(записи, сделанные красивым наклонным почерком на аккуратно перевитых лентой листах)
Алые цветы завяли и снова расцвели, прежде чем я наконец получил возможность официально вернуться в Академию. Конечно, я был готов к тому, что придется потерпеть, пока Тигнари и Сайно капля за каплей вливали мою новую историю в уши руководства и избавлялись от следов старой, — но когда на другой стороне тебя ждет самая долгожданная встреча миллении, даже месяцы бездействия растягиваются в столетия.
«Кавех.» Я повторял новое имя вслух неделями подряд и писал его на каждом клочке бумаги, чтобы привыкнуть. Чем больше масок носишь, тем сложнее их запомнить. Меня зовут Кавех. Студент Кавех, третий год, с Кшахревара. Надо держать в уме, чтобы вовремя откликаться. Если честно, профессором мне было приятнее, но ради лорда я готов и на куда большее, чем безостановочные жернова докладов и зачетов. Повезло, что с Наджией, нынешним мудрецом даршана, я смогу легко восстановить хорошие отношения. Она любит ответы слово в слово, а я от скуки вызубрил все ее лекции еще в прошлой декаде.
Тигнари приходил вчера, принес наконец оформленные на имя Кавеха документы и, — о счастье! — одобренную заявку проживания. Я буду спать совсем близко к
аль-Ахмару аль-Хайтаму! (А как все уляжется, может удастся еще и стать его соседом по комнате). И все равно завидую Его Высочеству. Пусть аль-Хайтам нас не помнит, но он хотя бы с ним там, в Академии, пока я вынужден прятаться в непонятной деревне, потому что студент Кавех по сценарию возвращается в Сумеру из Инадзумы только в эти выходные. Идея оправдать долгое отсутствие заставшим меня за границей указом Сакоку — моя, и я считаю ее очень удачной, но это не мешает мне возмущаться. Четыре стены, особенно здешние безвкусные, раздражают.
Еще Тигнари согласился меня подстричь. Всегда самый простой и действенный способ изменить внешность — сменить прическу. Я наблюдал уже сотни раз: стоит обрезать волосы на ладонь короче, заплести непривычную раньше косу или наоборот отпустить до пояса, и люди уже начинают подолгу присматриваться, прежде чем понимают причину своего замешательства. Хочу верить, что у Тигнари и правда просто соскользнула рука, а не взыграла обида на мой комментарий о дележке с Хайтамом одной комнаты. Иначе описать то, что теперь у меня ниже затылка, получится только одним из древних проклятий Касалы, а изгонять призванных демонов я не умею. Ладно, придумаю что-нибудь. Возможно, это повод достать наконец те красные заколки.
Если бы я мог, я бы вписался в Хараватат, куда и мой лорд, но на Хараватате мы с Высочеством слишком рискуем. То, что они изучают по двум-трем фрагментарным табличкам как мертвый язык давно погибшей цивилизации, для нас — родное наречие, на котором наш ушастый Шамсин когда-то заклинал свои губительные ветра, а я выбивал памятные обелиски в храмовых залах. Хватит одного честолюбивого порыва поправить лектору глупую ошибку, чтобы привлечь ненужное внимание. Кшахревар тоже неплох, учитывая, что всю программу я знаю вдоль и поперек и больше не трачу время на заучивание. Но если честно, я все же надеюсь, что после того как лорд выпустится, мы оставим Академию позади.
Пока Тигнари занимался стрижкой, я смотрел на него в зеркале. Может мне показалось, но выглядел он как-то подавленно. Такой фрустрации я не видел на его мордашке уже очень давно. Почему-то не оставляет мысль, что как раз с тех пор, как мы в прошлый раз ошиблись. Неужели опять сомневается? Хотя сам же утверждал обратное, да и Сайно нам это подтвердил. Спросить не решился — мало ли, не только сорочьим хвостом обкорнает, но и проплешину вырежет. Он всегда крайне импульсивный, когда на нервах, так что лучше выждать момент. А то лысину заколками уже не исправишь.
