Миссия — сломить героя

      — Я сейчас в таком прекрасном настроении! Почему бы тебе не сделать его ещё лучше?       Соник подошёл вплотную, хитро скалясь, рассматривая оставленные им следы на теле девушки. Руж в панике впилась клычками в губы, стараясь не заплакать от въевшегося под разваливающуюся оболочку сознания страха. Она знала, знала, что должно было вот-вот произойти, однако ничего не могла с этим сделать. Ни сил, ни возможностей не хватало даже на минимальное сопротивление. Оставалось только умолять всех Божеств этого мира, чтобы те остановили чёртового ублюдка. После совершённого над Шедоу зверства, синий ёж с удовольствием начал свою привычную разминку: его конечности хрустели, выпирая из-под кожи под неестественными углами, а после с оглушительным щелчком вставали на место, будто ничего и не было. Но звук не прекратился даже тогда, когда голова вернулась в "правильное" положение. Наоборот, он становился ещё громче, отчётливее, пока, подобно оторванной тетиве натянутого лука, из спины парня не вырвался спутанный ком пульсирующих щупалец. Из места прорыва брызнула вязкая чёрная жидкость, уж совсем не похожая на кровь, однако Соника это вовсе не смутило. Он блаженно выдохнул, разминая плечи, как после долгой тренировки, и вновь с ухмылкой посмотрел на пленницу. Потребовалось несколько мгновений для того, чтобы, казалось бы, чужеродные отростки пришли в движение и сбросили с себя остатки плоти, представ перед Дарками во всей красе, переливаясь в скудном свете помещения тёмными фиолетовыми и синими оттенками.       — Эта странная штука может быть очень полезна, если знать, как её использовать, — фыркнул Соник, заметив перекошенное в ужасе лицо мышки. Ему доставляло дикое удовольствие наблюдать за мыслями и чувствами своей жертвы, когда те легко читались в её мимике. Герой упивался вседозволенностью и властью над своими бывшими товарищами, потому он без капли сомнений ухватил девушку за грудь, начал давить, мять пальцами один из сосков. — Тебе не о чем переживать, куколка. Я сделаю тебе отличный апгрейд!       Руж зажмурилась. Она не хотела ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Она не хотела быть жертвой безумства этого мирона, не хотела быть подопытной, игрушкой в чужих руках. Стыд, страх, ненависть — смесь самых отвратительных эмоций рвали в мелкую крошку то, что осталось от психики, и девушка изо всех сил старалась это остановить. А вот её мучителю было весело: он вылизывал набухший сосок, опасно клацал зубами, грозясь откусить часть эрогенной зоны или пожрать её целиком. Под сдавленные всхлипы летучей мышки, парень наконец приступил к осуществлению своих больных фантазий. Зажав пальцами чувствительный кусочек кожи, он стал прокалывать его насквозь полой иглой для пирсинга. От резкой жгучей боли всё внутри сжалось, и Руж отчаянно закричала, дёргаясь, травмируя скованные запястья. Это было столь мучительно, что слёзы тут же полились из глаз, а сама пленница взвыла не своим голосом.       — Не драматизируй ты так, — Соник растянул губы в улыбке, завинчивая шарик вставленной в свежий прокол серьги. Кровь стекала по груди мышки, пачкая короткий белоснежный пушок алыми разводами. Девушка хрипела, стонала, мышцы её живота непроизвольно резко сокращались, когда она пыталась вдохнуть, сосредоточиться, противостоять боли. — Мы ведь только начали.       Пытка продолжилась, потому что на одном проколе он не остановился. Под крики и плач девушки, под хрипы и рычание её друга Соник проделал все эти манипуляции ещё раз, после чего чуть отстранился, рассматривая несимметричные кровоточащие проколы, явно гордясь своим новым хобби. Ёж не оградил себя и от желания обхватить руками талию девушки, с упоением вылизывая раны, а после кусая серёжки и наслаждаясь страданиями своей всё ещё живой игрушки. Всё же, ему больше всего нравилось играть именно с чем-то живым, с чем-то, что можно было разломать и при этом сразу же не убить. Ловя дикое удовольствие от солоноватых капелек крови, Соник пустил в ход своё "недавнее приобретение" — щупальца опутали цепи, и те под их давлением начали идти трещинами. Звенья заскрежетали, распадаясь на куски, с грохотом упали на пол, заставив Дарков вздрогнуть. Что..? Зачем он это делает..? Ухватившись за призрачный шанс, Руж дёрнулась ещё раз, попыталась оттолкнуть от себя врага, а лучше, ударить его, но… Этот синий ублюдок хорошо всё просчитал: сил не хватило, ощутимо не хватило, потому что из всей задумки у неё получилось только невесомо стукнуть кулачком по плечу и тут же взвизгнуть от колючего онемения во всех конечностях, когда кровоток в теле изменился после сотен часов в подвешенном состоянии. Девушка не удержалась и рухнула на пол, ударилась руками, коленями, грудью. Соски тут же пронзила отвратительная, мучительная боль.       — И что это было? М? — герой приподнял бровь и присел перед пленницей. Он с мгновение думал над тем, как поступить, и, похоже, сошёлся на мнении, что ситуация сложилась в его сторону. Потому, скалясь и обнажая дёсны, он схватил её за белоснежные волосы, намотал их на кулак и грубо дёрнул на себя, заставляя поднять голову. — Плохая девочка. Непокорную из себя строишь? Ну-ну… Давай проверим, так ли это на самом деле?       Перепуганная такими словами Руж вся сжалась, замерла, испытывая дикий страх перед этим существом. Герой, этот конченный ублюдок..! Рук и ног коснулось нечто холодное, гладкое, будто змеиная кожа, обволокло конечности и с силой, до синяков, сдавило, выдавив из мышки очередной вскрик. Она не могла оглянуться, да и не хотела видеть, что происходило сзади... А там её сжимали тёмные длинные щупальца, не позволяя двинуться с места, шелохнуться, полностью подавляя и без того обессиленную жертву. Наблюдавший за такой картиной Соник присвистнул и, выкинув за решётку камеры использованную иглу, лёгким движением свободной руки стащил с себя брюки, демонстрируя готовое к новому акту издевательств и мук достоинство. Порыкивая от возбуждения, ёж шлёпнул тяжёлой мерзкой плотью по лицу девушки, унижая её так, как никто и никогда не сделал бы. Конечно, пленница рефлекторно зажмурилась и стиснула челюсти, однако это было её ошибкой, которую враг не собирался прощать. Пальцами надавив на скулы с обеих сторон, Соник насильно открыл ей рот и тут же заткнул его своим членом, грубо запихивая его глубоко, в самую глотку испуганной мышки. На рвотный рефлекс и попытку впиться в чужеродный орган зубами, Руж получила довольно гневное предупреждение:       — Ты не хочешь знать, что я сделаю с тобой, если ты посмеешь закрыть свою пасть, — герой сощурился, ощутимо натягивая белые локоны, словно готовясь сорвать со своей жертвы скальп при любом неправильном движении. Хмыкнул, когда девушка, сопя, хныча, замерла и изо всех сил постаралась не смыкать челюсти. Его угрожающе низкий тон вернулся в привычную "норму" с нотками насмешек и пренебрежения. Уж лучше так, чем это липкое, пробирающее до дрожи ощущение медленной смерти. Хотя, быть может, это и был выход из их ситуации? — Вот так. Верно. Послушание — ключ к нашему плодотворному сотрудничеству.       