Управление столичной полиции Сеула, 9:30 следующего дня
По дороге в архив Ёнхо встретил детектива Чана. Последний, увидев руководителя, незамедлительно подошёл к молодому человеку. — Комиссар Со, как прошли похороны начальника Ли? — обеспокоенно спросил он. — Нормально… — А сами как? — Тоже нормально. Спасибо, что спросил, — чуть улыбнувшись, Ёнхо похлопал детектива Чана по плечу. Как только парень зашагал дальше по коридору, детектив Чан окликнул его: — Комиссар Со! Ёнхо, повернувшись лицом к подчинённому, запустил руки в карманы брюк и остановился. — По поводу этого дела с Мин Сонён, — откашлявшись, детектив Чан подошёл поближе к молодому человеку и, оглянувшись по сторонам, тем самым убедившись, что в коридоре никого, кроме них, нет, как можно тише добавил: — Если слухи не врут, генпрокурор намеревается закрыть дело… — Генпрокурор? С каких это пор нашу верхушку стала интересовать ничем не примечательная бытовая поножовщина? — нахмурился Ёнхо. — Я не знаю, комиссар. Но, опять же по слухам, в генпрокуратуре случился настоящий переполох с делом Мин Сонён. Я и сам не понимаю, откуда у них такой интерес к этому делу. Тут явно что-то нечисто. Уверен, вы тоже догадываетесь об этом. Не лезьте в это, комиссар Со. Вы только недавно на должность заступили. Скандал с генпрокуратурой вам и управлению ни к чему… — У тебя все, Бонхван? — сердито произнёс Ёнхо. — Комиссар Со, я знаю, что не имею права вам указывать, но будьте осторожны. Даже генкомиссар Чхве старается лишний раз не связываться с генпрокурором. Они давно на ножах… — Ты чересчур веришь слухам, — холодно ответил Ёнхо и, заметно прибавив ходу, отправился в архив. Глядя вслед парню, детектив Чан тяжело вздохнул и почесал затылок.***
— Чо Сынхён, где же ты… — перебирая одну запылённую папку за другой, прокряхтел Ёнхо и спустился со стремянки. Он отряхнул руки от пыли и, отодвинув стремянку, переключил своё внимание на самые нижние полки. — Слышал о самоубийстве Ким Хэвона? — в архиве послышались мужские голоса. — Ким Хэвон? — Адвокат, который готовил коллективный иск против Ённама. Он застрелился вчера вечером… Ёнхо поднялся с корточек и прислушался. Тем временем через несколько высоких стеллажей, набитых разного рода документацией, диалог продолжился: — А, Ким Хэвон! Да, я слышал о нём вчера в новостях. Но тебе не кажется, что это странно? Почему он решил совершить самоубийство, не доведя дело до конца? — И я об этом. Это действительно странно. Тем более настроен он был серьёзно… — Я слышал ещё кое-что. — Что? — Что он уже подавал похожие иски. И все как один затрагивали тот случай с ядовитыми лаками… — Я помню, какой тогда шум поднялся с этими лаками для мебели. Погибло около сорока человек, а Ённам отделалась мизерными компенсациями… Даже публичных извинений не принесли жертвам… — Да, ты прав… Ким Хэвон единственный, кто был готов заступиться за жертв и кто официально заявил об этом… Но ему было не под силу тягаться с такими гигантами, как Токсан… Ённам — их постоянный клиент… У Ким Хэвона изначально не было ни единого шанса… «Токсан?» — вжавшись спиной в стеллаж, недоумевал Ёнхо. — У них новый директор. Говорят, какая-то молодая американка, выросшая в Корее. — Да, я тоже читал об этом. По рассказам тех, кто сталкивался с ней и работал, она довольно безжалостна к своим оппонентам и даже собственным работникам. Фурия во плоти… «Это они о Хеджин сейчас?» — недовольно сдвинул брови Ёнхо. — Она и месяца не работает в Токсане, а уже задавила такого конгломерата, как Мёнвон. Все пророчили, что именно Мёнвон выиграет суд и получит патент, а мелкая сошка Дэгон останется с голой задницей. Но не тут-то было. Когда на стороне Дэгона в игру вступил Токсан, мало того, что новой директрисе Токсана удалось отжать патент у Мёнвона и подать его на блюдечке с голубой каёмочкой Дэгону, так ещё и урвать возмещение убытков… — Может, она и хороша, но прикрывать чью-то жопу, вроде Ённам, то ещё «удовольствие»… Все