В любом случае, мой первый (очередной) учебный день совсем скоро. Смежных лекций у разных даршанов практически не бывает, если только аль-Хайтам не выберет дополнительный курс на нашем, что вряд ли — допы у нас, откровенно говоря, не очень для новичков, и харавататцы обычно уходят в Вахуману или Ртавахист. Значит, мне нужно сделать так, чтобы лично я чем-нибудь зацепил его с первого взгляда. Однажды мне это уже удалось. Хорошо бы только, чтобы на этот раз для этого не потребовалось никакого смертного приговора.
(Скупые угловатые записи, к которым зачем-то везде указаны точное время и место — может, их хозяин слишком привык к дисциплине)
10:00, этаж Амурты
Студенты вышли на перерыв. Кто-то анонимно написал, что на потоке замечены несанкционированные применения капсул знаний. Наблюдаю. Тигнари утверждал, что среди своих слушателей ничего не заметил. Но проверка не помешает. Кроме того, наблюдаю за ним тоже. Допускаю, что ввиду обстоятельств они с архитектором могут совершать опрометчивые поступки.
12:20, там же
Тигнари не двинулся с места, перебирает бумаги. Нарушений среди студентов не замечено. Хорошо. Надо отойти за едой. Алый Король избавил нас от чувств голода и жажды, но, чтобы не вызывать подозрений, я должен следовать расписанию вместе со всеми матрами. Еще вернусь.
(торопливые записи, оставленные на оборотах смятых черновиков)
Внезапно понял, почему я с таким рвением собирал
Кхнему Кавеху его новую легенду. Потому что хотел, чтобы он тоже прочувствовал всю ту боль, когда понимаешь, что говоришь с НИМ, но одновременно будто бы и не с ним вовсе. С одной стороны я осознаю, что такие мотивы, учитывая ситуацию — некрасиво, неправильно и недостойно. С другой,
Кхне Кавех мне нужен. На моей стороне. На стороне, где бы он согласился, что лучше бы было, если бы оказалось, что я и правда в очередной раз ошибся.
Кавех пока держится. Могу только позавидовать его выдержке. Я смотрю на них издалека, и я вижу, каких трудов ему стоит вести себя, как ни в чем не бывало. Раньше, когда мой лорд дал ему божественное благословение фамильяра, мы приветствовали каждое его проявление мягкости и открытости сквозь ломающийся скорпионий панцирь гюрабадского изгоя. Сейчас же эта открытость оборачивается против него: для аль-Хайтама он всего лишь поверхностно знакомый старший и сосед по комнате, и любое несдержанное проявление эмоций скорее насторожит и отдалит его, чем сблизит. Ни ласкового слова, ни объятья, не говоря уже о чем-то большем! Это как раз самое ужасное.
! не забыть взять Коллеи в библиотеке обещанную книжку. И сделать заказ еще одной партии «руководств по выживанию». Как новый учебный год — так новые безрукие стажеры. Надо бы начать заставлять их самим делать себе копии, чтоб неповадно было.
(записи, сделанные красивым наклонным почерком на аккуратно перевитых лентой листах)
Есть мнение, что с реинкарнацией наш лорд только прибавил в мускулах. Вроде бы столько раз занимался с ним сексом, но не помню, чтобы когда-либо обращал внимание на то, насколько рельефно у Ахмара выпирала каждая грудная мышца, что начинала казаться вылепленной не природой, а перевозбужденным художником, впервые узнавшем, какие еще формы кроме учебных ваз может принимать пластичная глина. Я едва не опрокинул стол вместе со стулом, когда впервые увидел аль-Хайтама выходящим из душа! Хорошо успел сделать вид, что это мне так неуклюже ногу свело, иначе как бы это пришлось объяснять? «Извини, но я хочу сорвать с тебя полотенце и потратить ближайшие пару часов на
восхищенный оргазм придирчивое сравнение каждого сантиметра?»
