Яхрон, столица кошмара

      — Взгляни на меня, дитя, — позвал тихим голосом Реддл, возвышаясь над худой, хрупкой Джоли.       Стоявшую на коленях Грант слегка дернуло, после чего она медленно подняла на Тома глаза, наполненные болью. Впалые щеки почти высохли от пролитых ранее слез. На секунду ей показалось, что все мучения и ужас остались где-то там, в маленьком душном помещении, где возле нее заботливо кружились два лекаря.       Пронзительные темные глаза Реддла внимательно считывали эмоции своей жертвы. С виду он казался благосклонным и добродушным, вселяющим лишь полное доверие и покой, но Джоли знала: перед ней человек страшнее любого чудовища. И если обезображенные твари были ведомы инстинктом убивать и не более, то Реддлом двигала слепая вера, превращая его в самого дьявола.       Самое страшное оказалось впереди.       — Твое порочное тело не смогло выносить божественный плод и всевышние забрали его, когда тот находился в твоем чреве, — произнес Том, взгляд его потяжелел.       — Я буду молиться, чтобы боги простили меня, — прошептала Джоли, надеясь, что это поможет убедить его не совершать над ней казни или страшных обрядов.       Реддл улыбнулся уголками губ и наклонил голову чуть в бок.       — Молитвы тут уже не помогут, дитя. Всевышние отвергли тебя и отныне, ты больше не сможешь вознестись. Душа твоя черна, как великая ночь, в которую первый раз чудовища удостоили нас, простых рабов, своим появлением, оказав честь, — объяснил Реддл, вскинув руки вверх, обращаясь к небесам. — Отныне и на веки вечные, ты, дитя, примешь бремя изгоя за свой богохульный поступок, за свое предательство! — воскликнул он с виной в голосе.              Реддл всплеснул рукой в сторону напуганной Грант. К ней сразу же подоспели двое верных последователей Тома и, взяв под руки, резко подняли на ноги, отчего у нее закружило голову.       Осознав, куда ее ведут, Джоли попыталась вырваться, кричала о помощи, но ослабленный организм, еле справившийся с мучительными родами, не функционировал в полную силу, что делало ее больше походящей на тряпичную куклу, слабо мечущуюся в истерике. Грант уже не плакала, попросту нечем было.       Ее завели обратно в подвальное помещение и незамедлительно ввели небольшую дозу опиума. Не затем, чтобы успокоить, а из-за опасений летального исхода, вследствие болевого шока. Джоли обмякла, падая на колени перед операционным столом, плохо понимая происходящую ситуацию и на мгновение потеряла связь с реальностью, особо не задумываясь, для какой цели ей разрезают хлопковую сорочку, оголяя бледную спину.       Она вздрогнула, почувствовав прикосновение небольшого холодного предмета к разгоряченной коже. Через мгновение Джоли с силой зажмурила глаза, а с уст сорвался крик боли. Тонкие струйки крови побежали по спине, впитываясь в ткань сорочки, скомканной чуть ниже талии. Грант резко подалась вперед, прижавшись грудью к коленям. Тело совершенно отказывалось подчиняться ей; болезненные ощущения тупыми импульсами барабанили в висках, разносясь по всей нервной системе. Ее вновь схватили по обе стороны, окончательно лишая шанса вырваться.       Том, проигнорировал непотребное, как он считал, поведение прокаженной и продолжил исполнять свой отвратительный ритуал. Нараспев читая молитву на древнем языке, он аккуратно вырезал кончиком острого скальпеля давно забытые простыми смертными символы, выводя рисунок, напоминающий ангельские крылья. Иероглиф за иероглифом.       Хлопковое одеяние пропиталось кровью настолько, что прилипало к коже. С каждой новой порцией порезов, Джоли вводили немного опиума, но это не особо помогало. Крики были столь громкими, что заглушали священную молитву Реддла. В конце концов голосовые связки охрипли от сильного напряжения, и Грант продолжала отчаянно кряхтеть, пока ей травмировали плоть.       