Протёртая душа

— Я готов, — первое, что говорит Скарамучча спустя несколько дней, когда Альбедо зашёл к нему в палату. — Готов? К чему? — с непониманием спрашивает психиатр, двигаясь к кровати, на краю которой сидит пациент. Скар слегка отодвигается, чтобы Альбедо мог сесть рядом. Как только доктор опускается на кровать, Скарамучча тут же поворачивается спиной и кладёт голову на чужие колени, выбив из груди психиатра шумный выдох. Альбедо тянет руку к чужим волосам, но она замирает. «А я… Я могу прикоснуться?» — думает блондин. — Давай, — словно читает мысли пациент, призывая Альбедо погладить его голову, что, собственно, доктор и делает, вплетая пальцы в тёмные пряди. — Так к чему ты готов? — вновь спрашивает психиатр, рассматривая прикрытые синие глаза Скарамуччи, который расслабился от нежных поглаживаний доктора. — Выписаться, — отвечает он. — Подумал пару дней и решил, что готов научиться заново жить, — хмыкает и смотрит в голубые волны чужих глаз. — Что скажешь? — Я поддерживаю твоё решение, — пожимает плечами Альбедо и оборачивается на звук открывающейся двери. В палату проходит Чайльд, который, увидев парней, неловко замирает в проходе и приоткрывает рот. — А… Э… Я… Я позже зайду, — быстро бросает он, собираясь уйти, но Альбедо лишь медленно качает головой, показывая, что медбрат им не мешает. Рыжий проходит дальше и садится на кресло, рассматривая пациента, который, словно кот, нежится на коленях психиатра, подставляя голову под чужую руку. — Скар хочет выписаться, — говорит Альбедо, смотря на рыжего. — Сможешь запросить у Аято бланк для подписи? — А… Д-да, конечно, — Чайльд нехотя отводит взгляд от Скарамуччи, переведя его на глаза Альбедо, в которых, кажется, можно уловить лёгкое сочувствие. — Сейчас? — Можешь сейчас сходить, — психиатр пожимает плечами. — Можешь потом. Как тебе удобно. Альбедо мягко проводит ладонью по голове пациента, вновь смотря на его лицо. Глаза юноши закрыты, а на губах процветает улыбка удовольствия. «Кажется, Чайльд не меня искал, а зашёл именно к Скару… Может, хотел что-то сказать?» — думает Альбедо и вновь поднимает глаза на медбрата, который, уперевшись локтем в подлокотник, приложил кулак к скуле. Рыжий кажется задумчивым и слегка нервным, словно и вправду хотел о чём-то поговорить с пациентом. — А, в прочем… — откашливается Альбедо и аккуратно приподнимает голову Скарамуччи со своих колен, на что тот открывает глаза и хмурится, не понимая, почему нарушили его покой. — Думаю, я и сам могу сходить к Аято, чтобы подписать документы на выписку. К тому же, надо с ним обсудить некоторые моменты, — блондин слегка улыбается пациенту, который уже успел сесть на кровать, потерянно и сонно глядя то на Альбедо, то на Чайльда. Психиатр быстро покидает палату. Медбрат смотрит ему вслед, после чего хмыкает. «И всё же он слишком проницательный», — думает Чайльд, переводя взгляд на Скарамуччу, который встал с кровати и отошёл к кулеру, чтобы набрать воды. — «А ведь я просто пришёл поговорить со Скаром, потому что соскучился и не видел его последние несколько дней». — Привет, — говорит пациент, отставляя стаканчик на стол и садясь в кресло напротив медбрата. — Привет, как себя чувствуешь? — Чайльд закидывает ногу на ногу и складывает руки в замок у низа живота. — Живой, — пожимает плечами Скарамучча и улыбается. — А ты как? Всё хорошо? — Ого… Какая забота, — хмыкает медбрат, изучая на Скарамучче свою чёрную футболку с принтом, которую он принёс из дома по просьбе пациента, ведь больничная одежда неприятно прилегает к телу. — У меня всё отлично. Вчера встретился со своей семьёй. Скарамучча заинтересованно приподнимает бровь и слегка наклоняет корпус вперёд. — Что? — смеётся Чайльд. — Просто семейная