***
— Добро пожаловать на твое первое собрание Архонтов! Тамим, смеясь, опустил ладони, которыми последние полчаса старательно мешал Кхнему увидеть, куда они направлялись, неуклюже подпрыгивая рядом с более высоким товарищем, чтобы доставать до лица, — и новоиспеченный второй фамильяр застыл как вкопанный. Он даже не был уверен, можно ли ему было воскликнуть «милостивые Архонты!» — ибо пятеро собравшихся за широким, богато накрытым каменным столом, по сути и являлись теми самыми богами, к кому эта фраза обычно отсылалась. Кхнему быстро зажмурился, давая себе секунду на то, чтобы переварить мимолетный страх, невольно охвативший его от вида сильнейших существ всего Тейвата, взаправду собравшихся здесь и сейчас в одном месте. Затем его рубиновые глаза распахнулись вновь, теперь переполненные неподдельного восхищения. Ассамблея Гуйли, где проходило собрание семи божеств-правителей, выглядела просто бесподобно. Наметанный взгляд архитектора отдал должное и кружеву высоких арок, и сияющему камню, явно отполированому не руками человека, и общему ансамблю затейливых построек, так отличавшихся по стилю от пустынных. Отдельной прелести архитектуре и атмосфере добавляла хорошая погода, купающая гладкие камни и декоративную позолоту в лучах яркого солнца и украшающая загнутые скаты крыш белой ватой крошечных облаков. Земля у подножий колонн пестрела сине-голубыми звездами пышных цветов, которые аль-Ахмар определил «глазурными лилиями». Кхнему решил, что это название им подходит: остроконечные лепестки блестели, будто покрытые превосходным ювелирным лаком. Вся композиция Ассамблеи так и кричала о том, что в ней сошлись два совершенно разных взгляда, тем не менее обретшие в процессе ее создания желанную гармонию. Перед поездкой Тамим обмолвился, что когда-то у Гео архонта была подруга, Богиня Пыли, — и в этих нежных цветах и драгоценных узорах, так трепетно вплетенных меж монолитно-суровой кладки, архитектор с легкостью читал безмолвную историю молодой любви. — Какая красота! — Впечатлен? Ну еще бы, вон как вылупился! — лисий принц нахально помахал хвостом прямо перед его глазами. — То-то! — Раньше и Тамим так же смотрел, не верь ему, — подмигнул аль-Ахмар. — Пойдем, мой дорогой, я полон желания как следует тебя всем представить. — Вот так сразу? Но я же всего лишь фамильяр- — «Всего лишь» фамильяров не бывает. Ты мой почетный гость, Кхнему. Но если ты не хочешь, то я не стану настаивать, разумеется. — Нет, пойдем, прости. Просто немного непривычно. — Подожди, когда начнется собрание, — Тамим с озороством подтолкнул его в спину, — Вот увидишь, что ничего страшного в Семерке нету. Они точно так же обмениваются новостями, пьют и веселятся, как и все! Кхнему недоверчиво покосился на людный стол, но все же приосанился, позволяя владыке и принцу подвести себя к богам. Приветствия и впрямь оказались теплые. Первой навстречу подпрыгнула облаченная в костяные доспехи рыжеволосая правительница Натлана, стиснув Кхнему в своих полных пылкого огня объятьях так, что у него затрещали кости. Ахмар с улыбкой принял ее комплименты всем троим, пожелал ей еще более пламенных побед в ее излюбленных гладиаторских поединках и затем аккуратно выудил парня из медвежьей хватки богини, поворачивая в сторону более сдержанных властительниц Фонтейна и Инадзумы. Леди Фокалор церемонно опустила подбородок, окидывая его таким взглядом, словно в мыслях уже взвешивала тяжесть всех его когда-либо совершенных проступков, начиная с украденной миски пилава в возрасте пяти лет, — но вслух лишь поздравила с обретенной честью фамильяра. Потрескивающая искорками любопытства леди Баал потрепала его по макушке, торжественно объявив Ахмару, что светловолосый юноша просто очаровашка. Крио архонт, — бледный как ремесленная известь мужчина в переливающихся крохотными шестиконечными кристалликами одеждах (именно так выглядели «снежинки», сообразил Кхнему, вживую никогда не видевший ни льда, ни снега), — ограничился