Выведя последний символ, Том перешел к завершающему этапу. Дабы душа не вознеслась, ее следовало запечатать с помощью огня, которого так сильно боялись чудовища.       Реддл взял в руки заранее раскаленное приспособление, представляющее из себя закругленную металлическую трубочку с деревянной рукоятью. Начав читать новую молитву, он стал прижигать каждую рану, образовывающую собой символ, отчего Джоли захрипела сильней. Из-за адских ощущений кровь пошла носом, а челюсть свело от плотно стиснутых зубов. Она пыталась ухватиться за старые половые доски, обламывая ногти и занося в подушечки пальцев занозы. Еще немного и она потеряет сознание, но новый укол заставил продолжать чувствовать невыносимые муки наказания.       В помещении стоял густой запах свежей крови и горелой плоти.       — Вот и все, дитя. Теперь боги будут спокойны зная, что больше ты никогда не посмеешь очернить что-либо своей порочностью, — громко произнес Реддл с нездоровым удовлетворением в голосе. Темные глаза сверкнули радостью, ведь он искренне верил — девчонка понесла наказание, а значит всевышние уготовят для него лучшее место в ином мире.       Джоли отпустили и отошли от нее на два шага. Сложив ладони в молитве, приспешники самозабвенно стали восхвалять богов и своего Апостола. Грант под звуки монотонного завывания сначала завалилась на бок от бессилия, а затем и вовсе потеряла сознание.       Резко проснувшись и распахнув глаза, Джоли долго не могла сфокусировать взгляд. Приняв положение сидя и подтянув колени к груди, уткнулась в них лбом, вновь прощупывая пальцами шрамы на спине сквозь ткань светло-салатовой рубахи для сна. Отдышавшись и придя в себя, она успокоилась, осматривая светлую уютную комнату, что выделил ей Эрнест. Пробежавшись взглядом по убранству, Джоли почувствовала себя в безопасности и широко улыбнулась от приятного осознания, в уголках глаз проступили слезы.       Встав с постели и переодевшись в повседневное летнее платье, она направилась в ванную комнату. Умывшись и приведя себя в порядок, Грант еще немного обследовала дом, пока не обнаружила в небольшой гостиной своего крестного.       — Утро доброе, Джоли, ты выспалась? — спросил Эрнест, выглядя весьма беспокойно после всего произошедшего ночью.       — Не совсем, но мне куда лучше, — ответила она, улыбнувшись уголками губ. Умолчав, что практически каждую ночь ей снится один и тот же сон, о самом страшном моменте ее жизни.       — Рад слышать, что твое состояние улучшилось. Ничего, со временем живя здесь ты вовсе придешь в норму, — одобрительно кивнул Ольсен, осматривая крестницу, и все же решил задать главный вопрос: — Ты готова поделиться с охотниками своими знаниями о городе и Реддле?       — Да, — согласилась Джоли. — Почему они рискуют своими жизнями? Почему помогают?       — Потому что не на кого больше полагаться, даже бог отвернулся от своих созданий, и они это прекрасно знают. Люди настолько привыкли верить и продолжают делать это до сих пор, и только охотники понимают — если не они, то больше никто. Наш город, а за ним и все остальное погрязнет в чуме. В любом случае ты привыкнешь к нашему образу жизни, а с охотниками, оберегающими твой сон темной ночью, это место и впрямь что ни на есть безопасно, — улыбнувшись, объяснил Эрнест, немного прищурившись.       Джоли задумчиво кивнула, все еще до конца не осознавая свой спектр чувств и эмоций. Расспрашивала крестного о городе еще какое-то время, то удивляясь, то хмурясь его ответам.       Мор и Яхрон были двумя противоположностями: досуг, работа, люди и их взгляды на жизнь, взаимоотношения — все это очень сильно отличалось. И Джоли сама в этом убедилась, шагая рядом с Эрнестом в направлении Собора.       Улыбчивые и приветливые горожане даже немного пугали ее, привыкшую видеть лишь фанатичных до веры безумцев, восхваляющих своих божеств и Реддла чуть ли не при каждом удобном случае.       