Цоу Ба

На торговых улицах Тюо было очень шумно. Дороги, устланные квадратами света от рекламных щитов, оказались так запружены, что едва ли по ним представлялось возможным проехать несколько метров без того, чтобы остановиться. Взобравшись на возвышенность, Итачи привязал велосипед цепью к одному из парковочных столбов и оставшийся путь до «Экзитмелса» проделал пешком. Плоскофасадное здание, испещренное клетками окон, как улей — ячейками сот, монументально возвышалось над автострадой, разбивая надвое проходящий людской поток. Итачи еще несколько раз сверился с указанным в визитке адресом, прежде чем отринуть последние сомнения и войти в стеклянные двери. У входа его встретила вывеска «Старбакса», приторный запах тапиоки из соседней с ним лавки молочного чая и толпа желтокожих китайцев. Непринужденно миновав сумятицу, что расползлась по многолюдному первому этажу, Итачи прямой наводкой последовал к лестнице. Поднялся до пятого этажа и по указателям вышел в офисное крыло. Перед воротами, номер которых был указан в адресе, его встретила ничем не примечательная темноволосая девушка. — Добрый день, — поклонилась она, как только Итачи поздоровался. — Рада видеть вас. Меня зовут Уросими, и я — менеджер Югито Нии-сан. Итачи поклонился в ответ. Уросими-сан, показалось ему, была из породы тех людей, которых он встречал на улице, в школе и в офисе отца каждый божий день и на которых насмотрелся уже до такой степени, что мог бы отличить их из любого разномастного скопища случайных прохожих. От них за версту веяло деловой и претенциозной сдержанностью исполнителя. Итачи знал, что и его самого семья и клан готовили стать одним из представителей этой породы. Как знал он и том, что то, что их отличает, было заложено в нем с самого рождения — неизменные и неотъемлемые повадки интеллигентов. После того, как Итачи представился, Уросими сказала, что Югито-сан несколько задерживается, но обещает вскорости появиться. Пробки, должно быть. Они стояли вдвоем у закрытых дверей, привалившись к ним спинами. В ожидании Югито Итачи разгадал в телефоне три судоку, ответил капитану Ямато из финсовета, который досаждал его с прошлого месяца просьбами о перепроверке сметных расчетов, и даже прочел какую-то статью об эффекте Даннинга-Крюгера, заданную для анализа по социологии. Уросими, создавая впечатление бесконечно занятого человека, то и дело принимала звонки клиентов. Пожалуй, у такой, как она, их, помимо Югито, было еще штук десять. Наконец, в глубине коридора раздался писк лифтового звонка. Послышалось гудение, и из разъехавшихся дверей вышла статного вида девушка в солнечных очках и со стаканом молочного чая в руке. Едва она приблизилась, Итачи подумал, что слишком поспешил в мыслях назвать ее девушкой — если бы не ее моложаво подобранный образ, он бы вероятно подумал, что возрастом она ничуть не уступала его матери. Югито подошла к ним мягкой пружинистой походкой, точно была окружена невидимыми спиралями, что держали ее изящный стан. Уросими при ее появлении отключилась ото всех звонков и с готовностью подобралась, куртуазно поприветствовав руководительницу. Югито, будто второпях, только вскользь кивнула ей, залпом допила остатки чая, попутно заглотив несколько шариков, и устало стянула с носа очки. Потом неопределенно взглянула на Итачи. — А ты, кажется, и есть тот самый прославленный ученик Джирайи-сама? — спросила она, и Итачи склонил голову. — Учиха Итачи, первый год старшей школы Шибаура. Вместо ответного поклона она протянула ему руку. — Югито Нии. Будем знакомы. Благодарю за то, что пришел. Мы не займем тебя долго. У нее были глубоко черные, чуть раскосые, как у алеутов, глаза и по-бедняцки смуглая кожа. Прямые волосы, висевшие над широкими плечами тонким жгутом хвоста, от корней цвета жухлой соломы, наверняка осветляли не раз. Холеная ладонь Югито на ощупь оказалась жесткая и сухая, но, раз ответив на рукопожатие, Итачи подумал, что мог бы без проблем приветствовать ее так всегда. Немного погодя она добавила, что при желании он может звать ее просто Югито. Потом достала ключи и, отворив ворота, проследовала внутрь уверенным шагом полководца. Над захламленным офисным кабинетом в три ряда загорелся свет люминесцентных ламп. Помещение было не слишком большое и уж наверное никак не походило на студийное, обитое по стенам в несколько слоев стекловатой для лучшей звукоизоляции. Пожалуй, в плане чистоты