Магия крови.Туман бесконечности!

—У меня были веские причины спрятаться и только смотреть издалека, но, думаю, это и так понятно, —Шинобу всё ещё ошарашенно смотрела на Канао, не понимая, почему она до этого скрывала свое нахождение на горе. За всю миссию она ни разу не встретила Цуюри. Понимая важность своих слов в решении будущего собрания, Канао говорила чётко, твёрдо и спокойно, стараясь вспомнить всё детали, что было особенно важно для того, чтобы убедить Шинобу. А если добиться ее расположения, то ответ на интересующий вопрос уже будет предназначен: Томиока будет жить. —Меня направили на гору Натагумо немного позже, чтобы помочь вам разобраться с демонами, что скитали там. Я видела всё от момента, когда столп воды снёс голову демону. Могу предположить, что он использовал свою магию крови, ведь до этого часть леса, а именно поле их боя, было окутана туманом. Я не решилась заходить дальше, ведь не знала, отравлён ли воздух в том месте, поэтому вошла на поле боя только тогда, когда туман рассеялся. Столп воды меня не заметил, ведь был занят раненным Танджиро. Он перебинтовал ему некоторые части тела, прежде чем нести охотника на руках, очевидно, с желанием найти помощь, —Кочо нахмурила брови, сосредотачиваясь на размеренной речи девушки и обдумывая ее слова. Сейчас в ней сражались два потока мыслей: здравый смысл и отчаянное желание помочь демону, оправдать его невиновность. Пока что с трудом верилось в каждое слово, но чем далее Канао заходила, тем больше визывала доверия. Ведь не смогла бы она лгать ей попусту? В чем тогда была бы причина таких действий? —Я могу встать на защиту столпа воды, ведь он не сделал ничего плохого в отношении к людям, в чему его обвинили. Несмотря на то, что он демон, он всё ещё остаётся одним из сильнейших охотников, терять такого только из-за неоправданных убежденный неправильно, тем более, он может сдерживать свое желание к плоти и делал это раньше, уже больше нескольких лет, и это доказывает его невиновность и ложность обвинений. Столп воды всё ещё остаётся столпом воды, а в обличии демона он может стать даже сильнее. Разве это не пойдет на руку корпусу? Шинобу встала со стола и подошла к Цуюри, что продолжала стоять с непроницаемым лицом, ожидая вердикта на свои слова. Ничего сказаного ею не было ложью, вот только раньше Канао не выдела смысла долаживать об этом: если демон невыновен, его и без ее сведений оправдают, ведь, возможно, она выдела не всю картину и своими словами могла лишь обрушить на себя гнев столпов, чего ей не очень хотелось. —Зачем ты говоришь это мне? Раньше ты ничего такого не рассказывала, — голос Шинобу был твёрд и холоден, но ни единый мускул на лице девушки не дрогнул. —Не хочу, чтобы люди умирали попусту, — ответ казался логичным, но Кочо понимала, что он—лишь прикрытое для настоящий причини, которую Канао, почему-то, решила скрыть. —Когда Томиока передал мне в руки Танджиро, куда ты скрилась? Или же ты продолжила наблюдать за демоном? —столп Насекомых смотрела прямо в сиреневого оттенка глаза, так похожи к нее, но полны непонятной ей решимости и чистого спокойства, будто Цуюри уже была осведомлена в разрешении интересующего ее вопроса, из-за которого она пришла сюда. Шинобу выглядела иначе. Ее напряжённый взгляд выказывал беспокойство по поводу собрания и судьби демона в целом, она пыталась схватиться за любую нить возможности, чтобы оправдать его невыновность, но в то же время столп понимала причину, по которой каждого монстра нужно убить без сожаления и к чему приведёт оставить хоть единого в живих, поэтому ее сомнения и терзания сейчас проглядывались начисто, будто ты читал открытую книгу. —Я ушла обратно в поместье, понимая, что вы не нуждаетесь в моей помощи. Шинобу вздохнула, прикрывая лицо ладонью и снова садовясь за стол, принимая уже привычную маску спокойства на лице милой улыбающейся девушки. Не понять, что она подражала поведению Канаэ за столь лет совместного сожительства было бы невозможно. Не понятно только, чего она пыталась этим добиться, но это не дело рук Цуюри, поэтому девушка никогда в разговорах со столпом не притрагивалась к этой теме. —Чего ты пытаешься добиться? —Твоего расположения. Томиока не выновен, и с моими сведениями это можно было бы доказать. —Ты правда делаешь это только из-за своей доброты? Чем тебя приглянулся столп воды? Канао отвела взгляд, непонятно только от чего: не хотела лгать в глаза или сделала это от смущения. Ее голос звучал столько же твёрдо, как и раньше, ни секунды не колеблясь от замешательства: —Он не выновен и это единственное, что действительно важно. Понял суть визита Канао, Шинобу потребовалось время, чтобы обдумать свое решения ещё раз, а потом внести свой приговор. Единственное, что сейчас было ценно—время, избытка которого у них не было. —Иди. Когда я всё обдумаю, то позову тебя сообщить о своем решении. «Она не верит мне?» — проскочило в мыслях прежде, чем Цуюри удалилась с кабинета, оставил Шинобу на единне. Ей предстояло взвесить все «за» и «против», чтобы потом снова вставь на сторону демона, рьяно защищая его жизнь. Желание, всё же, победило. *** —Давай, Танджиро! Я с Иноске смогли догнать Аой, и ты сможешь! —Камадо, метаясь с одного угла комнаты в другую, никак не мог коснуться хотя бы плеча Канзаки, что метко уварачивалась от его рук. Когда казалось, что ты уже соприкасался с ее формой, девушка ловко ускользала. Танджиро потерял равновесие, пытаясь коснуться Аой, и поэтому так и упал с протянутой рукой на землю. —Ай, — зашипел он, смотря на охотницу, что возвышалась сверху над ним. —Ты отвлекаешся. Сосредоточся на цели, — грубо кинула Аой. —Да…сейчас. Я лишь немного…отдохну, — в перерыве между вдохами выговорил Камадо. Танджиро присел на полу, сгибая ноги в колени и ложа руку на одно из них. Тяжело дыша, он посмотрел на приближающую фигуру юной мечници. —Канао-ча-ан, —протянул Зеницу, переключаясь с Камадо на Цуюри. Девушка уже привыкла к такому поведению и поэтому оставалась с прежним выражением лица, подходя ближе к сидящему на полу мечнику. Зеницу будто расцветал в компании Канао. Он всё кружился возле нее, смотря на девушку с прищуренными глазами и то ли дело называя ее «милой» или же «прекрасной». Цуюри на это не реагировала вовсе, игнорируя такого рода выходки, хотя и не понимала их причину. Подошёл ближе к Танджиро, она протянула ему руку, чтобы помочь подняться. Охотник посмотрел на ее ладонь несколько секунд, почему-то задумавшись над вопросом, можно ли было протянуть руку в ответ, а потом всё же положил ее на протянутую ладонь и использовал ее как опору для того, чтобы наконец встать с пола. —Разве сегодня ты не должна была быть на задании? — спросил Камадо глядя в глаза, обвиты сереневой дымкой и всё ещё не отпуская руку мечници. —Я закончила ещё утром, а недавно зашла к Шинобу. Нам есть о чем поговорить, поэтому давай отойдем, — попросила девушка, разрывая контакт соприкосновения и уворачиваясь в сторону к пилающему краской Зеницу. —Канао-ча-ан, —прохрипел он, заливаясь слезами.