Его бросало то в жар, то в холод, пот лился градом, а ноги и руки сводило из-за беснующихся мышц, что непроизвольно сокращались и причиняли сейчас ужасную боль. Шедоу насильно оставлял себя в сознании, ведь всё его существо сейчас было приковано к подруге. Он хотел быть рядом, хотел спасти и защитить, закрыть собой и не позволять кому бы то ни было подходить к ним… Он молил.. беззвучно умолял этого монстра остановиться. И, вторя отчаянному крику его души, полупрозрачный белоснежный ёж крутился вокруг Руж, бросаясь на мучителя со всей ненавистью и гневом, однако его удары проходили насквозь, и Сильвер лишь дёргался, сдавленно рычал, сжимая кулаки. Образ психокинетика метался от девушки к Шедоу, в ужасе заглядывая в глаза второго, растерянно прижимая ушки к голове, подвывая от страха и ужаса. Совершенный солдат отчётливо слышал эхом разносящийся дрожащий голос товарища, пусть отчасти и осознавал, что того нет сейчас в этой чёртовой камере пыток… И всё же этот образ был таким реальным. Никогда ещё галлюцинации не казались ему настолько живыми. Это пугало его, ведь Сильвер был тем, кого он всей душой желал видеть и не видеть одновременно. И именно это обоюдоострое чувство одним резким движением могло ввергнуть разрушенную, хаотичную душу чёрного ежа в пучину отчаяния.       Пока Шедоу находился в таком состоянии, на подкорке головного мозга отпечатывалось мерзкое, отвратительное зрелище, на которое он не мог закрыть глаза. Щупальца синего ублюдка вновь пришли в движение, став ещё длиннее, обвив своими отростками ноги и руки летучей мыши. Несколько тонких кончиков скользнули девушке между ног и под хохот своего носителя проникли в разорванную ранее вагину. Руж в панике замычала, плача, царапая коготками холодные плиты пола, но сделать ничего не смогла. Ей просто не хватало сил. Она устала, ослабла физически и морально, и враг пользовался этим со всей своей жестокостью. Парень ритмично двигал бёдрами, насилуя пленницу в рот, запихивая в неё щупальца, грубо, беззаботно стимулируя себя и удовлетворяя свое эго. Мирон бесцеремонно надавливал рукой на затылок девушки, заставляя её брать его член глубоко, доставая головкой до глотки. Смеялся, наблюдая за тем, как она страдает в его руках, извивается и плачет. Плачет навзрыд, провоцируя его на ещё большее насилие.       — Согласись, никто не сможет сделать тебе так же хорошо, как я, — он потянул за волосы и вытащил пульсирующее естество изо рта мышки. Цокнул языком, растянув губы в безумной улыбке, а после с помощью тентаклей поднял свою жертву с пола и зафиксировал её в воздухе. Притянул к себе, примеряясь, и, растянув сокращающуюся в агонии кровоточащую вагину своими отростками, резким толчком всадил член внутрь. Девушка закричала что-то неразборчивое, жмурясь, кусая губы. — Сам герой собирается тебя наградить. Прими это с достоинством хотя бы второсортной шлюхи.       Мучительные толчки, укусы, шлепки — враг издевался над ней, при этом не забывая, конечно же, в своей величественной манере отпускать похабные, низкие шутки. Он оставлял на её теле множество болезненных, ноющих, горящий следов, от которых хотелось избавиться самыми радикальными способами. Срезать, содрать, сжечь кислотой..! Руж выла, кричала, однако всё это лишь возбуждало насильника. Внизу, начиная с живота и ниже, всё дрожало и немело. Кровь капала на пол, оставалась на гладких холодных щупальцах… Омерзительным стало чувство, что это — часть неё самой. И эту часть оскверняли вновь и вновь, пока не заполнили "наградой", в комплект с которой шла вырванная из соска серьга. Посте такого Руж вообще перестала что-либо соображать. Её психика просто отказалась всё это воспринимать, воздвигнув последнюю, финальную баррикаду, за которой практически ничего не осталось, кроме ненависти. Лютой ненависти и боли.       Справив свою нужду и потеряв всякий интерес к обессиленной, осипшей пленнице, Соник бросил мышку на пол прямо под ноги её товарища. Девушка не вскрикнула, как того от неё ждали: она прижалась лбом к холодному полу и больше не двигалась, вонзив обломанные коготки в шершавую поверхность бетона. Не видя должной реакции, Соник хмыкнул, почесал затылок, а после приблизился к Шедоу. У того-то ведь остались силы, не так ли? Ставя на это, герой снял с него цепи и, ухватив за шкирку, скинул со стула. Шедоу тут же среагировал — обхватил дрожащими, неподконтрольными руками подругу и прижал к груди, навалившись, закрыв всем телом. Почувствовав это, мышка вцепилась в него, всхлипывая, содрогаясь от ушек до кончиков пальцев ног. Совершенный солдат не знал, что именно делал в тот момент, однако знало нечто внутри: он прижимал её к себе, поглаживая, тихо, низко рыча. Открыть рот у него не получалось, потому он тыкался носом, губами, тёрся щекой, отчаянно желая утешить. Руж правда хотела ответить ему хоть чем-то, но.. пережитое сильно подкосило её. Она сжала руками торс друга и, наконец ощутив его присутствие рядом, потеряла сознание. Шедоу испуганно притянул её к себе ещё плотнее, дрожа, чуть ли не плача от перерезавших гортань эмоций.       — Какая-то она слабенькая для агента. Девчонки из другого отдела были выносливее. Так что это только её вина. Не нужно сопротивляться, когда ей сказал раздвинуть ноги такой сексуальный и горячий Я, — Соник плюхнулся на освободившийся стул и закинул ногу на ногу, с каким-то пренебрежением растирая свежие багровые следы на одежде. Увидев прожигающий взгляд зелёно-красных глаз, он фыркнул и качнул головой, пожимая плечами, мол, не видит в этом ничего такого. — Знаю. Я ублюдок. Как думаешь, почему никто не придаёт значения тому, что я делаю? Потому что важные шишки со мной за одно, а кое-кто.. просто наивен.       