воспроизведения этому месту уступал разве что гараж рядом с железнодорожными путями, и, только сейчас заметив это, Итачи изрядно удивился. Впрочем, снаружи пока что все оставалось тихо, а от шума толкотни на торговой улице внизу надежно защищала приплюснутая с потолка лента окон, закрытых роллетами. Югито бросила дамскую сумку у нагромождения офисных стульев, а сама уселась прямо на рядом стоящий стол, закинув ногу на ногу. Уросими, с которой она до этого перекинулась парой слов ни о чем, аккуратно заняла место по соседству. Итачи огляделся. Цифровое пианино стояло немного в стороне, прямо напротив, уже расчехленное и готовое к использованию, словно бутафория для кандидатов на кастинге. — Значит, вот кого рекомендует Джирайя-сама, — пропела Югито, упираясь ладонью в столешницу, и Итачи невольно отметил, что при всей ее инаковой манере речь этого чарующего голоса не выделялась особо выразительным акцентом и даже не звучала, как отличный от канто диалект. — Он много о тебе рассказывал. — Представляю, что он мог обо мне рассказать, — бесцветно откликнулся Итачи. Югито усмехнулась, отчего глаза ее сузились в жеманном прищуре. — На самом деле, не так уж мало хорошего. Наверное, Джирайя говорил тебе, что я ищу эстрадного исполнителя для одного скромного торжественного вечера в конце этого лета. Он очень хорошо о тебе отзывался, и я решила довериться его словам. — Откуда вы знаете Джирайю-сенсея? — спросил Итачи, неожиданно потеряв всякое желание ходить вокруг да около. Югито и Уросими переглянулись. — Джирайя был одним из первых, кого я встретила здесь по приезде. Он знал меня по моим успехам в спортивной карьере. Ведь райский мир высшего света тесен, не так ли? — Югито прищурилась опять, и Итачи показалось, она над ним смеется. Райский мир высшего света… Она вошла в него, будучи во всеоружии. И все-таки что-то при взгляде на Югито шептало Итачи о том, что ее броня предосторожности была не такой уж абсолютной. Он опустил глаза, взглядом наткнувшись на надетые на ней брюки из гофре прямого кроя. Почему-то они были ярко-зеленого цвета. — Спортивной карьере?.. — Итачи сделал усилие и посмотрел на ее лицо. — Вы легкоатлетка? Югито покачала головой. — Сейчас это не имеет никакого значения. Впрочем, если тебе интересно, можешь ввести мое имя в поисковик и посмотреть результаты. Итачи нахмурился. Уросими нетерпеливо тронула Югито за локоть. — Югито-сан, мы снова выбиваемся из графика, — поторопила она. — Не пора ли приступать… — Да-да, Уросими, сию же минуту… — Югито обратилась к Учихе. — Итачи-кун, я не считаю себя экспертом и вообще далека от музыки, поэтому мы ограничимся всего одним прослушиванием. Считай, что сегодня ты играешь для Уросими-сан, потому что она понимает в деталях лучше моего. Ведь так, Уросими? Уросими польщенно улыбнулась, облокотившись на стол. — В свое время я была на подхвате у продюсера одного известного лейбла… Югито кивнула. — Как я уже сказала, мы не займем тебя долго. Если, конечно, не возникнет никаких вопросов… — при этих словах Итачи показалось, что Югито посмотрела на него несколько странно, но он не придал этому значения. Кивком головы она указала на пианино напротив. — Чувствуй себя свободно и покажи нам, что умеешь. Итачи подошел к клавишам, на ходу расправляя плечи. Все известные партитуры остались дома, а голова, загруженная передрягами дня, была совершенно пуста от нотных ключей. Тем лучше для Югито и Уросими — пусть они услышат, до какой степени превосходства можно довести способность импровизировать. Подобная возможность выпадает не каждому. Подтянув поближе один из офисных стульев, он опустился за пианино и распростер над ним ладони. Пальцы замелькали над черно-белой панелью — сначала медленно, как будто рассеянно, без пыла усердия. Левая кисть перебирала трезвучия в нижних регистрах, глубокие, полные, основательные; они задавали тон, служили первоначалом, как крупные мазки определяют фон картины. Им вторила правая ладонь в верхних, звуча легче, насыщеннее, торопливее, словно перелив капель росы поутру, — и эта последовательность походила на штрихи невесомые, небрежные, но заключавшие в себе столько чувства, что только с них одних можно было считать настроение мелодии. Две тональности, как слои на рисунке, накладывались друг на друга, играли в догонялки, то сливаясь, то вдруг прерываясь вспышкой арпеджио. Тогда рассеянный мотив разгонялся, в ускорении обретая