приглашающим кивком. Между Ахмаром и леди Баал пустующее место, как было несложно догадаться, предназначалось богу Анемо. Последним на очереди из-за стола поднялся сам хозяин празднества, драконоподобный Властелин Камня, и радушно протянул руку. — Ахмар очень высоко о тебе отзывался, Кхнему. — Спасибо, лорд Моракс, — Кхнему вежливо шаркнул носком туфли. — Это большая честь для меня. — Так значит, ты у нас известный архат? И как там тебе на духовных вершинах? — Простите? — Архитектор, Моракс, — посмеиваясь, поспешил поправить Ахмар. — Он архитектор. Это он построил те великолепные храмы, которые я тебе показывал в прошлый раз. — Ах, архитектор, точно. Ты молодец, архитектор! — Моракс от души потряс блондина за плечо. — Отличные пирамиды! Ты мне чем-то напоминаешь мою Гуй Чжун. Она тоже умело обращалась с… вот с этим всем. Гео архонт широким жестом обвел узорчатые арки Ассамблеи, поясняя оставшееся без слов. — Вы мне льстите, — Кхнему усмехнулся, уже не так смущенный. — Впрочем, на духовные вершины я тоже вознесся, можно сказать. Лорд Ахмар оказался крайне опытным в этом деле. — В этом ты абсолютно прав, юноша, — в какой-то момент ему показалось, что рогатый мужчина-дракон ему подмигнул. — Мудрость Ахмара столь огромна, что сложно объять рукой. И раскрывать свое сознание для его умных речей — одно удовольствие. Кхнему аж подавился едва пригубленным вином. Но по стоическому лицу Моракса, все так же продолжавшему походить на цельный срез булыжника, сложно было понять, услышал ли он сейчас иносказательный отзыв о сексуальном опыте милорда, или речь и в самом деле шла только о его обширных познаниях в разных науках. Так и не определившись, архитектор вернул бокал на стол и извинил себя, присоединяясь к Тамиму в сторонке. — Ты все верно понял, расслабься, — лисий принц пихнул его локтем. — Его метафоры стали намного лучше, но это не отменяет того, что они с Ахмаром, как он это однажды выразил, «возлежали». И продолжают это делать до сих пор. — Так Моракс и Ахмар- — Ага. Переодически делят не только стол архонтов, но и постель. Поэтому в Ли Юэ мы будем с тобой оказываться чаще, чем в гостях у других, привыкай. Но ничего, у Моракса зато большая свита, — даже если Ахмар не будет с нами, они смогут придумать, как нам провести время. Тамим махнул рукой в сторону стоявшей поотдаль группы девушек, заметив, что лучше всего обращаться к рогатой Гань Юй, — при всей своей застенчивости именно она лучше всех знала самые красивые и интересные места в округе. Кхнему, впрочем, больше заинтересовался той, с кем Гань Юй в это время разговаривала: у статной беловолосой дамы из пышной прически торчали такие же длинные как у Тамима уши. Он спросил о ней у принца и впервые за собрание увидел, как задорное нахальство на лисьей мордашке сменяется чем-то вроде ревнивого соперничества. — Это госпожа Сайгу, — пробубнил он, буквально испепеляя лисицу глазами. — И нет, мы с ней не похожи! Я песчаный лис, а она — инадзумский призрак. А еще у нее хвосты не настоящие! — Она тебя в чем-то победила? — хихикнул Кхнему, почти уверенный в причине такой реакции. — Она жульничает! Я точно знаю, что она меняет значения выпавших костей, когда никто не видит! Она же кицунэ, шулерство у них в крови! Еще и смеется постоянно… — И ты не можешь противостоять ее острому языку? — И я… Эй, а ну прекращай! Чего ты вообще пристал к гудзи Сайгу, не смотри на нее! Лучше глянь на Невилетта — вот он дядька честный, отдает ставки все до монетки, в отличие от некоторых самозванок. — Это вон тот мужчина? Боги, как он еще не умер, — Кхнему уставился на пепельно-серую кожу и заметные мешки под глазами фамильяра Гидро архонта. — Он же на ладан дышит! — Не-е, на деле он очень крепкий, — уважительно протянул принц. — Для того, кто опекает уже какое поколение Фокалор, он держится превосходно. Кхнему слышал, что божественный трон Фонтейна меняет хозяек гораздо чаще, чем в остальных королевствах, и что это