знают, как они ведут дела… Как она может спокойно спать по ночам, выступая на стороне Ённам. Выступать на их стороне — это быть такими же, как они… Любому идиоту понятно, что Ким Хэвон не совершал самоубийство. Это люди Ённама его убили. Возможно, даже сам председатель Чо Сынхён. Но все, как обычно, будут молчать: СМИ, полиция, прокуратура… «Неужели они действительно говорят о Хеджин?» — отрицал услышанное Ёнхо. Знатно раздражённый, он сделал глубокий вдох и, напоследок отряхнув рукава пиджака от пыли, звучно зашагал к выходу. — Тут кто-то есть? — вновь донёсся до Ёнхо шум голосов. — Тихо ты! Это комиссар Со! — Доброе утро, комиссар! — одновременно и громко произнесли оба, судя по всему, работника архива, когда Ёнхо показался возле двери. — Да, добрее не бывает, — даже не взглянув на мужчин, Ёнхо как вихрь вылетел из архива.Кладбище «Бёнчхон», 19:30
Солнце почти скрылось за горизонтом. Постепенно стали надвигаться сумерки. Тело господина Кима уже лежало в сырой, после небольшого дождя, земле. Выполнить свой долг перед покойником и попрощаться пришло довольно много людей. По меньшей мере человек тридцать. Большинство из них некогда были его подзащитными. За свою долгую жизнь Ким Хэвон помог немалому количеству судеб. Все пришедшие попрощаться с усопшим по очереди возлагали на могилу цветы. Некоторые даже оставляли у памятника письма. И перед уходом каждый заострял внимание на иностранке в чёрном ханбоке, стоящей чуть поодаль от могилы. Её волосы были гладко зачёсаны назад и собраны в тугой пучок, а бледное лицо не выражало никаких эмоций. Она лишь неотрывно смотрела куда-то себе под ноги, теребя рукава ханбока. Хеджин уважительно относилась к корейским традициям. И этот день не стал для неё исключением. Она хотела как следует воздать дань памяти человеку, который так много значил для неё и которого она любила. Теперь же девушка могла видеть улыбку господина Кима только на надгробии. Осознание этого сводило её с ума и заставляло всё внутри содрогаться. Возможно, выражение лица Хеджин для других могло показаться безэмоциональным или вовсе безразличным, однако сейчас девушка испытывала так много чувств, что выразить их все разом для неё было бы даже опасно. В общем-то, выражать эмоции, да ещё и прилюдно, не её конёк. Её терзали скорбь, горечь утраты близкого человека, тоска, чувство вины и злость. Причём два последних каждую минуту нарастали с новой силой. Из раза в раз в голове Хеджин проносились события её жизни. Конечно, это были события, в которых принимал участие господин Ким. Благодаря ему она полюбила юриспруденцию и захотела стать адвокатом. И благодаря ему девушка знала, чего она хочет от жизни. Господин Ким всегда и во всёмвсемвсем её поддерживал. Будь это трёхдневные занятия бальными танцами или не продлившиеся и недели уроки шахмат. Занимала ли Хеджин в школьные годы первое или на пару позиций ниже место в рейтинге успеваемости, какие оценки она получала за контрольные работы, для господина Кима не имело никакого значения. Несмотря ни на что, он хвалил свою Хеджин. Постоянно говорил ей о том, как ему повезло и что он самый счастливый старик на свете. А когда девушка поступила в юридическую школу лучшего вуза страны, то мужчина наверняка обрадовался больше неё самой. Даже собеседование в одну из престижнейших адвокатских фирм Нью-Йорка было его инициативой, хоть для господина Кима расставаться с «его девочкой» было крайне тяжело. В памяти девушки часто всплывает день её первой встречи с господином Кимом. Она хорошо помнит тот день. Так хорошо, что время от времени видит его во снах. «Как же холодно. Руки совсем замёрзли… И есть хочется… — вновь вспоминает себя Хеджин. — Мама мне сказала спрятаться здесь и тихо сидеть… Пальцев на ногах не чувствую… Руки болят от холода… Мам, пап, вы ведь вернётесь за мной? Я буду умницей. Я буду сидеть тут тихонько. Как мышка… Почему мама так громко кричит?... И папа тоже… Это из-за тех дядь? Что им нужно от