Близкие друзья

Всё. Рано или поздно это должно было случиться. Я влюбился. Влюбился в Антона Шастуна. И это просто кошмар. Я не знаю, куда себя деть от этого чувства и как вообще себя вести. Ко всему, что между нами происходит, я теперь точно не отношусь как к приколам, но что об этом думает Антон, мне всё ещё неизвестно. Да, вот такая я тряпка безвольная, уже полтора месяца подыгрываю ему в страхе потерять. Самый пиздец в том, что я начал его ревновать. Ко всем подряд: к его одногруппникам, к соседям по этажу, к преподавателям, даже к Ире и Зое, самым безопасным девчонкам из нашего окружения. Шастун тоже иногда проявлял признаки собственника. Пару дней назад на очередной попойке к нам подошла Наденька с моего потока, уже изрядно подпитая, и попыталась усесться ко мне на колени, но Антон со словами: «Не трогай то, что не твое», — напрямую её оттолкнул и за локоть притянул меня к себе. Может, это была постановка на публику, или он действительно не хочет ни с кем меня делить. Но проблемы ходят за Шастуном по пятам. Сегодня он закрыл зачётную неделю и сто процентов по этому поводу должен где-то быть тусняк. И стоило мне только об этом подумать, как зазвонил телефон. — Арс, слышишь меня? — Антон почему-то шептал. — Арс, инфа огонь. Я сейчас пересёкся с Серёгой Детковым, и он мне прямо по очень большому секрету, что сегодня вечером собираемся на шестом у белорусов. Он тоже придёт со своей девушкой Марихуаной и её братом Кокосом. Зажигаем, Арсюша! Ебать. Как-то я вообще не разделяю его восторг. Раньше, до всего этого, я бы его, конечно, поддержал, но сейчас мне очень страшно. Шастун не виноват, что не понимает этого, но из-за его желания связаться с наркотой я взбесился. — Ты шо, ебанулся? — я даже заговорил по-воронежски. — Антон, ты хочешь себе ещё одну зависимость в комплект к никотиновой? — Да не подсяду я, — голос в трубке звучал очень растерянно. — Блять, я тебя знаю. Если тебе что-то понравится, ты миллион причин найдёшь, чтобы к этому вернуться. — Арс, ты чего?.. — Ничего. Я не хочу, чтобы ты туда ходил. — Давай ты не будешь решать за меня? Я уже большой мальчик, — Антон всегда злился, когда кто-то пытался ограничить его свободу. — Я так понимаю, ты со мной не идёшь? — Нет, — я зажмурился от горечи и обиды. — Не собираюсь всю ночь бить тебя по рукам. И не вздумай звонить, писать или приходить под кайфом. — Окей, — сухо и равнодушно. — И предохраняйся, если будешь с кем-то трахаться. Я не могу себе позволить хорошего венеролога и курс антибиотиков. — Хорошо. Шастун сбросил вызов, не дожидаясь моего ответа. Я швырнул телефон на кровать. Ну что ж, вот и пошёл я нахуй со своим мнением, тревогами и вниманием. Конечно, общаться мы не перестанем, но такое похуистическое отношение к себе я тоже терпеть не намерен. Если ему не насрать на нашу дружбу, он извинится, хотя на моей памяти он ни перед кем никогда не извинялся. От злости чесалось всё тело. Йога, чтение и избиение стен не помогали. Как бы я ни пытался убедить себя в том, что не имею отношения к делам Антона, всё равно руки тянулись написать кому-то из белорусов и спросить, как там дела. Но мы действительно друг другу не няньки. Уже поздним вечером в мою комнату начались забеги, и почему-то все искали Шастуна. Даже сами хозяева тусовки Слава и Ваня вместе с драг-дилером Серёгой приходили за Антоном, и мы все дружно не понимали, куда он делся, раз его нет ни у меня, ни у себя, ни у них в нарко-трипе. Теперь моё беспокойство умножилось вдвое. Надо как-то отвлечься, а то сожру себя изнутри. Я надел тренировочные леггинсы, сверху них — широкие боксёрские шорты, после чего натянул голубое худи и пошёл на шестой этаж к старосте. К счастью, она оказалась у себя. — Чего? — Катюха, своя в доску, никогда не церемонилась. — Можешь дать ключ от зала? — я умоляюще уставился на девушку в халате. Она сняла с крючка одинокий ключ и протянула мне, после чего захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Сам виноват, что завалился к ней почти в полночь. Хореографический зал находился в отдельном крыле, чтобы степисты по утрам не будили всю общагу своим топотом, и на сигнализацию не ставился — вся техника после занятий оттаскивалась в подсобку и закрывалась на кодовый замок, поэтому я взял свою портативную колонку. Одна из стен зала была стеклянной, и за нашими тренировками обычно наблюдали все кому не лень. Из-за этого я больше любил танцевать один по вечерам. У этой самой стеклянной стены стоял Антон и всматривался в темноту зала. Я был слишком зол на него и прошёл мимо, закрыв за собой дверь, после чего включил одну центральную лампу и подключил к колонке телефон. Пару лет своей жизни я потратил на то, чтобы выучить во всех деталях танец Полунина под «Take me to church», и теперь это моя панацея во всех случаях жизни. Танцевал я с закрытыми глазами, но чувствовал на себе взгляд Шастуна. За эти четыре минуты я пропустил каждую строку песни и каждую ноту мелодии через себя, мне было очень больно, как будто внутренности горели. Ради этого катарсиса я и учил танец, но из-за ссоры умиротворение по итогу не наступило. Закончив, я просто сел на пол и расплакался, но буквально через пару секунд всё-таки взял себя в руки и поднялся. Антон уже стоял рядом. — Арс, я долбоёб. Как же виновато он смотрел на меня, но я был на слишком сильных эмоциях, чтобы поддаться. — Если хочешь, можешь меня ударить, — Шастун поднял руки, как будто сдавался. Я размахнулся и втащил ему по лицу тыльной стороной ладони. Так сильно, что разбил губу. — Можешь идти, тебя там уже ищут. Я подожду, как и всегда. Как кусок мяса, который нужен только для зажиманий по углам. Антон развернулся и молча ушёл, а мне стало легче. Наконец-то я сказал ему о том, что чувствую внутри себя, а дальше уже выбор за ним.