—Почему ты не обращаешь на меня внимание? Ты разговариваешь только с Танджиро! Это же не честно-о, — он размахивал руками, а рукава желтого хаори развеивались перед глазами. —Прости, Зеницу, — Танджиро похлопал того по золотой макушке.—Мы сейчас вернёмся, — и, как умел только он, улыбнулся лучезрадной улыбкой, что Агацума прекратил свои вопли и только вытирал слёзы рукавами одежды. А потом, обернувшись, Камадо заметил Канао, что уже скрылась с его выду и быстро выбежал в коридор, ища ее след. Запах охотници исходил из определенного направления, пройдя к которому Танджиро обнаружил ту же веранду, что находил ранее, раз за разом. Примечательно, что девушка выбрала именно это место. —Я поговорила с Шинобу. Она согласилась обдумать свое решение. Но, мне кажется, с предоставленными мною аргумента и смотря на ее реакцию уже всё и так понятно, — она стояла с ровной осанкой, сложа руки за спину и смотрела на раскинувшейся перед ними небольшой дворик: с большой свободной территорией и несколькими деревьями, что начали цвести нежно-розовым оттенком. —Что именно ты ей сказала, что думаешь, что она поменяет свое мнение? —Я ещё тебе не рассказывала, но я тоже была на горе Натагумо и этим могу подтвердить невиновность столпа воды. Шинобу сначала думала, что он намеривался поглотить тебя, смотря на твой потрёпанный вид и то, что ты был весь в крови. —Это из-за сражения с низшей луной. —Низшей луной? —Канао удивлённо приподняла брови. —Разве ты не знаешь? Мы вдвоем сражались против пятой низшей луни. Сначала я один, а потом Томиока-сан пришел мне на помощь. Цуюри со смешанными чувствами, что и понять не могла природу каждого из них, посмотрела на Танджиро странным, не то оценивающим и не верящим в слова охотника, не то сострадающим взглядом. —Почему ты не сказал? —Я думал, вы знаете это, —пожал плечами юноша. —Тогда смерть демона, которого я видела… Он был низшей луной? —Получается, что да. Канао задумалась, отводя взгляд от охотника. Подтверждая свои мысли и догадки, она кивнула сама себе. —Тогда это ещё раз доказывает, что столп воды невыновен. Он же не мог убыть своего сородича за просто так? Танджиро поморщился на слове «сородич», но не стал перебивать девушку. Мерзко было понимать, что Гию один из их. —Томиока всё так же, даже в обличии демона, может истреблять о'ни и контролировать свой голод. Думаю, проблему с последним можно решить, или же ему придется терпеть всё это время до того, как Шинобу изготовит то, что сможет вернуть его к жизни человека. —Госпожа Шинобу на самом деле сможет сделать что-то такое? —Она очень умна, это только вопрос времени. Но его потребоваться может больше, чем бы хотелось. «Не ведемо только, останусь ли я в живих до того момента», — от этой мысли мурашки прошлись в Танджиро по коже и его передергнуло. Как он вообще мог подумать о чем-то… таком? «Я должен стараться ещё больше, чтобы такого точно не случилось! Если буду тренирироваться днём и ночью, то тогда смогу стать достойным охотником!» — твёрдо решил для себя Камадо. —Давай возвращаться к остальним, —предложил Танджиро, — или ты не будешь с нами сегодня? —У меня как раз есть свободное время, —ответила Канао, ступая вслед за Камадо и уходя с веранды. —Почему ты так рьяно защищаешь меня и даже пошел просить помощи ради демона? Что у тебя в голове? О чем ты думаешь, Танджиро? — спрашивал тьму хриплий голос, выривавшейся с груди. «Мне никогда не понять его», — думал Гию, опуская голову на дверь. В темноте нельзя было разглядеть даже своих рук, но он привык к ней, как будто бы с рождения находился в ночи. Но так хотелось выйти на свет, увидеть солнце и снова ощутить теплые лучи на себе, даже ту доль секунди, пока ты не сгоришь и не превратишься в пепел, что эта мысль становилась всё настойчивые и демон даже рассматривал ее в серьёз, понимая всю абсурдность этой затеи. Когда-то он не любил день. Не любил солнце, что безжалостно палило и никогда, кажется, не радовался светлому дню, не считая прошлое. Он всегда смотрел на это, как на что-то обыденное и привычное, совсем не обращая на это внимания. Но когда ему запретили выходить на солнце, когда любое соприкосновение с безразличними ему раньше лучами могло оставить от демона лишь пепел, он понял всю красоту и особенность светила. Только потеряв можно понять настоящую ценность вещей, — и это, бесспорно, было чистой правдой, и в этом Томиока удостоверился дважды. Сначала, когда потерял то, что всегда любил —свою семью и преданных друзей, а тогда, когда потерял то, что считал почти бесполезным и непримечательним— дни под солнцем. Луна ему нравится, она всё ещё красивая и на нее можно спокойно смотреть, без страха умереть, но она стала такой же обычной, как и когда-то было дневное светило, ведь ты видишь ее каждую ночь в течении долгого времени. Людям свойственно то, что им всё, в коим степени, надоедает. Одним—быстрее, другим же может нравиться значительно больше, но истина остаётся всё та же. Нельзя любить что-то вечно. Наверное, только в малых случаях ты можешь всю жизнь делать одно и то же. Однотипные будни надоедают, становятся серыми и ты теряешь интерес к чему-либо. Ввязываясь в такое состояние, если захочешь снова что-то чувствовать — не получиться. Прийти к тому, что имел, оказывается очень сложно. А иногда практически невозможно. Можно обрести заново дом, но он не будет таким, как прежде. Но в сердце, всё же, зарождается надежда. Наивная и глупая, когда ты понимаешь, что она потерпит крах и осколки больно ранят твое сердце, напоминая о ранение ещё долгое время. Снова и снова, сколько бы ты не надеялся — ты разочаруешся. Гию никогда и не думал бы, что сможет ощутить это снова. Радость, что солнечными лучами прокрадивается через темень, через стену, что ты строил возле себя все эти годы. Она скользит между рёбер, к грудной клетке, теплом расплываясь в области сердца. И лёд, окутавший его уже долгое время, тает. Звонкий, добродушный смех разносится в комнате,луной отскакивая от серых стен. И становиться так тепло и легко, как никогда. Когда ты осознаешь, что можешь чувствовать снова — то не веришь. Негатывние эмоции смывает лавина новых, совершенно чуждых ощущений. Когда нахлынувшые эмоции утихают, становиться как-то невероятно пусто, будто ты потерял частицу себя. Но на сердце всё ещё тепло, оно держится до сих пор и не уходит даже после длительного времени. Как бы хотелось ощущить это снова. Приятное чувство, что окутывает тебя целиком. Раньше жить лишь в серых буднях казалось обыденным, но сейчас демон осознал, что это—сущий ад. Лишь бы не потерять это чувство, не потерять тепло, что греет тебя под сердцем, лишь бы не потерять надежду, что зародилась в тебе в тот момент, лишь бы не потерять себя в этом хаосе из водных всплесков, что колышут водную гладь твоего сердца. *** —Гию! Ты здесь? — спросил, открывая дверь в помещение только прибывшей с тренировки Танджиро. —Конечно, — хмыкнул демон.