Peace by Vengeance Brings the End

Семь лет назад. Нью-Йорк. Особняк семьи Манчини

«Он живет здесь? – пребывая в растерянности и испытывая сильное волнение, Хеджин переминалась с ноги на ногу. Она стояла у высоких массивных стальных ворот, подняв глаза на виднеющуюся над створками вальмовую крышу, покрытую дорогостоящей матовой металлочерепицей. – Сколько же тут этажей?...» Набрав в грудь воздуха, девушка нажала на кнопку переговорного устройства на воротах. - Слушаю, - ответили оттуда басом. - Добрый день. Меня зовут Кан Хеджин. Я адвокат, - откашлявшись, начала тараторить Хеджин. - Я пришла к Джузеппе Манчини. Он назначил мне встречу на два часа… - Входите. Дон Манчини вас уже ожидает… «Дон?... Как у мафии что ли?… Тот человек, который спас мне жизнь, и правда, - глава мафии?…» - еще больше забеспокоившись, девушка закинула на плечи рюкзак с ноутбуком и неуверенно проскользнула через только что открывшиеся створки. Наконец, оторвав взгляд от своих кроссовок, она смогла в полной мере осмотреть дом Джузеппе Манчини. Ахнув от великолепия, Хеджин замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась, хлопая глазами. Перед ее взором встал роскошный особняк в классическом стиле. Фасад был отштукатурен в благородный бежевый оттенок. В глаза моментально бросались четыре величественные колонны, поддерживающие большой открытый балкон второго этажа. Еще четыре таких же колонны соединяли балкон и широкую мансарду с единственным овальным окном в черной железной раме. Остальные окна особняка, высокие и прямоугольные, также были окаймлены черной, кое-где позолоченной рамой. Возле торца виднелась одноэтажная вместительная постройка, похожая на гараж, выкрашенная в пепельно-коричневый цвет. Территория владений семьи Манчини оказалась воистину огромной. Помимо внушительного особняка и просторного гаража, здесь располагалась детская площадка с качелями и горками. Позади особняка Хеджин краем глаза заметила цветущий ухоженный сад и кусочек искусственного озера. «Я такое только на картинках видела… - восхищалась девушка, вертя головой. – А люди и в самом деле так живут… Великолепно…» - Вы Кан Хеджин? – на входной, из темно-серого мрамора, широкой лестнице в особняк ее встретил мужчина в черном и, по догадкам Хеджин, неприлично дорогом костюме. Его прорывавшуюся лысину покрывали редкие, старательно зачесанные вправо, почти седые волосы. На вид ему было около пятидесяти. - Да… - улыбаясь покивала Хеджин, крепко стиснув от волнения лямки рюкзака. - Меня зовут Итан Картер, - представился мужчина и чуть склонил голову. – Я заместитель дона Джузеппе Манчини и его помощник… - Очень приятно, - девушка глубоко поклонилась и снова улыбнулась. - Я провожу вас. Дон Манчини ждет… - заместитель Картер распахнул перед ней дверь. Хеджин в благодарность преклонила голову и быстро прошмыгнула внутрь. «Как неловко-то… - думала она. – Да уж… Я сюда совсем не вписываюсь…» Девушке пришлось сильно сдерживаться, чтобы все то время, пока она шла за заместителем Картером по длинным коридорам особняка, не вертеть головой и не ахать от восторга. В конце концов ей не хотелось, чтобы о ней думали, как о какой-то деревенщине. Несмотря на бедность, Хеджин своим умом и упорством, а также благодаря поддержке господина Кима, работающего сутками, чтобы оплатить девушке учебу, смогла поступить в ведущий вуз страны, набрав высший балл, с отличием его окончить, переехать в Нью-Йорк, жить, не завися ни от кого, и помогать господину Киму. Даже сейчас, идя по особняку Джузеппе Манчини, она думала о господине Киме и своей благодарности ему. Однако сдерживать свое искреннее восхищение богатством дона Манчини было крайне тяжело. В особенности для такой, как она, живущей на зарплату адвоката с маленьким опытом работы в рядовой фирме. На стенах светлого коридора, походившего больше на галерею, нежели чем на коридор жилого дома, висело множество картин известных художников. Хеджин узнавала буквально каждое полотно. Желание остановиться и подольше рассмотреть все картины было велико. Но нельзя. Нельзя, чтобы при первой встрече ее приняли за провинциалку. Промеж некоторых окон стояли мраморные скульптуры древнегреческих богинь и полководцев. Даже смотреть на здешние произведения искусства ей было страшно. Все казалось таким хрупким и дорогим, что Хеджин