нас?... Мама очень громко кричит… Мне страшно. Но я пообещала, что буду умницей и не буду плакать… Почему мама сказала мне спрятаться здесь? Она же знает, что я боюсь этого подвала. Я никогда сюда не ходила… Что это лежит возле стены? Это крыса?... Не плачь, Хеджин… И эта лампочка… Почему папа так и не починил её?... Мама и папа скоро придут… Надо сжимать и разжимать кулачки. Тогда рукам не будет холодно… Ненавижу этот подвал… Тут так темно… Я хочу домой к маме и папе… Что это было?! Что это был за громкий звук?!... Так громко… И ещё один… Как же страшно… Я подожду ещё немного тут… Почему вдруг стало так тихо?... Мне нужно встать… Совсем тяжело… Ноги болят… Давай, Хеджин. Как папа учил. Раз ступенька… Два ступенька… Три ступенька… В доме так тепло… Наконец-то мне тепло… Почему мама и папа не идут меня встречать?... Я была умницей и сидела тихо. Не плакала… Это мама лежит на полу?! И папа?!... Почему они лежат на полу и не двигаются?... Я ведь пришла… Почему они не встречают меня?!... Мам, пап, я была умницей, честно!... Я потрогала маму за ручку, а она продолжает лежать… Её глаза… Куда они смотрят?... И папу потрогала за ручку, а он… Как мама… Лежит… Не плачь, Хеджин… Надо взять курточку и попросить кого-нибудь взрослого о помощи… Мам, пап, я скоро приду!... Никого нет?... Почему никого нет?!... Я же стою здесь. На улице. Одна… Эти деревья всегда были такими большими и страшными?... Не плачь, Хеджин!... Перестань плакать!... Мам, пап, подождите немного… Хватит плакать, Хеджин! Ты же обещала… Хочу к маме и папе. Что с ними?... Сколько я уже стою тут?... Мне очень холодно… Нос и щеки замёрзли… Ко мне идёт какой-то дядя… У него в руках чемоданчик... Он в очках и выглядит хорошим… Надо ему рассказать… Хеджин, ты же воспитанная девочка, ты должна сначала представиться и перестать плакать… Как он сказал его зовут?... Ким Хэвон… Надо отвести его в дом… Кажется, я его напугала… Лицо этого дяди такое испуганное… Я не хотела его напугать. Я хотела, чтобы он посмотрел на маму с папой и разбудил их… Зачем ему наш телефон? Я хочу, чтобы он разбудил маму и папу… Этот дядя так крепко держит мою руку… С ним мне очень тепло… Его руки такие большие и тёплые… Куда он меня ведёт?... И возле дома так много машин… Пока он разговаривает с какими-то дядями в одинаковой форме, он дал мне конфетку… Такая вкусная конфетка… Самая вкусная… О чём он разговаривает с теми дядями?... Почему мама и папа не встают?... Возле них так много людей в белых халатах… Это доктора? Мама и папа заболели?... А вот и добрый дядя идёт ко мне… Он опять куда-то меня ведёт… А как же мама и папа?... Почему дядя мне не отвечает, когда я спрашиваю, где мама и папа?... Почему он плачет, когда я говорю ему, что хочу к маме и папе… С ними случилось что-то плохое?... Точно что-то плохое… Что это за дом? Это его дом?... Тут тепло. И пахнет чем-то вкусным… Сегодня я буду спать здесь?... А здесь хорошо. И мягко… Эта девочка за столом так странно смотрит на меня… Она всё смотрит и смотрит… Это его дочка?... Она выглядит большой… Почему она так смотрит на меня?... Как же тепло. Наконец-то мне тепло…» Сон всегда обрывался именно здесь. Оно и неудивительно. Воспоминания Хеджин о том дне заканчивались на моменте, когда она впервые оказалась дома у господина Кима. Последний же говорил, что тогда, тем вечером, приведя маленькую и испуганную Хеджин к себе в дом, он первый раз за свою жизнь видел, чтобы дети так быстро засыпали. Видя тот день во снах и вновь, в тысячный раз, вспомнив его сейчас, Хеджин будто снова и снова проживала его. Безжизненные лица родителей, собственный страх и беспомощность, вселяющий надежду и излучающий доброту господин Ким — всё это она, кажись, никогда не забудет. Опять подняв глаза на надгробие, где не переставал улыбаться господин Ким, Хеджин хотела разрыдаться и кричать изо всех сил. Но она не могла. Посему девушка, опустив голову, сильно прикусила нижнюю губу. Она надеялась, что боль