Он начал качаться на стуле туда сюда, опираясь на свои тентакли и покачивая ими из стороны в сторону. Пульсирующий кристалл в груди отчётливо мерцал в полутьме, и, кажется, вся чернота исходила именно из него… Она продолжала распространяться по его телу и заметно проступала через сосуды и вены, оплетая белки глаз в тонкую паутину. Похоже, Соник давно к этому приспособился, раз не испытывал сильного дискомфорта при использовании тентаклей. Как давно он такой? Как давно он заражён? Шедоу не понимал, не знал, мог лишь догадываться, однако все мысли сейчас были сосредоточены на хрупкой подруге, оказавшейся в его руках в момент, когда он так сильно этого желал. И всё же.. какие-то обрывки монолога он улавливал, пусть и не все. Информация просто вливалась в его уши, но не получала никакой должной обработки, которая обязательно была бы, будь он в порядке.       — Тейлз, мой милый лисёнок… Если бы он не был так сильно привязан ко мне нашим общим прошлым, он бы наверняка уже перестал слепо верить в сказку про светлого и идеального героя, которого он заботливо взрастил. Даже Эггман опасается его, — расхохотался и так же резко затих, заведя руки за голову. Чуть нахмурился, будто воспоминания о лисе вызывали внутри какие-то странные ассоциации и чувства. Ведь этот мозговитый парнишка действительно… — Хах, хотя, что бы ни случилось, я всё равно не позволю ему раскрыть весь свой потенциал.       Парень замолчал, выдохнул и поднялся, заставив Шедоу вздрогнуть. Под пристальным наблюдением пленника щупальца втянулись обратно, оставив только тёмные прожилки на лопатках и ниже, которые тут же скрылись под нарастающей плотью. При внимательном рассмотрении стало очевидно, что это были маленькие кристаллики, а не иглы и шерсть… Слишком много вопросов. Слишком много догадок. Голова шла кругом, а враг уже полностью оделся и привёл себя в порядок. Довольно лыбясь, он навис над Шедоу, носком ботинка давя на саднящую ступню. Мирон зарычал, попытался схватить оппонента за ногу когтями, однако тот быстро убрал конечность и зарядил ею в голову ежа, опрокинув того навзничь.       — Когти лишние? Что ж, исправим позже, — Соник фыркнул и вышел из камеры, дав указание дежурящим врачам вернуться к их обязанностям.       Ослабленный, корчащийся от жгучей боли "зверь" прижал к себе свою дорогую подругу и замер, потеряв последние силы на что-либо. Образ Сильвера перед глазами, который невесомо касался его лица и игл, занял собой всё его существо, отвлекая и сводя с ума отчаявшегося, сломленного выходца из блэкармс.

??:??

      Это действительно иронично. Врачи, которых днём с огнём не сыскать было во время изнурительного противостояния Эггману, сейчас толпами обхаживали Дарков. Правда, целью этих разодетых в белые халаты садистов оказалось вовсе не лечение. Они поддерживали в них жизнь на достаточном уровне для того, чтобы мироны раз за разом могли пережить новые побои героя: все ранения обрабатывались небрежно, без особо энтузиазма. Порой кто-то из этих ублюдков специально плохо выполнял свою работу, разнося заражение по всему ослабшему организму. Швы расходились, гнойные мешки лопались от одного неудачного движения, провоцируя образование участков с некрозом тканей. Горели и ныли мышцы, холод пробирал до костей. Ни шерсть, ни иглы не спасали — все попытки согреться оказывали лишь слабый эффект. Но эффект хотя бы был, и потому друзья постоянно находились рядом, обнимаясь, прижимаясь друг к другу. Согревали как могли, растирали относительно целые места, чтобы не повредить ранения ещё сильнее. Расшатанная психика давала о себе знать, так что дремали они по очереди не более 1-2 часов, подскакивая от кошмаров или шорохов за пределами камеры пыток. Это был максимум их возможностей, ведь выбраться отсюда им мешали нацепленные на ноги кандалы. Их длины не хватало даже для того, чтобы дойти до стен с инструментами, что уж тут говорить о попытке добраться до решётки и выглянуть через прутья. Звать на помощь тоже заведомо бессмысленное занятие: всё в этом месте подконтрольно синему ублюдку. Отрезанные от мира, от единственного товарища и напарника, Дарки остались одни. Не было никого, кто мог бы им помочь.       Так и быть, Шедоу наложили швы на разрезанный язык, однако сшивать вместе не стали, следуя приказу героя. По прошествии нескольких дней, отёк частично спал, и ёж смог заговорить. Удавалось ему это с большим трудом, поэтому большую часть времени он оставался молчаливым и довольно тихим. Да и что тут говорить? Дни тянулись, ползли, накладываясь один на один и формируя огромный снежный ком из боли и ненависти, разрушительный эффект которых уже давно перевалил за любые доступные рамки. Дарки по-прежнему отслеживали время по приходу сотрудников с "кормёжкой". Правда, сейчас в еду начали мешать не только яды, но и различные галлюциногены, из-за чего это занятие стало отчасти бесполезным и ненужным, существенно урезав выбор тем, на которые можно было отвлечься. К тому же, Руж начало сильно тошнить… Она заметно похудела и ослабла, а поднимающееся обратно из желудка содержимое делало ситуацию ещё хуже. Никто из них не знал точной причины: то ли так сказался весь пережитый стресс, то ли дело было в истощении и плохой еде, то ли… Думать, а тем более озвучивать свои догадки, Дарки не решались, дабы окончательно не впасть в безысходность. Хотя у каждого в голове вертелся самый худший вариант из всех возможных. И они оба знали, что это не просто предположение.       