постоянно отводила взгляд то себе под ноги, то на спину идущего впереди нее заместителя Картера. - Мы пришли. Это домашний кабинет дона Манчини, - мужчина остановился напротив высокой двери из резного дерева. – Надеюсь, вы запомнили. Потому что я не смогу вас все время сопровождать… - Все время?... – недоумевающе произнесла Хеджин. – Вы хотите сказать, что… - Конечно, все зависит от вас и результатов вашей встречи с доном Манчини, но он настроен серьезно. Он хочет взять вас к себе в качестве личного адвоката – своего консильери. Если что, я вам этого не говорил… - неожиданно улыбнулся заместитель Картер. - Меня? – от удивления начала хлопать ресницами девушка. - Постарайтесь сделать такое же лицо, когда он скажет вам это лично, - слегка усмехнулся мужчина. Хеджин нервно сглотнула и еще сильнее сжала лямки рюкзака. - Не бойтесь. Это неформальная встреча. Ведите себя спокойно и уверенно. Дон Манчини лишь хочет поговорить с вами, - заместитель Картер постучал в дверь. - Войдите, - донесся по ту сторону кабинета мужской голос. Властный и даже суровый. От этого Хеджин принялась нервничать пуще прежнего. Заместитель Картер прошел вперед. Девушка, глубоко вдохнув, робко последовала за ним. - Дон Манчини, - мужчина поклонился, – я привел Кан Хеджин. - Спасибо, Итан. Оставь нас, - ответил его босс. Он был повернут к окну, задумчиво глядя на пролетавшую над особняком стаю птиц. Заместитель Картер покинул кабинет, бросив на девушку короткий взгляд. «Соберись, Хеджин… - мысленно успокаивала себя Хеджин, вперив свой взор в исполинскую и сгорбленную спину дона. – У меня, кажется, коленки трясутся… Позорище…» Взяв себя в руки, она кашлянула и поздоровалась: - Здравствуйте! Я Кан Хеджин… Дон Джузеппе Манчини повернулся лицом к девушке далеко не сразу. Выглядел он весьма задумчивым. Прошло еще не менее полминуты, прежде чем кресло под его весом заскрипело и Хеджин наконец-то рассмотрела лицо мужчины. Из-под густых черных, сдвинувшихся от раздумий бровей на девушку упал тяжелый и внимательно наблюдавший за каждым ее действием взгляд, а подбородок упирался в сцепленные замком волосатые руки. На большом пальце дона поблескивал золотой перстень. Хотя дон Манчини был гораздо старше заместителя Картера, но дряхлым стариком его назвать нельзя. Единственное, что выдавало его преклонный возраст, – это морщины на руках и лице. Сам мужчина был довольно крупным, его густая черная шевелюра с небольшой сединой у висков – аккуратно уложена, а лицо – гладко выбрито. Да, это он. Он спас Хеджин неделю назад от верной смерти. Встретившись с пристальным взором своего спасителя, девушка глубоко поклонилась. - Присядь, - дон Манчини указал своей большой рукой на кресло напротив стола. Хеджин, вновь склонив голову, послушно села, поставив рюкзак себе под ноги. - Неделю назад тебя чуть не убил Кастилло, - сказал мужчина, исподлобья глядя на девушку. – Твое спасение обошлось мне дорого. За то, что мне пришлось убить людей Кастилло, чтобы спасти тебя, я уплатил хорошую цену и простил ему долг… - Вы были не обязаны это делать. И я буду вам благодарна до конца жизни, уважаемый дон Манчини, - Хеджин встала и поклонилась. - Хорошо, что ты это понимаешь, - дон Манчини кивнул. – Но мне не нужна твоя благодарность. Я спас тебя не для этого… Девушка, перебирая пальцами ткань рукава, оторопело смотрела на мужчину. - Ты вернешь мне долг, - огласил дон Манчини. – Год назад мой консильери погиб. Он был моим хорошим другом. Я доверял ему. Он отдал свою жизнь за меня. Теперь у меня, кроме Итана, никого нет. Я ищу человека, которому я мог бы доверять так же, как покойному Франческо или Итану. Итан не может стать консильери. Он не силен в юридических вопросах. Да и он мне нужен здесь... – мужчина достал из кармана толстую кубинскую сигару. - Я хочу, чтобы ты стала моим консильери… - Я?... Но почему вы так уверены во мне? Вы ведь меня совсем не знаете. А Франческо, вы сами сказали, был вашим хорошим другом… Не думаю, что смогу заменить его. Я простой адвокат. И не более того… - В этом и заключается твое главное преимущество, Кан Хеджин. Ты обыкновенный адвокат, выросшая в бедной корейской семье. Для меня это значит, что мои враги и другие семьи не смогут на тебя повлиять. Я научу тебя всему, что знаю сам, и сделаю своим консильери, который будет верен