ночные ворота» на берегу озера Йоргрим, — объяснила Мерида изумлённым имперцам. — Она быстро заснула. Я тут же забрала Зубчатую корону и отправилась сюда, в Солитьюд. Ей было за мной не угнаться. — И Туманную заставу ты, значит, сдала из-за отца своего… С кем ты вышла на связь? — поинтересовался генерал Туллий. После рассказа Мериды желание веселиться и шутить у него, похоже, мигом пропало. — С каджитом по имени Тарр’джей. — Так я и думал… И что же, получается, зря твоя подруга тебя выручала, а? Мерида смерила его убийственным немигающим взглядом. — В ту ночь я думала, что умру. Я должна была умереть. Она отстегнула капюшон, который всё это время закрывал её горло. Туллий и остальные мигом увидели у неё на шее уродливый рваный шрам, нанесённый будто неуверенной рукой. Марций мигом всё понял. — Значит, вы сами?... — Да, — коротко ответила Мерида и вновь скрыла шею за плотной застёжкой капюшона. — Дела, — присвистнул Туллий. Все подавленно замолчали. — Генерал… Нам нужно сообщить ярлу Элисиф, — глухо произнёс Марций, тяжело сглотнув. В горле стоял ком, на душе было отчего-то паршивее некуда. — Это верно. Легат Рикке, отправьте кого-нибудь. — Слушаюсь, генерал. Когда легат ушла, Туллий вновь перевёл взгляд на Мериду и жестом приказал стражникам её развязать. — А ты, подруга, коли не хочешь вступать в легион, ступай восвояси. Я и сам был бы тебе тут не рад, а казнить рука не поднимается. — Надо же, какая щедрость, — усмехнулась Мерида, разминая руки. — Поболтай мне тут! Могу и передумать, — грозно ответил генерал, поднимаясь со стула. — Генерал, разрешите… разрешите я провожу эту женщину до городских ворот, — попросил Марций. Он и сам не до конца понимал, зачем ему это было нужно, но отчаянно не желал отпускать её просто так. Он должен был с ней поговорить — хоть немного. Однако до ворот они дошли в полном молчании. Марций едва смел дышать, так всколыхнуло его всё, что она рассказала. Мерида же выглядела настолько подавленной, как могут только люди, потерявшие всё самое дорогое, что у них было. От вида её угрюмого, потемневшего лица у Марция до боли сжималось сердце. — Вы теперь должны победить, — тихо сказала ему Мерида на выходе из города. — Иначе всё было зря, и я вас за это никогда не прощу. — Куда вы теперь? — спросил Марций, намеренно игнорируя её слова. В конце концов, что он мог ей ответить? — В Вайтран, — коротко сообщила она. — Прощайте, Марций. Поражённый тем, что она запомнила его имя, он ещё долго стоял у ворот Солитьюда и смотрел вслед высокой женской фигуре с белой косой, которая медленно уходила прочь по аккуратной, мощёной камнем дороге.