***
Ничто и никогда не бывает просто, в особенности — для Юты, так что начало недели у него выдается тяжелым. Домашка, которую он делал в два часа ночи, вероятно самая лучшая из всех, что он когда-либо писал. По крайней мере, он так думает. Некоторое время спустя он проверил оценку — с таким же успехом он мог бы задание в принципе и не сдавать. Это полностью свело на нет всю его успеваемость. Теперь он снова всего в одном шаге от полнейшего провала, и первое же неверное действие приведет его к еще большим тратам его родителей на обучение сына. От Нобары подобных жалоб не поступало: судя по всему, она сдала все на неплохую оценку и ожидала от него того же. Инумаки отменил тренировку в понедельник. Юта так ждал ее. Ему жизненно необходимо было размяться и отвлечься, даже если это снова обречено пройти в полной тишине. «Прости, — Юта старательно пытался игнорировать чувство разочарования, которое грызло его изнутри по мере прочтения сообщения Инумаки. — Я думал, что смогу сегодня, но нет. К концу недели буду в норме». Но это даже к лучшему. Даже если бы он не отменил встречу, Юта пока что мало что смог бы сказать, несмотря на его слабые попытки повторить собственное имя перед зеркалом вместо того, чтобы сушить волосы. Его руки все так же «заикаются» и в целом двигаются весьма неуклюже, так что Инумаки вряд ли бы понял самые базовые «как дела» или «меня зовут». И, конечно, довершением всего становится Гето. — Итак, — произносит тренер, когда ученики прерываются на небольшой отдых после получасовой изнурительной тренировки. Гето обращается прямо к Юте с умиротворенной улыбкой на лице. И, о господи, начинается. Юта напрягается под его пристальным взглядом, пытаясь подготовиться к разочарованной речи: мол, нет, он явно не готов, возможно, он полностью упустил время своего расцвета, и если он вообще не стремится к чему-то высокому, то это было бы прекрасно. «Но, — говорит псевдо-Гето в его голове. — Юте не следует тратить время на катание за пределами клубного уровня». «Ты ведь хочешь вернуться на серьезный уровень?» — спросила его Хана. От одной этой мысли его кожа покрывается мурашками, а прохладный воздух катка кажется еще более холодным. — Хорошо выглядишь, Юта. Думаю, ты готов к началу работы над программой. Юта оборачивается на Гето. То же делают и девочки — Нобара, Мимико и Нанако. Будучи на год младше Ханы, обе дочери Гето обладают одинаковой резкостью в высказываниях, но Нанако из них двоих с наименьшей вероятностью сделает это болезненно. И хоть близняшки приходят только на дневные тренировки после школы, они обе быстро прониклись симпатией к Юте, и относились к нему не иначе как к старшему брату, или… как к неприятности, если быть точнее. — Реально? — усмехается Нанако, ее пальчики зависают над телефоном с заячьими ушками. Ее впечатлила Хана. Не он. От ее недоверчивого тона ладони Юты становятся влажными, и он старается игнорировать это. — Ты серьезно так думаешь? Гето кивает. — Я знаю, немного поздновато, и я хотел начать твою раньше, но любимчики Нобары… — Гето игнорирует возмущенное «Эй!» от своей жертвы. — Заняли весь лед. Прости меня. — А, — тупо произносит Юта. Его мысли все еще о раннем утре с Инумаки и о Гето с его обжигающим разочарованием. — Все… все в порядке. — Тогда переходим к следующему вопросу. Какие твои самые сжатые сроки для изучения программы? Шесть лет они за две недели вытащили из полной задницы произвольную программу, которую затянули из-за растяжения лодыжки Рики. Она по-прежнему занимает — занимала — первое место на пьедестале, в отличие от всех соперниц, становившихся больно болтливыми к концу сезона. — Зависит от обстоятельств, — произносит Юта. — В последний раз на это ушел месяц. — С твоим режимом катания? Хорошее замечание. Он катался всего два раза в неделю со своим последним тренером и был слишком несчастен, чтобы заставить делать себя что-либо без крайней на то необходимости. В конце концов, это не имело значения. Но он все равно разучивал программу. — А… Я бы мог сделать две программы за три… Наверное… — Отлично, — Гето еще