только мне. Таких, как ты, проще всего приручить… - Но… - вовсе пришла в замешательство Хеджин. – Как вы… - Неужели ты подумала, что я спас тебя просто потому, что мне стало жаль молоденькую девушку? В нашем бизнесе не принято вмешиваться в дела друг друга, - дон Манчини затянулся сигарой, вглядываясь в лицо девушки. – Перед тем, как спасти тебя, я долго наблюдал за тобой… - он стряхнул пепел. - После смерти Франческо я искал себе адвоката. Итан бегал по лучшим фирмам, чтобы найти для меня достойного юриста и переманить его ко мне. Но каждый, кого бы ко мне ни привел Итан, оказался не тем, кто мне нужен… Мужчина досадливо поморщился и продолжил: - В каждом из них я видел либо предателя, либо труса… Я живу уже семьдесят шесть лет. А как основатель клана Манчини – сорок четыре года. За свою жизнь я повидал множество предателей. И ровно столько же тех, кто пользовался моим влиянием и деньгами лишь для того, чтобы набить собственные карманы и в конце концов предать меня. Я вижу их насквозь. Никто из них не был бы мне верен. Никто из них не был достоин моего уважения. Но каждый из них хотел денег. Им не нужна была моя дружба и мое уважение. Только мои деньги. Мне же нужен человек, с которым нас бы что-то связывало. Чтобы эти узы были крепкими. Мне нужен друг. Мне нужен тот человек, которого я бы уважал. И который уважал бы меня… Чуть дыша Хеджин внимала каждому его слову, впившись пальцами в колени. - Ходят слухи, что ты, Кан Хеджин, настоящий гений. На экзаменах и собеседовании ты показала наивысший результат. Хватаешься за любое дело и всегда побеждаешь… - дон Манчини потушил сигару. - Слухи сильно преувеличены, уважаемый дон Манчини. Я просто много работаю, чтобы заработать на жизнь. Я не считаю себя гением. Я просто выживаю… - смутившись, ответила Хеджин и нервно поправила очки. – Я обязана мужчине, который меня вырастил после гибели родителей, моему приемному отцу. Он растил меня один. И ему приходилось очень тяжело, чтобы заработать мне на учебу в адвокатской школе. Я стараюсь отплатить ему за его тяжелый труд. Чтобы мне не было стыдно в глаза ему смотреть. Вот и все. - Ты неправильно говоришь, - сурово произнес дон Манчини. – Ты говоришь не как дочь, а как торгаш на рынке. Заработать, отплатить, заплатить… - мужчина с порицанием помахал указательным пальцем. - Запомни раз и навсегда. Что бы отец ни делал для своего ребенка и как бы ему ни было тяжело, он никогда не станет жалеть об этом и стыдить свое дитя за это. Лишь дурной отец станет попрекать свое дитя куском хлеба. Твой приемный отец, должно быть, хороший человек. А раз так, то он, кроме гордости за тебя, ничего не чувствует. Если ты думаешь, что твой отец ждет чего-то от тебя, своего дитя, за труд, который он вкладывал в твое воспитание, то ты не права. Не смей говорить своему отцу, что тебе стыдно за себя и что ты ему обязана. Это оскорбит его. Словно ребенок, которого только что отругали родители, девушка опустила глаза в пол и покивала. - Впервые я увидел тебя около двух недель назад, когда гулял с внуками в парке. Неподалеку от Пятой авеню, - снова заговорил дон Манчини. – Я заприметил тебя из-за людей Кастилло. Эрнест неплохой бизнесмен. И не стал бы морочить себе голову из-за какой-то девчонки. А уж тем более запугивать. Мы не вмешиваем в свои дела ни в чем не повинных женщин и детей. Однако тогда в парке ты разговаривала с ними не как запуганная девчонка. И это мне показалось очень интересным. Я услышал, как ты представилась адвокатом некоего Уилсона и сказала, что ни ты, ни этот Уилсон не отступите и будете судиться. Это меня заинтриговало еще больше. С Эрнестом я знаком давно. Я знаю, что это за человек. И тут-то я пришел к выводу: ты либо безрассудная, либо самонадеянная. Никто в наших кругах по доброй воле не станет связываться с юристами Кастилло. Как и с самим Эрнестом. Было очевидно, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь и с кем… - Я прекрасно понимала, с кем говорю, уважаемый дон Манчини, - вдруг возразила Хеджин. Испугавшись собственной дерзости, она осеклась и, сменив тон на более спокойный, продолжила: - До этого случая мне никогда не приходилось иметь дело с мафией. Хотя Уилсон меня предупредил, кто такой Эрнест Кастилло, но я не могла оставить Альберта. Уж лучше сразу порвать и выбросить свою