—Куда мне ещё идти? Стараясь игнорировать возникший вопрос, Камадо вошёл в комнату, не прыкривая за собой двери. В руках он держал небольшой свёрток, от которого исходило тепло. —Что ты принёс? —Подожди. У тебя есть свеча? —Я не знаю, не смотрел вещи, оставленные в комнате. Танджиро, насколько мог, осмотрел стол, стоявший по другую сторону от кровати. Юноша одной рукой нащупал что-то твёрдое цилиндрической форми, а сверху оказался фетиль. —Нашел. Зажёг свечу, комната враз осветилась желтимы красками. Тьмяное освещение колебалось от малейшего дыхания, поэтому Камадо пересунул подсвечник ближе к стене, но не настолько близко, чтобы пламя не соприкасалось с деревом. —Можно было бы просто выйти на улицу. —Сегодня небо затянуто тучами и заметно похолодало, — Танджиро, положил свёрток на стол, подошёл и закрыл дверь в комнату. Гию кивнул. —Я принёс для тебя немного булочек Хоккайдо. Аой спекла их для нас, но я оставил для тебя, — юноша протянул демону свёрток, а тот в изумлении приподнял брови. —Зачем? —Я не знаю, могут ли демоны есть человеческую пищу, но решил попробовать, — объяснил юноша. —Я и сам не знаю, —Гию снова оглядел свёрток в руках, от которого приятно исходило тепло, что грело хладное демоническое тело. Он разгорнул бумагу и увидел там две булочки, с гладкой и сияющей поверхностью за счёт покрытия их желтком. Они выглядели объемными и мягкими, хотя аппетитными демон бы их не назвал. Исходящей запах от булочек хотя и был приятным и ароматным, но не навеивал чувство настоящей еды, будто бы это были лишь пустишки или что-то несъедобное. Томиока взял одну из них и откусил немного. Приятного вкуса не последовало. Казалось, будто ты жуёшь что-то бесвкусное, и лишь отдалённо напоминающее вкус настоящей еды. Будто он был заглушен и уже не ощущался как прежде. В принципе, есть можно, но толку никакого. Смотря на то, как манило к крови, можно было ожидать, что ее вкус будет намного ярче и острее ощущаться, чем обычная человеческая еда. —Я будто не чувствую вкуса, лишь отдалённо, — прокомментировал демон, прожевал откушеный кусок.—И это не утоляет голод, можно сказать, лишь разжигает его. Спасибо, что позаботился и принес мне поесть, но можешь забрать булочки обратно. Танджиро, всё время наблюдая за ним, с нетерпением ждал чего-то, но теперь казался расстроенным. Несмотря на это, он лишь улыбнулся. —Я должен был предположить, что такая еда больше не подходит для тебя. Несмотря на это, я всё ещё хотел проверить, — юноша загорнул обратно в свёрток надкушеную булочку и ту, что осталась. —Ты сказал, что небо затянуто тучами и сейчас довольно прохладно, тогда зачем пришел? Тренироваться в темноте не самый лучшый выбор. —Я об этом не подумал, и даже взял с собой катану, — честно признался Танджиро, —но разве нельзя попробывать тренироваться так? Ориентироваться можно и на слух, и на обоняние. —Это и правда был бы хороший урок. Пойдём. Гию вышел первым, когда Камадо ещё задержался, чтобы потушить свечу и быстро выбежать из комнаты. Разница в температуре на улице и в помещении была небольшой, но всё ещё чуствовалась перемена, что даже, выдохнул, юноша увидел, как клубками сгущается воздух над им. —Я обещал тебе, что научу собственному стилю. Учитель с меня никакой, но можеш хотя бы попробывать, — спокойно вел демон, силуэт которого Танджиро почти не различал сквозь мрак. Его присутствие остро ощущалось только по присутствующему запаху, свойственному только столпу: он казался Камадо чем-то, связанным с быстрым водным горным потоком, морским солёным брызом или свежестью после дождя. Всё это объединялось в особенный аромат, а каждый раз ощущать его было приятно и даже стало чем-то обыденным. Казалось, что Гию всегда где-то рядом. Выполняя стили дыхание воды мерещилось, что он стоит возле тебя, наставливая и указывая, как старший брат, не улыбаясь, но смотря мягким взглядом, как на малого и невынного ребенка, что делает свои первые шаги. Томиока всегда асициировался с чем-то спокойным, тёплым, но в то же время холодным, невероятным и по-своему красивым, как и жестоким и внушающим страх. Эти противоречия шли бок о бок на тонкой грани, перевесил на одну из сторон и ты чувствуешь как сердце выривается с груди и хочется упасть на трясущиеся колени от одного только мрачного взгляда на себя, а с другой стороны ты начинаешь восхищаеться демоном, его стилем боя и быстрыми движениями, что не успеваешь разглядеть. Дихание воды будто было отточенно и вырезано только для него одного, и Танджиро казались жалкыми собственные попытки как-то преуспеть в стилях и хоть на немного приблизиться к ему. Пропасть между их умениями разылась в тисячи метров, расходилась при каждой попытке что-то исправить и сделать свои техники лучше. Ведь дыхание воды—самое лёгкое из всех, но всё равно давалось Камадо с таким усердием, что ему казалось, начал он изучать другие, то не сможет выполнить ни одну кату из них. Он много знал о других дыханиях, от чего они пошли и какое было самим первым; о мечнике, что создал его, личность которого была охвачена различными легендами. Читать свитки на досуге было самим любыми занятием юноши, ведь чего-то другого, чем можно было заняться, попросту не было. У Урокодаки было много разных свитков, на различние теми, от демонов бессовких лун к стилям каждого дыхания и их выполнения. Камадо пытался повторить хоть что-то, но всё попытки были напрасны и едыное, чему он научился, так это ускорять своё перемещении с помощью первой карты дыхания грома. Она не была полностью проработана, но это было хоть что-то. В свытках мало чего пысалось о собственно придуманих дыханиях или стилях. Лишь то, что мечники могут создавать свои каты, опираясь на знания о дыхании. Тем более, ничего не пысалось о том, что кто-то из нинешних столпов имеет свой стиль. И это было правда интересно научиться и послушать, как человек дошел до сотворения каты. —Своему стилю я дал имя: «Штиль». Ты должен совершать быстрые двыжения, что блокируют все атаки противника, но он, в свою очередь, не смог бы увидеть их. Это как море в штиль, спокойная, водная гладь. Всё происходит за счёт ловкости, и ей нужно научится. Для более сильного противника твои удари будут видны. Нужно не забывать об этом, ведь уже не будет эффекта неожиданности, и соперник может оказаться быстрее, чем ты. Юноша внимательно вслушивался в слова, представляя картину выполнение новой каты перед собой. Всё было ясно, и то, что ловкости ему не занимать, ведь даже Канао либо Аой он не смог обыграть, беспомощно пытаясь ухватить их за подол хаори либо оказаться не облытим чаем. —Сконцентрируйся. В этот раз