встреча. — Ты… Ты просто никогда не рассказывал о семье, — Скар пожимает плечами и откидывается на спинку кресла. — Интересно послушать. — Оу… Ну… в нашей семье семеро детей, я средний, — спокойно отвечает медбрат, заметив удивлённые синие глаза. — Да-да, понимаю твою реакцию, — усмехается. — Но у меня с ними хорошие отношения, особенно с младшими, — Чайльд приподнимает голубые глаза к потолку и улыбается. — Жаль, что из-за работы я так редко их вижу. Но вчера повезло, что выдался свободный день, — Чайльд пожимает плечами. — А родители? — интересуется Скарамучча. — Ну… Суровые, но справедливые, — не сдерживает смешка Чайльд. — Я их люблю. Они дали мне возможность вырасти хорошим человеком, найти работу, дали крышу над головой и еду, воспитали, — медленно перечисляет медбрат, почему-то чуть грустно улыбаясь. Пока Чайльд рассказывал пациенту о своей семье, сам он предавался воспоминаниям из детства. — Чайльд, сынок, — отец склоняется к сыну и кладёт руку тому на плечо. — Отдай игрушку своему другу. — Нет! — мальчик заливается слезами, крепко прижимая к груди мягкую игрушку — белую собаку. — Это моё! — Надо уметь делиться, — настаивает отец, вздыхая. — Дай своему другу поиграть, а потом он тебе её отдаст. — Не отдаст! — громко заявляет ребёнок, глотая слёзы. — Он никогда не отдаёт мои игрушки! Все себе забирает! — Чайльд, — уже более настойчиво произносит мужчина, но игрушку у сына не отбирает, думая, что сможет убедить того словами. — Нужно уметь делиться, — повторяет он излюбленную фразу. — В этом мире ничего одному тебе не принадлежит. Поэтому думай о ближнем своём. Чайльд, хмуря брови, со злостью швыряет мягкую собаку в своего друга, который тоже стоит в слезах, потому что рыжий с ним не поделился. — Я хочу новую! — заявляет мальчик. — Он заберёт эту, тогда я хочу новую! — навзрыд говорит Чайльд. — Нет, сынок, — отец тепло улыбается и встаёт с колен, беря сына за влажную от слёз ладошку. — Если эта игрушка и вправду твоя, то она обязательно к тебе вернётся. Чайльд заканчивает свой рассказ, смотря на Скарамуччу, который умилённо улыбается. Кажется, ему понравилось слушать о братьях и сёстрах, в особенности о младших, про которых медбрат говорил с особой любовью. — Чайльд, я уже говорил, — отец заваривает себе чай на кухонном столе, пока сын стоит позади него и шумно дышит от злости. — Если девушка, которая тебя бросила, вернётся, то это твой человек. Не цепляйся за тех, кто уходит до конца. Не пытайся их вернуть, ведь они должны сами вернуться. И никогда не держи никого рядом, никогда не бойся отпускать людей. — Н-но… — дрожащим голосом начинает подросток. — Я… Я просто не понимаю, почему я не должен прилагать усилий к тому, чтобы любимые мной люди оставались рядом. — Потому что если они любят тебя в ответ, то никуда не уйдут, — с умным видом произносит мужчина, отпивая чёрный чай. — Поэтому и не бойся отпускать никого. Чем сильнее ты будешь держать людей, тем больше им захочется убежать от тебя. Медбрат хмыкает на воспоминание. Быть может, раньше он неправильно толковал слова отца, но сейчас это уже неважно, ведь медбрат так и не нашёл любимого человека, привыкнув всех отпускать и просто смотреть, как возлюбленные обретают новую любовь. С этой мыслью Чайльд поднимает глаза на Скарамуччу, который открыл какую-то книгу, чтобы прочитать медбрату цитату из неё. «А если бы я боролся? Если бы не позволял всем уходить от меня? Тогда… Тогда сейчас я бы обрёл крепкую и верную любовь?» — размышляет Чайльд, рассматривая серьёзное лицо друга напротив. — Я люблю его… Я так чертовски сильно люблю его, но не смею разрушить отношения, — пьяным голосом, заливаясь слезами, изливает душу медбрат. Его друг, в которого он в детстве швырнул