На секунду она прикрыла глаза и поглубже вздохнула, ощущая приятно обжигающий летний воздух. Затем внимательно рассматривала дома и улицы, наблюдая за играющими детьми и сосредоточенными чем-то взрослыми. Ровно до тех пор, пока перед ее взором не предстал черный купол Собора и серые стены, исписанные древними символами. Нервно сглотнув и настроя себя, что все это ради благого дела, Грант без колебаний вошла в массивные двери.       На свое удивление, она перестала испытывать тревогу, как только осмотрела помещение лучше. Да, святыня была темной, даже мрачной, но не было в ней цепей, куда приковывали провинившихся, заставляя часами замаливать грехи, надуманные Томом. Помещений, где проходили ритуалы и подготовка к ним. В Соборе присутствовали обычные скамейки, куда любой желающий мог сесть и помолиться. В церкви Реддла же нужно преклоняться и читать молитвы на коленях, по другому никак иначе накажут.       — Эрнест, Джоли, приветствую вас, — произнес Геллерт, кивнув головой.       — Здравствуйте, — тихим голосом поздоровалась Грант, мельком глядя на каждого присутствующего.       Усадив виновницу торжества на скамейку в первом ряду, рядом сели Гриндевальд, Макгонагалл и Грюм. Снейп предпочел наблюдать за гостьей стоя напротив. Компания охотников вовсе расположилась прямиком на полу полукругом с листом бумаги, чтобы сделать набросок плана местности города Мор.       — Расскажи, пожалуйста, все, что знаешь, любая мелочь будет важна, — попросила Роуз, взглянув на Джоли.       — Наверное, самое главное для вас — чудовища. В городе очень много темных заброшенных мест, где монстры пережидают день, безоружными туда не стоит ходить, — рассказывала она, ожидая удивленную реакцию остальных. — В центре Мор расположена церковь, она меньше вашего Собора раза в полтора. В самом помещении находится три комнаты. Первая, что ближе к выходу — спальня Реддла, вторая что-то вроде Лекарной, только маленькая и темная. Третья комната самая дальняя, в ней подготавливают людей к ритуалам. У церкви имеется пристройка, похожая на балкон, оттуда Том со своими последователями наблюдает за происходящим на священном круге вознесения. Это среднего размера арена, в середине стоит столб, куда привязывают жертву, вокруг разжигают полосу огня, чтобы чудовища не смогли разорвать человека прежде, чем Реддл закончит читать молитву.       Грант говорила вдумчиво и монотонно, лицо сосредоточенное. Она старалась выцепить из памяти каждую мелочь, способную помочь этим людям. Внимательно выслушав ее речь, Ремус намечал чертежи, остальные же пытались переварить информацию, ранее думая, что только в Яхроне дела обстоят плохо.       После недолгой паузы Джоли продолжила:       — У Тома есть верные последователи, а также своя гвардия, вооруженная мушкетами. Не рассказывайте никому своих истинных намерений, они дорожат чудовищами до безумия, — предупредила Грант дрожащим голосом.       — Нельзя ехать большой группой, — резко выпалила Мэри, изъявившая желание присутствовать на собрании, — нескольким людям проще придумать правдоподобную легенду. Не думаю, что Реддл поверить целой толпе.       — Она права, — согласно кивнула Минерва, хоть вся эта идея ей чертовски не нравилась, но, если в них правда нуждаются, нельзя закрывать на это глаза.       — Значит поедем я, Сириус и Ремус. Белла с Джеймсом останутся на защите Яхрона, как мы обсуждали ранее, — высказалась Хофман, обводя старших взглядом.       — Мэри поедет с вами, — поставила всех перед фактом Макгонагалл.       Двое молодых людей, опешив, уставились на нее.       — Этому не бывать, — прорычала Роуз, — наличие оружия не делает ее хорошим охотником.       — Но я ведь занимаюсь и уже неплохо справляюсь, да и к тому же…       — Это не обсуждается, — перебил Ремус, одарив Мэри строгим взглядом.       — Это приказ, — спокойно произнесла Минерва, утихомиря обоих.       Что-что, а игнорирование или невыполнение приказов первых каралось отстранением или куда хуже — исключением из рядов охотников.       — Я не говорила, что Мэри будет участвовать в уничтожении чудовищ, она лекарь в первую очередь и, если тварь оторвет кому-нибудь из вас конечность или перегрызет глотку — Мэри будет в состоянии вернуть вас в целесообразный вид, — сказала Минерва, отчитав тем самым Люпина и Хофман. Оба промолчали, не смея спорить.       — Я все еще не разделаю ваших взглядов! Посылать четверых ребят в логово безумного фанатика, так еще и без малейшего понятия что там происходит на самом деле, — брюзжащим голосом произнес Аластор, понимая, что спорить было бесполезно и в конечном итоге группа все равно поедет в Мор на разведку, но промолчать он попросту не мог, переживая за ребят, хоть и не показывал этого.       — Давайте компромисс, — предложил Сириус, опережая высказывания остальных, — мы четверо отправимся в Мор завтра на рассвете; изучим обстановку, а ближе к вечеру отправим Мэри обратно в Яхрон, чтобы она вам все рассказала. И очень сильно постараемся оставить части своих тел в сохранности. Если же что-то пойдет не так и мы не сможем донести информацию, то кто-то из охотников приедет к нам на подмогу следующим же утром, — изложил свою идею Блэк, ожидая критики.       — Это может сработать. Том не любит чужаков и только рад будет скорейшему отъезду хотя бы одного из вас, — задумчиво сказала Джоли, искренне надеясь, что их план увенчается успехом. Безусловно, она так же думала и о Реддле, ведь было бы неплохо и вовсе избавиться от него, больно много ужасных поступков он совершил за все время управления городом.       — Что ж, думаю, так и поступим. Вы четверо отправляйтесь по домам, хорошо отоспитесь, подготовьтесь, придумайте что делать с оружием, — вынес свой окончательный вердикт Геллерт.       — Пусть мисс Грант еще раз подробно все опишет, — сказал Северус до этого молчавший и только делал, что буравил Джоли прищуренным взглядом, ожидая от беглянки любого подвоха или прокола.       — Сэр, я рассказала самое основное, всех мелочей не упомнить, — возразила она, негодуя со странного давления со стороны Снейпа и слишком очевидного подозрения от Грюма.       — Так постарайтесь, на кону жизни наших людей и вы, как пострадавшая должны отдавать себе полный отчет о всем происходящем, — упрекнул Снейп обыденным баритоном. Джоли, глядя на него исподлобья, слегка поежилась.       — Северус, не стоит давить на нее, — возмутился Эрнест, встав на защиту крестницы, однако понимал, что не все здесь доверяют и явно начнут следить за ее действиями. Снейп промолчал, будто вовсе проигнорировав просьбу Ольсена. Грант тем временем активно делилась воспоминаниями с охотниками и помогала начертить карту города, стараясь не обращать ни на что внимания.       По завершению собрания все отправились на обед в таверну, каждый обдумывал что-то свое. Ремус, идя практически последним, поглядывал на явно обиженную Мэри, что шла, опустив взгляд на брусчатку и со скрещенными на груди руками. Подойдя к Хофман ближе, он взял ее за предплечье, чтобы оттянуть от общей группы и поговорить, но та одернула руку.       — Ты же понимаешь, что обижаться на нас с Роуз в данной ситуации глупо? — тихим голосом спросил Ремус, пристально смотря на нее.       — А что не глупо? Я надеялась, ты меня поддержишь, — хмыкнула в ответ Мэри, игнорируя всякое желание взглянуть на него.       Было обидно от излишней опеки. С самого детства старшая сестра оберегала от всего мира, практически не давая выбора, и в какой-то момент Мэри перестала чувствовать себя самостоятельной, способной на что-либо серьезное.       — По-твоему, мне следовало обрадоваться, что тебя вписали в поездку в один конец? — поинтересовался Ремус с недовольством в голосе, немного утрируя. Неизвестность давила, он все прекрасно понимал и в ее возрасте сам рвался в бой, но мысль о том, что он мог потерять Мэри не давала покоя, хотелось обезопасить ее всеми силами и возможностями.       — А я будто в восторге от вашей рьяности ехать в Мор и рисковать своими жизнями, — сдержано высказалась младшая Хофман, всплеснув руками.       — Мы в отличие от тебя знаем, что делать и как себя вести, не забывай, чем занимаемся каждую ночь, — спокойно объяснил Ремус, напоминая ей кто есть кто, не желая обидеть, но Мэри его стараний не оценила, воспринимая высказывание как упрек и только сильнее обозлилась.       — Может ты и прав, я обычный лекарь, но со мной эта поездка не окажется в один конец, — огрызнулась она с полной уверенностью в голосе, что даже немного удивило Люпина.       — Никуда от меня не отходи, — мягким тоном, с нотками строгости, попросил Ремус и только было подумал, что их ссора разрешилась, хотел обнять ее, но Мэри резко остановилась.       — Об этом можешь не беспокоиться, я и так всю жизнь от юбки сестры не отхожу и единственный челок, рядом с которым я действительно чувствую себя личностью, а не ребенком, требующем опеки, это Минерва, — высказалась она, не выдержав и не дожидаясь ответа, быстрым шагом направилась к остальным.       Опешивший от столь громкого заявления Ремус удивленно уставился в спину стремительно удаляющейся Мэри. Своими словами она задела его мужское самолюбие, ведь он делал для нее многое, а взамен получил такое, не осознавая главного — Мэри попросту не хватает самостоятельности. По большей части решали за нее, а стоило попытаться сделать выбор самой — либо запрещали, либо не поддерживали. Ремус с Роуз наивно полагали, что лучше знают, как для младшей будет хорошо, а как плохо и если раньше Мэри покорно соглашалась, опираясь на опыт, ведь чем старше и опытнее, тем правильней, то теперь терпение лопнуло.       По приходу в таверну первые охотники разбрелись кто куда по своим делам, остальные же, усевшись все за одним столом, приступили к обеду, что-то обсуждая и периодически смеясь.       Джоли, активно принимающая участие, испытывала неоднозначные чувства. Сначала ей было тревожно и некомфортно, ведь она видела в этих людях серьезных, расчетливых и хладнокровных, полагая, что охота на чудовищ сильно подкосила их обычный быт. Но теперь она лицезрела в них самую что ни на есть дружную семью, которой ей самой очень не хватало.       Трапеза подошла к концу, и Белла с Джеймсом вызвались проводить Джоли до дома, так как им было по пути, но Грант попросила их показать ей город, если не затруднит. Пара без колебаний согласилась и под веселые разговоры троица отправилась на прогулку.       — Я домой, — безэмоционально сказала Мэри, поднявшись со своего места. Настроение оставляло желать лучшего, а сидеть и вести беседы дальше не было никакого желания.       — Подожди немного, скоро вместе пойдем, — кинула ей в след Роуз и повернулась обратно к мужчинам.       — Не нуждаюсь в сопровождении, могу самостоятельно дойти, представляете? — саркастично ответила Мэри и, окинув компанию недовольным взглядом, покинула таверну.       — Что с ней? Вы не ругались? — спросила Хофман, хмуро взглянув на Люпина.       — А вы не задумывались, что ей просто не хватает свободы? — аккуратно выдвинул предположение Сириус. Поведение младшей Хофман уж больно сильно напоминало ему неоднократную дерзость младшего брата в адрес родителей.       — В каком смысле? — задала вопрос Роуз, откинувшись на спинку стула. Никогда не задумываясь, что сестре и впрямь не хватает подобного и слепо полагала, что все хорошо.       — Она чем-то похожа на Регулуса, сильный характер, придавленный опекой. Я поясню: родители в какой-то момент поняли, что путного из меня ничего не выйдет и на брата свалились все прелести. Было лучшее образование, няни, учителя и в довесок — отсутствие личного пространства. Яхрон стал для него глотком свежего воздуха, вот он и вырвался так резко, — задумчиво рассказал Сириус, припоминая детство Регулуса и пару случаев их совместных побегов из дома под покровом ночи, ради прогулки по Лондону.       — Ты преувеличиваешь, — устало произнес Ремус, допив остатки чая, и налил новую порцию из чайника.       — Какого черта ты вообще лезешь не в свое дело? — недовольно пробурчала Роуз, окинув Блэка недоверчивым взглядом, будто сейчас ее отчитают.       Сириус же, поняв, что до этих двоих просто так суть его разглагольствований не дойдет, решил перейти в наступление и продолжить разговор с аргументов, не давая им и шанса загрызть его.       — Это я еще приуменьшаю. Давайте вспомним тот случай, когда Мэри заболела. Девчонка просто чихнула, а вы уже были готовы на носилках ее домой относить, — упрекнул Блэк, сам от себя не ожидая подобного напора и следом добавил: — Ремус, зачем ей оружие сделал?       — Чтобы защищалась, — ответил Люпин, ожидая от Блэка следующую порцию упреков. В один момент он даже поставил себя на место Мэри и помрачнел, потихоньку начиная принимать правоту приятеля.       — От кого? От Минервы? — тоном наставника продолжил вещать Сириус, явно войдя во вкус. — Вы даже не разрешаете ей нормально практиковаться. Не удивлюсь, если в какой-то момент Мэри начнет защищаться им от вас. Или ей оружие для того, чтобы на стену повесить и любоваться? — саркастично уточнил Блэк со всей серьезностью, на которую только был способен, и активно жестикулировал.       — Возможно ты и прав, но что прикажешь делать, коли в нравоучителя набиваешься? — нехотя согласилась Роуз чувствуя себя не в своей тарелке от того, что ее отчитывает ее же ученик.       — Прекратите носиться с ней, как две курицы с яйцом, иначе в один прекрасный момент у нее что-то щелкнет и Мэри начнет творить все, что ей в голову взбредет. Вы что, хотите еще одного меня? — удивленно спросил Сириус, приведя, как ему показалось, самое яркое сравнение. Хофман с Люпином от такого помрачнели еще сильнее.       — Упаси господь, я бы не хотел встречаться с женской копией тебя, — ухмыльнулся Ремус, на секунду представив Мэри, поведение которой полностью идентично Блэку, и поморщился.       Роуз удивленно уставилась на своего подопечного, не ожидая такой красноречивости, и состроила страдальческое выражение лица, осознавая, что попросту не выдержала бы морально.       — Вот и Мэри не хочет, ей нужна поддержка со стороны сестры и опора в лице любимого мужчины, а не две мамочки. Еще с ложечки ее покормите и пеленки поменяйте. Девчонка только и слышит: это нельзя, туда не ходи. Я не предлагаю вам все на самотек пускать, приглядывайте, где надо подсказывайте, но дайте ей уже вздохнуть полной грудью. Ей через месяц исполниться восемнадцать лет, она прекрасный лекарь, а вы ее домой средь бела дня не отпускаете. Вот что может случится с девчонкой, прекрасно знающей все уязвимые места человеческого тела? Мысли Сириуса не успевали за срывающимися с его уст словами, сказывалось бунтарство, кое родители так старательно пытались пресечь еще в детстве, но как показало время — не помогло, а поток речей только учащался.       Скромно сидевшие рядом Роуз и Ремус покорно выслушивали и переваривали такую, как оказалось, очевидную информацию, ранее не видящую в упор. Стало стыдно, ведь из-за своего эгоистичного рвения защитить Мэри от всех невзгод этого мира, они буквально игнорировали потребности и желания самой девушки.       — Ну мало ли, вдруг обидят, — неуверенно ответила Роуз, пожимая плечами, уже не зная каким образом оправдывать свое поведение.       — Я и смотрю, у нас тут на каждом углу желающие обидеть Мэри в очередь выстроились. Уже купили для нее колокольчик, чтоб на шею повесить, как теленку? Вдруг в таверне среди охотников потеряется, а так хоть по звуку отыщете, — саркастично хмыкнул Сириус, закатив глаза.       — Мы тебя поняли, — согласился Ремус, шумно выдохнув, мысленно подписываясь под каждым словом приятеля.       Блэк кивнул, только сейчас осознавая, что он им наговорил, и принял решение прикусить свой длинный язык от греха подальше. Наклонив голову чуть в бок, он опасливо поглядывал на свою наставницу и друга, сидевших с весьма угрюмыми и задумчивыми выражениями лиц. Каждый делал для себя выводы.       Правда оказалась очень неприятной. Оба в начале боролись с желанием высказать Сириусу все, что о нем думали. Однако не принято было на правду отвечать агрессией, и молодые люди в глубине души были благодарны Блэку, хоть и не показывали этого внешне.       Потягивая уже порядком остывший чай, Ремус думал над извинениями.       — Как думаешь, она уже спит? — спросил Люпин, переводя взгляд на подругу.       — Не думаю, — кратко ответила Роуз, размышляя примерно о том же.       — Мне стоит извиниться перед ней, — выпалил Ремус и, не говоря более ни слова, встал и вышел прочь из таверны, по пути обдумывая и подбирая правильные слова. Подойдя к дому и постучав, надеялся, что ему удастся поговорить с ней. Дверь открылась. Окинув Люпина безразличным взглядом, младшая Хофман молча удалилась в свою комнату. Ремус последовал за ней, заметив заплаканные глаза и стал корил себя еще и за это.       Закрыв дверь ее спальни, Люпин опешил при виде множества спиртовых пробирок и человеческого черепа на верхней полке над письменным столом, которых еще неделю назад не было, но решил повременить с собственным любопытством. Мэри же за это время успела лечь обратно на кровать и натянуть одеяло до подбородка. Присев на краешек постели, Ремус положил ладонь на ее плечо, несильно сжав.       — Я был не прав, прости меня. Знаю, не этого ты ожидала, вступая со мной в отношения, но обещаю исправиться и впредь не сильно докучать своей опекой. Ты слишком сильно дорога мне, — тихо произнес Люпин, оглаживая ее спину.       — Объясни это еще моей сестре, — ответила Мэри, тихо всхлипнув носом, и только сильнее сжалась, свернувшись калачиком.       — Ее извинения ты услышишь чуть позже. Сириус провел с нами целую воспитательную беседу, — ухмыльнулся Ремус и убрал руку, как только она заерзала. Выбравшись из-под одеяла и сев в кровати, младшая устало взглянула на него.       — Хоть кто-то меня понимает, — хмыкнула Мэри, протянув ноги.       Придвинувшись ближе, Ремус прикоснулся ладонью к ее холодной щеке и наклонился, легонько целуя в лоб. Хофман улыбнулась и сразу же обвила руками его шею. Прикрыв глаза, она прижалась своими губами к его. Спустя пару секунд Люпин положил руку ей на поясницу и рывком потянул вниз, заставляя ее принять положение лежа, а следом углубил поцелуй. Отвечая ему, Хофман немного смутилась от осознания, что подолы рубахи задрались, оголяя ноги и нижнее белье. Люпин, отстранившись, расплылся в хитрой улыбке, сжав ладонью сначала талию, а затем скользнул ниже, огладив нежную кожу бедра.       Мэри разочарованно выдохнула, стоило ему прекратить какие-либо действия.       — Ремус.       — Потерпи немного, — произнес он, проведя пальцами по темным волосам Мэри, хаотично разбросанным по подушке.       Нехотя кивнув и пододвинувшись ближе к стене, она потянула его за собой, чтобы лег рядом. Исполнив безмолвную просьбу, Ремус устроился поудобнее и позволив ей лечь к себе на грудь — обнял. Не долго думая, Мэри закинула свою ногу на бедра Люпина и улыбнулась куда-то тому в рубашку.       