И судя по всему, не я один так впечатлился, потому что недавно мадам Наджия внезапно привела его к нам на занятие в качестве модели. Модели, во имя архонтов! Уж не знаю, чем именно она его обработала (подозреваю, что не без помощи мадам Фарузан, ибо она единственная, на кого Хайтам постоянно смотрит как маленький птенец), но факт того, что ее зоркий глаз разглядел его рельефы под этим занудным униформенным халатом, говорит очевидно о многом. Хотя он, кажется, даже не заметил, что с него сняли одежду и отдали на растерзание двадцати жадным кистям. Уткнулся себе невозмутимо в свою книжку и так все это время и просидел.
Нет, решено! Я из кожи вон вылезу, но заставлю аль-Хайтама переодеться из тех кощунственных тряпок во что-то более подходящее! Пока что есть идеи об узких брюках с контрастным поясом… И что-нибудь темное и полупрозрачное для верха. Да, будет выглядеть по-королевски, не сомневаюсь! Осталось только как-нибудь убедить его, что мой вкус гораздо лучше.
Однако, у его шикарного тела есть и минусы, о которых я узнал на том же занятии. Первое: я не умею прятать голодных взглядов, о чем мне любезно сообщили однокурсники. От сплетен у меня есть универсальное оружие: моя помощь на всех тестах, терять которую им слишком невыгодно. Тем не менее, намек я понял. Второе: когда аль-Хайтам сидит с голым торсом и возвышенным взглядом на подиуме в центре аудитории, я теряю голову. Третье, вытекающее из второго: из-за мыслей о нем мне серьезно грозит добровольное исключение. Потому что сегодня меня так крепко повело от его скрытой мощи, перемешавшейся в помутневшем сознании с картинками прошлого, что за пять минут до конца занятия я обнаружил на своем мольберте не студента аль-Хайтама, а лорда аль-Ахмара.
Вовремя разлить краску на холст не поднялась рука (Это все-таки моя работа! Кем я буду, если стану так жестоко относиться к своим произведениям?!). Поэтому мадам Наджия не только увидела аль-Хайтама в совсем другом обличьи нежели по заданной ей теме, но и потратила добрые двадцать минут, в изумлении бегая глазами от мольберта на модель и обратно. За это время я уже успел напредставлять, какой разнос за подобное мне на пару устроят Тигнари и Сайно, и мысленно лечь в Атлаль-Гамиду. Но, на мою удачу, здешние ученые очень редко мыслят шире обыденного.
«Довольно нестандартная концепция», — то, что я услышал от Наджии в ответ на незапланированные шелковые драпировки, маску с птичьим клювом и вдобавок еще и чертов силуэт пирамиды на фоне. Спрашивается, вот кто только меня за руку тянул? — «Если вы позволите, господин Кавех, я заберу вашу работу в выставочный холл, за оригинальный подход получите дополнительный балл. А вот по предмету все же придется пересдать.» Отлично. Не хватало еще потратить завтра на это полдня в единственный выходной. С другой стороны, если повезет с освещением, смогу попросить Хайтама мне попозировать сразу в комнате…
(торопливые записи, оставленные на оборотах смятых черновиков)
Я ПРИДУШУ КАВЕХА СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ
Мозгов у него, правда, хватило не попадаться мне сегодня на глаза, отдаю должное. Знает, зараза, что в студенческие комнаты я не сунусь, а за выходной уже остыну! Но как он мог?! После всех разговоров о секретности? Да я его
(строчка непереводимых ругательств на другом языке)
Викрам зато, в отличие от меня, пребывает в повышенном энтузиазме. Он, оказывается, провел у нашумевшего творения Кавеха все утро, и, по его словам, набрался вдохновения на продолжение поисков наследия двора Алого Короля. А потом пришел по-дружески делиться!
Взять себя в руки и пойти оценить масштаб катастрофы, сохраняя при этом внутреннее спокойствие, было совсем не легко. Оказаться с картиной лицом к лицу — еще сложнее.
Кхнему, джахаш, талантом обладает действительно божественным, этого у него не отнять. С рисунка на меня смотрел
аль-Ахмар. Гораздо моложе, несомненно. Черты чуть мягче, тоньше, не обремененные тысячелетними знаниями и проблемами королевства, — но определенно его.
