***
Эдди, как оказалось, хотел кофе, но он решил подождать, пока они не приедут в «Проснись и ешь» на центральной улице. Он натянул новую футболку (Крисси даже слышала о Металлике!) под свою извечную куртку и жилет, но поначалу он не был уверен стоит ли им ехать в закусочную. — Почему нет? — спросила она озадачено. Все ее посещения «Проснись и ешь» можно было сосчитать на пальцах, и то, только тогда, когда она приходила сюда в компаниях, если мама разрешала ей пойти погулять с одноклассниками. Ей казалось, что сюда ходят все, но потом она вспомнила, что никогда не видела в закусочной Эдди. Эдди оглядел ее с головы до пят, но в его взгляде не было ничего оценивающего или осуждающего. Его глаза прошлись по ее помятой зелёной майке, заправленной в выбеленные джинсы (и то и другое давно пора постирать), по его рубашке, что она накинула сверху. Его глаза задержались на ее лице (волосы распущенные, почти ровные, лишь в некоторых местах сами по себе вьются; синяки уже не так страшны, но еще видимы; склера скорее розовая, чем красная). Она жалеет что не уделила перед выходом время макияжу, даже если и пришлось бы красится одной рукой в крошечной ванной комнате. Предательский голос в ее голове, слишком похожий на голос матери, проскрипел ей, какая она отвратительная, уродливая, бесполезная, нежеланная и просто смешная… — Там будут люди, — пояснил Эдди словно все было очевидно, — Они… увидят тебя. Со мной, — он показал на неё пальцем, — Королева, — потом на себя, — Ненормальный. Ох, осознала Крисси. Он решил, что она будет стыдиться его. Возможно раньше так и было, но одна только мысль об этом сейчас казалось настолько невозможной, что она даже не успела укорениться у неё в голове. — Не-а, — сказала Крисси, — Вообще не правильно. Они увидят меня, — она взяла его руку, которой он все ещё показывал пальцем и направила его на свою грудь, — Ненормальную. С тобой, — Эдди улыбнулся и позволил ей повернуть его руку, чтобы палец уткнулся прямо ему в сердце, — Героем. Эдди не покраснел, но спрятался за своими волосами и больше не протестовал. В фургоне, по дороге в закусочную, Крисси рассказала Эдди что слышала часы снова (но она не рассказала о лавине тяжелых мыслей, которая часы спровоцировала). Его лицо исказилось в беспокойстве, но потом она объяснила ему свою теорию Питера Пэна. — Делать Крисси счастливой, помнишь? Мне просто нужно думать о хорошем и слушать Принца, или может Арету Франклин, и все будет нормально. Эдди приподняла брови. — Думать о хорошем, ага? — Он кивнул пару раз, размышляя. Потом он улыбнулся, — Ладно. Мы можем это устроить, — он принял очень важный вид, при этом шутливо тряся перед ней пальцем, — Но никаких полетов, Динь-Динь. Было уже позднее утро, когда они добрались до наполовину забитого «Проснись и ешь». Крисси помахала нескольким знакомым, но никто не пытался заговорить с ней дальше, чем удивлённое «привет». Она даже не подумала надеть свои очки, и кажется никто, кроме Эдди, не мог встретиться взглядом с ее странными глазами. Крисси вдруг осознаёт, что совсем не против этого. Наушники все ещё висят на ее шее, Принц все время наготове, лежит в ее подвязке, но кто-то включил Уитни Хьюстон на музыкальном автомате и Крисси чувствует себя так хорошо. Она делает ещё один глоток (сладкого, сладкого, полного калорий, калорий, калорий) апельсинового сока, пока Эдди запихивает политые кетчупом драники в рот, словно он до этого не проглотил целую тарелку шоколадных вафель, несколько колбасок и полную чашку того, что Вейн назвал лучшим кофе в городе. — Ты уверена что не будешь? Очень вкусно, — он снова спрашивает, хлопая бутылку с кетчупом по донышку, будто она лично его оскорбила. Крисси отрицательно качает головой и откидывается на спинку дивана. — Нет, — говорит она, а потом она врет, и