Шедоу продолжал обнимать подругу, поглаживая её по голове, между ушек, не без боли вылизывая её лицо и тело. Он выбрал.. довольно странный способ заботы, который Руж от него совсем не ожидала. Казалось, мирон делал это неосознанно в моменты, когда полностью уходил в свои мысли, и на смену подконтрольному поведению приходило что-то другое, давно забытое, подавленное в зародыше. Почему-то именно сейчас это дало о себе знать: друг проводил часы за этим занятием, словно таким образом выражал свои переживания и поддерживал девушку аки большой кот. А Руж приняла эту странность в товарище и просто позволила ему делать то, что он хотел. Ведь только так парень мог снизить уровень своей тревоги и немного поспать. Мышка обнаружила, что он изменился сильнее, чем казалось на первый взгляд: иногда она отчётливо видела третье веко, как у каких-то рептилий, и дотрагивалась до выпирающего шипами позвоночника. Когда она гладила его по голове, то нащупала что-то похожее на рожки около ушей. Действительно, в боевой форме они определённо там были… Помимо внешности, более "звериным" стало и поведение. Это было довольно трудно объяснить словами, однако Руж ловила себя на устойчивом ощущении, что порой она имела дело с чем-то диким, взявшим верх над её другом. Хотя, в свете сложившихся плачевный обстоятельств, это не было чем-то плохим, наоборот, немного отвлекало и позволяло сделать небольшую передышку.       В действительности Дарки уже не знали, как долго они были отрезаны от внешнего мира. Галлюцинации, поражающие нервную систему, исказили реальность настолько, что им даже тяжело было понять, приходил ли Соник вообще. Однако гематомы появлялись, а значит, враг всё же к ним захаживал. В какой-то момент Шедоу очнулся от крика и обнаружил себя в цепких объятиях рыдающей девушки, чьи крылья в моменте ломали, чуть ли не выдирая, длинные тёмные щупальца. Спина горела огнём, и ёж отчётливо чувствовал, как по ней струилась горячая кровь. Его кровь. Лишь через несколько часов он смог восстановить картину событий — Соник использовал свои тентакли в качества плетей и не оставил на его спине и клочка здоровой плоти, а Руж, попытавшаяся его закрыть своими крыльями, поплатилась за это. После этого события мышка долго не могла прийти в себя, вжимаясь в грудь напарника, тихо рыдая под поглаживания и вылизывания. Крылья были её ключом к вольной жизни все эти годы, а этот ублюдок играючи переломал все тонкие косточки и перепонки вместе с надеждой на глоток свободы… Она впала в затяжную истерику и затихла только через несколько часов, потеряв сознание. Когда она всё же пришла в себя, то почувствовала, как друг крепко обнимал её и прижимал к себе, будто защищал от чего-то или.. Герой звонким голосом отреагировал на пробуждение пленницы, и та тут же вжалась в товарища, содрогаясь всем телом от нахлынувшего ужаса, что ледяным вихрем смёл все остатки сна:       — О, глазки открыла! А то мне скучновато одному ему всё рассказывать, — Соник сидел на стуле перед Дарками в зоне досягаемости хвоста и когтей чёрного ежа, однако оставался совершенно спокойным. Ведь этот гад точно знал, что оппонент не нападёт, пока в его руках ютилась девушка и её нужно было защищать. Внешне об этом ничего не свидетельствовало, но в своих манипуляциях этот парень вряд ли имел конкурентов. Умение вить из слабостей врагов их персональную удавку он оттачивал с особой тщательностью, чтобы с годами заарканить даже настолько сильных противников, как Дарки. Довольствуясь результатами своих трудов, герой с упоением давил на самые уязвимые места миронов, сдерживая их и доводя до грани одним своим появлением или словом. Очень хорошо. Просто прекрасно! — Я как раз остановился на новости дня. Вам, конечно, не обязательно это знать, но мне плевать, что об этом думает яйцеголовый. Он сейчас всё равно по уши занят поиском нового носителя для Фантомного Рубина. Похоже, эта реликвия крайне избирательна, раз все испытуемые подохли. Но, я знаю, что одна девчонка из стаи убого шакала всё же подаёт надежды.       Он качнулся на стуле, закатив глаза куда-то за пределы глазниц, оставив Дарков с перекошенными лицами лицезреть чернеющие белки. Сложив руки на груди, синий ёж задумался, смотря в прямом смысле куда-то в глубь себя, после чего облизнул сухие холодные губы и оскалился во все 32 зуба, которые выглядели как-то странно. Резцы стали довольно сильно походить на клыки, а жёлтый налёт вовсе не вписывался в картину идеального героя. Что-то было не так. Шедоу совершенно точно видел что-то похожее на миссии в одной жаркой стране восточного континента и… Соник резко сел обратно и посмотрел на безмолвных слушателей с бесовским огоньком в змеиных глазах.       — Не могу дождаться нового спектакля, где я отправлю вслед за папашей ещё и его дочурку! — он захохотал, и в этот момент Дарки поняли, что собственноручно все эти месяцы расчищали площадку для большой игры, ещё большей, чем до этого. — Только представьте, мироны и люди только-только отошли от тирании Эггмана и ужаса иллюзий Инфинита, а тут опять всё по новой! И в этот раз мы сделаем самый настоящий хардкор режим! Я лично прослежу за тем, чтобы воля жителей не только центрального континента, но и двух других пала под натиском нашего совместного и дружного противостояния!       Безумие. Это просто безумие. В какой момент он затеял всю эту игру в героев и злодеев? В момент, когда первый раз "пощадил" Эггмана? В момент, когда добрался до реликвий и получил своё призвание защитника? В какой, чёрт побери, момент?! Шедоу сдавленно зарычал, хмурясь, крепко прижимая подругу к себе, стараясь оградить её от этого конченого ублюдка. Он не осознавал, но в течение всех последующих событий после победы над Солярисом находил какие-то странности и нестыковки в поведении ежа и окружающих. Словно кто-то переписал историю. По щелчку пальцев все забыли не только о Сильвере, но и начали вспоминать какие-то факты, которых не было. Соник уж точно не мог ошиваться рядом с ним во время того инцидента. Хотя Руж отчётливо помнила его там и утверждала, что это он позвал GUN на помощь… Пазл не сходился, элементы из его воспоминаний не вставали в пазы общей картины. Или наоборот?       — А, да. Я совсем забыл кое о чём… Пора бы мне наказать вас за ту выходку, как думаете?       Соник состроил ехидное выражение лица, громко хлопнул по коленям и встал. Он отошёл к стене с орудиями пыток и стащил с крючка увесистые плотницкие клещи, крутанул их пару раз в руке, оценивающе осмотрел Дарков, будто выбирал, с кого начать. Улыбнулся широко и безмятежным шагом направился к пленникам, клацая металлическим захватом под мелодию из головы. Пнув Шедоу по травмированной ноге, заставил ежа отпустить взвизгнувшую девушку и закрыться руками, чтобы защитить жизненно важные участки тела от последующего натиска. Несколькими сильными ударами он повалил мирона на спину и, зажав его руку между полом и своей обувью, склонился, разглядывая рычащего и довольно уязвимого соперника. Хмыкнул, стукнул инструментом по бетону, и принялся за осуществление данной им угрозы — хватая клещами когти, этот ополоумевший дёргал со всей дури в сторону, вырывая с мясом живое оружие своего павшего противника. Под жуткий вой мирона, не торопясь продолжил изгаляться над чёрным ежом, усмиряя его напарницу одним только красноречивым взглядом. До неё очередь тоже дойдёт.       — Псинам, показывающим зубы, их вырывают. Выучи уже этот простой урок, тварина, — сладостным голосом пролепетал юноша и вновь дёрнул инструмент.       Шедоу стиснул челюсти и прижал к голове уши. Закрыть глаза или перевести взгляд на подругу ему точно не дали бы, поэтому он продолжал смотреть за тем, как былой боевой товарищ уродует его из без того шрамированные руки. Выдирает когти, сжимает клещи на подушечках пальцев и травмирует их вновь и вновь, вызывая адскую боль и агонию по всему телу. Конечно, его болевой порог был довольно высок, однако причинение вреда таким чувствительным местам сейчас, в отсутствие регенерации, оказалось настоящей пыткой. Ёж кричал, дёргался. В какой-то момент попытался ухватиться второй рукой за ежа и пихнуть его, однако при соприкосновении только что разодранные пальцы свело конвульсией. Хотелось плакать. Ему так хотелось плакать, ведь всё что ему оставалось — это надеяться на то, что скоро всё закончится, что совсем скоро его жизнь подойдёт к своему трагическому завершению. Он.. Он устал. Его сознание перестало выдерживать постоянного, перманентного образа недосягаемого златоглазого друга, который всё время пытался утешить его, а Шедоу поддавался этой бестелесной ласке, падая всё глубже, захлёбываясь в чувствах и желаниях помутнённого рассудка. Находясь в таком состоянии, он не мог помочь и напарнице, которую так же бесцеремонно повалили и начали пытать уже её. Он не мог. Он.. устало лежал на полу, смотрел в потолок, но видел перед собой лишь хрупкое желанное создание, что столь заботливо касалось его лица. Поглаживало, шептало слова утешения… А после резко задрожало и испуганно, в знакомой манере прижало руки к груди, нервно царапая маленькими коготками полупрозрачную шерсть. Голос этого синего ублюдка резанул по ушам совсем рядом и ненадолго выдернул пленника в реальность:       — Какие-то вы вялые. Что ж, персонально для вас я пригласил сюда особенного гостя, которого вы оба, конечно же, хорошо знаете, — на мгновение Соник скривился и сморщил нос, словно испытывал пренебрежение к тому, о ком говорил. Или ревность. Руж, кое-как добравшаяся до друга и сжавшая его в объятиях, уже не смогла нормально интерпретировать брошенный на неё взгляд, однако почувствовала, что за этими словами была именно ревность. Правда, к кому? К кому..? К..? — Сейчас он уже спускается к нам, мои зверёныши.       Соник отошёл ко входу в камеру пыток и заботливо открыл металлическую дверь. И Руж, наблюдавшая за этим, затаила дыхание. Это было бредовое предположение, возникшее в момент, когда она услышала шаркающую медвежью походку и увидела отброшенную широкоплечую тень. Мысль столь безумная, что мышка отмахнулась бы от неё, не нуждайся она так сильно в этом мироне прямо сейчас. В момент, когда знакомое лицо, знакомый силуэт, знакомая, родная душа должна была появиться в этом ужасном месте, всё тело девушки содрогнулось от сильнейшей напряжённости. Пожалуйста! Пожалуйста..! Спаси нас..! Чуть пригнув голову, в камеру пыток зашёл он, красная ехидна со связанными в пучок иглами и в старомодной подранной одежде. Зашёл с какой-то нерешительностью и, увидев их, замер. Глаза-аметисты вперились в Дарков в смятении и недоверии, смешанными с удивлением и каплей отвращения. К ней? К нему? К этому месту? Наклз явно не ожидал увидеть их именно такими: голыми, с изуродованными телами и душами, жавшихся друг к другу так отчаянно, словно загнанные в ловушку звери. Хранитель опешил и сделал шаг назад, однако Соник уже закрыл дверь и отрезал путь к "трусливому" отступлению. Спустя столько времени ехидна увидел её и..       — Почему они в таком состоянии? Ты не говорил мне, что.. — Наклз перевёл взгляд с Дарков на друга, совсем растерянно вглядываясь в честнейшее и добрейшее выражение лица синего ежа. Приподнял брови, снова открыл рот в попытке задать вопрос, однако товарищ с нежной улыбкой прервал его.       — Разве ты тут для того, чтобы задавать мне вопросы? — герой покачал указательным пальцем в знак возражения всем последующим нападкам ехидны на него и его образ верного и близкого друга. Даже демонстративно нахмурился и упёр руки в бока, вздыхая шумно, с какой-то досадой. — Ты хотел увидеться со своей дамой сердца, я согласовал это с GUN. Потому что ты мой друг, Накс. Они вообще не хотели давать мне разрешение, ведь эти двое — особо опасные преступники и сообщники Эггмана!       — Он врёт! Врёт! — вскрикнула девушка, крепче обхватывая руками друга и притягивая его к себе. Чёрного ежа заметно лихорадило: из-за открывшихся ран на спине весь пол был в крови, а сам Шедоу рычал, задыхался от боли и беспомощности, не в силах что-то сказать в поддержку подруге. — Не верь ему!       — С чего я должен верить тебе, а не ему, Руж? — Наклз резко выдохнул и сжал кулаки, не без стеснения повернувшись в сторону девушки. Он выглядел так, словно его эмоциональную лодку раскачали задолго до его появления тут, и теперь ничего не угрожало Сонику в его манипуляциях встревоженным сердцем ехидны. Этот гад что-то внушил ему! Наплёл что-то такое, из-за чего он не будет теперь слушать её! — В СМИ давно есть вся информация о вашем с Эггманом заговоре. Я лично видел оригиналы документов.       — Это фальшивые документы, Наклз! Он их подделал..! — Руж чувствовала, как накопленные за это время чувства душат её. Где-то глубоко внутри она всё же надеялась, что её партнёр попробует хотя бы помочь, выслушать. Поэтому его отстранённое поведение сейчас причиняло больше боли, чем вонзённые в плоть полые иглы.       