раз сжимает плечо Юты и, наконец, отпускает. — То, что я и хотел услышать. Тогда остается только музыка и подсчеты. Пойдем-ка со мной ненадолго. Нобара пристально смотрит на него, пока Гето оттаскивает его от скамейки, а Юта пытается сделать выражением своего лица хоть сколько-то управляемым, ибо кровь у него в ушах стучит ужасно громко. Это то, чего он должен хотеть. Действительно должен хотеть. К нему снова относятся серьезно. Гето увидел его работу, его приобретенные с трудом навыки, и решил, что Юта достоин представлять его на публике. Соревнования снова маячили на горизонте после того, как его единственной целью было восстановление физической формы, необходимой на серьезном уровне. Ранние тренировки приносили свои плоды. За исключением того, что сейчас стойки ворот сдвигаются впервые за семестр. Он нервничает — и это еще мягко сказано. Когда они направляются к центру льда, Гето катится с ним почти вплотную, плечом к плечу, повернувшись спиной к остальным. — Я не хотел обсуждать что-либо потенциально личное в присутствии остальных, — объясняет Гето, доставая телефон. — Но твои конкурсные работы двухлетней давности… Юта морщится, чувствуя неприятное скручивание в животе. — Я… да. Они были грубыми. — Они были грубыми, — эхом вторит ему Гето, пролистывая музыку в телефоне. — Я не хочу снова втягивать тебя во что-то подобное. Можешь ли ты подумать, что хотел бы сделать иначе? Что бы я мог сделать для тебя иначе? — Не знаю, — неуверенно отвечает Юта, затем быстро добавляя: — Никаких грустных тем. Или жалостливых. — Хорошо, — Гето на пару секунд останавливается, а затем продолжает листать музыку. — Я не хочу переделывать свою жизнь, — продолжает Юта, чувствуя непреодолимое желание заломить себе запястья. — Я просто хочу продолжить кататься. Я могу сделать… интенсивную, или… или радостную, или… — Не продолжай. Что-нибудь интенсивное, — снова повторяет за ним Гето, и Юта с облегчением видит, что из сет-листа, который он составил, выпадает всего несколько треков. — Я сделаю это. Я подобрал большинство из них так, чтобы их можно было без труда адаптировать к уже существующей хореографии. Пришлю тебе их позже, и ты выберешь. Желательно до конца недели, — с удовлетворенным видом он убирает телефон. — А сейчас, Юта. — Да, тренер? — Юта моментально напрягается. — В самом начале ты сказал мне, что не сможешь сделать четверной во второй половине. Это все еще так? Юта задумывается, беспокойство прожигает ему дыру в груди. Его репутация в мужском одиночном разряде, мягко говоря, ничем непримечательна. Он может делать это на тренировках, но ему никогда не хватало выносливости, чтобы продержаться достаточно долго. Если он вообще сможет дойти до второй половины без падений. — Я не могу, — с глубоким вздохом Юта проводит рукой по непослушным волосам. — Я думаю… наверное, но… — Мы будем беспокоиться об этом, когда начнем работу, — Гето делает несколько шагов вперед, а затем поворачивается, глядя на Юту. — Через месяц колледж проводит соревнования. Первые в сезоне для моих фигуристов. И моя цель — чтобы к тому времени ты был готов. Месяц. Юта заламывает пальцы. Выполнимо, думается ему. — Давай вместе пройдемся по некоторым элементам. Бок о бок, отклик-ответ, тренер и ученик работают вместе над множеством тщательно продуманных элементов, повторяя шаги и скорость друг друга, пока Гето показывает ему основу своей новой программы. Голос Гето подобен метроному, пробивающемуся сквозь толщу льда. Сейчас важна не красота, а правильный подбор времени. Все в порядке. Это прекрасно. Если бы Юта был нормальным, здравомыслящим человеком. Каковым он, ясное дело, не являлся. Потому что элементы простые. Юта без особого труда движется под счет и переходит с края на край в работе ног без лишних движений. Здесь нет фанфар, нет сути, нет ничего такого, что заставляло бы публику стискивать зубы до скрежета или прижимать руки к груди. Это хорошо — но не более того. Он уже выступал на мировой арене и знает, что значит вызвать такую реакцию, и здесь даже с вывернутым наружу нутром, никакой лоск не