игрушку, плавно ведёт машину и посматривает на рыжего краем глаза. Парень шумно вздыхает. — Всё потому, что твой отец мудак, — цедит сквозь зубы он. — Засрал голову какой-то хернёй, вот ты и теряешь любого человека, в которого влюбишься. Чайльд словно не слышит слова друга, смотрит в окно мутным от слёз взглядом и сжимает губы, чтобы не проронить всхлип. — Я просто… просто не понимаю, — шепчет рыжий. — Ведь у меня был шанс… был шанс, но я решил отдать его другому, который явно будет лучше меня. — Почему ты так решил? — П-потому что… Потому что он кажется куда взрослее и осознаннее, чем я… А Скару… ему нужен именно такой. — И ты сам решил за этого парня, кто именно ему нужен? — хмыкает друг, припарковываясь возле дома Чайльда. — Нет… Нет… — горячо шепчет медбрат и привстаёт с пассажирского кресла, чтобы резко и неожиданно притянуть друга к себе и упасть тому лбом в плечо. — Я видел… видел, как Скар смотрел на него… Видел, что он уже сделал свой выбор. — Ох… И я в который раз повторю, что твой отец — мудак, — шепчет парень, поглаживая рыжего ладонью по спине. — Люблю… — шепчет пьяный медбрат, заливая слезами рубашку друга. — Люблю… Я пиздец как люблю его… Я бы… Я бы для него весь мир обхватил руками и принёс к ногам. Это воспоминание заставило Чайльда судорожно вздохнуть, на что Скарамучча изгибает брови и вопросительно смотрит в голубые глаза. Медбрат отмахивается, говорит, что всё в порядке, после чего натянуто улыбается. — Что ж, надеюсь, мы продолжим общаться после того, как ты выпишешься, — произносит рыжий, с надеждой смотря на Скарамуччу. — Да. Конечно, — Скар пожимает плечами и улыбается. — Буду рад тебя видеть в свободное от работы время, — усмехается он. — Лошара. — Сам ты лошара. Рано или поздно найдёшь работу и будешь пахать с утра до вечера, — спешит ответить медбрат, смеясь. — А вообще, тебе вроде как надо идти учиться, — напоминает он. — Да блять… — шипит пациент и закрывает глаза ладонями. — Мрак… — Вот-вот. И кто из нас лох? Я хотя бы деньги получаю, а ты будешь просиживать задницу за учебниками, — подкалывает парень и встаёт с кресла. — Ну почему ты такой дурацкий, Чайльд? — воет пациент. — Всё настроение испортил. — Хах… Это я умею, да. «Я вижу, как ты цепляешься за Альбедо… как любишь его», — вновь возвращается Чайльд к своим мыслям, что не выходят из головы. — «Я не собственник… Я научился отпускать… и понимаю, что тебе хорошо с Альбедо… Я рад… Рад, что ты счастлив… поэтому я и не хочу за тебя бороться». Рыжий встаёт, когда дверь в палату открывается. Подмигнув Скарамучче, Чайльд идёт к выходу и останавливается около Альбедо. — Не забудьте на свадьбу позвать, — со смешком шепчет медбрат и спешит покинуть палату, видя вытянувшееся лицо психиатра. Альбедо проходит дальше, садится на кресло и смотрит на Скарамуччу. — Всё в порядке? — задаёт вопрос, раскладывая на столе бумаги. — Да, — Скарамучча легко пожимает плечами. — Чайльд рассказал о семье… Я даже немного позавидовал, что у него такие забавные братья и сёстры… а у меня… никогда их не было, — чуть грустно усмехается юноша, после чего отвлекается на бумаги, что лежат перед Альбедо. — Это что? — Я обсудил с Аято твою выписку. Он готов хоть завтра это сделать, — отвечает психиатр. — Я подписал все документы и принёс тебе, потому что твоя подпись тоже требуется. — Пхах, — усмехается Скар. — Говно вопрос. Давай свои бумажки сюда. Пациент тянется к листам, забирает их себе и принимает от Альбедо ручку, чтобы подписать документы. Он читает некоторые пункты, что показались ему наиболее важными, после чего оставляет подписи в нужных строчках. — Дело сделано, — довольно информирует пациент, передавая бумаги обратно доктору. — Могу собирать вещи? — Да у тебя и вещей тут