было связано с заведенными порядками самой нации, почитающей судебные процессы и исполнение следующих за ними наказаний чуть ли не сильнее, чем саму богиню, — но он не знал, что, оказывается, старого фамильяра всех леди Фокалор эта полная протестов и переворотов судьба обходила стороной. Однако, подойти и познакомиться с Невилеттом он не успел, потому что в воздухе в этот момент раздалось оглушительное хлопанье крыльев, и не менее громкий заливистый смех. Солнце в небе над Ассамблеей на мгновение перекрыл гигантский синий силуэт дракона, — настоящего древнего элементального дракона, подобного которому Кхнему встречал раньше лишь одного, — и в следующий момент ящер с ревом и брызгами Анемо растворился среди облаков, а на их площадку, рассыпая перья, спикировал миниатюрный юноша в смущающе-открытых белоснежных драпировках. — Барбатос, — Моракс даже не поднял головы, чтобы взглянуть на опоздавшего. — Почтения к традициям тебе все так же не занимать. — Мо-о-оракс, неотесанный ты чурбан! — мальчишка тряхнул двухцветными косичками и обиженно надул губы, не забыв параллельно шумно отхлебнуть из зажатой в кулаке бутылки. — Так ты встречаешь близких друзей? — «Не стоит прогонять посланников судьбы, как и удерживать тех, с кем не по пути», — изрек владыка Ли Юэ, и Кхнему заметил, как его густые брови опустились, превратившись в сплошную нахмуренную линию. — О, наши пути слишком длинные, чтобы утверждать, что однажды они не сойдутся вновь, — расхохотался Барбатос, переворачиваясь в воздухе. — Давай выпей, Моракс! И развей уже свою скучную тоску! Упс! Темно-рубиновые капли, неаккуратно выплеснувшиеся из еще недопитой бутылки, полетели вниз, дождем окропляя витые драконьи рога и пропитывая каштановые пряди. — Барбатос, друг мой, прошу, садись, — среди общей тишины мягко вмешался Ахмар, подавая смеющемуся богу ветра руку. — Лучше расскажи, как обстоят дела в Мондштадте. Тот, на удивление, послушно последовал этому жесту, складывая крылья за спиной и грациозно опускаясь на предназначенное место. Широкое плечо Ахмара отгородило двух архонтов друг от друга, и вдоль стола прокатился почти слышимый шепоток облегчения. Архонт Крио сочувствующе протянул Властелину Камня салфетку. Леди Баал тут же вспомнила, что хотела показать друзьям новую книгу, которую написала Сайгу, — и беседа пошла своим чередом. — Чего это они? — поинтересовался Кхнему на ухо Тамиму, когда напряжение спало, и боги продолжили свое застолье. — Я понимаю, что они друзья, но чтобы сразу «чурбаном», да еще и при всех… И лорду Мораксу явно было не по себе, хотя вино он ему почему-то простил. — О, да ты ведь не знаешь! — в глазах лисьего принца полыхнул жадный огонь, как когда ему не терпелось поделиться чем-то сногсшибательным. — Они раньше были любовниками! — Что-то не похоже. — Естественно нет, но ты же видишь, какие между ними до сих пор искры! Ахмар рассказывал, что лорд Моракс сблизился с лордом Барбатосом во время войны. Романтика посреди сражений, страсть, рожденная в азарте битвы, — ну, вот это вот все. Но так же, как неизбежно скрещивались оружия даже самых верных товарищей, вскоре они нашли, что их идеалы слишком разные. Бог Свободы не мог позволить себе попасться кому-то в руки, даже если это была золотая клетка любви. А расколотый камень так просто не склеить, да и потом еще и умерла леди Хаагентус… — Так и не могут простить друг друга, — понимающе проговорил архитектор, имея в виду те ссоры, которые он успел подслушать во дворце Гюрабада между Парвезраваном и его невестой Сирин. — Да, но это еще не все! — Тамим схватил его за локоть, взглядом выискивая кого-то в толпе, а потом украдкой указал в сторону хмурого паренька, ковыряющего палочками в тарелке с тофу под присмотром разносившего еду круглоухого рыжего зверя. — Вон того адепта видишь? Это Охотник на Демонов, Сяо. Ходят слухи, что он — их родной сын. — Сын? — усомнился Кхнему. — Никто, конечно, не утверждает наверняка, но это бы