отрезвит её, но ничего не вышло. Становилось только хуже. — Хеджин, извини, что опоздала, — к девушке подбежала Суён и приобняла её за плечи. — Мне так жаль… Она приехала на кладбище пару минут назад. Девушка аккуратно положила у надгробья венок из бордовых гвоздик и, всхлипывая, произнесла: — Вы ведь сейчас в лучшем месте, правда? Мы вас любим, господин Ким... Суён вручила Хеджин светло-бежевый конверт, обвязанный шёлковой красной ленточкой: — Возьми. Так нужно… Забрав конверт из дрожащих рук подруги, Хеджин благодарственно кивнула. — Ты выбрала замечательную фотографию. Лучшая его фотография. Только он умел так светло улыбаться, — смахнув слезу, Суён взяла подругу за руку. — Ты права, — чуть улыбнувшись, Хеджин вновь задержала взгляд на надгробии и добавила: — Спасибо, что пришла… — Как я могла не прийти? Он был для меня как второй отец… Шмыгнув носом, Суён усмехнулась и добавила: — А помнишь, как после школы мы нашли у него в столе сигареты и пытались покурить, но он вдруг вернулся домой? И как мы убегали от него с этими сигаретами? Всю клумбу ему истоптали… Девушки негромко посмеялись. — Господин Ким вкусно готовил. Я частенько приходила к вам поесть после школы, — улыбнулась Суён. — Мне будет очень не хватать его. Я скучаю, — Хеджин прикусила губу и отвернулась. — Я знаю, — Суён крепко обняла подругу, поглаживая её по спине. — Если тебе ещё что-нибудь понадобится, говори. Я, мама и папа всегда тебе поможем… И ещё. Хеджин, если ты захочешь выговориться или поплакать… — Все в порядке. Спасибо, — соврала Хеджин, отстранившись от подруги. — Йерин приходила? Она знает, что её отец умер? — Нет. Она не пришла. Не думаю, что она вообще придёт. Во время вчерашнего моего звонка эта дрянь ясно дала мне понять, что ей нет никакого дела до смерти отца. Начала мне угрожать и сказала, что я никто господину Киму и чтобы я и носу не показывала в его доме, — зло фыркнула Хеджин. — Да как у неё язык повернулся такое сказать тебе?! Хотя едва ли она это говорит… Это проклятая наркота говорит за неё… Суён удручённо вздохнула и, заглянув подруге в глаза, спросила: — То, как господин Ким умер… Это правда, Хеджин? Ты в это веришь? — Когда я обнаружила его дома, у него был револьвер. Что ещё это может значить? — Зная господина Кима, мне слабо в это верится… — Суён, извини, но мне пора. У меня осталось одно незаконченное дело. Я тебе позвоню. Спасибо за все, — обняв подругу на прощание, Хеджин быстрым шагом направилась к выходу из кладбища. — Стой, Хеджин! — крикнула ей вслед Суён, однако Хеджин, так и не обернувшись на подругу, уже отдалилась на приличное расстояние. «Она точно что-то не договаривает. Ну Хеджин…» — сердито сдвинула брови Суён.Головной офис «Yeongnam Group», 21:10
— Председатель Чо, директор Токсана Кан Хеджин уже здесь, — на пороге кабинета председателя Чо показалась секретарь головного офиса Ённам. — И какого хрена ты её до сих пор не впустила? Впусти её живо! — Чо Сынхён встал из-за стола и поправил галстук. — Извините. Сейчас… — поклонившись, девушка побежала по коридору, оставив дверь приоткрытой. Председатель Чо откашлялся и провёл рукой по волосам, убирая их назад. Когда Хеджин вошла в кабинет, мужчина подошёл к ней и поклонился. — Добрый вечер, директор Кан. Чем обязан такому позднему визиту? — председатель Чо поцеловал руку девушки и улыбнулся. «Улыбайся, пока можешь…» — скрывая отвращение, Хеджин в ответ лишь неестественно улыбнулась. — Чай? Кофе? Или что-нибудь покрепче? — председатель Чо пригласил девушку жестом присесть на диван, удобно располагаясь на кресле рядом. — Я бы не отказалась от чашечки кофе, — Хеджин опустилась на диван и, закинув ногу на ногу, добавила: — С сахаром и сливками. Нажав на кнопку вызова секретаря, установленную на рабочем столе, председатель Чо сказал: — Принеси два кофе с сахаром и сливками… Он повернулся обратно к девушке: — А слухи оказались более чем правдивыми. Вы действительно очень красивы… — А вы очень