***
Мира теряла себя. Новый гнев, который она испытывала, был неконтролируемым. Сила, что текла по ее венам, казалась такой подавляющей и неправильной. Она сифон, не ведьма, такие, как она, не должны были создавать магию сами по себе. Это были месяцы. Месяцы вражды между ней и двумя ее спутниками. Элайджа уехал в течение первой недели, а это означает, что теперь трио ехало вместе в одном внедорожнике. Напряжение было заметным и неудобным. Элайджа поддерживал с ней связь, и она использовала любую возможность, чтобы сказать ему, как она раздражена и скучает. Её дружба с Костюмчиком явно бесила Клауса, но это было даже плюсом. Он упрямо убеждал её, что каждое свидание, каждое приятное слово, которое он когда-либо говорил, было для нее уловкой, чтобы разрушить проклятие. Но она сама прекрасно понимала, что то, как он смотрит на нее, не похоже на те взгляды, которые он бросает на других. Взгляд на неё был полон неведомых эмоций. Но острые слова, вылетавшие из его рта, звучали все более и более правдоподобно. Ее новый компаньон-призрак был лучшей компанией, о которой она только могла мечтать. Он был похож на раздражающего младшего брата, которому лишь ему одному позволено ее раздражать. Все остальные получали порцию гнева. Спутник Миры пытался убедить ее, что Клаус не имел в виду то, что говорил. По мнению Хенрика, это был защитный механизм. И убеждение Хенрика сработало, но только ненадолго. Вскоре слова младшего из Майклсонов начали терять смысл, так как слова Клауса стали значить для неё больше. И это причиняло ей такую ненужную боль.***
Клаус был в замешательстве. Он не совсем понимал, что делает. Эта ведьма красива, умна, верна и могущественна. Эти качества не могли не привлекать. Особенно верность. Он не использовал её, она искренне заинтриговала его. Так почему же он говорит ей обратное? Почему он сам разрушает то, что успело зародиться между ними. Такие чувства — это уязвимость. Любовь делает каждого безрассудным, а из-за безрассудства тебя можно убить. Уязвимость ведет к раскрытию секретов, а раскрытие секретов приводит к гибели. На мгновение ему пришел в голову нелепый вопрос. Боялся ли он этих чувств? Нет. Это был его первый, мгновенный ответ. Клаус Майклсон не должен ничего бояться, также как что-то чувствовать. За столько лет он привык быть пламенем, а не мотыльком, которого привлекает огонь. Но то, что он сейчас испытывает, было таким сбивающим с толку. С этими мыслями он оттолкнул ее, не подозревая, что не только причиняет боль себе, но и объекту своей привязанности.***
Мира стояла у алтаря лицом к огню. Её охватил ужас. Почему они это делали? Где была ее мать? Была ли она в этом замешана? Почему они взяли ее? Мать всегда говорила ей быть осторожной, но, возможно, она была недостаточно осторожна. Возможно, она совершила ошибку. Возможно, она заслужила это. Женщина, которую она знала, как Анджелину Клэр, подняла нож. — Я поступаю правильно, — прошептала ведьма. — На благо шабаша, на благо мира для ведьм. Казалось, ведьма успокаивает саму себя.***
Мира проснулась, схватившись за горло и задыхаясь, игнорируя обеспокоенные взгляды попутчиков в машине. Так было последние три месяца. Всякий раз, когда она засыпала, ей снилась ночь, когда она умерла, удушающее чувство захлебывания в собственной крови, беспомощное чувство паралича. Клаус и Стефан несколько раз спрашивали, о чем эти кошмары, но она так и не ответила. Не могла ответить. — Мы уже в Теннесси? — Мира потерла глаза ладонями, моргая. — Ты проспала большую часть пути, — хмыкнул Клаус, открывая дверку машины. Мира тяжело вздохнула, вспомнив, что сейчас нужно будет делать. Ей не нужно было никого убивать, но Клаус заставлял ее участвовать в подготовке к этому. Первородный подбежал к Мире, обнял ее за талию и погнал к дому. Она пыталась вырваться из его хватки, но он крепко вцепился в неё. Она решила оставить это. — Руди! Не заставляй меня искать тебя! Женщина, искавшая своего пса, повернулась и столкнулась лицом к лицу с Клаусом и Мирой. — Мне очень жаль, — начинает Мира. Последние