Ухмыльнувшись и налюбовавшись открывшимися видами, Ремус откинул голову на подушку, нежно поглаживая кончиками пальцев ее спину. Глядя в потолок, он думал о таинственном городе, куда на рассвете предстоит отправиться. Но быстро откинув мысли о Мор, только сильнее прижал к себе успевшую уснуть Мэри и прикрыл глаза, наслаждаясь моментом.       Спустя час послышался тихий стук в дверь, а затем она приоткрылась. Роуз, взглянув на уснувшую пару, удалилась на кухню, где сидел Сириус и перебирал бумаги с подробным планом и чертежами местности, созданные ранее в Соборе.       — Уснули, — устало хмыкнула Хофман и присела рядом. Ей не хотелось их будить, да и к тому же Геллерт дал им выходной, так что на поспать и все обдумать была целая ночь и половина дня.       — Может тоже поспим? — спросил Блэк, обнажив зубы в улыбке, и подмигнул своей наставнице. — Я пытался, — разочарованно добавил он под гнетом тяжелого взгляда нахмурившейся Роуз.       Через четверть часа в дом постучались. Хофман пошла открывать дверь и удивилась, не ожидая увидеть на пороге Грант.       — Джоли? Что-то случилось? — спросила Роуз и пропустила гостью внутрь.       — Я вспомнила еще кое-что, думаю, это может помочь, — ответила она, испытывая тревогу. Роуз, заметив это, отвела Джоли на кухню и, налив чай, поставила на стол вазу со сладостями. Грант все еще не привыкшая к подобному, неуверенно потянулась к печенью, немного теряясь от изобилия предложенного.       На кухню вошел сонный и растрепанный Ремус. Поздоровавшись с Джоли, он присоединился к всеобщему обсуждению.       — Как погуляли? — спросил Люпин, в свою очередь тоже заметивший нервное состояние Грант, и попытался отвлечь ее своим вопросом.       — Было интересно, мы много где прошлись. По большей части рассказывала Белла, а Джеймс в основном делился забавными историями, — ответила она, улыбнувшись уголками губ. Мысленно прокрутив воспоминания о занимательном времяпровождении, ей стало спокойнее.       Выпив чай и пообщавшись немного на отдаленные темы, Грант, собравшись с мыслями, приготовилась говорить.       — В Мор есть гвардия, что периодически патрулирует улицы в светлое время суток, иногда вечером, до прихода чудовищ. Остерегайтесь свиста, они носят с собой сигнальные свистки. Если все же услышите, знайте, вас могут поймать и отвести к Реддлу, а там уже по его решению, либо закроют в камере, либо принесут в жертву. Гвардия реагирует на любую мелочь: оружие, фразы, даже одно слово может показаться им каким-то не таким. В общем и целом, может не понравиться что угодно, — предупредила Джоли, пристально уставившись на троицу.       — Да уж, трудностей становится только больше, — подметила Роуз мрачным голосом.       Нужные слова они бы еще смогли подобрать, но вот что делать с оружием, куда его прятать, да и отходить далеко от клинков не хотелось, было слишком опасно. Через время Джоли проводили домой и для троицы начались долгие часы мозгового штурма. Прикинув несколько вариантов, плавно перешли к теме, как вывезти из города оставшихся жертв фанатичного безумца. Но сколько бы не рассуждали и не записывали, решили действовать по ситуации.       Все это походило на путевку в кошмар, однако опускать руки и отчаиваться было уже поздно и глупо, ведь сами изъявили желание и выдвинулись добровольцами. Безусловно никто не ожидал столь огромного числа сложностей на пути. Ситуацию усугубляло количество охотников. Четверо против всего города. Хоть и выдвигались предложения поехать большой группой, все отметалось, ведь при таком раскладе абсолютно все могло пойти не по плану. К тому же ехать большой группой — ставить под удар Яхрон, в первую очередь.       Ближе к десяти вечера мужчины ушли по домам отсыпаться, а сестры еще пару часов провели за кухонным столом в кипе бумаг и путаницы собственных мыслей. Утомившись окончательно, отправились спать без малейшего понятия, что же уготовил им день грядущий.