наблюдательны… Председатель Чо усмехнулся и, не отрывая взгляд от Хеджин, спросил: — Что же вас привело сюда в такой час? Признаться честно, я уж и сам собирался проведать вас как нового директора Токсана и познакомиться. Но я рад, что вы сами пришли ко мне… Моя компания — ваш постоянный и особенный клиент. Впрочем, полагаю, вы уже знаете это, раз пришли лично… — Разумеется, я знаю об этом… — едва Хеджин договорила, в дверях появилась секретарь с подносом в руках. Председатель Чо и Хеджин замолчали в ожидании ухода работницы. Оставив на стеклянном столике кофе, девушка поклонилась и, забрав с собой поднос, удалилась из кабинета, приподнявшись на носочки, дабы не стучать каблуками. — Так вот, — председатель Чо улыбнулся и отпил немного кофе. — Надеюсь на наше дальнейшее плодотворное сотрудничество. По поводу оплаты не беспокойтесь. Я ещё ни разу не обидел предыдущего директора и фирму. Если у вас появится какая-либо просьба ко мне или вам нужна будет моя помощь, смело обращайтесь… Сделав небольшой глоток кофе, Хеджин поставила чашку на блюдце и усмехнулась. Председатель Чо вопросительно посмотрел на девушку, сжимая большим и указательным пальцами дужку чашки: — Я сказал что-то смешное? — Вы ведь знаете, кто такой Ким Хэвон? — неожиданно задала вопрос Хеджин и, оставив практически не тронутую чашку с кофе на столе, скрестила руки на груди. Чо Сынхён нервно сглотнул и, не взирая на пристальный взгляд девушки, снова улыбнулся: — Конечно, я знаю. С недавних пор почти весь Сеул знает, кто он. Вчера буквально прогремела новость о том, что он застрелился в собственном доме… Что же должно произойти в жизни человека, чтобы он решился на такой чудовищный шаг? Тщательно подавляя скапливающуюся внутри злость, Хеджин, перекинув ногу на ногу, демонстративно поцокала языком и сказала: — Мы с вами познакомиться толком не успели, а вы уже врёте мне. Вам, председатель, он должен быть известен задолго до его подстроенного самоубийства… Лицо председателя Чо вдруг стало серьёзным и одновременно сердитым. — Что вы имеете в виду? — он недовольно вскинул бровью, после чего хлопнул в ладоши и воскликнул: — Кажется, я понял! Наверняка вы имеете в виду те случаи, когда он пытался оклеветать мою компанию, найдя каких-то бомжей и иных личностей, ведущих аморальный образ жизни, и выдавая их за пострадавших от моих якобы ядовитых лаков для мебели, чтобы те правдоподобно отыграли на суде свои роли за бутылку? Этот вопрос уже давно решён моей компанией и вашими юристами. Всем давно понятно, что старику захотелось популярности перед тем, как сыграть в ящик… Сдерживать гнев для Хеджин становилось все сложнее. Из последних сил сжав пальцы в кулак, девушка, отчаянно отыгрывая спокойствие, произнесла: — В отличие от вас, я буду честна. Слушать ваш бред мне порядком надоело. Перейду к сразу к сути. Зачем вы убили Ким Хэвона? — Обвиняете меня, будто бы я несу бред, а сами несёте бред похуже моего. Что врачи, что полиция официально объявили причиной его смерти самоубийство. Да и зачем мне убивать его? Разве я убийца? Я бизнесмен… — А вот я уверена, что причины были. И они слишком очевидны. Разве нет? — Если вы хотите сказать, что это из-за его неправдоподобной клеветы, то увольте. Да если бы я убивал каждого завистника, который пытается очернить имя моей компании, население Сеула сократилось бы двое, — усмехнулся председатель Чо. — А почему вы так интересуетесь Ким Хэвоном? Вы его знали? — Я пытаюсь узнать вас, председатель. И пока что мои выводы на ваш счёт неутешительны. Вы ещё отвратительнее, чем я себе представляла… — Что вы… — Думаю, для вас не станет открытием, что, перед тем как стать директором Токсана, я жила и работала в Нью-Йорке, — Хеджин неспеша подошла к окну, глядя на крыши множества разноликих и светящихся зданий Сеула. — Как только я окончила юрфак, сразу переехала в Нью-Йорк. Там я работала рядовым адвокатом. До поры до времени… В Бруклине я встретила одного человека. Этот