поможет ему встать туда, где он стоял раньше. «Может быть, это навсегда в прошлом», — думает Юта, чувствуя, как ухудшается его настроение. Тревога очень невежливо поднимается и оседает в груди. Может быть, Гето и не думал, что он на это способен. А все происходящее — просто то, что облегчит его страдания. Мягкий пинок к завершению карьеры. Гето его все подталкивал, подталкивал, подталкивал, никогда не давил на него, но с мощным импульсом двигал вперед. Как твердая рука за спиной, заставляющая закончить дистанцию. Быть выставленным вперед и остановленным на этой точке — это… — Полегче, — тихо произносит Гето ему на ухо, как раз в тот момент, когда Юта заносит ногу для прыжка. Повинуясь инстинкту, на чистой мышечной памяти, всплывающей из далекого прошлого, Юта протягивает руку и хватается за предплечье Гето во время шаткого приземления. Гето, не ожидавший этого, резко останавливается, и инерция выбивает лед у Юты из-под ног. У него есть все шансы отклонить голову от прямого удара, но плечо отзывается жгущим огнем, когда Юта врезается в лед в неэлегантном падении. Удар вышибает из груди весь воздух, шок прошивает тело быстрее любой вспышки боли. Проходит несколько долгих, тягучих секунд в которые он совершенно не может дышать. Гето говорит с ним. Гето говорит с ним, вероятно, рассказывая, что Юта облажался, возможно, переосмысливая всю ситуацию. Может быть, Юта не готов к соревнованиям. Может быть, никогда не будет готов. Может, он тоже умер, и никто этого не заметил, ведь на льду была кровь Рики, а не его. Это был двойной. Двойной. Это вообще ничто. «Меня зовут Юта Оккоцу», — думает он, чувствуя, как начинает нарастать паника. — «Мне кому-не-похер-сколько-лет и я феерически облажался». — …та, — голос Нобары прорезается сквозь шум. Ее рука мягко давит ему на спину, и он внезапно чувствует, как вдыхает. — Юта, ты живой? — Нобара наклоняется к нему так близко, что он чувствует ее дыхание у себя на виске. — Ну все. Садись. Ты в порядке. Все хорошо. Из тебя просто вышибло дух. Нежно положив одну руку ему на плечо, а другую на спину, чтобы поддержать, Нобара помогает ему сесть на колени. Юта опускает голову, все еще глубоко вдыхая; Гето протягивает ему бутылку с водой. Он отрицательно качает головой. — Юта, — произносит Гето, старательно держа голос спокойным. — Все в порядке… — Извините, — отвечает Юта, тяжело дыша. — Извините, это была тупая… — Юта, — Нобара сурово его обрывает. — Ты о чем? Это было просто случайное падение… — Позвольте мне продолжить, — Юта поднимает взгляд, чтобы встретиться с глазами Гето, который — в кои-то веки — выглядит слегка удивленным. — Пожалуйста. Просто… П-просто дай мне секунду передохнуть. Такое больше не повторится. Он не может. Если он сделает это снова, Гето сочтет его непригодным, и ему придется сказать Мигелю, и Хане, и всем остальным, что ему пришлось уйти, и он никогда не исправит того, что сам с собой сделал. — Иди, помоги ему набрать воды, — Юта слышит голос Гето, обращенный к Нобаре, а затем она закидывает его руку себе на плечи и обхватывает его талию. — Ты в порядке? Стоять сможешь? — спрашивает она, и Юта с обреченным вздохом встает на коньки. Они медленно поднимаются, Нобара тащит его со льда к фонтанчикам и чуть ли не макает его головой в один из них. — Ополоснись, — приказным тоном произносит Нобара, когда он начинает возмущаться. — Я знаю, что ты не станешь пить. Просто охладись. Первое касание прохладной воды к голове немного оживляет его хотя бы потому, что в сухом воздухе катка мучительно холодно. Юта замирает так на пару секунд, а затем выпрямляется, с кончиков его волос стекают капли, падая на шею, и Нобара встает на цыпочки, своих коньков, чтобы стряхнуть излишки с его темных прядей. — И когда ты собираешься подстричься? — спрашивает она, в почти требовательной попытке поднять ему настроение, но в ее голосе нет настоящего давления. Юта не уверен, что мог бы дать ей ответ, если бы даже он у него был. Он перестал стричься еще в прошлом году, когда ему показалось, что это еще одна вещь, на которую у него нет