Таким я вполне мог бы представить себе Ахмара до войны Архонтов, когда они с названным братом только встретили Лесного Мудреца и Хозяйку Грез. Щемящая нежность к этому образу оказалось такой невыносимой, что я едва не заплакал прямо на глазах Викрама. Проклятый художник!
***
Ладно, Викрам действительно отлично умеет возвращать меня в реальность, пусть и не подозревает об этом. Этот рыжий спантамадец всегда такой непосредственный и расслабленный, и не лишен эмпатии, что для ученых Академии редкость…
Заставляет задуматься, не пробегал ли вдруг в его родословной кто-то из моей лисьей свиты. Я ведь мало с кем из них поддерживал связь с тех пор, как покинул пустыню. Слышал от Сайно, что от Тулайтуллы остались лишь обвалившиеся колонны. Не уверен, что хочу видеть руины в таком плачевном состоянии.
А ведь когда-то это я надоумил Викрама заняться исследованием истории пустынь! Так, на всякий случай, вдруг мозг смертного выдаст какую-нибудь неожиданную идею и он обнаружит следы реинкарнации
Ахмара лорда раньше нас. Очень иронично было и раньше смотреть на его гениальные теории о том, что случилось с окружением лорда, но теперь слушать его даже еще забавней. Ха.
! в очередной раз подходил Джами, божился, что сдавал мне исправленный вариант курсовой еще два месяца назад. Пришлось нарочно пролистать стопку группы при нем: нет там никакого варианта. На что он только надеялся?
(Скупые угловатые записи, к которым зачем-то везде указаны точное время и место — может, их хозяин слишком привык к дисциплине)
15:03, доска для объявлений Академии
Видел архитектора рядом с садом Разан. Заподозрил, что он хочет прошмыгнуть в храм Сурастаны. Но на поверку оказалось, что он всего лишь показывал аль-Хайтаму внешние украшения храма. Удивительно, что хватило мозгов не говорить, что храм на самом деле его авторства.
15:30, сад Разан
Тайно следовал за ними несколько минут, быстро устал от болтовни. Слова у Кавеха гладкие, как шарики скарабеев, но при этом все такие же пустые. Неважно. Главное, что они с Тигнари не пытаются попасть к Архонту. То, что знает леди Кусанали, слишком опасно. И для них, уверен, слишком заманчиво. Не знаю, зачем леди Руккхадевата выбрала оставить своей реинкарнации именно
эти воспоминания, но это явно не то, чего бы пожелал лорд аль-Ахмар. Не с таким риском. К сожалению, его подстилки вряд ли меня послушают.
20:47, поворот на Бимарстан
После инцидента с рисунком Тигнари стал нервничать еще сильнее. Несколько раз заметил, как он терял контроль над силами и рассыпал песок. Нехорошо. Слежу, чтобы это случалось не на людях, хотя вне Академии ему кажется легче. Обсуждал с архитектором. Кавех обещал присмотреться и поговорить. Буду верить, что это принесет пользу.
(торопливые записи, оставленные на оборотах смятых черновиков)
Кавех младше. Он моложе меня на полторы тысячи лет. Это единственное, чем я могу объяснить, почему на его лице до сих пор улыбка, когда он машет аль-Хайтаму через весь обеденный холл. И он успел узнать ту, смертную жизнь, в отличие от меня.
До Ахмара до лорда у него были и другие привязанности, он лучше понимает человеческие материи. Наверное, поэтому у него хватает сил мило беседовать с его перерождением, как ни в чем не бывал-
(здесь текст обрывается косой чертой и слегка смазывается, будто бумагу резко дернули в сторону, пытаясь спрятать написанное)
! Метапредметная конференция Амурты и Спантамада перенесена в малый зал
!! Случайно обнаружил, что курсовая Джами действительно у меня, и я все это время на ней писал. Говорить ему об этом не буду. Проглядел таки его тезисы на всякий случай, и это все еще очень слабо. Теория ускоренной классификации плесенников по их слабым местам? Ну-ну. Пусть уж попробует выдать что-нибудь получше.