закончи, если станет плохо. Танджиро согласился. Хотя перед глазами стояла темнота, он всё же прикрыл глаза, собырая все крупицы внимания на своем теле и очищая мысли, проходясь от кончиков пальцев на ногах до самой головы, чтобы почувствовать каждую клеточку тела и расширить мышление за пределы оболочки из плоти, что сковывала движения до определенного максимума, а дальше этой точки не давала развиваться. Камадо почувствовал, какая тишина стояла вокруг. Демон, кажется, не дышал. «Им не нужно это делать?» — подумал было юноша, но понял, что осекся, вернулся к своему состоянию, больше не думая о мелочах. Даже с закрытыми глазами Танджиро будто видел все вокруг, хотя и знал, что на дворе стоит темень. Вдали росло несколько деревьев глицинии, а на земле, от ветра, колыхалась трава и листва на ветках. Взади располагалось поместье. Вот коридор и дверь, а за ней—небольшая комнатка с минимумом меблей, где всё это время жил Томиока. —Опирайся на своё обоняние. У тебя оно наиболее развинуто. Отбывайся от атакы, когда почувствуешь опасность, — спокойно проговорил демон, а его голос быстро расстворился во мраке с левой стороны, когда Танджиро засёк перемещение сзади. Юноша достал катану из ножен и отбыл удар, не размыкая глаз и остаясь стоять на одном месте, только теперь с поставленной вперёд ногой, опираясь на нее, он совершил удар. —Неплохо. Сохраняй свою стойку, как и прежде, чтобы противник не заметил движения. Запах Гию снова пропал и теперь появился с левой стороны, а когда Танджиро отразил атаку, то воздух резко разрезал скрежет металла, будто о другую катану. «Когда он успел достать свой ме…» —Не отвлекайся, — послышалось совсем близко, будто в нескольких сантиметров от него, но голос, вместе с запахом, исчез так же резко, как и появился. «Хорошо. Это я уже понял», —пролетело в мыслях Камадо и он снова сконцетрировался на движении воздуха возле себя, а так же заострил обоняние, на которое опирался наиболее. Отбивать хаотичные удары и держать стойку— задание, кое стояло пред Танджиро. Это не казалось слишком сложным до определенного момента, пока удары не зачастили и оставаться на одном месте ставало практически невозможно. Камадо, всё же, пытался как мог удержать стойку и сделать свои движения более незаметными глазу, быстрыми, но отражающими все удары. Техника эта была предельно простой и понятной, но сложной в своем выполнении. Удари сыпались градом со всех сторон, одни сильные, другие слабые, изогнутые, затяжные, быстрые и чрезмерно хаотичные, будто на тебя нападала стая демонов и не меньше, а не один лишь о’ни смог сотворить такое. В момент, атаки куполом, словно те нити, накрыли юношу. Он будто и правда увидел алые сплетения паутины, что связались над головой и теперь сокращались, обещая оставить ни одного живого места на теле охотника. Возможно, по началу его накрило холодным страхом, но потом он сразу же сменился горячим разумом, что отсёк всё надежды на лёгкие пути. Только так, как надо, стоя на месте и отбывая удари в один миг. Устрашающий звон катаны был подобный шуму волн, что бушевали в шторм, но точно не в тихий штиль. Не смотря на это, Танджиро всё ещё выполнял то, что нужно, и даже очень хорошо, смотря на его упорство. Если не приглядываться, то невооруженным взглядом и не заметишь двыжений, хотя они все ещё были недостаточно быстри, чтобы любой другой охотник не заметил их. Для простых людей, наверное, они остануться не замеченными. Вокруг юноши начали кружиться водные частицы, словно затягивали в водоворот. Это нельзя было назвать тем, что делал Гию, когда выполнял эту технику, но способ остался всё тот же. Если в его понимании она была штилем, то у Танджиро это был шторм. Возможно, стоило даже поменять название. Смотря на скорость передвежения, у юноши поднялись вверх передние пряди волос, будто начался ветер. Он всё ещё стоял с закрытыми глазами и ориентировался лишь на обоняние и слух. Смотря на это, насколько хорошо он сможет выполнить эту технику днём? К сожалению, Гию так и не увидит. —Ты хорошо справляешься, но скорости тебе не занимать. Ежедневные тренеровки дадут своё. Может, вспомнишь когда-то то, чему я тебя учил, — Томиока прекратил атаковать и теперь стоял возле юноши, что, открыл глаза, не заметил у него ни единого намека на оружие. Силуэт демона он выдел отчётливо, но катаны в руке, как бы не пытался разглядеть, не нашел. «Возможно, глаза меня подводят», — решил Камадо. —Конечно, я вспомню! Когда стану быстрее, тогда точно научусь выполнять эту технику! Спасибо, что объяснили! Томиока хмыкнул, не воспринимая слова юноши, как что-то должное. Он всё ещё был тем самым наивным малышкой, которого столп встретил той зимной ночи, что с неверением смотрел на трупы своей семьи. Кибутсуджи не успел тронуть его, но превратить Гию время он нашел. Можно сказать, Танджиро спасло только восхождение солнца. Если бы рассвет задержался ещё на несколько недолгих секунд, коих бы хватило, юноша оказался бы мертвым, падая возле своей семьи в одну могилу. Интересно, задумивался ли Камадо, почему выжил именно он? —Отправляйся к себе, а то тебя снова начнут искать. —И вправду! Спасибо за сегодняшнюю тренировку! — Танджиро, прихватил из собой ножны, забежал под крышу поместья.—До встречи! — кинул он на последок и скрился за углом. *** —Кар-р! —птица залетела через открытое окно и села на стол, складывая свои угольные крилья. —Столп Любви и Звука прибыли! Собр-рание начинается сегодня вечер-ром! —Хорошо, —ответила Шинобу, откладывая в сторону небольшую стопку бумаги, что разбирала до этого.—Больше ничего? —Это всё!— быстро ответила ворона. Кочо погладила ее по маленькой макушке, а птица от ласки прыкрила глаза, и казалось, что она сейчас даже замурчит, если захочет. —Лови,—девушка оторвала от розового моти небольшой кусок и подкинула его к вороне. Она мигом поймала его острым клювом и сразу же проглотила, очень радуясь такой еде. —Оповести Канао о этом. С документами можно было разобраться позже: сейчас главное было найти способ оправдать демона. К собранию оставалось несколько часов, и принимать решения нужно было либо сейчас, либо никогда. Больше шанса уже не будет. Ворон уз, сразу же повыновавшейся словам столпа, уже взлетел над столом, но услышал ее голос. —Скажи, что она, в случае чего, должна быть готова чётко дать сведения,— и хотя Канао всегда была способна на здравое рассуждения в любой ситуации, Шинобу решила предупредить ее. —Кар-р! Слушаюсь!