сил. — Сядь. Юта садится. — Плечо болит? — Нобара осторожно надавливает на место удара, но боль быстро стихает. Юта игнорирует ее и отрицательно качает головой. — Ударился головой? — еще одно «нет». — Отлично. Потому что я не могу таскать тебя за собой, будто я тебе фингал под глазом поставила. Весь город об этом говорить будет, — Нобара садится рядом с ним, бедром к бедру, плечом к плечу. Наступает минута тишины. — Выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет. — Нет, — наконец отвечает Юта, откидывая нависающую челку назад, когда очередная капля стекает по его лицу. — Просто запыхался. — М-м. Конечно. Просто предупреди меня, чтоб я успела отойти. Они сидят в напряженном молчании, достаточно долго, чтобы у Юты невероятно похолодело в голове. Но, по крайней мере, его пульс успокаивается, и это гораздо лучше, чем ощущать этот отбойный молоток колотит ему грудь. Но на смену ему приходит… пустота. Через минуту или десять, Гето переступает через порог входа на каток и подходит к нему. — Ты в порядке? — Да. Все хорошо. — Его не вырвало, — услужливо сообщает Нобара. Как и с Нобарой, Гето и Юта погружаются в неловкое молчание, в котором Юта не спешит раскрывать, что случилось на льду, а Гето думать, как действовать дальше. — Я не собираюсь запрещать тебе продолжать, — начинает он. Юта поднимает на него взгляд. — Если ты уверен, что с тобой все в порядке, то вперед. Гето движением руки велит ему встать, и Юта идет за Гето обратно на лед, с опаской поглядывая на его поверхность. Другие тренеры со своими небольшими группками учеников бросают на него короткие взгляды. Юта чувствует, как горят кончики ушей. Гето щелкает перед ним пальцами, привлекая к себе внимание. — Ты помнишь последовательность шагов первой половины? Юта старательно пытается думать. — …Да. В большинстве своем. — Замечательно, — тренер жестом указывает на лед и отступает на пару шагов назад, предоставляя Юте пространство. — Давай. — Давай? — Давай, выполни ее. От начала до конца. Настолько хорошо, насколько сможешь вспомнить. Юта выполняет. Юта катается чуть точнее, чуть осторожнее — по большей части потому, что не хочет снова упасть подобным образом, плечо все еще гудит от того, что мышцы так скоро вернулись к работе. Но он следует указаниям, вспоминает все, что может. Когда в голове возникают пробелы, Юта придумывает что-то свое, чтобы сохранить плавность. Еще до того, как он возвращается обратно к Гето, тренер снова взмахом руки отправляет его обратно. — Попробуй комбинацию. Сделай ее чисто для меня. Юта выполняет и это. Шатается при приземлении, но в остальном держится хорошо и делает целых два оборота во втором прыжке. И все остальное время они проводят также: Гето говорит ему, что делать, а Юта послушно выполняет, как марионетка на ниточках. Более никаких происшествий не случается. Юта не останавливается, когда подкатывается к Гето после энного элемента, ожидая, что его отправят делать еще что-то, но Гето жестом подзывает его подойти ближе. — Закончим на этом, — с непроницаемым выражением произносит Гето. — Иди домой и приложи лед к плечу. — Но Вы сказали… — Юта чувствует внезапную панику. — Я имею ввиду, закончим на сегодня. Я хотел бы, чтобы ты завершил тренировку на хорошей ноте, — лицо Гето смягчается, становясь более нежным, непринужденным. — Я серьезно. Подобные падения случаются, но не более того. Это просто то, что случается. Иди домой, приложи лед, постарайся расслабиться. Вернемся к этому позже. Это было хорошее начало программы. Он говорит это с умиротворением родителя, пытающегося успокоить плачущего ребенка, и Юта даже не потрудился сдержать накатившие на него облегчение и усталость, когда он кивает Гето в ответ. У него нет резкой необходимости идти домой — он хочет поддержать Нобару, а еще хочет избежать всякой жалости к себе, которая обязательно появится, как только он переступит порог. Но сейчас у него болит плечо, хоть и дает о себе знать только едва заметной пульсацией. Он легкий, но в нем почти сто восемьдесят сантиметров роста. — Ты в порядке? — спрашивает Нобара, вручая