многое объяснило, как считаешь? Лорд Моракс с Ахмаром просили меня не сплетничать на этот счет с кем-либо, — но это ведь только все подтверждает! — По крайней мере, это точно подтверждает, что милорд с лордом Мораксом достаточно близки, чтобы он ему доверял в таких вопросах. И не важно, правдивы ли слухи или нет. — Это точно, — фенек сменил тон на более серьезный. — Ты не застал начало их знакомства, но если бы ты наблюдал их тогда и сейчас, ты бы согласился, что их отношения не похожи на просто встречи ради постели. Я бы не сказал, что они влюблены, ты знаешь, что в романтическом плане Ахмар только наш с тобой. Но между ними все же есть что-то особенное, теплое, но спокойное, как ровное пламя свечи. — Как если бы они были супругами, что сами выбрали закончить отношения и разойтись по любви, но при этом на самом деле не было никогда ни супружества, ни отношений? — Ага, что-то вроде того. Видимо, это одна из тех вещей, которые возможны только между такими, как они, — он вздохнул. — Но красивое. Кхнему согласно приобнял Тамима. — Мне тоже нравится.***
— Если верить Бай Чжу, то это здесь. Лесной страж остановился под деревянной вывеской, на которой выполненные яркой красной краской красовались те самые заветные буквы «Ваншэн». Заведение и впрямь оказалось ритуальным бюро: даже если закрыть глаза на иллюстрированные сцены с призраками на бумажных шторах в одном из дальних от входа окон, слева стояла большая доска объявлений со специальными дощечками и инструкцией: «дорогой клиент, запишите свои погребальные поручения и протолкните в щель под дверью». Аль-Хайтам из любопытства перевернул одну. На обратной стороне реклама заманчиво обещала: «Держатель сей дощечки за покупку получит подарок». — Какой подарок дарят тем, кто заказывает похороны? — Не знаю, — пожал плечами Кавех. — Скидку в полцены для членов семьи? — Место рядом с Гео архонтом, — фыркнул Тигнари. — Ну что, пошли? Лис первым перешагнул порог, растворяясь под пологом полумрака помещения. Кавех протянул Хайтаму руку, — и он схватился за нее крепче, чем рассчитывал, следуя за ним внутрь. Окна главной комнаты были затянуты тонкой бумагой, такой же, как они заметили снаружи, только без рисунков. Бумага пропускала ровно столько света, сколько нужно было, чтобы не собрать боками никакие углы по пути к стойке, а в остальном сгущала вокруг приятную тень, которую лингвист определил вполне соответствующей заведению. Пахло чем-то хвойным — у расписной ширмы стояла курильница, из которой поднимался струйкой дымок горящих благовоний. Помимо пустующей стойки, заваленной еще рекламными дощечками и какими-то свитками, чуть в стороне располагался письменный стол, освещенный небольшой лампой в литой бронзовой подставке. За столом сидел солидного вида господин и что-то сосредоточенно выводил тушью в раскрытой книге. Богатые одежды, украшенные серебряными вставками, сидели на нем как влитые, будто бы он в них и родился. Уложенные темно-смольные волосы на концах отливали неестественным цветом чистого кор ляписа, и где-то под затылком стягивались в одну тоненькую полоску переброшенного через плечо хвоста. Весь его образ так и навевал мысли о мастерски исполненном атласном футляре — и, закономерно, о том, что именно таилось под выглаженным фраком с говорящими узорами драконьей чешуи. При такой внешности сложно было усомниться, но Хайтам на всякий случай покосился на фамильяров. Те кивнули: «точно Моракс». — Управляющая Ху отлучилась по делам, — тем временем заученно сообщил бог в отставке, не отрываясь от своего занятия. — Вы можете искусить судьбу и поискать с ней встречи на горе Тяньхэн или оставить свое пожелание на дощечке, и госпожа сама найдет вас позже. Не забудьте, что если вы возьмете дощечку, вам также будет предоставлен особый подарок от нашего бюро. — Какой? — спросил Кавех нарочито высоко. — Если вы предпочтете погребение в земле, то в дополнение к заказанному гробу второй вы получите бесплатно. В случае