адвокатскую лицензию на помойку. Я не могла бросить Альберта на растерзание Кастилло. Мой долг как адвоката – защищать тех, кто не может сделать это сам… Уилсон владеет зданием на Фултон-стрит. Этим зданием владела его семья на протяжении последних ста лет. Сейчас Альберт сдает в аренду часть здания мелкому предпринимателю под магазинчик, а часть – под офис небольшому издательству. Кроме этого здания, у Альберта ничего нет. Он с детства инвалид. В возрасте трех лет Уилсон перенес инфекцию. И на фоне этого у него развилась полинейропатия. В конечном счете обе его ноги были парализованы. Он с трех лет прикован к инвалидному креслу. Это здание – единственный источник дохода Альберта. Он живет лишь на арендную плату. Но месяц назад к нему пришли люди Кастилло с предложением выкупить здание за сущие гроши. Этого бы даже не хватило на компенсацию арендаторам. Уилсон не глуп и, конечно, отказался лишиться единственного источника дохода. Он добрый человек. В тот момент Альберт думал не только о себе, но и об арендаторах. Он сдавал им помещение по хорошей цене. Нигде больше в Нью-Йорке они бы не арендовали здание за эту плату. Тем более с таким удобным расположением. Что магазинчик, что издательство не гребут деньги лопатой. Это мелкие бизнесмены. И Альберт все понимал. Он не хотел выгонять их на улицу. После отказа Уилсона люди Кастилло не успокоились. Они начали ему угрожать. Дело дошло до того, что головорезы стали поджидать Альберта у его дома. Они поставили перед ним ультиматум – либо он подписывает договор и продает здание Кастилло по заявленной цене, либо его собственная жизнь. Кастилло дал Уилсону срок месяц. И тогда Альберт обратился за помощью в фирму, где я работаю… Не раздумывая, я взялась за это дело. Мне стало по-человечески жаль Уилсона. Я понимала, кто такой Эрнест Кастилло, но, кроме меня, у Альберта никого нет. Я бросила все силы, чтобы помочь ему. Все, что пришлось пережить Альберту, так несправедливо. Кастилло и его люди – настоящие мерзавцы. Они должны ответить по закону. Вот как я думала, дон Манчини… Девушка приподняла очки на лоб и вытерла бегущие по щекам слезы. - Почему ты плачешь? – дон Манчини, нахмурив брови, опустил подборок на сцепленные руки, глядя на плачущую Хеджин. Последняя отвернулась, закрыв руками лицо. - Я думала, что смогу помочь Альберту. Я думала, что смогу защитить его с помощью закона. А по итогу сама чуть не сгинула. Что и кого я могу защитить? Что за законы я так усердно изучала в юридической школе? Зачем и во имя чего я это делала столько лет? – девушка повернулась обратно к дону и дрожащей рукой спустила очки на кончик носа, утирая рукавом мокрые щеки. – Когда мне надели на голову мешок и закрыли в багажнике, я поняла, уже попрощавшись с жизнью, что все, чем я занималась, оказалось жалким пшиком. Я не могу ничего. Все, чем я жила, все мои убеждения и принципы – полнейшая бессмыслица. Этот мир другой. Жестокий и несправедливый. Такой слабачке, как я, здесь не место. - Ты не слабачка, Кан Хеджин, - вновь стал попыхивать сигарой дон Манчини. – Я и Итан видели тебя в суде. Там, в зале суда, ты заставила юристов Кастилло скакать как карасей на сковородке. Не без труда им удалось отложить судебное заседание. Они поняли, что им не победить тебя. Это все, что тогда могли сделать адвокаты Эрнеста. Потянуть время. И они, являясь одними из лучших и опытнейших юристов Нью-Йорка, разумеется, не ожидали такого напора от новичка-адвоката. Ты задела их гордость. Даже хороший друг-судья Кастилло не мог ничего сделать… Полагаю, Эрнест очень хочет заполучить здание Уилсона, раз решил убрать тебя… Мужчина потушил недокуренную сигару и облокотился на спинку кресла: - Этот мир всегда был таким, Кан Хеджин. Одно дело – правда, а совсем другое – закон. Закон опирается на силу. Так повелось, что эта сила есть у тех, у кого есть власть. Власть важнее правды и справедливости. Вот как устроено наше общество. И так было всегда… Он замолчал. Хеджин не в силах проронить ни слова, омрачившись, понурила голову. Дон Манчини впился в лицо девушки пристальным взором и сказал: - Ты умная и смелая для своего возраста, Кан Хеджин. Будь моим консильери. Я дам тебе все, что захочешь. Деньги, власть, силу. Я сделаю так, что никто не посмеет смотреть на тебя свысока. Я сделаю тебя частью клана Манчини. Я