ему чехлы для лезвий, когда он сходит со льда. Юта благодарен миру за возможность спрятать сейчас свое лицо. — Ага, — отвечает он, надевая чехлы. — Просто неудачный день. Третий подряд — остается невысказанным. Когда Юта выпрямляется во весь рост, по лицу Нобары он может с уверенностью сказать, что она ему абсолютно не верит. Мало того, он замечает в ней тень того, чего не видел никогда прежде: искреннюю озабоченность. Но исчезает она так же быстро, как и появилась, так что Юта думает, что ему попросту померещилось. Но ей нужно вернуться на лед, а ему идти домой. — Напиши мне, как дойдешь? — спрашивает Нобара, звуча как-то странно неуверенно. — Ага, — отвечает Юта с усталой улыбкой, в надежде таким образом ее подбодрить, а затем смотрит, как она откатывается назад. В любом случае, ему нужно еще несколько минут — как минимум, ему необходимо переобуться, а его пульс все еще такой же частоты, какой колотит его после приступов тревоги. Как раз в тот момент, когда Юта садится на скамейку, чтобы развязать шнурки, двойные двери открываются, и на каток входит кучка парней. Копна розовых волос — первое, что привлекает внимание Юты, и даже если у него и возникли какие-то вопросы по поводу личности их обладателя, то тут же раздавшийся голос Итадори разом их отмел. — Йо! Оккоцу! Судя по всему тому, что Юта слышал от других и видел сам, — Итадори ему нравится. Он молодой и талантливый, с характером, напоминающем Юте щенка, спотыкающегося о собственные большие лапы от волнения. Юте кажется, он не знает, что такое не улыбаться. Даже как-то странно видеть его вне льда и безо всей его экипировки — или даже в одежде, на самом деле, если вспоминать все походы в раздевалку, где Юта принципиально смотрел исключительно в стену, — и, несмотря на игру с «Дьяволами», он выглядит очень даже хорошо. Гораздо более бдительный, но очевидно счастлив видеть Юту. Он отделяется от стайки хоккеистов, идущих к раздевалкам и смотрящих на фигуриста, но более ничего не говорящих. Один из них — Фушигуро, как думает Юта, — замедляет шаг и быстро подходит, чтобы понять, что отвлекло Итадори. — Рад видеть тебя здесь, — ухмыляясь, говорит Итадори. — Рад видеть вас обоих. Ты в порядке? — Юта улыбается тонко, но говорит весьма искренне. — Никаких тренировок до конца недели и никаких столкновений еще несколько дней, как выйду на лед, но эх, я сыграю роуди, — произносит Итадори, будто Юта имеет хоть малейшеепредставление о том, что это значит. Может, Итадори все еще с небольшим сотрясением. Но Юта рад видеть, что это никак не ослабило его дух. — Ты только закончил? — спрашивает Фушигуро, равняясь с Итадори. — Ага. На сегодня все. — Круто. У нас сегодня просто день без льда. Стратегия, — Фушигуро почти такого же роста, как Итадори, но сложен куда более стройным — мышечной массы больше, чем всего остального. Юта знает, что его внешность обманчива, он хорошо контролирует собственное тело и может сбить с ног кого угодно быстрее, чем Итадори. Если память ему не изменяет, то это тот самый парень, средний в связке с Тоге и Маки. — Кхм. Круто. С нетерпением жду возможности увидеть это на деле, — неуверенно произносит Юта, проводя рукой по все еще влажным волосам. — Но не хочу, чтобы вы из-за меня опаздывали. — А, да. Сегодня день с Нанами, так что… — Итадори, кажется, вспоминает о том, зачем они здесь, и вздрагивает. — Мне кажется, нам надо поторопиться. Маки уже однажды чуть не убила нас. — Маки чуть не убила тебя, а не нас, — ворчит Фушигуро, толкая локтем своего товарища по команде и разворачиваясь. — Увидимся, Оккоцу. Юта машет им на прощание и возвращается к развязыванию шнурков. Он слышит, как где-то на льду Гето задает темп Нобаре. Двойные двери снова открываются, и, господи, Юта надеется, что это не Тодо, потому что его социальная батарейка точно не выдержит его буйный характер, заключенный в двухметровом теле… Юта бросает взгляд сквозь челку, и каково же его облегчение, когда он видит не груду мышц по имени Тодо, а с его полную противоположность — Инумаки. Он в своей обычной маске и бейсболке задом наперед