— птица взлетела, вылетая всё так же через окно. Она быстро управилась со своим заданием, ведь цугуко оказалась неподалёку, разглядывая усадьбу поместья и держа на пальце крошечное насекомое— бабочку с атласными белыми крильями. —Вот оно как,— ответила на слова ворони девушка. Касуй Гарасу всегда знал о ней, как о не любящей раскидиваться попусту словами, и поэтому этого ответа хватило, чтобы считать работу выполненной. «Нужно рассказать Танджиро. Он, наверное, будет волноваться, узнав об этом»,—девушка подняла глаза на небо, оглядывая его синеву. Хоть солнце и пылало, но оно не успело прогреть охлаждённую вчера землю, и поэтому на улице стояла лёгкая прохлада. Было не ветряно и тихо. Но это лишь затишье перед настоящей бурей. Камадо как раз был на тренировке, когда к ним присоединилась Цуюри, но теперь не с такими, как бы хотелось, утешительными словами. —Если я должна буду дать сведения, возможно, Шинобу решила оправдать Томиоку. Она ничего мне не сказала с того момента, всё время была занята, но я почти что уверена в своих убеждениях. Юноша промолчал, думая о своём. Если ему всегда казалось, что то собрание, как судный день, настанет ещё очень не скоро, и времени было полно на то, чтобы обдумать, осознать и принять решения, то сейчас это мировозрение треснуло, чтобы Танджиро снова осознал это: не всегда все идёт так, как ты захочешь, и времени на то, чтобы понять произошедшие, практически не было. Хотелось оттягивать тот момент, когда ты снова должен был стоять на грани, выбирать сторону, которую занять и пойти против всех, наперекор всему тому, что существовало уже много лет и считалось неписанным законом, но его знал каждый охотник. Самое первое, чему учат, когда ты становишься на этот путь: убивать демонов. А со следующими шагами, когда ты приближаешся к совершению своих первых атак, учишься одному из дыханий, оттачываешь стили до совершенства, ты остро осознаешь, почему принял решение стать охотником, почему решил посвятить жизнь в опасное мастерство, кое в любой момент может обернуться смертью. И даже смотря на поддержку Шинобу, оправдают ли демона? Танджиро не знал нрав, присутствующий каждому из столпов, и что они думают о том решении, что несколько лет назад приняли на собрании. Вышел сухим из воды, ты не можешь знать, сделаешь ли это снова, и с каждым разом этот шанс становиться всё меньше. Шинобу, если смотреть на ее слова и действия, действительно хотела наладить контакт с демонами, найти того, кто откажется от крови и сможет стать союзником для корпуса охотников. Но ее планы, к несчастью, рушились всё больше, смотря на возникающие, из длительного затишья, ситуации. Почему от демонов всегда так много проблем? Восстановление тренировки, как всегда, начинались ранним утром, а заканчивались вечером, до захода солнца, но из-за собрания, на другую половину дня, сегодняшнюю решили отменить. —Ты как?—смотря на внезапно прыникшего и несвойственно тихого Камадо, спросил Зеницу, подходя. —Всё хорошо,— ответил красноволосый юноша.—Ты, кстати, отлично постарался сегодня, и почти смог догнать Канао. —Не говори так! Я даже к кончику пальцев ее ноги не доставал. Разве что, когда падал. Камадо простодушно улыбнулся. —Я бы так не сказал. —Ну, тебе же легче говорить, когда возле тебя постоянно крутиться такая девушка! —Кто? Канао?—изумился он. —А ты как будто не видишь! Она хвостиком за тобой ходит да и только, а на меня и вовсе внимания не обращает! Скажи, какой магией ты ее приворожил? Я быстро сниму с нее это проклятье! —Зеницу,— должно было звучать строго, но Танджиро не скрыл долю насмешки, широко улыбаясь и со всех сил сдерживая смех. —Ты только так и говоришь, и совсем не хочешь меня слушать!— огорчился Агацума.—Ну вот скажи, что она только в тебе нашла? Вот как мне ей понравиться? А если я ей не понравился внешне? Что тогда делать? Может, отрастить волосы, как у тебя?— продолжал рассуждать в голос юноша. —Зеницу! Не говори чушь. —Ну вот если бы ты был Канао, то думаешь, я бы понравился тебе? Камадо застил, не зная, что ответить. Впервые его застал в располох такой абсурдный вопрос. —Не знаю?—неуверенно ответил тот. —Ну так точно у меня нет ни единого шанса! Ну почему ей понравился ты, а не я...—Зеницу шмигнул носом, меняясь на лице, с грустью во взгляде смотря куда-то вдаль. —Не думай так лишь потому, что она говорит со мной больше, чем с тобой. У тебя ещё всё впереди. Не думаю, что я ей нравлюсь. —Пра... —Желтоволосый! Чего расхныкался?—Иноске влетел между ними, стал спиной к Камадо. —Я Зеницу, запомни ты уже, тупорилий кабан!—поднимая взгляд заплаканных глаз, ответил тот. —Как ты назвал великого охотника и повелития гор Иноске? Да мне и до столпа не далеко! —Не смеши! Твои умения на уровне со мной и Танджиро. А до столпа тебе ещё идти так долго, что я бы скорее успел выучить новое дыхание. —Хватит, хватит!— вмешался Камадо, встал между двумя мечниками и активно жестикулируя руками, махая ими. —Гонпачро, отойди! Я хочу показать Моницу, на что способен! Пускай он устрашиться моей силы! —Не стоит, Иноске. Он и так понимает. —Конечно я понимаю, что этот кабан ничего не умеет! Танджиро устало взглянул на Зеницу, что только разжигал драку, которой уже было не избежать. Перекрикиваясь, эти двое сцепились и намертво ухватились один в другого. Не понятно только, из-за чего эти двое так не ладили между собой. Камадо, всеми силами намериваясь избежать драки, всё же разцепил их и оттащил по разным углам комнаты,он расссадил их на свои кровати, дабы избежать беды и уберечь поместье от разрушения. —Не стоило тебе меня останавливать,— обиженно начал Агацума, сложа руки на груди и упираясь в спинку кровати. На его лбу красовался недавно оставленный небольшой синяк. —Вы так и до того, как я проснулся, соперничали? —Немного. —Я смог выиграть Зеницу несколько раз!— похвастался Хашибира. —И я тоже тебя побеждал, так что не задирай нос так сильно. —Но я, всё же, сильнее! —С какой стати ты сильнее?—процедил сквозь зубы желтоволосый. —Только не начинайте снова!— попросил Камадо.—Зеницу, Иноске, зачем вам решать, кто сильнее? —Как тогда понравиться кому-то? —Я не собираюсь прогибаться под кого-то!—в один голос ответили двое. —Вы оба равны, и поэтому нет нужды драться. —Хах! Как же, Гонпачро, я, всё же, сильнее,— оскалился Иноске. —Почему ещё ты?