кремации заказать вторую урну будет сложнее, так как мы делаем их индивидуально, но управляющая Ху обязательно посмотрит, что может для вас сделать. Реклама, наверняка повторенная уже не одну сотню раз каждому несчастному посетителю, на губах темноволосого господина тем не менее умудрялась звучать гораздо адекватней, чем на самом деле. Его густой и низкий, богатый на бархатные переливы баритон обладал какой-то магнетической силой, заставляя заслушиваться именно тембром этого магического голоса, а не смыслом произносимого. Хайтам еще раз глянул в сторону Тигнари — ушастый так округлил глаза, что они вот-вот готовы были выпасть из орбит. «Его речь!» — прочитал лингвист по губам причину шока. Сам он не мог сказать, что именно с речью Моракса было не так, но исходя из пары ранее услышанных от своих спутников обмолвок о его личности, Тигнари, вероятно, поразился именно нежданной высокопарности чужого слога. — Заманчиво, но боюсь, нам это без надобности. — «Река не течет туда, где не надеется найти озеро». Ритуальное бюро предлагает самые разные услуги, связанные с исполнением традиций Ли Юэ. Если вы ищите совета, спросите. Меня зовут Чжун Ли, я веду консультации насчет всех возможных аспектов проведения различных церемоний. — Лорд Моракс, это мы, — потеряв терпение кашлянул Тигнари, тем самым заставляя собиравшегося было продолжить игру Кавеха захлопнуть рот, а господина консультанта — оторвать наконец кисть от книги. Бывший архонт вскинулся, с неверием разглядывая чужеземные фигуры. — Архитектор Аару, — тихо ахнув, он посмотрел сперва на Кавеха, потом на Тигнари, — А ты… Ты, должно быть, принц Шамсин? Ты очень изменился. Но я узнаю тебя. — Много песка утекло, — тряхнул ушами рейнджер. — Больше тысячи лет, — опустил голову тот. — Но даже тем, кто находится в отдалении друг от друга, судьбой предначертана встреча. Кто указал вам сюда? — Бай Чжу. — Ах, Бай Чжу. Понимаю. Мои годы заставляют заранее заботиться и о таких вещах, как тесное знакомство с мастерами определенных сфер. Судя по вашим нарядам, вы тоже нашли себе место среди смертных. Как мне к вам обращаться? Свой отпуск я провожу под именем Чжун Ли, но в приватной обстановке вы можете звать меня так, как вам удобнее. — Тигнари. И Кавех. Лорд Моракс, простите, если я слишком прямо, но мы хотели попросить вас об одной услуге. Мы знаем, что вы передали власть в Ли Юэ в руки Цисин, и что вы отказались от Сердца Бога. Однако, вы ведь все еще владеете всеми искусствами адептов, так? — В моих силах исполнить множество ритуалов, в том числе и тех, что давно остались в истории, — уклончиво ответил тот. — Какого рода помощь вы ищите у старого соседа, Тигнари и Кавех? Вместо ответа фамильяры молча разошлись в стороны, позволяя свету настольной лампы выхватить из полумрака фигуру Хайтама. — П-привет, — выдавил юный лингвист, вдруг оробев, оказавшись в тишине лицом к лицу с архонтом. Кисть для каллиграфии выпала из рук Моракса, но тот не обратил внимания ни на нее, ни на сразу же расплывшуюся по странице жирную кляксу. В широко раскрытых рыжих глазах застыл целый букет эмоций: Хайтам видел и удивление, и неверие, и робкую радость узнавания, и стремительно затопляющую все остальное ностальгическую теплоту. Было и что-то еще, затаенное и глубокое, что обожгло горячим огнем. Но более всего в нем собралось именно трепетной волнительной радости, которая и вылилась в одно короткое, полное надежды слово: — Ахмар? Стол громыхнул прежде, чем Хайтам успел что-то сказать. — Не может быть. Это и правда ты. Два шага, — и вот уже студенту осталось созерцать спинку пустого стула, в то время как сильные руки сжали его плечи в порывистом объятии, а по шее побежали мурашки от чужого дыхания, опаляющего кожу над воротником. — Я думал, ты… Я думал, я больше тебя не увижу. Хайтам положил одну руку на серебряный наплечник, не совсем уверенный, что его внутренний мир останется целым, если он сейчас позволит себе утешающе погладить великого Властелина Камня по спине. К счастью, Чжун Ли отстранился сам, придирчиво вглядываясь в его лицо. — Я не видел тебя таким растерянным с тех пор, как впервые сделал ошибку в ужасном анекдоте про твои орехи. Ох, во имя Селестии, ты выглядишь так… Проклятая эрозия все же добралась до меня, или ты значительно помолодел, Ахмар? — А-ха… Простите, господин лорд Моракс, но в том-то и дело. Я — не совсем тот аль-Ахмар. И я надеялся, что вы… ты… Что ты поможешь мне вспомнить его.***