сделаю так, что все будут считаться с тобой и бояться тебя. Никто не осмелится даже косо взглянуть на тебя. Отныне ты вступишь в семью Манчини и будешь служить только мне. Ты станешь четвертой дочерью и консильери дона Джузеппе Манчини. Потрясенную услышанным, девушку словно начало лихорадить изнутри. Мафиозный клан, консильери, деньги – все это больше походило на сон или кино. «Как я здесь оказалась? Почему это со мной происходит?» - задавала себе Хеджин вопросы из раза в раз. Но ответы она не находила. И даже пытаться не стоило. Судьба снова испытывает ее на прочность. Так бы подумала девушка до встречи с Альбертом Уилсоном, но не сейчас. После дела Альберта Уилсона Хеджин внезапно поняла, что предложение дона служить клану Манчини – возможность, а не испытание. Приняв предложение дона Манчини стать его консильери и верно служить ему, она могла бы сполна отплатить дону за спасенную жизнь. И не только это. Дело Альберта Уилсона сильно пошатнуло уверенность девушки в выборе ее профессионального поприща адвоката – сильного, независимого и справедливого. В один момент все обернулось против нее. Дело Уилсона в корне изменило Хеджин, ее жизненную философию и ярко показало место девушки в цепи питания жестокого общества. Какой смысл защищать кого-то, когда не можешь защитить даже себя? Лишь имея деньги и власть, можно подчинить закон. Однако ни того, ни другого у Хеджин не было. А служба дону Манчини может ей это дать. Теперь Хеджин не сомневалась в своем ответе. Это хорошая возможность. Только так девушка в силах все изменить. - Вы спасли меня, уважаемый дон Манчини. Я обязана вам своей жизнью... – она встала и поклонилась. - Вы сказали, что ищете человека, с которым вы были бы связаны крепкими узами. Думаю, вы уже нашли этого человека. Я докажу вам свою верность. С этого дня я стану частью клана Манчини. Отныне все, что бы я ни делала, будет ради вас и клана Манчини. Однако… - вдруг Хеджин опустилась на колени перед доном, вжавшись лбом в пол. – Позвольте мне попросить у вас помощи. В последний раз… Дон Манчини, не сводя глаз с девушки, преклонившей перед ним колени, убрал руку с подбородка и ответил: - Встань, консильери Кан Хеджин. Скажи, что тебе нужно. Я выполню любую твою просьбу. Теперь ты часть моей семьи… Он пригнулся и положил руку на плечо Хеджин. Последняя с полными слез глазами оторвала лоб от пола и поднялась. Склонив голову перед доном, она продолжила: - Незадолго до того, как мне стукнуло пять, моих родителей убили. Перед смертью они успели меня спрятать, но самим уцелеть не удалось. Их застрелили. Я слышала все это, сидя в подвальчике нашего дома. Слышала так хорошо, что до сих пор я просыпаюсь в холодном поту. Работая последние два года адвокатом, я смогла выяснить, что это была за банда, напавшая в тот день на моих отца и мать. И даже знаю, кто именно виновен в их смерти. Та банда распалась. Главарь давно мертв. Кто-то пропал без вести, кто-то уехал, чтобы скрыться от полиции. Но те, что застрелили моих родителей около двадцати лет назад, до сих пор живы и находятся в Америке. Выяснить, где, у меня пока не получилось… - Ты хочешь, чтобы я нашел их и поквитался? - Не совсем так, дон Манчини, - девушка вновь опустилась на колени и взяла мужчину за руку: - Я хочу, чтобы вы помогли мне найти их и отомстить. Я всю жизнь мечтала об этом. Но понимала, мне ни за что не сделать это самой. Простому адвокату такое не под силу. Однако сейчас все изменилось. Сейчас у меня есть вы, уважаемый дон Манчини. С вашей помощью у меня получится свершить правосудие и наказать этих подонков собственными руками. Мои родители были порядочными людьми - интеллигентами. Мать всю жизнь работала учителем, а отец – переводчиком. Они не заслуживали такой гадкой смерти. Моему отцу пришлось переехать с матерью, которая должна была вот-вот родить меня, в Корею, когда он узнал, что главарь банды охотится за ним. А все из-за чего? Из-за того, что мой отец заступился за своего непутевого друга, когда головорезы с дубинками наведались к тому за деньгами, и хорошенько отколошматил их. Мой отец в прошлом был мастером спорта по дзюдо. Приятель моего отца немало задолжал банде, но он оказался настоящей сволочью и вскоре свалил за границу. Я не знаю, жив он сейчас или нет. Однако если члены той банды, так и не позабыв