—твёрдым и грубым тоном произнес Зеницу. —Может, просто разойдётесь уже? —умоляющим голосом попросил Танджиро. Его надежда пропала также быстро, как и зародилась. —Никогда! —Зачем отказыватся от намечающейся драки? Это выглядело абсурдно и глупо, будто спор двух детей, что не поделили игрушку. Камадо устало вздохнул. Ребячливости этим двоим не занимать. —Мне нужно отойти. Не разнесите поместье, пожалуйста,—произнес Танджиро, смотря на молчливие перепалки взглядами его друзей. Их глаза так и пылали злостью, праведным гневом у Зеницу, что решил отбыть потенциального противника, что мог присвоить себе слишком много силы и стать привлекательными для другого пола, и жгучей яростью у Иноске, что не собирался отступать и признать умения другого лучше, чем у его. Наверное, только из-за присутствия здесь Камадо, Зеницу сдерживался, чтобы не напасть на Иноске с когтями, как настоящий демон, и сожрать его целиком, когда другого это не сдерживало вообще, и он лишь ожидал момента нападения супротивника. Оставил свои попытки разъединить этих двух, Танджиро направился к тому месту, к которому его сейчас тянуло больше всего: та маленькая тёмная комнатка, где ещё сегодня ночью он управлялся в мастерстве владения мечом со столпом воды. Хотелось увидеть его ещё раз, до того, как начнется собрания. Хотя Камадо был оптимистом и на все смотрел, ища в этом сплошные плюсы, но почему-то тревога сковывала грудь и он не знал, сможет ли увидеть демона снова. Казалось, он был так недалек к нему ещё вчера, хорошо обращался и даже делал какие-никакие попытки проявить себя, снимая привычную всем маску уважаемого столпа и становясь обычним человеком, способным испитивать эмоции. Гию был как никогда добр к нему, даже позволил тренироваться у него и объяснил технику выполнения собственной кати. То чувство, что ты был первым, кому он рассказал это, и можешь даже остаться единственным после столпа, кто будет знать о этой технике, приводило в недосягаемое уму смятения и даже долю смущения. Будто это что-то секретное—знать собственоручно придуманный стиль другого. Танджиро, если он сможет достигнуть того же уровня, что и Томиока, обязательно попробует создать свою кату, а тогда, может, поделиться этим знанием с ним. Это же был равноценный обмен, разве нет? А что, если эти «тренировки», в последние дни пред собранием, были намерены? Будто столп хотел научить тому, что знал и умел, отдать свои знания последователю. Он и вправду задумивался о своей смерти? Откинуть лишние мысли было не просто, и Камадо помотал головой, успокаивая себя тем, что сейчас собственно уверится в благополучии демона. Пройдя к нужному коридору, он направился к двери и даже постучал в нее, как не делал никогда прежде. Всё же, вламиваться в комнату было неприлично, и юноша жалел, что не делал этого ранее. Опоздало тот осознал, что в комнате никог нет: былой запах демон попросту исчез. «Он не здесь? Если нет, то где тогда? Неужели, он уже отправился на собрание?»—мысли стремительно выривались из-под контроля охотника, как горний ручей, что пробивался сквозь камни на своем пути. Они просачивались через каждую изьяну в самоконтроле мечника, что потом удержать их снова было сложнее, чем постоянно придерживаться концентрации дыхания. От чего-то становилось плохо. Удары сердца дрожью доходили к рукам, воздух стал тяжелим, как неподъемный груз, а расфокусированный взгляд творил чудные картыни перед глазами. Каждую клеточку тела охвативала тревога, стремительно развившаяся, что хотела овладеть и захватить всё, что ей под силу: мысли, разум, контроль, выстроившуюся у тебя стену выдержки, что всегда помогала в трудные моменты; разрушить любые способы к выходу с этого состояния. «Разве я не должен присутствовать тоже? Лучше спросить Канао. Нужно найти ее»— здравие мысли проскакивали, как картыни прошлого, и мечник пытался ухватиться за ту холодную часть себя, что была ещё не под контролем стихии эмоций. Стихшая буря отпустила Камадо не полностью, но он смог найти силы, дабы разискать девушку, что как раз искала его. —Танджиро, мы должны отправляться в поместье Убуяшики как можно скорее. Отсюда к нему не столь долгий путь, но мы не должны опаздывать,— отрезала Канао, как только юноша заметил ее в своем поле зрения.—Нас переправят Какуши и нужно будет завязать глаза, чтобы не выдеть путь. —Я уже знаю об этом,— как можно спокойнее ответил Камадо. —Правда? Откуда?—удивилась девушка и немного склонила голову, что ее угольные волосы градом рассыпались на плече. —Я уже когда-то бывал в том поместье. —Расскажешь как-нибудь,— не настаивая ответила она и сразу же обернулась, быстро переместившейся на несколько метров. «Скорость, почти что как у столпа»,— подумалось Камадо и он поспешил за ней. На нужной тропе их ждали очередные Какуши, что должны были доставить тех к поместью. Путь ощущался долгим, хотя по словам Канао он должен был быть короче. Всё это время Танджиро пребывал в напряжении и изнутри его пожирали собственные мысли и тревоги. К ничему должному они, всё же, не привели. После долгой тиради с дорогой к поместью, их всё же спустили на землю. Камадо снял повязку с глаз и увидел уходящее в закат солнце. На сердце были сложные, смешанные чувства. Казалось, что кто-то раскромсал твою душу, вытер об нее ноги и оставил демонам на пищу. Паршивое ощущение. —Пошли,— коротко кинула девушка застившему юноше, и Танджиро, не повторяя своих ошибок, быстро направился за ней. Усыпанная галькой тропа привела их к саду, в котором расцветали молодые деревья глицинии. Тяжёлая аура сильных мечников давила на грудь и сковывала движения больше, чем раньше, когда ты ещё не понимал всю силу столпов. Становилось страшно. На открытом участке, возле веранды, стояло девять человек, часть из которых была Танджиро знакомыми. Исходя из информации в свитках, беловолосый парень с ирокезом и шрамами на теле—Санеми Шинадзугава, столп ветра и очень всплывчивий охотник; возле него высокий, крепкого строения мужчина с желто-красными волосами—Кёджуро Ренгоку, хашира Пламени. Он, как и в тот раз, широко улыбался, несмотря на жуткую обстановку. Возле него стояла ниже самого мужчины его ученица, Мицури Канроджи, что в этот раз выглядела более серьезнее и уже не вытала в облаках, в отличии от молодого столпа тумана, которому всё ещё было почти что наплевать на такие собрания, ведь он преследовал только собственные цели и не интересовался таким. Столп звука выглядел как всегда блестяще, стоя рядом с деревом, на котором сидел Обанай со змеей, что обвилась вокруг его шеи. Гёмей, сложа руки в молитовном жесте, шептал про себя неразборчивые молитвы, посилая их Будде. Наиболее отдалённо ото всех стояли Шинобу и Гию. Кочо выглядела мрачнее, чем обычно. Складка между ее бровей стала будто глубже, а взгляд сиреневых глаз—пустее. Столп воды выглядел, как всегда, холодно и отрастрененно. На нем был обыденный комплект свободной чёрной одежды, что касалась земли, и соломенная шляпа со стеклянным шарами. В воздухе вытало явное напряжения. Было неприятно и некомфортно находится среди их всех. Казалось, что эти люди были никем другим, как врагами, коих надо сразить. Их мнение было слишком опасно, оно могло лишить жизни ничем не выновного демона, которого хотят убыть лишь потому, что его насильно превратили в это. Канао быстрыми шагами подошла к столпу Насекомых, а Камадо, в незнании, что делать, последовал за ней. Цугуко Кочо расположилась позади столпов, что ее было почти что не выдно за широкой спиной Томиоки. Всё ожидали прибытия главы. Когда Танджиро стал возле Цуюри, то услышал, по всей видимости, недовольний шепот нескольких столпов между собой. —Зачем нам ждать, когда этот демон сам придет и убьет нас? Нужно было обезглавить его ещё тогда,— холодно и прямолинельно выплюнул в сторону Томиоки обвинение столп ветра. —Я уже говорила, стоит дождать главу,— спокойным голосом ответила Шинобу, но от нее Камадо чувствовал запах раздражения. —А он сам говорить, что ли, не умеет? Что защищаешь его? —Я полностью согласен с мнением Шинобу,—впервые за сегодня подал голос Томиока. Шинадзугава, услышал его, презрительно фыркнул. —Не смей говорить со мной на равных, демон. Тебе не давали право голоса. —Глава прибыл,—мелодейним голосом произнесла одна с девчёнок, что стояли в это время возле сёдзи. Всё сразу, показывая свое почтение, стали на одно колено. Танджиро, в этот раз, заставлять было не нужно, он сам в уважении склонил голову, боясь поднять взгляд. Хотя прибытие Убуяшики ему казалось спасением от этого кошмара, скоро он мог превратиться в змеиное логово. —Привутсвуем, глава,—произнесла Мицури.