Цоу Ба

Итачи лежал на футоне, закинув руки под затылок. Где-то над его головой, у противоположной стены, раздавалось монотонное тиканье. Он прислушивался к этим скругленным ударам, что повторялись друг за другом щелчками расколотой ореховой скорлупы, и думал. Он думал уже очень давно. Мысли в голове стайкой мелких рыбешек сбивались в слаженный поток, но перестук часов, словно камень, рухнувший в озеро, то и дело нарушал их ход. Итачи думал. Не так давно Джирайя сказал ему: «Твои умения уже далеко превзошли все, чему я когда-либо мог вас обучить. В твоих силах показать себя миру, если ты, конечно, перед ним не оробеешь». Потом он сказал еще что-то духоподъемное и напоследок наклонился, двумя руками протянув визитку. Итачи в мыслях показалось, будто сенсей хотел таким образом приобщить его к миру неуловимой прелести женской красоты и очарования и предвещал знакомство с одной из своих пассий, но нет. По счастью, на визитке был указан только номер чьего-то менеджера. «Она приехала из Тайбея совсем недавно, — пояснил Джирайя, пока Итачи отстраненно смотрел на его колючие белые лохмы, стекающие по спине мимо лопаток до самой поясницы. — Еще не успела освоиться и, так сказать, чтобы растопить лед, пообещала устроить банкет в кругу самых сливок общества». Но в реализации, как ожидаемо, ей непременно требовалась помощь. Итачи, при его-то способностях, с легкой руки мог бы ее выручить. «Сыграешь часок-другой, она хорошо заплатит. Тебе это ничего не стоит, а человеку будет приятно». «Для меня музыка — это не подработка», — воспротивился Итачи, но Джирайя сказал ему, что и сам иногда тоже по молодости поигрывал на званых вечерах. Конечно, для его натуры в этом не было ничего удивительного, однако Джирайя всего лишь заметил, что не стоит относиться к подобным мероприятиям с пренебрежением. «Высший свет хорошо ее знает, значит, и банкет будет проведен по высшему классу. Фуршет, пресс-конференции, папарацци. Я бы не стал звать тебя туда, где ты не чувствовал бы себя в своей тарелке». На вопрос Итачи о том, кто она, Джирайя ответил что-то неопределенное. Вроде какая-то спортсменка, практикующая то ли пляжный волейбол, то ли прыжки в высоту. Значит, и о том, что такое известность, и каково это — быть в центре внимания — она тоже знала не понаслышке, а, переехав в Токио, честно и предсказуемо настроилась выбить себе место под солнцем среди местной интеллигенции. «Как ее зовут?» Часы продолжали настойчиво отбивать ритм. Итачи смотрел в потолок. Она могла бы позвать ведущих исполнителей страны, оплатить выступление любого айдола и грэммированного музыканта, но вместо этого почему-то предпочла искать наемного пианиста через менеджера и личные, еще неокрепшие толком связи. Итачи согласился, хотя и недоумевал мысленно, зачем. Пробную встречу назначили на нейтральной территории, в одном из офисов какого-то ТЦ на окраине Гиндзы. Пока Итачи договаривался о времени, его не покидало смутное ощущение того, что он будто бы вербуется на работу в элитную компанию и теперь обязан пройти первое в своей жизни собеседование. Часы неожиданно затихли. Итачи поднялся с футона. Неторопливо нашарил в ящике стола ключи от замка велосипеда и, накинув на плечи школьный пиджак, вышел за дверь. В коридоре его как будто ждал Саске, который, судя по изможденному и сердито-растерянному виду, только что вернулся из школы. — Нии-сан, нам по политологии… — Итачи равнодушно прошел мимо него к прихожей и, усевшись на ступень, стал обуваться. Саске пищал что-то над его ухом, но он в задумчивости прослушал половину слов. — …И еще это задали. Поможешь решить? — Прости, Саске, — Итачи поднялся с генкана, — я не занимаюсь репетиторством, — и щелкнул отото пальцами повыше переносицы. — В другой раз. Тот обиженно надулся, схватившись за ушибленный лоб. — Ты всегда это говоришь! Мог бы придумать отговорку поинтересней. — Итачи уже стоял за порогом. — Вроде «Джирайя-сенсей сказал мне сыграть на выпускном балу, и я еду репетировать». Итачи на секунду замер и оглянулся, неопределенно покосившись на брата. Потом неожиданно усмехнулся и исчез за дверью. — До вечера, Саске-чан. Гравий тропинки до южного крыльца поместья зашуршал под его легкими шагами. Её звали Югито Нии.