человек спас меня, когда однажды я возвращалась с очередного заседания и по его окончании был отдан приказ прикончить меня. А все почему? Потому что я выступила на стороне тех, за кого не стоило выступать. На стороне неугодных. И, когда на моей голове оказался грязный чёрный мешок, а я сама — в багажнике, словно из ниоткуда появился этот человек. Моих потенциальных похитителей и убийц он застрелил. Но для меня было не впервой слышать звуки выстрелов. Когда моих родителей убили, мне и пяти не было. Их тоже застрелили. Я чудом уцелела… Поэтому, услышав в тесном багажнике с мешком на голове звуки выстрелов, я вовсе не была напугана. Напротив. Я почувствовала удовлетворение и облегчение. Я спасена. Я жива и здорова. Кроме благодарности к этому человеку, я не испытывала больше ничего. И этот человек, который спас меня, сказал, что ему нравится, как я работаю, мои стратегии, которые я использую в судах, и предложил мне стать его адвокатом и работать на него и его семью. Позже он признается мне, что спас меня тогда лишь из-за моего ума и таланта, а не потому, что убийство невиновного он считает несправедливым или аморальным, и не потому, что он захотел мне помочь. Я работала на этого человека семь лет. И знаете, почему? Не только из-за чувства благодарности и прочей дребедени. В тот момент, когда он открыл багажник, снял мешок с моей головы и развязал руки, я осознала, что только он сможет мне дать то, чего не может дать закон… Закон работает лишь на тех, у кого есть сила, власть и деньги. И если у тебя этого нет, то закон никогда не встанет на твою сторону. И рано или поздно ты станешь помехой. А потом в багажнике, с мешком на голове, ты отправишься в богом забытый лес, где в земле будешь кормить червей. Уверена, вы как никто другой понимаете, о чём я говорю, председатель… — Я не понимаю, к чему вы клоните, директор Кан, — вдруг сказал председатель Чо, перебив девушку. — У меня всегда была мечта. Знаете, какая? — стоя у окна, продолжила Хеджин, повернувшись лицом к мужчине и спрятав руки в карманы брюк. — Найти убийц своих родителей. Я хотела посмотреть в их глаза и спросить: за что? Почему именно мои родители? Но закон мне не смог этого дать — возмездия. А тот человек смог. Он дал мне эту возможность. Возможность отомстить. И, когда я нашла их, убийц своих родителей, я не стала сразу их убивать. Я же не убийца. Я не они. Я хотела мести. И, прежде чем один из них отправился в психушку, а второй сдох, я измывалась над ними около года. Теперь вы понимаете, председатель? Я не прощаю и не щажу тех, кто вредит моим близким… «Близким? Да что она несёт?! — недоумевал председатель Чо. — Как она сказала? Близким?... Быть такого не может!... Юнчоль сказал, что приёмная дочь Ким Хэвона переехала в Штаты восемь лет назад… Выходит, что Кан Хеджин — приёмная дочь Ким Хэвона?!... Вот дерьмо…» — Психичка… — мужчина нервно усмехнулся. — Ты понимаешь, с кем ты разговариваешь? У тебя остался последний шанс уйти и забрать свои слова назад! Если ты пообещаешь, что будешь делать, как я велю, то я могу забыть все, что ты сейчас наговорила! Засмеявшись, Хеджин зашагала к председателю Чо, отчего последний заметно напрягся. Мужчина поёрзал и непроизвольно стиснул пальцами подлокотник. — Я ещё хуже, председатель. Вы даже не представляете, что натворили… — нависнув над председателем Чо, девушка схватила его за галстук. — И что ты сделаешь? Убьёшь меня? Черта с два! Ты оглянуться не успеешь, как в один прекрасный день пуля насквозь пробьёт твою красивую голову! — захохотал председатель Чо, свободной рукой сдавливая запястье Хеджин. — И если ты думаешь, что сможешь и дальше работать в Токсане, то спешу тебя расстроить… — Вы, и правда, думаете, после всего, что произошло, я держусь за эту должность? Это нас с вами и отличает. Вы слишком узко мыслите. И недооцениваете других… Отпустив мужчину, девушка добавила: — С этого дня ходите оглядывайтесь, председатель. Кто знает, завтра