—Мы все ради выдеть вас в хорошем здравии. —Спасибо, дитя мое,— ответил на это глава, и хотя его голос должен был, как всегда, успокоить, но ощутил взгляд Убуяшики на себе Танджиро стало жутко не комфортно, а по спине будто пробежались пауки, задевая своими крохотными, холодными и липкими лапками обнаженную кожу. Становилось не по себе от одного осознания, что на тебя смотрят таким взглядом, и хотя глаза главы были полностью слепи, Камадо с уверенностью мог сказать, что тот чувствовал: чистое разочарование. —Вы всё прибили, чтобы снова судить превратившегося в демона столпа воды. По сведениям Шинобу, Томиока не сдержал клятву и всё же испитал вкус крови. —Чего и следовало было ожидать от демона,— кинул про себя Санеми. —Нет, глава,—выступила вперёд Кочо,—я ошиблась в своих сведениях и эти обвинения ложны. Убуяшики, которого придерживала его жена, Амане, повернул голову на голос молодой девушки, а его взгляд устремился прямо на нее, будто он не был слеп и ясно выдел всё вокруг. Несмотря на повысшую ситуацию, он был предельно спокоен на лице, что и не одна мышца не дрогнула. —Ложные обвенения? Как такое может быть?— подал голос Ренгоку. Он говорил громче, чем другие, возможно, намеренно. —Я тебя слушаю, дитя. —Канао может это подтвердить. Разве вы не посылали ее на гору Натагумо? —Да,—подтвердил глава и кивнул. —Я послал и ее. —В то время, пока все были заняты сражением с другими демонами, столп воды и Камадо Танджиро одолели одну из низших лун. —Что-то я впервые слышу об этом,—насмешливо кинул Санеми. —И я не слышал ни о чём таком,—прокомментировал Узуй.—С какой низшей луной они сражались? —Пятая низшая луна, Руи,— снова заговорила Шинобу.—На горе пребывала вся его «семья», а каждый из демонов имел свою роль в ней. Танджиро убыл демона-паука, что играл роль младшего брата, Зеницу с Иноске — кукловода, который оказался «сестрой», а также их «отца». Я справилась с демоницей, что, опираясь на мое мнение, была «матерью». Моё предположения не безосновательно: все они обращались к друг-другу по роли и подражали поведению семьи, про что говорит стремление «младших» просить помощи у «старших». Цели такого изображения я не понимаю, но думаю, что низшая луна делала это из личных помыслов, и это никак не косаеться чего-то большего. Думаю, мой отчёт вы все уже видели и знаете о том, что столп воды, предположительно, осекся запрета крови, но это не так и мои побуждения были основаны лишь на первых эмоциях и личном впечатлении. Посмотрел на эту ситуацию с другой стороны, более трезво, я могу говорить о своей ошибке и о том, что демон лишь пытался таким образом помочь. —Как помочь? Уменьшить мучения охотника и сожрать его? Глава, это абсурдно. Я совершенно не согласен с этим. Не нужно искать подтекста там, где его нет,— выразился столп звука. —Демон есть демон, я поддерживаю Узуя,—проговорил Кёджиро. —Пускай охотники, которые заступились за демона, выполнял свое обещание и вспорят животы. Такая цена расплаты за предательство,— добавил Гёмей. —Пускай их души переродяться в другом мире,— его низкий голос перешёл на шепот, он не прекращая проговаривать молитвы Будде. —Не стоит складывать ложное мнение о сложившейся ситуации. Вы все, всё же, не были там,— Шинобу говорила спокойно, но ее голос так и сквозил скрытим ядом. Сначала, обвинил, ей пришлось оправдывать. Был бы это человек, дело обстояло легче, но никто до этого не решался оправдывать демона, не учитывая предидущего собрания. О'ни всегда считались монстрами, да и являются ими до сих пор, и такое исключение из правил встретилось охотникам впервые, и никто не хотел верить, что этот случай, всё же, особенный. Только одна Шинобу увидела десяток превратившейся в демонов охотников, но их не остановляло то, что раньше они были истребителями этих тварей, голод пожирал их и они выходили с-под контроля, лишаясь здравого разума, а учитывая случаи, что их выдели другие столпы, таких мечников было просто сотны. Возможно, проблема крилась именно в том, что, раньше, это были только охотники низкого ранга и до этого не было, что превратили столпа, а если Кибутсуджи и хотел этого, то хашира были вольни полечь жизнью, лишь бы не превратиться в демона. Но Томиока, оставленный на произвол судьбы, оказался сильнее духом, чтобы выжить после превращения и не накласть на себя рукы. Он мог здраво мыслить и контролировать свой голод, при этом ещё и не прекращать истребление других демонов, к чему было его убывать? —И поэтому я настаиваю на своем. Томиока не убыл ни одного человека и не собирался. Он имеет здравый смысл и рациональное мышления. За эти года, проведение в изучении демонической сущности, я не увидела в нем никаких плохих изменений. —За это время вы достаточно сблизились. Кто может знать, что ты не оправдывает его лишь по этому поводу?—озвался Игуро. —Вы прекрасно осведомлёны про наши отношения, и я бы не назвала их дружескими. Между этим, это уже не будет касаться дела. Змея на шее Обоная зашипела, вынул язык и показывая недобрые побуждения своего хозяина. Несмотря на это, он снова замолчал. —Почему про низшую луну стало известно только сейчас?— спросил столп пламени. —Я и сама узнала об этом только сейчас, из слов Канао. Ранее никто не дал мне позволения взять отчёт у демона. —А каков смысл?— негодовал хашира ветра. —Было бы хорошо услышать версию того, что произошло, от лица Гию,— предположил Кёджуро, а Убуяшики, всё это время внимательно слушая, согласительно кивнул. —Всё сталось так, как вы услышали ранее от Шинобу, мне нечего добавить,— ответил на это Томиока. —Почему ты нес Танджиро на руках? —Я перевязал ему раны и решил поискать помощи. Мои знания в медицине не такие хорошие, чтобы я смог сделать что-то ещё и более рассудительно оценить его состояние. —С этой стороны Гию правда не выновен,— медленно произнес Убуяшики, уходя в свои рассуждения и смотря куда-то за спини всех столпов, на чистое небо, что обретало тёмные краски. —Я не доверяю ему,— честно произнес Санеми.