Мышка отчаянно боролась. Она честно пыталась переубедить хранителя, заставить его хотя бы немного сомневаться в правильности происходящего. Колючая дрожь прошибла переломанные крылья, и она взвизгнула, заплакала, онемевшими руками держась за друга. Кровоточащие провалы на месте ногтей пульсировали и сводили с ума всё новыми и новыми вспышками боли. Наклз дёрнулся от её слёз и рванулся было к мышке… Сильная хватка друга остановила его. Соник намеренно удерживал дистанцию между Дарками и гостем, чтобы в полутьме помещения не лучший на зрение ехидна не заметил появившиеся "изъяны" своей дамы. Ему было невыгодно, чтобы ещё не полностью подконтрольная гора мышц вдруг взбеленилась в таком замкнутом помещении. Не время. Эффект ещё не проявился полностью из-за упрямства этого тупоголового.       — Наклз, пожалуйста, не верь ему! Мы..! Я..!       — Прежде чем я тебя выслушаю, — он перебил её, хотя обычно никогда так не делал, когда слышал истерику в голосе девушки. Соник опёрся спиной о решётку и внимательно наблюдал за происходящим. Казалось, он был готов в любой момент атаковать своего же товарища, если тот поведёт себя как-то не так, как он планировал. Руж видела его недовольство и понимала, что как только она упустит свой единственный шанс на побег, синий ёж не спустит ей с рук всё то, что она наговорила сейчас. Хотя.. Что это? Он улыбается..? В этот момент ехидна, пошарившись по карманам потрёпанных временем карго, вытащил стопку бумаг и кинул их на пол. Разглядеть оказалось нетрудно: на всех фотографиях мышка была с какими-то мужчинами. То в знакомых ей барах, то где-то в офисе GUN, то в.. чужой кровати. И везде, везде её точная копия занималась с этими миронами сексом! Ужас пробрал всё её существо, Руж вскинула голову и встретилась с полным разочарования взглядом того единственного, кого она любила. — Объясни мне это. Объясни все эти фотографии! Ты изменяла мне! Ты говорила, что выбрала меня, а сама скакала из постели в постель!       — Нет! Я ни с кем кроме тебя не..! — ехидна с силой ударил шипастым кулаком о пол, оставив вмятину в растрескавшемся бетоне. Мышку передёрнуло от направленного в её сторону гнева. Впервые этот великан применял грубую силу по отношению к ней. Даже когда они ругались и не сходились во мнении, ехидна никогда не вымещал свои негативные чувства таким способом… — Это.. Это всё под-делка.. Я.. Я не…       — Даже сейчас будешь врать мне? Как долго ты лгала? Ты вообще.. любила меня? Или это был просто фарс, а я, как глупый младшенький, всё не так понял..? — Наклз скрежетал зубами и раздражённо дёргал хвостом. Досада, разочарование, глубокая обида с примесью горького предательства не позволяли ему нормально мыслить. Как и планировал герой, мирон уже не был полноправным хозяином собственной головы. Ёж даже соизволил оторваться от стены и подойти поближе, растягивая губы в незаметной усмешке и, пока товарищ не повернулся, заговорил с такой мерзотной интонацией, что девушку вновь затошнило.       — Мне жаль, что так всё вышло, дружище. Я знаю, ты расстроен до глубины души тем, что первый в твоей жизни выбор пал на неверную девушку, как она, — похлопал по плечу в знак поддержки, сопереживая искренне и так правдоподобно, что кто угодно повёлся бы, не будь они в камере пыток. И не будь этот синий ублюдок их личным палачом. — Но давай смотреть на всё с позитивной стороны. Теперь ты сможешь найти ту, которая будет тебя достойна. Ведь ты — великий хранитель Мастера Изумруда. Воин древней, как этот мир, цивилизации. Твоя мощь и статус неоспоримы, и дама возле тебя должна соответствовать тебе. Не так ли?       Улыбнулся беззаботно, продолжая корчить из себя непонятно что. И его слова, на удивление, перевесили всё, что увидел Наклз в этом месте. Ехидна отступил, с какой-то нереальной уверенностью и убеждённостью словами товарища. Его не трогали ни слёзы девушки, ни хрипы и кашель израненного совершенного солдата… Что же не так? Почему? Почему? Почему?! Истерика захлестнула разрывающуюся на куски душу, и Руж заплакала громко, отчаянно, дрожащими руками хватаясь за ослабшего, мучающегося друга. Как же так..? Как же так всё обернулось..? Почему тот, кому она отдала свою верность, так жестоко поступил..? Не слыша и не видя, её партнёр остановился возле выхода и, не оглядываясь, бросил через плечо:       — Соник прав. Я найду ту, которая будет достойна всего этого.       Лишь когда он уходил в сопровождении героя прочь, Дарки на мгновение, но увидели это. Тёмную сеть капилляров, расползающуюся еле заметной паутиной в уголках глаз ехидны. С нарастающим ужасом и осознанием они переглянулись и затихли, не говоря друг другу ни слова. Теперь всё понятно. Соник в прямом смысле влиял на своё окружение. Но как? Откуда у него такая способность? Связано ли это с миссией в Солеанне..? Ответ определённо был, прятался в записях протоколов GUN или в самом городе Солнца. Стоило только углубиться в поиски, и они точно что-нибудь нашли бы. Правда.. теперь эти догадки вряд ли получится проверить. Пора признать — они в ловушке. Они остались здесь вдвоём, одни, и самые преданные товарищи оказались на стороне врага. Но все ли? Был тот, с чьим упрямством не могли тягаться даже Наклз и Шедоу вместе взятые. Нет… Нет, нельзя, чтобы и он оказался здесь! Только не его, нет! Болезненный стон обоих оборвался, как только их мучитель вернулся уже один. Довольно лыбясь, он привычно подошёл к вздрагивающим пленникам, склонился, рассматривая поломанные игрушки с упоением и азартом.       — Что ж, как видишь, наша деревенщина отказался от тебя, как только ты задела его слабую душевную организацию, — Соник обратился к девушке и довольно облизнулся, стаскивая с себя одежду. Ведь ему было плевать, в каком состоянии находилась его живая игрушка. Пока она дышала и была тёплой, его мало что могло остановить от удовлетворения своих похотливых желаний. Да даже если бы она умерла… Мышка тихо, по-звериному взвыла от ощущения стискивающих её тентаклей, которые успели только появиться из спины насильника и опасно нависнуть над жертвой, бежать которой было просто некуда. Всё, что она могла — это жаться к другу, к тому единственному, кто остался на её стороне. — Будь паинькой, ведь никто, кроме меня, не сможет больше тебя так обслужить. Давай, раздвигай ножки, мой персональный спермобак!       