ведь может и не наступить. Даже для вас… И запомните. Сколько бы вы ни наняли охраны, скольким людям бы вы ни приказали убить меня, я приду за вами… — Да как ты смеешь приходить сюда, в мой офис, и угрожать мне?! — воскликнул председатель Чо в спину уже уходящей Хеджин и вскочил с дивана, поправив галстук. — Кто ты такая?! Ты никто! — Вы убили человека, которого я любила. И я очень зла, председатель, — девушка замедлила шаги и искоса посмотрела на мужчину, не поворачивая головы. — Вам не стоило злить меня… — Что ты сказала?! Да ты… — громкий хлопок дверью за спиной Хеджин прервал возмущения председателя Чо. От ярости мужчина швырнул на пол чашку с недопитым кофе, отчего та разлетелась вдребезги, и начал сбрасывать со стола бумаги. — У вас все в порядке? — испуганно пролепетала секретарь, которая, услышав странный шум, прибежала минуту назад. — Позови мне Юнчоля! Немедленно! — прошипел председатель Чо. — У вас точно все в порядке? — Я сказал, немедленно! — мужчина схватил со стола вазу и поднял её над головой, дабы швырнуть ею в девушку. — Д-да, с-сейчас… — чуть ли не плача убежала из кабинета секретарь. — Я убью эту сучку! — сквозь зубы процедил председатель Чо и, выдохнув, опустился на стул. Пелена гнева застилала глаза Хеджин. Девушка и сама не поняла, как оказалась уже возле лифта. Несколько раз лихорадочно нажав на кнопку, она сделала глубокий вдох. Спустившись на первый этаж, Хеджин стремительно помчалась к выходу. Воздуха совсем перестало хватать. Девушка проскользнула через открывшиеся створки автоматических дверей на улицу. Напротив центрального входа в здание собралась толпа. У большинства были камеры и микрофоны. Стоял громкий гул голосов. «Это ещё что?!» — обескураженно смотрела Хеджин на журналистов и репортёров. Заметив адвоката Кан, один из журналистов с микрофоном в руках ринулся навстречу девушке. Остальные кинулись следом за ним, выкрикивая имя Хеджин. — Как новый директор Токсана и адвокат председателя Ённам, что вы думаете по поводу самоубийства Ким Хэвона? — Знали ли вы, что он готовил коллективный иск против Ённам? Это ведь была не первая его попытка засудить Ённам… — Не кажется ли вам подозрительным, что Ким Хэвон решил покончить с собой перед слушанием? — Многие считают, что председатель Чо Сынхён причастен к смерти Ким Хэвона. Что вы думаете об этом? — Каковы дальнейшие действия председателя Чо Сынхёна? Бесконечный поток вопросов обрушился на Хеджин. Журналисты и репортёры окружили её, не давая уйти. Множество камер было направлено на адвоката Кан. В её ушах зазвенело, а нехватка кислорода стала ощущаться гораздо острее. Собрав остатки воли и сил в кулак, девушка, крепко держа перед своим лицом сумочку, побежала сквозь толпу к автомобилю. «Что за черт?! Накинулись, как стая шакалов…» — пробиралась через океан тел Хеджин, нещадно оттаптывая чьи-то ноги. Она, отыскав ключи, открыла дверь автомобиля и обернулась на несмолкаемый гул голосов. «Черт, они идут сюда. Вот попала…» — адвокат Кан вновь отвернулась от камер и распахнула дверь иномарки. В последний раз оглядевшись по сторонам, Хеджин поверх нескончаемых голов толпы увидела знакомую высокую мужскую фигуру. «Что он здесь делает?» — некоторое время глядя на стоящего возле центрального входа в головной офис и наблюдающего за ней Ёнхо, недоумевающе произнесла про себя девушка и, когда толпа снова начала приближаться, быстро села в машину. Хеджин проводила взглядом Ёнхо, и её автомобиль рванул прочь с места, оставляя ораву журналистов позади. «Как он там оказался? — спросила себя адвокат Кан и подумала: — И почему на душе так гадко? Вот черт… Почему именно он должен был это увидеть…» От взгляда, которым Ёнхо смотрел на Хеджин, девушке было не по себе. Ей казалось, что в тот момент глаза парня были полны разочарования и досадливого недоумения. Она не могла перестать об этом думать, как бы ни старалась. «Вот черт…» — прошептала девушка и ещё сильнее вдавила в пол педаль газа.