—Кроме тех же людей, никто не может поручиться за правдивость его слов. —Я могу,— выступила вперёд Канао. Танджиро, без доли колебаний, подался за девушкой: —Я вместе с ней. Всё взгляды стремительно уставились на их двоих. Если бы испепелить одной лишь аурой было возможно, Камадо уже упал бы прахом на землю. От такого внимания к себе становилось не по себе. Изучающие взгляды блуждали по нем, и складывалось ощущения, что ты стоишь совершенной голый перед самыми сильными охотниками этого поколения. Смятения переходило в ужас. Танджиро испытал на своей шкуре, как это, нагнать на себя гнев столпов. Становилось ясно поведение демонов. Выдержать такое и устоять на ногах было не то что сложно, практически невозможно. Это ещё раз напоминало, насколько разились способности рядового охотника и столпа. Эта пропасть, казалось, уходила на несколько километров вглубь. Камадо так и застыл на месте, будто прилип к земле. Он ощущал смесь разнообразных запахов, варияции всех оттенков ярости, злости, раздражения и желания скорее уйти отсюда. От такой палитры негатывних эмоций за один раз кружилась голова. —Тебя же почти что убыли, но ты всё ещё защищаешь демона. Не стоит исключать, что он лишь использовал искусство демонической крови, чтобы подчинить контролю этих троих. —Томиока находиться в слишком слабом состоянии, чтобы сделать это,— ответила на обвинения Шинобу. Санеми почти что пырхнул смехом. —Находиться в слабом состоянии? Ты сейчас о демоне вообще говоришь? —Да. Без питания человеской крови регенерация замедляется. —Не значит ли это, что, в скором времени, она остановиться вовсе?— заинтересованно спросил Ренгоку. —Об этом я не знаю. —Для демонического существования в любом случае нужна кровь. Если не пытатся плотью, жизнь демона угаснет. —Пока это ещё не подтверждено. —Это истина, которую знает каждый охотник,— ответил на это Кёджуро. —Несмотря на это, я снова дарую свой голос в пользу демона. —Я считаю, что всё сказанные Шинобу слова — правда, и доверяю ей. Я тоже за,— громко выказала свое мнения Мицури. Игуро, кажись, восторженно смотрел на нее, но, подал голос, он звучал хладнокровно и сухо: —Я не соглашаюсь с этим и против того, чтобы оставить демона в живых. От него одны лишь проблемы. Я не выжу пользы в нарушении устава. —Мое мнения вы уже знаете,— процедил сквозь зубы Шинадзугава. —Это вовсе не блестяще, так напрасно тратить мое время, нужно разобрать с этим как можно скорее,— повернул голову, украшения на голове Узуя пошатнулись и высоко задзвенели.—Я даю голос против демона. —Я против,— коротко дал ответ Муичиро, что до этого смотрел в небо, думая о своём.—Но тебя я, кажется, уже выдел,— указал пальцем на Камадо, проговорил он. Танджиро, не знал, что сказать, промолчал. В итоге, если считать только голоса столпов, на стороне демона было лишь трое, когда против него—четверо. Решающий голос в этом, конечно, был за Убуяшики, но могла выиграть и сторона, у которой было больше голосов, поэтому стоило надеяться лишь на столпа камня. —Я удержусь от голосования. —Почему?— спросила Канроджи. —Мой голос не имеет значения в определении решения. —Мне было бы интересно услушать твое мнения, и только после этого я выдвину приговор,— размеренным тоном ответил глава. —На мое мнения, мир слишком жесток к таким, как этот несчастный охотник, которого обратили в демона. Но демон остаётся демоном. Его нужно убыть, чтобы не навлечь смерть других и поэтому я против него. —Хорошо,— почему-то ответил на это Убуяшики. В сердце Танджиро похололо. Большинство голосов было против. Прочитать то, что сейчас скажет глава, было сложно. Он оставался спокойным с начала собрания. От него единственного не исходило будто никаких запахов, а то короткое раздражения, может, и послышалось Камадо в вихре эмоций других. Несмотря на это, было не ясно, какое расположение занял глава. Он лишь молчал, расстягивая долгие минуты ожидания. Оно длилось будто вечность. Почему было так сложно? Почему они должны были родится в столь жестоком мире с воплощением ночных кошмаров людей, монстров, что всегда должны были быть настолько плохыми, что никогда ещё не заслужили доверия людей? Почему судьба сиграла столь ужасную шутку над ими, ничем не выннымы перед ней людьми, что превратились в это? —Мой голос был бы за демона, но, смотря на ваше несоглашения, я могу предложить устранения его от должности столпа и посиленное наблюдения до того, пока Томиока не оправдает доверие к себе,— наконец озвался Убуяшики. —Но, глава, разве это что-то даст? Это только лишняя затрата сил. Не стоит терять так много времени, ведь, в конечном итоге, мы можем разочароваться. —Каждый имеет право на второй шанс, Узуй. Попробуй поставить себя на его место: было бы тебе приятно умереть, зная, что ты не выновен? Это может лишь сделать ситуацию хуже и обрушить гнев очередного демона на корпус. —Сомневаюсь, что я вообще бы выжил,—ответил на это никак не растроганный столп звука. —Другим есть, что возразить? —Мы не смеем противоречить вашему решению, глава. Пускай будет, как вы сказали,— ответила не это Мицури. —Тогда с этого дня место столпа воды свободно. Демон будет находиться под наблюдением, чтобы он не смог навредить кому-то. После всего, я заканчиваю это собрания. Можете расходится,— закончил Убуяшики и удалился первым вместе со своей женой и двумя девушками за дверима сёдзы. Находиться Танджиро тут совершенно не хотелось. Он желал лишь уйти с этого порочного места как можно быстрее и желатего тихо, чтобы никто снова не решил заговорить с ним. К его несчастью, покой не настал сразу, ведь к ним подошла Мицури. —Несмотря на мнение других, я всё ещё верю вам и не считаю предателями. Если что, можете положиться на меня и попросить о помощи. —Спасибо тебе,— тепло ответила Шинобу и улыбнулась. С этой улыбкой, кажись, растаяла и вся напряжённая атмосфера. Канроджи приподняла углы губ, а глаза ее радостно засияли. —Можете наведаться ко мне, когда будете иметь время. Я була рада всем вам!—воскликнула она. —Конечно, как только найдём время,— тепло ответила Кочо и они удалились. Дорогу назад Танджиро почти не помнил. Только, кажется, он уснул, уходя в радостный весенный сон. Ему снилось что-то теплое, лёгкое и трепетное. Юноша даже ощутил, как шершавая ладонь незнакомого человека лягла ему на голову, а потом он поцеловал его в лоб, проговаривая слова утешения. А после невесомый поцелуй отпечатался на губах Камадо, что тот, проснувшись, ещё долго смотрел в потолок, краснея, и вспоминая лицо того человека. Единственное, что он запомнил— раскошные и долгые иссиня волосы, завязяные в хвост белой лентой, и их переплетения вместе с багровыми прядями, что градом спадали юноше на грудь. Было приятно. И тепло. Танджиро надеется, что так будет всегда, пока вечная тьма не поглотит его. Пускай бы только этот момент настал как можно позднее, и он насладиться каждой секундой, расстворяясь в теплоте ощущений и ласок.