(Дальше продолжается уже другими чернилами, — видимо, в другой обстановке и в другое время)
В своей природе Кавех — человек. Когда я впервые встретил лорда, я был бестелесным миражом. Иллюзией, рождающейся на периферии зрения заблудшего путника от раскаленного солнцем песка, и исчезающей спустя пару мгновений вместе с его бездыханным трупом. Мой король дал мне имя, голос и физическую форму. Он дал мне власть над пустынными ветрами, нарек принцем одного из своих народов, пригласил в свои покои. Не могу думать, что всего этого больше нет в его голове.
Рухи сделал меня, а после сделал меня своим. Я никогда не хотел узнавать, что существует жизнь без него.
Я знаю, что у лорда я был не единственным, его божественная сущность выше всех возможных людских понятий семейных уз, о которых я со временем узнал. Но он никогда не забывал обо мне. Да, к
Кхнем Кавеху я привык не сразу, но втроем, полагаю, мы тоже стали своего рода семьей. Считал ли я Кавеха любовником тоже? В человеческом понимании — нет.
Мы всегда были связаны только через лорда. Я бессчетное число раз видел его нагим, мне знакомо ощущение его горячей кожи в пальцах, ритма его сердца, того, как он задыхается, когда на грани, — но он был любовником лорда.
Не принца Тамима. То что было между ним и мной, когда лорд раздевал нас обоих, рациональнее описать как товарищество.
С привилегиями. С обязательствами. Именно поэтому после ухода лорда я не могу просто так взять и лечь с ним. Наши отношения другие. По крайней мере, для меня.
Полагаю, вот почему я не могу понять Кавеха сейчас. Кажется, будто он решил, что сможет построить с ним отношения заново. С другим ИМ. С им-человеком, а не с им-владыкой. Со смертным! От одной подобной перспективы меня бросает в ужас. Неужели в его глазах это не выглядит как окончательные похороны
лорда Ахмара? Похороны того, в чем был смысл всего нашего ожидания?
(записи, сделанные красивым наклонным почерком на аккуратно перевитых лентой листах)
Тамим, как же с тобой тяжело!
Фух, написал, — и сразу полегчало. Но Его Высочество и правда тот еще засранец. Такой противный иногда, что сил нет, как хочется сгрести за обе щеки и поцеловать. Вот назло! Чтобы он фыркал, и возмущался, и грозил коленом между ног. Очаровательный.
Убедить себя в том, что мне легче, чем ему? Ну надо же придумать такое! Я не поверил своим ушам. С каких пор мы вообще меряемся этим «легче»? Я верил, что полтора века скорби в погребенной под песками гробнице (да и все годы после) должны были давно устранить малейшие недопонимания между нами. Очевидно, что-то еще осталось.
Мы проговорили всю ночь. Воздух в Гандхарве намного приятнее, чем в столице, да еще и под хорошее змеиное вино… Самая располагающая атмосфера, особенно для горько-сладких воспоминаний двух бессмертных существ. Пьяный Тигнари — единственный Тигнари, разрешающий мне гладить его уши, а себе — засыпать на моем плече.
В основном он рассказывал свое любимое: самые ранние моменты, когда в Море Красных Песков еще не были построены девяносто девять людских городов, и он был не больше, чем любопытным юным ветерком, только-только прирученным лордом Ахмаром. Я пошутил, что, видимо, ему больше нравится время, когда я еще не родился. Кажется, это всего лишь четвертый или пятый раз за всю мою жизнь, чтобы вместо ответной язвы Тигнари только ласково пробормотал «дурак». Засчитаю себе в достижения.