несколько раз, видя Клауса, люди всегда считали его слишком подозрительным, поэтому Мира решила, что чем меньше он говорит, тем лучше. — Мы не хотели вас пугать. — Я могу вам помочь? — женщина хмурится. — У нашей машины кончился бензин пару миль назад, — Мира съëжилась от ужасной попытки Клауса говорить с американским акцентом. — Можем ли мы воспользоваться вашим телефоном? — У вас нет сотового телефона? — женщина недоверчиво сузила глаза. — Он разрядился. Послушай, я обещаю, что я не серийный убийца... Именно так и сказал бы серийный убийца. — А у вас что с телефоном? — женщина повернулась к Мире. Мира протянула буквально разбитый вдребезги телефон. — Разбит, — застенчиво произнесла она, и взгляд женщины смягчился. Видимо, с Мирой ей было комфортнее. Она посмотрела на руку Клауса, все еще лежавшую на её талии. — Он твой парень? — Н... — Да, — перебил Клаус. Женщина заметила взгляд, который Мира послала Клаусу. — Ты можешь войти и воспользоваться телефоном, — кивнула женщина Мире, прежде чем повернуться к Клаусу. — А ты можешь подождать снаружи. Женщина опять посмотрела на впивающие пальцы Клауса в талию Миры, и с беспокойствием оглядела девушку. Она, вероятно, подумала, что Клаус был жестоким бойфрендом. Еë сострадание напомнило Мире то, что всегда говорила ей Ребекка: Мы, девочки, должны держаться вместе. Лицо Клауса опасно поникло. — Я думал, вы, деревенские, должны быть более доверчивыми, — Клаус тут же сбросил акцент, чего женщина не заметила. — Я из Флориды. — Ну, это все объясняет, — сказал Клаус, устремляясь к женщине, схватив ее за шею и приподняв. — А теперь покажите мне немного южного гостеприимства. Мира развернулась и зашагала прочь. — Куда ты идешь? — спросил Клаус, и Мира попыталась игнорировать умоляющие взгляды женщины. — Вернусь в машину, — сказала Мира, продолжая идти. — Я не собираюсь оставаться и смотреть на это. — Ты идешь со мной, — Клаус оказался перед ней. — У тебя нет выбора. — Вообще-то, в отличие от той бедной женщины, у меня выбор есть. Она не успела дойти до машины, как раздался крик.***
После долгих упрашиваний Миры Клаус решил позволить им остаться в мотеле впервые за неделю с небольшим. У каждого из них, как всегда, были отдельные комнаты, и Мира была этому рада. Мотель старый, но кровати удобные, удобнее спать, чем в машине. Она была в душе, пытаясь смыть чувство тошноты. Теннесси был влажным и грязным. Холодный душ освежит её. Закутавшись в полотенце, она вышла из ванной, но слегка запнулась, когда обнаружила, что кто-то сидит на ее кровати. — Черт, Клаус! — крикнула она, положив руку машинально на то место, где располагалось сердце. — В следующий раз предупреждай, когда хочешь зайти ко мне. Мира подошла к спортивной сумке, достав чистую одежды. Порывшись еще немного в своих вещах, она заметила, что ее альбом для рисования пропал. — Клаус, ты не видел мой... Он листал страницы. — Серьезно? Она хотела выхватить альбом, но Клаус немного отодвинул ее. Мира заметила, что он смотрел на лист, где изображены члены его семьи. — Ты скучаешь по ним. — Я видела их каждый день на протяжении нескольких лет, — с грустью произнесла она. — Можно сказать, что они меня воспитали. Теперь я их больше не вижу. Конечно, я скучаю по ним. — Ты считаешь их своей семьей? Она сделала паузу. — Да. Клаус оторвался от рисунков. — Знаешь, мне жаль, — Мира с удивлением подняла брови. — Я не перед многими извиняюсь. Мне нужно кое-что сделать, прежде чем мы воссоединимся. Мира кивнула, понимая, что он должен сделать. Убить Майкла. В каком-то смысле она понимала, почему он делал это со своей семьёй. Это было для что-то вроде защиты. — Могу я получить свою вещь обратно? Клаус ухмыльнулся. — Подойди и возьми. Мира с ухмылкой закатила глаза, прежде чем потянуться, чтобы схватить альбом, но Клаус встал с кровати и с улыбкой отошел от нее. Она снова попыталась взять его, но Майклсон схватил ее за руку и мягко развернул, прижимая спиной к своей груди. Ни один сладкий ликер даже в сочетании с самым горьким абсентом не заменит этот бешеный