и удивленно моргает, когда Юта садится, чтобы помахать ему в знак приветствия. Он поднимает руку в ответ, и его глаза щурятся так, что Юте кажется, что он улыбается, и какая нелепость — чувствовать себя от этого приятно удивленным. Разумеется, ради того, чтобы поздороваться с Инумаки, Юта может поскрести по дну своей батарейки. Но затем Инумаки приближается, челка касается лба, когда он наклоняет голову. Обычно радостные складочки у его глаз выражают озабоченность. Дерьмо. Нет. Это диаметрально противоположно тому, чего он хотел. Юта заставляет себя улыбнуться шире, пытается придумать, как сделать собственные глаза чуточку более живыми, даже несмотря на то, что сегодня его мешки под глазами идут впереди него. — Привет. Беспокойство Инумаки только растет. Он поднимает руку, складывая пальцы в жесте «Окей?», кивая на… самого Юту. Целиком. Закономерный вопрос, думается ему. — Я в порядке! — пытается успокоить его Юта, заставляя себя рассмеяться. — Заканчиваю все после тренировки. Просто глупо упал. Инумаки встряхивает рукой, как бы подчеркивая свой вопрос. Над краешком маски его нос чуть морщится. — Я правда в порядке. Все хорошо. Я просто немного посмотрю, как катается Нобара и пойду домой. И все равно, спасибо. Завтра утром все в силе? Инумаки даже в наименьшей степени не выглядит убежденным, несмотря на все усилия Юты. Это не та активная забота Ханы, и не агрессивные попытки Нобары ходить вокруг да около, но эти светлые глаза все равно сужаются. Однако, к большому облегчению Юты, Инумаки не настаивает. Через короткий миг его поднятая рука уже показывает большой палец. Дальше по коридору открывается дверь. — Тоге, ты опоздаешь! — раздавшийся голос Итадори звучит неподдельно обеспокоенным. Наверное, так и должно быть. Если Маки хотя бы вполовину так страшна, как говорили Нобара и другие члены команды, то Юта более чем уверен, что ничем хорошим для Инумаки это не обернется. И все же он колеблется. Он чуть склоняется вперед, будто собирается пойти в раздевалку, но его ноги так и остаются приклеенными к полу. Инумаки переводит взгляд с раздевалки на Юту, будто не уверен, какая расстановка приоритетов окажется наиболее верной. — Иди, — мягко произносит Юта. — Не дай Маки повод тебя убить. Инумаки фыркает под маской и закатывает глаза, показывая простой набор жестов, который Юта практически понимает, но недостаточно хорошо знает, чтобы расшифровать. Затем, словно вспомнив об этом факте, Инумаки делает шаг в сторону раздевалок и в последний раз поднимает руку вверх. Окей? Юта фыркает, но это не совсем похоже на смех. Окей. Инумаки хлопает себя по раскрытой ладони, давая пять самому себе, и наконец скрывается в коридоре.***
НОВОЕ СООБЩЕНИЕ: Нобара Кугисаки. 16:17 Нобара Кугисаки ЭЙ ты так и не сказал мне что благополучно добрался до дома. дурак. ты в порядке?Да, прости Я дома Немного побаливает
Нобара Кугисаки лучше чем сильно болит, согласна не забудь приложить лед хочешь пойти перекусить? маки и тоге собираются прийти Нобара Кугисаки эй эй эй я буду продолжать делать это пока ты не ответишь лол эй эйНет, все нормально Но спасибо Думаю, мне просто нужно отдохнуть дома
Нобара Кугисаки тебе повезло, потому что я собиралась вытащить тебя уверен?Да! Но спасибо. В следующий раз обязательно
Нобара Кугисаки мммм ок… как скажешь думала, присутствие тоге тебя убедитТы забавная
Нобара Кугисаки я веселая. напиши мне если тебе что-нибудь понадобится. Юта затуманенным взглядом смотрит на сообщения, лежа в своей темной из-за задернутых штор комнате, и старается игнорировать учащенный пульс. Ему думается, что ожидание даже как-то затянулось. Кажется, он чувствовал намеки весь день, вероятно, даже в течение нескольких дней, и вот, наконец-то оно достигло своего предела. Юта знал, что апогей всего этого настанет скоро — достаточно скоро, чтобы проявить некоторую осторожность и сделать так, чтобы его друзья не проходили через это испытание. «Успокойся», — думает он, уставившись в потолок. Простыни холодные, а ему как раз очень жарко, но в сочетании с внезапной липкостью кожи — это