Возвращаясь с рассветом в Академию, много думал. Тигнари поверил, что я пытаюсь подкатывать к аль-Хайтаму. Да, может быть, я позволяю себе флирт, но… Я тоже тоскую по Ахмару. Не меньше, чем он, — и случай с рисунком это подтверждает. Просто, наверное, я убедил себя, что даже если у нас не получится пробудить прежние воспоминания, Хайтам все еще остается его реинкарнацией. Он все еще
он. Разве бегать от него — не еще бóльшая глупость, чем заново влюбиться? Подозреваю, что у Тигнари с этим есть еще и какая-то личная заноза, о которой он сам не говорит, а я не помню, чтобы слышал раньше. Сайно мне только прозрачно намекнул, что это может быть как-то связано с Тулайтуллой. Ну спасибо, старик, за столь бесценную помощь! Очень информативно.
(Фрагмент письма, отправленного на имя ученой-исследовательницы Фарузан от одного из студентов даршана Хараватат)
...
...
...вы настаивали на поддержании переписки в продолжении всего года, чтобы вы могли оценить успехи моей социализации в новой академической среде.
В связи с этим, полагаю, что раз данное письмо получается последним, то имею основание просить вас поделиться сделанными выводами, чтобы я мог сравнить их с внутренней оценкой своего прогресса. Я знаю, что вы уехали в важную для вас экспедицию, поэтому уверяю, что краткой выжимки мне будет достаточно.
В прошлый раз вы интересовались, как обстоят мои внеучебные дела. В целом я могу сказать, что они вписываются в рамки среднестатических. Я продолжаю переодически присутствовать на занятиях мудреца Наджии в качестве модели, и, по-видимому, у меня данная роль получается успешно, так как с каждым новым занятием посещаемость среди студентов даршана Кшахревар растет. Некоторые слухи утверждают, что у такого рода деятельности есть отрицательная сторона в виде избыточного внимания сексуального характера, однако я пока что не столкнулся ни с одним подобным случаем. Один мой однокурсник выразил предположение, что этим я обязан господину Кавеху, моему старшему с того же даршана, который в данный момент делит со мной комнату. Он имеет в Академии заметный авторитет, связанный с выдающимися успехами в учебе, а кроме того питает ко мне определенную симпатию с самого переезда и в принципе демонстрирует ее довольно открыто. Недавно, после сдачи вам курсовой, в соответствии с принятыми студенческими традициями я пригласил его отметить это событие в таверне Ламбада. Там я подтвердил ему, что наши отношения находятся на уровне выше обычной дружбы, и он подарил мне поцелуй. Это было непривычно, но я думаю, что мне понравилось. От однокурсников я также узнал, что романтические связи с соседями по общежитию — довольно обыденная здесь вещь, поэтому и делаю вывод об успешности нашего с вами эксперимента.
Однако, у меня есть еще один вопрос, который на данный момент остается открытым. Он тоже касается моей внеучебной жизни. Дело в том, что по моим наблюдениям, кроме господина Кавеха симпатию ко мне также имеет один из научных сотрудников даршана Амурта, и я пока не знаю, как мне к этому относиться. Мои исследования на тему приводят к достаточно противоречивым выводам. Если вам будет интересно включить этот аспект и его будущее разрешение в свой анализ, то упомяните об этом в ответе. Я сообщу о результатах дополнительно.
...
...
С уважением,
аль-Хайтам.
(Скупые угловатые записи, к которым зачем-то везде указаны точное время и место — может, их хозяин слишком привык к дисциплине)
7:30, Караван-Рибат
Дождался, пока Академия объявит традиционный двухмесячный отпуск, чтобы отправиться в пустыню. Мой пост отдыха не предусматривает, но хотя бы в это время с сокращенным количеством обязанностей смогут справится и оставшиеся матры. Я же должен проверить печати.
Тамим и Кхнему продолжают оставаться в неведении, как и надо. Все выводы, которые мне были нужны, я сделал. Пока что я не готов доверить им секрет аль-Ахмара. Если они узнают, что перед своей жертвой владыке удалось заключить копию своего сознания в стенах Хадж-Нисута… В любом случае, пока я не буду уверен, что потревоженная печать и, — если такое и правда возможно, — возвращенные воспоминания не спровоцируют новый разлив запретного знания, я не имею морального права раскрывать это им.
Как бы мне тоже ни хотелось увидеть огонек узнавания в глазах моего вечного лорда.