коктейль по венам, что просыпается в нем в присутствии этой девушки. Она попыталась успокоить свое бешено колотящееся сердце, но это не сработало, и по выражению лица Клауса Мира была уверена, что он это слышал. — С тобой всё по-другому, — прошептал он ей на ухо. По ее спине пробежала дрожь, способная одновременно сжечь и воскресить. Клаус развернул ее так, что девушка оказались лицом к нему. Желание растекаться сладкой горечью в друг друге, чувствовать и осязать нарастало с каждой секундой. Клаус поднял руку, заправляя прядь волос ей за ухо, замечая её румянец и подрагивание губ. — Ты очаровала меня, как никто другой, Миранда Бодлер. Он резко отступил назад, выходя из транса, и протянул руку, в которой был альбом. Мира быстро схватила его, избегая взгляда Клауса и наконец выдохнула. — Спокойной ночи, любовь моя. — Ты должен перестать это делать, — прошептала она и повернулась, когда он остановился у дверного косяка. — Меня смущать, — продолжила она, зная, что он не ответит. — Просто перестань лезть в мои чувства, когда ты не уверен в своих собственных. Они молча взглянули друг на друга. В его взгляде было видно, что дьявол объявляет войну своим бесам, а в её, как сирена собирается приручить одного дьявола, чтобы кормить его прямо со своей руки.***
Мира вышла из бара, где они застали оборотня Рэя, чтобы насладиться прохладным воздухом. Внутри ее поглощало чувство вины. Возможно, она сильно не любила Елену, но она была всего лишь подростком. Ей бы сегодня исполнилось восемнадцать, если бы не Мира. — Что у тебя на уме? — она обернулась, когда раздался шёпот, голос, увидев Хенрика, прислонившегося к внедорожникy. — Елена... У неё была вся жизнь впереди, а из-за меня... Она покачала головой, не обращая внимания на слезы, которые образовывали пелену перед глазами. — Я убила её. — Нет, — не согласился Хенрик. — Ник это сделал. А ты сделала то, что сделал бы каждый для семьи. Мира покачала головой. — Но их все еще нет здесь. Хенрик грустно посмотрел на нее, не зная, что сказать, поэтому промолчал. Они так и остались там, пытаясь расслабиться в тишине. Последние несколько месяцев они безостановочно были в дороге, и казалось, что у Миры почти не осталось времени на себя. — Твой брат — дурак. Почему он не может просто принять решение? Хенрик немного помедлил, пытаясь подобрать нужные слова. — Его первая любовь выбрала Элайджу, вторая сказала ему, что никто никогда не сможет полюбить такого монстра, как он... Мира скривилась. — Звучит больно. — Он был убит горем, — печально произнёс Хенрик. — Все, кого он когда-либо впускал в своё сердце, либо предавали его, либо их убивал наш отец. Я думаю, он пытается понять, стоит ли ожидать горя от отношений с тобой. — Он думает, что любая любовь заканчивается горем? — Не делай вид, что не думаешь так же. Поэтому ты тоже его отталкиваешь. Мира молчала. — Может быть, когда ты полностью впустишь его в свой мир, то он впустит тебя... — Может быть.***
Мира со скукой наблюдала за тем, как Клаус насильно кормит своей кровью стаю, которую они наконец-то нашли. Сейчас она больше думала о себе. Её кожа, казалось, была в огне, как это было каждое полнолуние. Будто бы магия откликнулась на луну, стала более активной, и по какой-то причине ее желание убить кого-то возросло в тысячу раз. Ее магия хотела, чтобы она кого-то убила. После того, как все были мертвы, Клаус наклонился над человеком, которого он предложил Рэю в качестве мешка с кровью, и накормил его. Мира смотрела, как Клаус направляется к Рэю, и тревожное чувство, которое постоянно ее раздражало, усилилось, когда она увидела, как дрожит новоиспеченный гибрид. — Нужно просто пережить переход, — нахмурив брови, сказал Клаус, наблюдая за своим гибридом. — Скоро ему должно стать лучше. Мира не слушала разговор Клауса и Стефана. Она неотрывно смотрела за Рэем, который начал кашлять и трястись, как сумасшедший. — Рэй, мне нужно, чтобы ты меня выслушал, — вкрадчиво произнесла Мира, опускаясь на колени перед волком. — Я должна кое-что проверить. Ты можешь попробовать не двигаться? Волк кивнул головой, и Мира немного помедлила, прежде чем занести руки над головой парня. Сосредоточившись на своих руках, она победно улыбнулась, когда от них исходило красное свечение. Словно жидкость, энергия перешла от ее рук к Рэю, и его глаза покраснели, а тело обмякло, словно он внезапно погрузился в транс. Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза и сосредоточилась на его магии. Это было странно. Магия Клауса казалась... гармоничной. Две его стороны работали вместе, смешались вместе, но магия Рэя казалась неустойчивой, как будто две его стороны находились в состоянии битвы. Как будто их должно было что-то связывать. Что-то, чего им не хватало. Мира продолжала думать об этом, не подозревая о физических последствиях, которые вызвало у нее проникновение в его разум. Ее тело начало трястись так сильно, что Клаус и Стефан перестали говорить. — Что ты делаешь? — нерешительно спросил Клаус. Она не слышала его. Углубившись в разум Рэя, она увидела воспоминания, сначала о его детстве, а потом вплоть до того, каким он был сейчас. Они быстро проносились в её голове. Из-за этого она начала терять контроль над своей магией, но в конце концов взяла себя в руки, пытаясь сосредоточиться на его эмоциях. Когда она это сделала, все, что она чувствовала, была боль. Бесконечная боль, словно её разрывали на части изнутри. Тревога Стефана и Клауса наросла до предела, когда глаза девушки начали кровоточить. — Мира, — Стефан попытался слегка встряхнуть ее, но, как только он приблизился, в его теле запульсировала красная энергия, зажигая его вены. Клаус сломал ему шею и Стефан рухнул на землю. — Мира! — закричал Клаус, собираясь притронутся к ней, но голос остановил его. — Нет, Ник, если ты прикоснешься к ней, то можешь убить ее! Он замер. В ушах раздался голос, которого он так давно не слышал. Это было невозможно, он знал, что это невозможно. Но это было так похоже на... Хенрик смотрел, как его брат остановился пол пути своем и поднял брови. — Ты меня слышишь? Клаус отчаянно огляделся, не видя ничего. — Хенрик? — Мира экспериментирует с новым типом магии. Ты не можешь вмешиваться. — Это убивает ее! — Клаус в панике закричал, наблюдая, как она начала кашлять кровью, все еще пребывая в трансе. — Нет, не так, — настаивал Хенрик. — Её магия не позволит ей умереть. Пока она не научится контролировать силу, она будет контролировать ее. У её магии практически свой разум. Воцарилась тишина, но её нарушил Хенрик, который хотел сказать такие нужные слова брату. — Знай, Ник, я никогда не винил тебя. Я хотел увидеть волков, это был мой выбор. Это никогда не было твоей ошибкой. Клаус внешне был спокоен, но внутренне был в шоке. Вот он, разговаривающий со своим младшим братом, братом, который умер, и в чьей смерти Клаус винил себя более тысячи лет. Казалось, Клаус потерял способность говорить, когда его охватила череда сложных эмоций. — Я просто хотел, чтобы ты знал. Я люблю своего брата. Всегда и навечно. Клаус слегка усмехнулся, не обращая внимания на навернувшиеся на глаза слезы. — Всегда и навечно, брат. Связь Миры с Рэем внезапно оборвалась, и она потеряла сознание, а вместе с этим дух Хенрика исчез.***
Мира проснулась и огляделась. Было темно, но полная луна светила в небе, ее серебристое сияние освещало лес и землю. Недавно обращенные гибриды ходили медленно, как будто они были загипнотизированы, что делало их похожими на зомби. Мира села, прикоснувшись к своему носу, сжавшись от ощущения запекшейся крови. Она вздрогнула, когда началась пульсация в голове, тем самым дав Клаусу понять, что проснулась. — Тебе нужно многое обьяснить, любовь моя, — услышала она слова Клауса и, обернувшись, увидела, что он сидит на бревне, вытянув ноги перед собой. — Это новый тип магии, — ответила она, пожав плечами Мира, думая, что он говорит о силе, которую он, без сомнения, был свидетелем ее применения. Это заставило её чувствовать себя уязвимой. — Я говорю о Хенрике.***