Мгновение. Ничего не произошло. Летучая мышь в замешательстве приоткрыла глаза, и тут до неё наконец дошло: ежа остановила сработавшая система оповещения. Звук сирен разорвал натянутую струной тишину, своим появлением отгородив пленницу от нагрянувшего акта насилия. Коридор, до этого момента освещённый лишь скудными лампами, окрасился в кроваво-красный из-за работы механизмов безопасности. И раз с сиренами пришла резервная подсветка помещений, дело было в серьёзном повреждении части базы GUN… Что там вообще происходило? Пленники прислушались. Там, откуда-то сверху, доносился грохот, были слышны выстрелы и крики сотрудников, двери, предназначенные для блокировки проникновения нарушителей, со скрежетом вбивались обратно в пазы стен. С какой силой нужно было бить..? Без взрывов, просто грубой силой..? Это Наклз? Почему? Что произошло? Нехорошее предчувствие засело где-то в груди чёрного ежа, когда он повернул голову на Соника, снявшего рацию со стены и включившего её на нужную частоту.       — Докладываю! Вторжение со стороны главного входа! Количество нарушителей — один мирон. Повторяю, один мирон! Движется в сторону подвалов! — выкрикнул кто-то из сотрудников, а на фоне продолжали слышаться крики и грохот. Напавший явно передвигался довольно быстро и при этом сам ничего не говорил. Не в характере ехидны.. Очень сильно не похоже на него. Тогда кто? — Действуем согласно приказу!       — Верно. Ведите его сюда. В реальный бой не вступать, — спокойно прокомментировал герой и сбросил соединение, вернув рацию на положенное место. Он не выглядел удивлённым или озадаченным происходящим. Скорее, он знал. Знал, что так произойдёт, и очень хорошо подготовился к такому ходу событий. Парень качнул головой и улыбнулся Даркам с ядовитым ехидством. — Вот и выскочка пожаловала. Наконец-то клюнул, а то я задолбался его выманивать из вашего логова.       Он.. Он сказал "логова"? Нет… Нет! НЕТ! Шедоу зарычал, приподнялся, но его тут же повалили обратно на пол. Руж бросилась на противника, и Соник ответил ей сильным ударом в область рёбер. Внутри что-то хрустнуло, больно впилось в лёгкие — девушка стала в панике хватать ртом воздух, осев на бетон и беспомощно дёргая изломанными крыльями. Она не могла нормально вдохнуть. Враг скривил уголки губ и, ухватив её за волосы, потащил в сторону цепей, которые восстановили после того, как он разломал их своими щупальцами. Кандалы сомкнулись на запястьях, и Руж вздёрнули в воздух, оставив беспомощно висеть и хрипеть, пока с Шедоу повторяли то же самое: грубо усадили на стул и небрежно обмотали попавшейся под руку верёвкой. Столь небрежно, словно оппонент не допускал и мысли, что мирон сможет освободиться. Действительно, Шедоу обнаружил себя неспособным даже к слабому движению: тело отказывалось его слушаться, боль, ставшая постоянным спутником его последних недель, сейчас разбушевалась как никогда и изводила дрожью и агонией всего его. Но это было не так страшно. Физические страдания можно было перетерпеть, пережить, из раза в раз хватаясь за что-то внутри, но.. сейчас всё было не так. Осознание, чувство, что грядёт ужасное, врезалось, вгрызалось в сердце и рвало его беспощадно, с особой жестокостью. Ведь был только один мирон, который знал об их "логове".       Соник, закончив со всем, быстро скрылся за несущей колонной. Со стороны коридора его не должно было быть видно, потому он и выбрал именно это место. Затаился, выжидая новую, долгожданную жертву. Упрямую настолько, что герой не раз впадал в бешенство от поступков этого парня. Наконец, преодолев последнее препятствие, на этаж прорвался юный психокинетик. Его немного задержали вооружённые сотрудники, которых он старался обходить стороной, а в случае конфликта — не ранить особо тяжело. Ведь целью его появления тут было не разрушение здания, а спасение. Спасение тех, кем он дорожил больше своей жизни. Юноша быстрым шагом перемещался от решётки к решётке в надежде увидеть своих товарищей, звал, но голос эхом отскакивал от стен, а ответа так и не последовало. Вот он оказался возле последней двери, за которой отчётливо чувствовался запах крови… Замер лишь на мгновение, после чего решительно вломился внутрь, с помощью своей силы срывая кусок металла с петель. Сердце Шедоу болезненно сжалось, когда реальный, живой, совсем настоящий друг коснулся его лица, зовя по имени, обращаясь с бесконечным потоком вопросов… Сильвер заглядывал ему в глаза и хмурился, покусывая уголок губы, старался как можно быстрее освободить ежа. Его даже не напугала искажённая внешность товарища, скорее, психокинетик с глубоким, непередаваемым чувством ответственности отнёсся к ранениям и травмам своего компаньона, так как сразу стал пытаться остановить кровь, бормоча что-то под нос. Нахмурился ещё больше, напрягся, когда осознал, что регенерация мирона не работала.       А Шедоу в отчаянии молил его бежать. Правда, произнести что-то у него не получалось. Только жалкие хрипы вырывались из гортани, и слёзы стекали по перекошенным дрожащим губам. Друг должен был сию секунду уходить отсюда! Здесь был монстр, с которым справиться ему было не под силу! Он должен был спастись! Хотя бы он..! Пожалуйста..! Беги..! Однако Сильвер не слышал: парнишка осторожно притянул его к себе, взял на руки и приподнялся, смотря прямо в глаза. Ёж нервничал, однако старался продолжать улыбаться и говорить с другом в спокойной, ласковой манере, будто бы желая успокоить и подбодрить:       — Шедоу.. Всё будет хорошо, я здесь, я помогу... Всё будет хоро-       Соник, выжидавший момента, когда психокинетик не сможет быстро среагировать на атаку, подхватил что-то похожее на тонкий кинжал и, метнувшись за спину, одним грубым ударом проткнул грудную клетку юноши насквозь. Златоглазый сдавленно вскрикнул, опустил взгляд на торчащее из груди остриё и собственную кровь, заливающую его белоснежный мех. Герой быстро выдернул окровавленное оружие и отошёл, смотря на эту душераздирающую картину: Сильвер замер, сосредоточился на восстановлении контроля, который улизнул от него в момент удара, а после вместе с товарищем на руках рухнул на пол, дёргаясь в предсмертных конвульсиях. Рычание перешло на беззвучный крик, и психика окончательно дала Шедоу отворот - поворот, отказавшись сотрудничать с разрушенной душой. Гнев, ужас, отчаяние, ненависть и невыносимая боль от утраты дорогого друга сломала ежа. Он заплакал, касаясь дрожащими руками обмякшего тела, зарываясь пальцами в окровавленный мех в попытке закрыть рану. В попытке сделать хоть что-то.

НЕТ! НЕТ! НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО! ТОЛЬКО НЕ ЕГО! НЕТ! МОЛЮ..! Я УМОЛЯЮ..!