обид на моего отца, сумели отыскать его и мою мать в Корее, чтобы отомстить, то смею предположить, что и с тем бестолковым приятелем тоже давно покончено… Хеджин, сжимая ладонь дона Манчини обеими руками, наконец, подняла глаза и добавила: - Прошу, помогите мне отомстить. Я положу свою жизнь на службу вам, уважаемый дон Манчини. И, если понадобится, без колебаний отдам ее за вас. Я стану для вас верным другом и консильери. - Хорошо. Я тебе верю, Кан Хеджин, - мужчина похлопал ее по руке. Девушка встала и почтительно поклонилась: - Спасибо, дон Манчини. Дверь домашнего кабинета Джузеппе Манчини резко отворилась. В кабинет вбежал мальчик лет трех в белой маечке и хлопковых полосатых шортиках, радостно улыбаясь. В руках он держал белый лист бумаги, крепко прижимая его к груди. - Дедуфка-а! – весело прошепелявил малец, остановившись напротив дона Манчини и подняв на него по-детски блестящие от счастья глаза. - Мой внучок пришел! – дон Манчини широко улыбнулся и подхватил на руки мальчика. Хеджин впервые видела дона таким улыбающимся и счастливым. Мужчина смотрел на своего внука с обожанием и любовью. От этой сцены в груди девушки приятно защемило. Она, слегка смущенно улыбнувшись, отвернула лицо к стене. - Смотли, фто я налисовал! – малец показал дедушке свой рисунок. Разноцветными фломастерами мальчик изобразил себя и любимого дедушку, держащимися за руки, и домик позади. В углу желтым фломастером он нарисовал солнышко. Над ним и дедушкой мальчик изобразил кудрявые облака и штришки высоко летящих птиц. - Какой красивый рисунок! – восхищенно произнес дон Манчини и поцеловал внука. Он обвел пальцем детский рисунок и улыбаясь мальчику сказал: - Это же я и ты! - Да, дедуфка! – гордо покивал малец. – В следуюсий лаз я посталаюсь налисовать всех: и маму, и папу, и сестлитек, и блатиков, и бабуфку, и тебя! Теть и дядю я налисую потом! Я подумал, фто мы все не поместимся! Нафа семья слифком больфая! - У меня очень добрый и умный внук! – искренне рассмеялся дон Манчини и погладил мальчика по голове. – Ты подаришь мне свой рисунок? Я оставлю его у себя и буду любоваться! - Конефно! Это тебе, дедуфка! Я тебя люблю! – мальчик торжествующе вручил свой рисунок дедушке и обнял его. - И я тебя люблю! Спасибо, внучок… - дон Манчини положил детский рисунок на стол и поставил внука на пол, похлопал его спине. - Том! – запыхавшись, в открытую дверь влетела женщина лет тридцати в легком шифоновом платье ниже колен. Ее кудрявые черные волосы были завязаны в высокий хвост. – Сколько раз я тебе говорила не входить в кабинет дедушки, когда он работает, и не отвлекать его?! Она остановила свой взгляд на глазеющей на нее Хеджин. Последняя в знак приветствия поклонилась. Женщина в ответ тоже чуть поклонилась. - Не сердись на него, Адриана, - сказал дон Манчини старшей дочери и сел за свой стол. - Я подалил дедуфке лисунок! – с обидой посмотрел на маму малец и надул губки. - Прости, отец. Ты наверняка очень занят сейчас. Мы уходим, - Адриана взяла сына за руку, виновато глядя на дона Манчини. - Дедуфка, а фто это за тетя? – мальчик с интересом поглядывал на Хеджин. «Тетя?...» - такой характеристикой внука дона Манчини девушка осталась крайне обескуражена. Она посмотрела на свое отражение в стекле дверцы старинного дубового шкафа, стоящего у стены напротив. То, что Хеджин там видела, оставляло желать лучшего. Ее осанка кричала о необходимости срочного исправления и занятии физическими нагрузками. Сидячая работа в офисе за компьютером по 12-14 часов в день давала о себе знать. Хотя девушка за последние две недели потеряла в весе из-за сильных душевных переживаний, до идеала ей далеко. Она никогда не была худенькой. Помимо всего прочего, Хеджин еще и высокая, что делало ее фигуру более громоздкой и неуклюжей. Когда она училась в корейской школе, девочке частенько доставалось от одноклассников за ее внешность. Она находила утешение в учебе и своей единственной подруге Суён. Господину Киму девочка ни разу не рассказывала о безотрадных школьных буднях. «У него и так полно забот», - думала она. Издевки не прекратились и в университете. Даже теперь, работая в адвокатской фирме, Хеджин время от времени слышала в свой адрес подколы от коллег. Она опустила голову и заметила на рубашке пятно от кетчупа. Перед тем, как встретиться с доном Манчини, девушка обедала в закусочной неподалеку от офиса. «Вот блин!