Первое, что увидел Стефан, когда вернулся — это мёртвые гибриды и Клаус с Мирой в крови. Клаус сидел на бревне, Мира же прислонилась спиной к дереву, ее глаза были закрыты. Стефан скинул труп Рэя со своей спины, и он бесцеремонно повалился на землю. — Они взбесились, — пробормотал Клаус, словно разговаривал сам с собой. Мира открыла глаза, чуть моргая. Спина затекла от долгого положения её тела. Она и Клаус не разговаривали с тех пор, как убили гибридов. — Некоторых из них мы убили, а другие просто... — Клаус замялся, с горечью качая головой. Он не хотел их убивать. Клаус собирался сделать их лучше, сильнее. Он возлагал такие большие надежды на то, что это сработает, а сейчас все это напомнило ему, почему надежда — это такая жалкая штука. Такое человеческое чувство. Такая бесполезная вещь. — В конце концов, — встав, Клаус направился к трупу Рэя. — Они все мертвы. Мира, смотря на такого Клауса, чувствовала, как боль окутала его душу. Она казалась такой тяжелой, что Мира задавалась вопросом, как кто-то может нести эту боль самостоятельно. И она совсем не удивилась, когда из Клауса вырвался крик. — Я сделал всё, что мне сказали! Стефан немного отступил назад, внимательно разглядывая Клауса. — Должно было получиться! Проклятия нет! Я убил оборотня, вампира, убил двойника! Мира в замешательстве нахмурила брови, когда неизвестная эмоция показалась на лице Стефана, которую не заметил Клауса в силу своего состояния. — Плохо выглядишь, — заявил Клаус, изучая потрошителя. — Да, потому что ты меня не исцеляешь. Взгляд Миры остановился на укусе, что был у Стефана. Её глаза слегка округлились от того, что она не почувствовала это сразу. С беспокойством она посмотрела на Клауса. В отражении его глаз она нашла свои. Он позволит ей исцелить Стефана. — Извини, я подвел тебя, — сказал Стефан, вновь обращая внимания Клауса на себя. — Помоги ему, Мира. Мира сразу же встала, направляясь к Стефану. Он с благодарностью протянул руку и скривился, когда красное свечение поглотило магию яда. Клаус и Мира взглянули друг на друга. Тогда Стефан и понял, что их короткие взгляды больше не являлись флиртом. И это точно не сыграет ему на руку. Когда Стефан ушëл, только потрескивание огня нарушала тишину между Мирой и Клаусом. — Ник, — тихо проговорила она. Клаус понял, насколько уязвим перед ней, когда этот шепот отозвался в его душе. Он стоял спиной к ней. Сложные эмоции почти переполняли его. Все его гибриды потерпели неудачу, и он впервые за тысячелетие заговорил с мёртвым братом. Сейчас остались только он и она, а также их непонятные отношения. Звук шагов Миры был тихим, несмотря на листья, покрывающие поляну. С невероятной нежностью она положила руку ему на щеку, слегка повернув мужскую голову так, что у него не было другого выбора, кроме как посмотреть на нее. — Я разберусь с этим, — мягко произнесла она. — Я думал, что всё получится, — сказал он и ласково потерся щекой о её ладонь, закрывая глаза. Мира обняла его за шею. Он был удивлен проявлением нежности. Не колеблясь, обнял ее за талию и положил лоб ей на плечо. Она была теплее, чем ожидал Клаус, а от её объятий испытал умиротворение. Такое новое чувство, светлое, непонятное и даже раздражающее. Но это успокаивало, это было то, что ему нужно в этот момент. Они оба хранили секреты, но оба питали привязанность друг к другу. Они знали, что им нужно поговорить, но ни один из них не хотел начинать этот разговор. Вместо этого они стояли в объятиях друг друга, наслаждаясь утешением, которое приносили друг другу. Они расскажут о своих проблемах завтра, а сегодня, в этот момент, ничего не имело значение. Сейчас их не окружали неудавшиеся гибриды и не было сотни недосказанных вещей. В этот момент они позволили себе ощутить покой. Этот момент стал их по-настоящему. В памяти этот момент останется надолго, егo не вытравить никем и ничем. Пройдут часы, дни, недели, месяцы, но, заглядывая в себя, они будут ощущать запах этого момента. Память будет возвращать те эмоции и впечатления, кoторые они переживают сейчас. И Клаус никогда не забудет, как сегодня Мира прикоснулась к его душе и оставила там глубокий отпечаток.