      Прошу, дыши! Дыши, Сильвер! Ради меня! Ради нас..! Прошу, не покидай меня..! Он прижался к нему, уткнулся носом. Слёзы не позволяли видеть застывшее на лице психокинетика болезненное удивление и смятение, потому последнее, что он мог — это ластиться, вдыхая запах, касаясь своего божества… Ластиться, чувствуя, как кричит и ревёт зверь изнутри, как это нечто отчаянно тянется, хватается за крупицы жизни желанного, необходимого, дорогого создания... Соник не шибко оценил такую сопливую драму. Подошёл и, ухватив за иглы, оттащил пленника в сторону. На яростное, дикое сопротивление он ответил с такой же яростью и бесцеремонной жестокостью. Кончики щупалец кристаллизировались, и герой всадил их в тело оппонента на манер копий, пригвоздив того к полу без возможности пошевелиться. Шедоу задохнулся от сотен импульсов, которые больше не мог обработать мозг. Но он об этом не думал — лишь тянулся кончиками пальцев к своей умершей надежде. К своей умершей №?@*$. Его органы были пробиты в нескольких местах, повредились мышцы, сломались некоторые кости… И несмотря на эту агонию, Шедоу тянулся. Тянулся…       — Ах, да.. Избранник Соляриса, — Соник переключил своё внимание на погибшего. Носком ботинка перевернул его на спину, а после, под прожигающий взгляд пленника, демонстративно уселся на живот парня, рассматривая, качая головой из стороны в сторону. Часть игл приобрели искажённую, кристальную форму, как это было ранее с щупальцами, а белки глаз полностью почернели. Синий ёж облизнулся, оскалился, с наслаждением проводя руками по груди павшего врага, размазывая горячую кровь по короткой шёрстке. Голос героя исказился, будто говорил он и кто-то ещё. Или что-то. — Тебя не убить так просто, проверяли, проходили.. К глубочайшему сожалению, у меня не получилось стащить Посох из Собора. Ни сам пройти не смог, ни эта глупая принцесска не помогла. Может, её всё же надо было убить во второй раз? Жаль, что мне помешали… А то избавился бы и от дока, и от этой дуры в перьях. Ну да ладно, что было - то прошло.       Герой снял перчатки и с противным хлюпающим звуком засунул в открытую рану пальцы, длинными когтями рассекая плоть и кожу, с каким-то извращённым наслаждением копошась по внутренностях погибшего. Когда отверстие стало достаточно большим, он поднырнул под рёбра и грудину и вытащил на поверхность слабо бьющееся сердце. Всё ещё пульсирующее, продолжающее каким-то чудом качать кровь даже тогда, когда было проткнуто насквозь. Шедоу в оцепенении наблюдал за тем, как под тонкой оболочкой органа двигалось нечто яркое — маленький огонёк, привлёкший заодно и Соника. Мирон осмотрел свою находку, после чего оторвал присоединённые вены и аорту, с трепетом и нетерпением сжимая бьющееся сердце в руках. Почему? Почему оно всё ещё..?       — Пташка одна напела, что это может сработать. Конечно, тут шанс 50 на 50, или, как я называю, игра в рулетку Хаоса, — синий ёж захихикал. — Однако я в любом случае не позволю тебе всё испортить. Даже если не получится с первого раза, я буду повторять это снова и снова, пока ты не подохнешь… Не переживай, я на каждый раз подберу особенное, неповторимое убийство.       Соник бросил взгляд на чёрного ежа и с усмешкой вцепился острыми зубами в пульсирующую плоть. С рычанием, чавканьем, словно растягивая и смакуя каждый кусок, он пожирал сердце мирона, закатив глаза, покачиваясь вперёд - назад, входя в кураж ненормально экстаза. Солоноватая кровь дразнила рецепторы на языке, однако самое вкусное было там, внутри. Чтобы ничего не упустить, парень положил остатки плоти в рот и запихнул их глубже пальцами, проталкивая в глотку и плотно сжимая челюсти. Живое пламя обожгло пищевод и начало медленно растворяться под натиском внутреннего льда. Мандраж лишь усилился, когда герой вновь обратил внимание на беспомощного, еле дышащего ежа. Задержал на нём взгляд, перевёл его на висевшую в цепях девушку. Похоже, удар оказался всё же смертельным: огромное бордовое пятно расползлось по левой половине груди и живота, а сама мышка не подавала признаков жизни. Она умерла. Захлебнулась собственной кровью из-за разрыва лёгкого. Н-да, какая утрата… Хотя у него всё ещё оставался один зритель. И ёж продолжил играть до самого конца, ведь он — совершенная форма жизни. Недостижимый идеал.       Пленник не моргал. Не мог закрыть глаза ни на миг, зная, что иначе он больше их не откроет. Он смотрел, и очередная аморальная, мерзкая, отвратительная картина врезалась в мозг. Синий ёж трогал его умершего друга, с удовольствием сжимал руками худую талию, касался груди и кусал рваные края раны, слизывая стекающие капли алой горячей крови. Засовывал пальцы внутрь и ощупывал вывернутые органы, ловя от этого ненормально наслаждение. Этот ёж был безумен. Весь мир был безумен. И Шедоу тоже. Непроглядная тьма, зародившаяся внутри задолго до появления самого "Шедоу", разорвала удерживающие её цепи, когтями располосовала кости груди и вырвалась наружу, окрасив вслед за собой глаза парня в неоновый зелёный. Тьма поглотила ежа, и герой, чувствуя это, восторженно засмеялся, склонившись над бездыханным телом, с оттяжкой вылизывая ещё тёплые искусанные губы, и смотря прямо на своего обезумевшего соперника. Вот. Именно такой взгляд он желал видеть всё это время. Именно таким должен быть истинный потомок Блэк Дума!       — Пха-ха! Ну что, как тебе моё представление? Согласись, незабываемые впечатления, — всё внутри содрогалось. Ох, это потрясающее чувство! Ликование, восторг! Как же давно он желал вновь почувствовать это! Смех вырвался сам по себе: ежа аж всего передёрнуло, а часть его лица оголилась, оставив немного мускул и обнажив чёрный череп, покрытый кристаллами. — Знаешь, я найду применение их телам, а вот твоё… Твоё я скормлю псам. Собаке собачья смерть, иронично, не находишь?       Соник поднялся и, оставляя за собой кровавые следы, направился к своему давнему сопернику. Встал возле него и не смог сдержать довольной улыбки от уха до уха, щурясь, упиваясь безумием оппонента. Отведя в сторону одно из щупалец для взмаха, герой расхохотался как в старые добрые, с ненавистью и ликованием прощаясь со своей жалкой копией:       — Встретимся в аду!       Отсечённая голова глухо откатилась в сторону.