Пока Тигнари и Кавех кратко вводили архонта в курс всех давних и недавних событий в Академии, Хайтам вертел в руках маленькую пиалу нефритового чайного сервиза. Чай был собственноручно принесен Чжун Ли, из того же угла у ширмы, где курились благовония. Помимо курильницы ручной работы, лингвист углядел там интересный предмет, похожий на переносную печь: от заключенной в деревянную рамку чаши шел еле заметный пар, хотя под ней не было никакого признака дров или углей, только небольшая стеклянная колба с чем-то красным, вероятно — с пламенным маслом. Забавная вещица для использования в приготовлении чая, особенно когда алхимическое пламенное масло по факту стоило гораздо дороже при примерно том же коэффициенте полезности с обычным котелком. Как бы то ни было, чай оказался вкусным. В бюро даже нашлись к нему печенья лотоса, правда, уже слегка подсохшие до состояния сухарей, чему Чжун Ли был сильно смущен, оправдавшись тем, что не ждал сегодня гостей. Но Хайтам все равно сердечно поблагодарил его за заботу, с хрустом откусив сахарный лотосовый лепесток, чтобы рассосать во рту как леденец. На столе консультанта при ближайшем рассмотрении книга с кляксой оказалась далеко не единственной примечательностью. Студент скользнул глазами вдоль безукоризненно разложенного набора письменных принадлежностей, среди которых затесалась красивая палочка темного дерева с изображением феникса, — почему-то одна. Рядом с лампой ютилась лепная глазурная ваза, в которой стояли свежие цветы: глазурные лилии и пара стебельков нежной мондштадтской сесилии. Донышком ваза прижимала уголки сложенных писем. Часть текста была написана на непонятном Хайтаму языке (языке Снежной, судя по внешнему виду), но часть дублировалась кривоватой письменностью Ли Юэ, где более всего выделялось незнакомое обращение «сяньшэн». Не то, чтобы он хотел углубляться в чужую личную переписку, но когда Чжун Ли, очевидно, заметив его любопытство, как бы невзначай переложил книгу поверх, Хайтам облегченно выдохнул. — Вот как. Когда Тигнари закончил рассказ на прибытии к порогу похоронного бюро, бывший архонт сложил руки на груди, устремляя взгляд на Хайтама. Теперь, когда он был так близко, лингвисту казалось, что он мог напрямую разглядеть свернувшегося кольцами гигантского ящера сквозь блеск и острую алую подводку янтарных глаз. — Хайтам, верно? Извини за мое предыдущее обращение к тебе, я не обладал всей информацией. — Ничего, все нормально, господин Моракс. И… мне правда жаль, что я ничего не помню из жизни Ахмара. — Случай и верно необычный. — Может, Ахмар как-то предупреждал вас о подобном, лорд Моракс? — спросил Кавех. — Боюсь, вынужден вас разочаровать — хотя мы обсуждали концепцию цикличности жизней ваших народов, Ахмар ни разу не говорил со мной о перспективе собственного перерождения. — А что насчет Ирминсуля? Вы знаете, как попасть к Священному Древу? — Тоже нет. Насколько мне известно, неразглашение этой информации входило в договор трех хранителей с Селестией. А что вам сказала леди Руккхадевата? Вы пробовали обратиться с этим к ней? Как последняя хранительница и наша общая подруга, Буэр должна знать больше. — Мы хотели. Но она никого не принимает. Она все еще слишком слаба после Катаклизма. — Хм? — Чжун Ли выглядел озадаченным, но что бы он не хотел возразить, после минутного колебания он оставил это при себе. — Впрочем, есть вероятность, что Ирминсуль здесь не помощник. Священное Древо записывает все, что