нет, — улыбается психиатр, проверяя документы. — Всё твоё осталось там же, где и забрали в первый день. — Интересно… А тётя хоть раз за год позвонила мне? — задумывается Скарамучча, переводя взгляд в окно. — Не удивлюсь, если не звонила. — Думаю, тебе в любом случае придётся её навестить, — пожимает плечами Альбедо и собирает документы в стопку. — Во-первых, сказать о своих дальнейших планах на жизнь, во-вторых, забрать все необходимые вещи. — Ты всё ещё не передумал? — усмехается Скарамучча, изучая взглядом лицо психиатра. — Хочешь, чтобы мы жили вместе? — Я жду этого с того самого начала, как только эта мысль пришла мне в голову, — спокойно отвечает Альбедо и поднимает на Скарамуччу глаза. — Значит, долго? — с придыханием спрашивает юноша. — Долго, — кивает ему психиатр. Скарамучча нервно улыбается, встаёт с кресла и короткими шагами доходит до психиатра. Мягко берёт его за руку, бегает синими глазами по чужому лицу, после чего, шумно вздыхая, переступает садится Альбедо на бёдра. Психиатр шумно вбирает в себя воздух, так и замерев в кресле. Скарамучча переплетает пальцы их рук и ластится к доктору. Трётся носом о скулу, оставляет короткие поцелуи сухих губ по чужому лицу. Альбедо сидит в замешательстве, совершенно не понимая, что он должен сделать. Хочет положить руки на талию, хочет поцеловать и обнять, но страх охватывает разум, приказывая не двигаться и не совершать никаких действий. — Я не против, — шепчет Скарамучча. — Ты последний человек, от касаний которого я бы отказался, — опаляет он горячим воздухом чужую ушную раковину, что незамедлительно вызывает мурашки у психиатра. Альбедо медленно и осторожно кладёт руки на чужую талию, слегка сжимая её подушечками пальцев. Придвигает пациента теснее к себе и зарывается носом в чужие волосы, от которых пахнет шампунем. Он жадно вдыхает приятный аромат от пациента и не может насытиться. Скарамучча же плавно гладит пальцами психиатра по макушке, понимая, что Альбедо соскучился сильнее всех. — Скар… — роняет блондин и мажет влажными губами по тёплой щеке пациента. — Я люблю тебя… — шепчет он и целует свободную руку Скарамуччи. — Бедо… — улыбается юноша, не переставая водить рукой по светлым волосам. — Ты изменил меня… — тихо произносит он. Альбедо отрывается от коротких поцелуев в щёки пациента и поднимает на темноволосого нежные голубые глаза. — Я ничего в тебе не менял, — так же тихо отвечает ему доктор. Альбедо аккуратно кладёт ладони на чужие скулы и тянется к пациенту, прижимаясь своими губами к чужим. Скарамучча судорожно вздыхает и кладёт руки на плечи психиатра, чтобы теснее прижаться к нему. Их губы слились в медленном танце, больше похожим на вальс. Оба целуют так, словно вновь изучают друг друга, как и при первом поцелуе. Скарамучча зарывается одной рукой в волосы Альбедо и льнёт к нему, не желая отпускать и разрывать этот болезненно-приятный поцелуй, от которого затряслось всё тело. Доктор водит руками по чужой талии, коротко приоткрывает губы и мягко прикусывает нижнюю губу Скарамуччи. Блондин перемещает одну руку на спину синеглазого и придерживает его ладонью, чуть наклоняя корпус вперёд. Оторваться невозможно. До дикой боли в голове, но невозможно, потому что оба соскучились по ласкам друг друга. Их тела полыхают огнём, от каждого из парней исходит раскалённый жар, а внизу животов становится до умопомрачения больно. Альбедо хочет разорвать поцелуй, не хочет, чтобы всё зашло дальше, но он просто не может перестать целовать любимые губы возлюбленного. Они приходят в себя лишь тогда, когда их отвлекает звук уведомления на телефоне Альбедо. — Аято… просит зайти в кабинет… — тяжело дыша, шепчет психиатр и оставляет короткий поцелуй в нос обмякшего от нежности пациента.