… - Хеджин принялась корить себя и собственное неряшество, застегнув пиджак на все пуговицы, чтобы скрыть пятно. – Как я могла не заметить такое огромное пятно?! Что обо мне подумал дон Манчини?! Какой позор…» Она подняла глаза на красивую старшую дочь дона и тут же потупила взгляд: «Я и рядом с ней не стояла… Даже находиться в одной комнате с такой красавицей стыдно…» - Я позже вас познакомлю, - с улыбкой ответил дон Манчини дочери и внуку. - Как скажешь, отец, - Адриана поклонилась и вместе с сыном покинула кабинет, аккуратно закрыв за собой дверь. - У вас замечательная семья, дон Манчини, - Хеджин широко улыбнулась. – Ваша дочь и внук – просто прелесть. - Моя семья – единственная радость в моей жизни, - дон Манчини окинул взглядом рисунок внука и усмехнулся. – Я тебя познакомлю со всеми. Кроме жены, Адрианы и внучка́ Тома, у меня есть еще две дочери, сын, две внучки и аж три внука! Он с гордостью заулыбался, после чего со всей серьезностью переместил взор на Хеджин и добавил: - Коли с этого дня ты мой консильери, а значит, часть моей семьи и будешь представлять мои интересы среди других кланов, ты должна выглядеть как подобает моему консильери. У тебя красивое лицо. Красивые женщины не должны так одеваться. «Все-таки он видел мое пятно… Стыдоба-то какая… - продолжала журить себя Хеджин и подумала, когда до нее дошли последние слова дона: - Дон Манчини сказал, что я красивая женщина?... Ушам своим не верю… Его дочь гораздо красивее меня…» Не часто ей приходилось слышать комплименты в свой адрес. Разве что от господина Кима. Но на нем все, как правило, и заканчивалось. Так непривычно, но до ужаса приятно. Вот каково, оказывается, получать комплименты, а не извечные подколы и издевки. - Запомни, консильери Кан Хеджин, - дон Манчини навел на девушку указательный палец, глядя прямо на нее. - Un bell’abito è una lettera di raccomandazione – красивая одежда что рекомендательное письмо. Мне больно видеть, как красивые женщины вроде тебя умышленно прячут свою красоту за грязным и неприглядным внешним видом. От стыда Хеджин устремила взгляд куда-то ниже пола. Подбородок из-за подступающих слез задрожал. Девушка спрятала лицо подальше от взора дона Манчини и едва заметно всхлипнула. - Я тебе это говорю не для того, чтобы обидеть. Мне лишь хочется, чтобы ты прекратила прятать свою красоту и стала настоящим консильери – лицом семьи Манчини. Надеюсь, ты не обижаешься на меня, - строгий тон мужчины переменился на более приятный, даже можно сказать, по-отечески заботливый. - Вы совершенно правы, уважаемый дон Манчини. Как я могу обижаться… Мне давно стоило бы взяться за себя. Эта работа отнимает слишком много сил… - Тогда почему ты плачешь? - Кроме вас и господина Кима, никто не говорил мне, что я красивая женщина. Скорее, я просто не ожидала такое услышать по отношению к себе. Очень непривычно. Извините меня за излишнюю эмоциональность, - Хеджин слегка улыбнулась и, шмыгнув носом, утерла слезы. - Значит, тебя окружают глупые люди, раз не замечают твоей красоты. Перестань плакать из-за глупых людей. Это плохое качество. Не присущее моему консильери и красивой умной женщине. Тебе придется еще не раз с ними столкнуться. Ты должна охладить свой разум. И слушать лишь тех, кто желает тебе добра. Такие люди встречаются гораздо реже недалеких и подлых. Шесть из пяти людей, которые повстречаются на твоем пути, окажутся предателями и мерзавцами. Шесть из пяти. Запомни это. Всегда держи ухо востро и сохраняй холодный ум. И ты никогда не останешься в дураках, - закончил с наставлениями дон Манчини и зажег сигару. Хеджин, растроганно улыбаясь, в благодарность поклонилась: - Я навсегда запомню все, что вы сказали мне, уважаемый дон Манчини. - Завтра ты приступишь к работе. Я жду тебя к восьми. Пока подумай, где бы ты хотела жить, - снова затянулся сигарой мужчина. – Я куплю тебе дом в любом районе Нью-Йорка, в каком ты только пожелаешь. А сегодня ты поедешь с Итаном по магазинам. Подберешь себе что-нибудь. Бери все, что нравится. На цены не смотри. Итан оплатит. Завтра я представлю тебя своей семье. - Это лишнее, уважаемый дон Манчини. У меня есть деньги. И жилье… - растерявшись, запротестовала девушка. - Жалкую зарплату, которую тебе бросают, как