слишком. — «Ты в порядке. Все в порядке. Ничего не произошло». Гето позволит ему кататься. Гето хочет, чтобы он катался. Юта просматривает плей-лист, который прислал ему тренер. В нем множество вариантов на выбор, и Юта испытывает тревожное чувство дежавю — вот только это не дежавю, потому что в этот раз все по-другому, и ему необходимо прийти в себя. Юта садится, чувствуя зуд в изгибе челюсти, и смотрит на свои колени. Он знает это. Во-первых, у него был тяжелый день, тяжелая неделя, и он попросту устал. Во-вторых, его разум в принципе грубоват и совершенно не беспокоится о том, как у него идут дела. «Действительно ли все хорошо?» — отзываются последние мозговые клетки, и Юта мысленно возвращается к разговору с Ханой. «Ты ведь хочешь вернуться на серьезный уровень?» — она спросила так, будто сомневалась в том, что он даст на это реалистичный ответ. — «Мне пора заткнуться». Было ли что-то недосказанное? Юта думает о всем, что она, вероятно, могла в это вложить. Она не верила в него? Он думает о Нобаре, отмахивающейся от него во время игры. «Я смогу справиться только с одним из вас». Он переборщил? Было ли для Нобары проблематично держать его рядом с собой? Это нелепо. Он просто нелепый. Юта заставляет себя встать с кровати, прикладывая осознанное усилие, чтобы выровнять частоту дыхания. Это не замедлит его сердцебиение, вызванное паникой, но хотя бы позволит что-то делать, и Юта отправляется на поиски воды. Юта знает, что не пришит к бедру Нобары, и она права — он не имеет понятия, как справиться с разгневанной Маки. Точно так же, как он теперь знает, что у Гето были веские причины не говорить ему ничего, даже отдаленно касающегося сезона, хоть они и были на половине пути. И он знает, он знает, что, вероятно, есть разумные причины, по которым Гето начал с легкого, а не с того, что можно было брать на национальные и взять сами национальные. На то были причины. Юта ни черта о них не знает, но на то были причины. Меня зовут Юта Оккоцу, пытается он и терпит неудачу. И что. И что? Хороший ли он студент? Нет. Хороший ли он фигурист? Не настолько, каким привык быть. Есть ли у него друзья? Да. Он так думает. Он надеется на это. Созависимость и раньше приводила Юту к недоразумениям. Он устал. Он слишком много думает. Юта хватает стакан, роняет его, чувствуя боль в плече, но ловит его дрожащими руками прежде, чем он разбился бы вдребезги об пол. Разочарование расцветает в его груди вместе с тревожным стуком в груди. Телефон снова звенит в его комнате, но Юта заставляет себя выпить хотя бы половину стакана, прежде чем отправиться на его поиски. Закончив с этим, он оставляет стакан на кухне и с радостью забирается обратно под одеяло. Это от Инумаки. НОВОЕ СООБЩЕНИЕ: Тоге Инумаки 16:45 Юта моргает, смотря на отметку времени, и переводит взгляд на стену. Казалось, прошла всего минута. Что произошло? Тоге Инумаки сожалею о твоем падении скоро почувствуешь себя лучше в один прекрасный день мы потусуемся вне льда, клянусь лол [IMG_6790.jpg] Фото загружается, и Юта на момент задерживает на ней взгляд. Очевидно, Инумаки сам снимок не делал — широкое предплечье Маки занимает угол фото, а Нобара наклоняется к ней и улыбается. Инумаки сидит напротив них, опустив маску до подбородка, и показывает в камеру знак мира свободной рукой. По его тонкой улыбке понятно, что Маки подкараулила его, чтобы сфотографировать вместе с пивом в другой руке. Место рядом с Инумаки пустует. И предназначалось для него. Юта зависает над полем набора сообщения, пытаясь — безуспешно — придумать, что сказать. Они должны были встретиться. Все это беспокойство только из-за того, что он находится один в пустой квартире — лишь для того, чтобы погрязнуть в объятиях призрака. Но у него ужасное настроение, и это слишком для всего того, с чем следовало бы разобраться на хорошей ноте. И ни одна из этих вещей не способствует тому, чтобы сейчас он был приятным человеком в общении. Спустя мгновение Юта отвечает.Да. Прости. В следующий раз.
Он переключает телефон в режим «Не беспокоить» и очень старается пораньше заснуть.