четкость и осознанность, предвосхищая возраставшую в себе силу. А после опять распадался на штрихи и основу, и они, перекликаясь между собой, вновь попеременно отзывались перезвоном капель на полотне густого звука. Итачи играл, полуприкрыв веки, и ничто в целом мире не смогло бы отвлечь его от стойкой сосредоточенности, которая, подкрепленная тренировками, почти граничила со слепым автоматизмом мышечной памяти. Он не помнил нот и ориентировался чисто на слух, держал ритм, ни разу не спотыкался там, где простой обыватель мог бы замешкаться в попытке подобрать более благозвучный аккорд. Все его аккорды были благозвучны; то, что имело риск показаться фальшивым, никогда не попадало в поле его внимания. И если ему приходилось задумываться — то только над тем, как половчее переставить пальцы, чтобы подхватить переход наиболее изящно, без неуклюжих задержек и пауз. Он играл с достоинством профессионала и непосредственностью любителя одновременно. Но вряд ли сам осознавал это, поглощенный страстью творца, которая заставляет созидать. Уросими слушала его вчуже и в блокноте, вероятно, подмечала нюансы исполнения. Иногда она бросала косые взгляды на Югито, но Югито отстраненно смотрела себе под ноги; она выглядела так, будто кто-то сказал ей, что игравшая музыка способна растрогать любого, и поэтому она, вознамерившись опровергнуть это смелое заявление, из последних сил старалась не попасть под власть этого завораживающего звучания. Итачи не обращал внимания. Он безукоризненно завершил последний квадрат, а после элегантно спустился в плавное диминуэндо, мягко загасив эхо финальных тонов. Оно растворилось в дрожащей тишине кабинета, которая спустя мгновение огласилась скромными аплодисментами Уросими-сан. Итачи опустил руки и повернулся к слушателям. — Очень неплохо, — Уросими высказалась первой, перелистав страницы блокнота. — Выдержан темп, и я не заметила ни одной грубой ошибки. Но все же для репертуара вечера было бы неплохо сыграть что-то менее лиричное, иначе половина гостей так и расплачется прямо во время фуршета. Югито, до того словно в трансе сидевшая на столе, тут же вскинула голову, и улыбнулась одними глазами. Казалось, она хотела бы добавить что-то вроде «а другая половина гостей — уснет от скуки» в поддержку менеджера, но только в последний момент отказалась от этой мысли, посчитав ее слишком оскорбительной. Так или иначе, Итачи услышал от нее только вопрос: — Как называется эта композиция? — и никаких более слов похвалы или критики. — «Мелодия слез» Бетховена, — коротко ответил Итачи, и Югито кивнула, подарив ему еще один до странного неопределенный взгляд. — Что скажете вы, Югито-сан? — повернулась к ней Уросими. — Мне понравилось, — просто ответила та, задумчиво проведя ладонью по колену, и Итачи понял, что даже если бы Югито сейчас рассыпалась в тысяче слов безудержного восторга, он ощутил бы не меньше холодного равнодушия, чем после этой односложной фразы. — Уросими, сколько еще человек в планах прослушать? Уросими краем глаза глянула в экран смартфона. — Уже не очень много, меньше десяти, — заверила она и, вновь обратившись к Итачи, улыбнулась в чисто служебной вежливости, словно хотела извиниться за эти разговоры, которые к нему никак не относились. — Большое спасибо за ваши старания, Итачи-сан. Будьте уверены: сейчас вы для нас в бóльшем приоритете, чем кто бы то ни было. — Я буду играть? — без околичностей спросил Итачи. Уросими видимо смутилась, но ответила без тени замешательства: — Скорее да, чем нет. Не переживайте: в ближайшее время мы непременно свяжемся с вами и сообщим о конечном решении. Только оставьте нам ваши контакты. Благодарим за уделенное время. Итачи склонил голову. Потом поднялся с места и, быстро продиктовав номер, направился к железным дверям на этаж. Проходя мимо стола, на котором, выпрямив спину, сидела Югито, он почувствовал на себе ее взгляд. Это был взгляд не пристальный, но сродни того, с которым незнакомый с миром ребенок провожает впервые открытые им места и события. В этом взгляде томилось любопытство, и, распознав его, Итачи почему-то в этот раз решил не кланяться перед выходом на прощание, как того требовал бы этикет. Спускаясь по лестнице, он в безразличии человека, познавшего природу успеха, думал о том, что теперь увидит Югито либо на ее званом вечере, либо уже никогда. А еще вновь вспомнил о зеленых штанах, и грустная улыбка тронула его губы.