обглоданную кость голодной собаке, ты называешь деньгами? Фирма, где ты работаешь, совсем не ценит твой талант. Тебя окружают сплошные дураки, Кан Хеджин, не ценящие тебя по достоинству. А ты и рада. Но я не дурак. Раз ты мой консильери и теперь работаешь на меня, я буду платить тебе под стать твоему уму. Прекрати воспринимать это как подарок или подачку. Ты часть моей семьи. Мой консильери не станет жить в той халупе, которую ты гордо кличешь жильем, и бросаться на кости, как голодная собака. Мой консильери Кан Хеджин, будучи частью клана Манчини, ты проживешь свою жизнь достойно. Как требует того твое нынешнее положение и талант. - Благодарю вас, дон Манчини! – глаза Хеджин снова наполнились слезами. Она глубоко поклонилась. Попрощавшись со своим новоиспеченным боссом, девушка со взволнованной и торжествующей улыбкой помчалась к выходу. На улице ее окликнул заместитель Картер: - Мисс Кан Хеджин? Или я могу вас звать консильери Кан Хеджин? Хеджин, быстро вытерев слезы в уголках глаз, направилась к мужчине. - Да… - она широко улыбнулась. – Наша встреча с доном Манчини прошла хорошо. Он достойный человек… - Я рад, - улыбнулся в ответ заместитель Картер. - Если не секрет, куда вы так несетесь, консильери? - Вы можете звать меня просто Хеджин? Мне все еще неловко… - опустила глаза девушка, нервно топчась на месте. - Не могу. Вы теперь советник и адвокат дона Манчини. Важный человек в семье. Вам стоит начать привыкать к своему статусу. С завтрашнего дня все будут к вам так обращаться. Вам предстоит тяжелая работа, консильери. И опасная. В наших кругах вы новый человек. Но вам нечего бояться. Вы умна и быстро все схватываете. Поэтому я и дон Манчини решили взять вас на эту должность. Мы научим вас всему, - заместитель Картер поцеловал ее руку. От неожиданности Хеджин выпучила глаза. Никогда прежде ей в знак уважения не целовали руку. – Извините. Я вас смутил? - Нет, что вы! – принялась неловко махать руками девушка. – Это я от неожиданности… Мужчина усмехнулся и повторил свой вопрос: - Куда вы бежите, консильери? Я вас подвезу. Мне тоже нужно в город… - Да я на метро… - До метро еще идти и идти. Я подвезу вас. Не вздумайте отказываться. Иначе вы меня расстроите. Мы ведь одна семья, - продолжал настаивать заместитель Картер и зашагал в гараж. Хеджин резво зашагала следом. – Вы умеете водить машину? - Нет. Я только два года тут живу. С моей зарплатой машина – это роскошь. Я передвигаюсь на общественном транспорте… - Значит, вам нужны водительские права. Вы должны уметь водить автомобиль, чтобы в любой момент по приказу дона Манчини быть в назначенном месте. В нашем бизнесе это обязательно. Всякое может случиться, сами понимаете. Ну и для собственного удобства, конечно. Когда научитесь водить машину, мы вам выделим ваш личный автомобиль, - мужчина распахнул перед девушкой заднюю дверь своего авто. – Завтра я заеду за вами в семь. - Да, - Хеджин поклонилась. - Во сколько вы сегодня освободитесь? Я отвезу вас на шоппинг. Дон Манчини мне сказал… - Раз это мой последний рабочий день в фирме, то уйду я как положено в шесть… - Хорошо. Я буду вас ждать ровно в шесть, - заместитель Картер захлопнул за девушкой дверь авто и разместился на водительском сиденье. На том и завершилась вторая и самая важная в жизни Хеджин встреча с доном Джузеппе Манчини. В тот же день она написала заявление на увольнение и в фирме, где девушка работала эти два года, больше не появлялась. С того самого дня Хеджин стала тем человеком, коим является и сейчас, с той жизненной философией, которую она жадно впитала в себя после встречи с доном Манчини. Дело Альберта Уилсона и судьбоносная встреча с Джузеппе Манчини открыли ей глаза на тот мир, в котором она жила. Тот мир оказался по-настоящему безжалостным и не дающим права на ошибку. Служба дону Манчини изменила девушку, позволив ей забраться с низов махины жестокого и безжалостного общества на самую вышку. Дон Джузеппе Манчини отошел в мир иной спустя семь лет после того, как Хеджин вошла в семью Манчини. Хотя девушке пришлось вернуться в Корею после смерти своего босса и второго отца, именно так думала о покойном Хеджин, но эти семь лет своей жизни она не забудет никогда. Ее служба клану Манчини никогда не останется для нее чем-то, что она хочет и когда-нибудь сможет забыть. Никогда.