когда-либо случалось в Тейвате, но чаще оно лишь бесстрастный наблюдатель, чем рассказчик. Даже если найти и извлечь из его ветвей жизнь Ахмара, возможно, что тем самым мы дадим в руки Хайтаму всего лишь очередную историческую книгу. Мужчина встал из-за стола, подходя к студенту вплотную и аккуратно касаясь его подбородка, чтобы тот запрокинул голову вверх и посмотрел на него. — Сознание — невероятная вещь, — покачал головой он. — Как мне однажды сказал сам Ахмар, «Сознание рождается от взаимного воздействия нашего «я» и окружающих нас вещей подобно тому, как огонь возникает от трения двух палочек. Нельзя сказать, что оно находится во мне или в других. Нельзя сказать, что оно не находится во мне, и нельзя сказать, что оно не находится в других.» Большой палец заправил за ухо серебряный локон. — Хайтам, скажу честно, твое существование для меня — настоящее чудо и удивительная загадка. Ты обладаешь его внешностью и голосом, но у тебя есть собственное сознание и твоя собственная воля, никак не связанные с прежним королем песков. Чжун Ли склонился к нему сильнее, так, что янтарь в его глазах напротив превратился в чистое расплавленное золото. — Юное воплощение лорда Солнца, ты уверен, что вернуться в прошлое — это твое самое большое желание? — А ты… правда можешь мне помочь? — Полагаю, что да. Я в силах провести один ритуал, который раньше удерживал от эрозии разум моего старого друга Аждахи. Если твои воспоминания действительно еще живы где-то в глубине твоего сознания, этот ритуал воскресит их. Хайтам сжал губы в ниточку, пытаясь привести мысли в порядок. Чжун Ли, хоть и не говорил об этом напрямую, явно побуждал его не торопиться. И про сознание процитировал не случайно, — хотел намекнуть, что его нынешнее человеческое состояние могло быть таким не просто так, и что жизнь с чистого листа и была тем, что тот Ахмар для себя пожелал. С другой стороны… Разве не этого от него все ждали? Разве он не проделал весь этот путь именно ради этого момента? Тигнари, Кавех… Разве он сам не говорил им, что хочет все вспомнить, что хочет восстановить ту близость, какая была между ними и им-Ахмаром раньше? Разве он был вправе в один миг оставить в эгоистичном забытьи все то многовековое наследие целого королевства, которое сейчас было от него в одном заклинании Гео архонта? Предплечье сжала горячая ладонь. Хайтам поднял голову: Кавех ласково смотрел на него, и этот любящий, убеждающий взгляд просто напрочь выдавливал закравшиеся было червячки сомнений. — Я с тобой, мой лорд. С другой стороны к нему крепко прижался Тигнари, щекоча голое плечо шерсткой своего уха. — И я тоже. Я жду тебя так сильно, рухи. Хайтам решительно встал, выпрямляясь во весь рост и пытаясь принять положенный будущему-прошлому королю вид. — Тогда я точно готов. Помоги мне, Моракс. Чжун Ли кивнул. — Хорошо. Тогда пусть госпожа Ху великодушно простит меня за эту небольшую дерзость в положенный мне рабочий час. С этими словами архонт прошел к входным дверям бюро и одним движением захлопнул их, звякнув металлом запирающего замка. — Смертным не стоит видеть исполнение божественного ритуала, — пояснил он. — Хайтам, подойди ко мне. Господа фамильяры, а вам лучше будет на время его оставить. Для сосредоточения энергии мне понадобится чувствовать её как можно чище. Тигнари и Кавех отпустили его с явной неохотой, но все же послушались, сделав два шага назад. Моракс хмыкнул, расстегивая и снимая фрак, а также стягивая перчатки и закатывая рукава рубашки. Хайтам, бесцельно оглядываясь по сторонам в томительном ожидании, обратил внимание на его руки: без скрывающих слоев ткани они были совершенно нечеловеческие, угольно-черные, как железная руда, и покрытые сетью ярких трещин. — Мне уже начинать бояться? — пошутил он, вставая рядом с богом. — Я не сделаю тебе больно. Но если тебе вдруг станет плохо, или ты почувствуешь, твоя голова не выдерживает такого потока информации, то можешь просто отклониться назад. Твои фамильяры тебя поймают, — серьезно произнес тот, поднося ладонь к его лицу. Когти у человеческого обличия бога-дракона тоже имелись. Значительно ступленные, видимо чтобы не рвать каждый раз перчатки, но различимые: толстые и плотные, ощущавшиеся на коже непривычной шершавостью. Хайтам согласно дернул плечом, сосредоточенно выдыхая. Пальцы Гео архонта резко прижались к его вискам, а в уши впились отрывистые, гулкие слова на каком-то совсем уж древнем наречии. Он увидел, как вспыхнули жаром кузнечной печи трещины на черных запястьях, как засветились корляписовые кончики волос, а в желтых глазах нормальный зрачок превратился в узкую рептилью щелку. Где-то за пределами видимости что-то громко стукнуло об пол, — с большой задержкой он догадался, что это был чешуйчатый драконий хвост. Зрение застелил поднявшийся из ниоткуда золотой вихрь, отгородивший его непроницаемой пеленой и от встревоженных фамильяров, и от самого архонта. Хайтам попытался дернуться, освободиться, — но пропало даже ощущение пальцев на висках, и он почувствовал, как падает куда-то в бесконечную зияющую пропасть. — Сосредоточься на своем желании вспомнить! — глухой голос Моракса пробивался к нему словно бы сквозь плотный слой ваты. — Используй мою силу, следуй за ней. Ныряй глубже. Ты знаешь, что ты хочешь найти. Ищи, Хайтам! Вспоминай! Ты был Ахмаром, ты делал все то, что делал он, в своем сердце ты знаешь это. Его руки — твои руки, его тело — твое тело. И его память… — Тоже моя! — вскрикнул Хайтам, с усилием заставляя себя вскинуть руки и перевернуться лицом вниз. — Ахмар — это я! Я! Он все еще стремительно летел навстречу пустующей черноте, и с каждой секундой темный полог смыкался над головой все плотнее. В какой-то момент ему наконец показалось, что он что-то увидел: не более чем отблеск в осколке зеркала, ряд колонн, уводящий к огромной статуе, восседающей на каменной тумбе, и пустой трон в ее ногах. Он попытался рассмотреть получше, но эхо видения уже пропало в липкой, густой тьме, которая на следующий вдох уже снова разверзла свою дырявую пасть, глотая его целиком. — Мо… ракс… — успел выдавить он, прежде чем все окончательно потухло. — Ахмар! Он слабо поморщился. — Ахмар. Ахмар? Его кто-то звал. Голова болела так, будто по ней пробили наотмашь по меньшей мере тремя сотнями сапфировых колонн Тулайтуллы. — Ахмар…? — Ох, ну и дерьмо, — скривился он, с большими усилиями, но разлепляя глаза. — Где… Он как-то странно лежал, — на полу, в ногах валялся опрокинутый стул, хотя он не помнил, чтобы что-то ронял. Он откинулся головой назад и почувствовал затылком надежную стену. Картинка перестала плыть, и он смог разглядеть и лица. Тигнари и Кавех сидели на коленях перед ним, сталкиваясь плечами в беспокойных попытках узнать, очнулся ли он. Судя по носкам лакированных ботинок и брюкам с идеальными стрелками немного подальше, Моракс тоже присутствовал. Он постарался улыбнулся, чтобы они не волновались. — Ты… ты как, хаяти? — тихо спросил блондин. — Ты… помнишь нас? — Кавех, Тигнари… О нет. Аль-Хайтам разочарованно закрыл глаза, закусывая полный отчаяния стон. Ничего не изменилось. О нет, нет. Он не мог в это поверить. Он все еще был аль-Хайтамом, выдающимся молодым лингвистом, студентом выпускного курса даршана Хараватат Академии Сумеру. Не Ахмаром. Не богом мудрости и не королем Моря Красных Песков. Не возлюбленным принца Шамсина и архитектора Аару. — Ты! Ты! Яростный всхлип, казалось, разорвал его и без того трещавшую голову на две части. Перед глазами мелькнул лисий хвост, замок со скрежетом вылетел из петли, дверь хлопнула так, что задрожали стекла. — Нари! Нари, подожди! Знакомые заостренные туфли тоже круто развернулись на каблуках, следуя за выбежавшим фенеком. — Хайтам, я… — Моракс шагнул навстречу, но остановился после протестующего мычания. — Не сейчас. Умоляю, только не сейчас. Хайтам закрыл руками лицо и бессильно сполз по стене. Ему впервые в жизни хотелось разрыдаться.