это даётся… так тяжело, — После лекарств у меня в животе странно. Грейпфрута вполне достаточно. Она приняла таблетки после того как поклевала немного творога, и пообещала себе, что удержит его в желудке, и к черту измерительную ленту ее матери. Свет над их столиком отражается от его блестящих колец, пока он добавляет кетчуп на остатки драников. — Может тост? — предлагает он, — Молочный коктейль? Из неё вырывается неверующий звук: — На завтрак? — Завтрак чемпионов, — уверяет он ее, подмигивая. Эдди очаровывает официантку, когда заказывает клубничный молочный коктейль и побольше взбитых сливок. Крисси позволяет себе немного отпить. Он холодный, розовый и полон жира, но ей очень нравится. — Что ж, — говорит она, после того как стащила вишенку с вершины взбитых сливок (вишни это ягоды, а ягоды это… что-то приемлимое) и победила в споре о том кто оплатит счёт, — Чем хочешь заняться сегодня? Вместо ответа, Эдди очень широко открывает рот, наклоняется вниз, и громко съедает все сливки с коктейля одним махом. Это так неожиданно и забавно, что Крисси хрюкает пока смеётся, но до тех пор пока Эдди не облизывает губы, чтобы съесть все до последней капли. Крисси просто не может отвести взгляд. Это не должно было ускорять ее пульс… Но это уже произошло. — Что? — Спрашивает Эдди, когда она продолжает глазеть, — Где-то осталось? Крисси пытается отвлечь его от ее раскрасневшегося лица, когда тянется вперёд, чтобы стереть сливки с его кончика носа. Над входной дверью звенит колокольчик. Краем глаза она замечает всплеск зелёного, золотого и белого, но Эдди игриво клацает челюстью у ее протянутой руки, словно собирался укусить и Крисси хихикает. — Крисси? — резкий голос Джейсона разрезает пространство закусочной и смех Крисси глохнет у нее в горле. Патрик и Энди стоят у Джейсона по бокам, словно верные стражи или сторожевые псы, Крисси никогда не была уверена. Эдди ругается, вытирает лицо рукавом куртки и подвигается к краю своего дивана, чтобы встать. Его движение призывает ее взгляд к все еще видимому синяку на его челюсти. Кажется молочный коктейль в ее желудке начинает бурлить. Крисси незаметно и быстро стучит под столом кончиком своего кроссовка по обуви Эдди. — Пожалуйста, — шепчет она, — Пожалуйста, дай я сама разберусь, Эдди. Одна только мысль о том что ему причинят боль, мысль о том что Джейсон снова навредит Эдди, кружит ей голову, посылает вспышки боли в руку и вызывает желание кричать. Если Эдди причинят боль, то это будет намного хуже чем крики Джейсона, чем его хватки, даже чем его жалобы ее маме. — Ты уверена? — Эдди хмурится, его голос тихий, обеспокоенный, взволнованный. Крисси не уверена до конца, но впервые ей хватает и части уверенности. Она редко отказывается от чего-то, но она не пошла на компромисс с ее мамой по поводу Эдди, и отказывается идти на компромисс сейчас. Никаких больше рельс. Никакого больше страха. Она заканчивает это прямо сейчас. — Как никогда раньше, — шепчет она, стараясь казаться увереннее, чем не самом деле. Она знала, что рано или поздно ей пришлось бы столкнуться с Джейсоном. Раньше — лучше чем позже, и чем быстрее она с этим покончит, тем скорее Джейсон оставит ее и Эдди в покое. Она немного надеялась провести этот разговор с Джейсоном безопасно, например по телефону, но она не может представить, чтобы он провернул что-то глупое при толпе, что собирается на поздний завтрак в «Проснись и ешь». Она еще раз легонько постукивает Эдди по обуви и вылезает с дивана, максимально стараясь не задеть руку. Джейсон подлетает к их столику как раз в тот момент, когда она поднимается на ноги. Он весь светится золотым в утреннем свете, проникающем через большие стеклянные окна закусочной. Крисси вспоминает, как раньше считала, что он такой же прекрасный внутри как и снаружи. Идеальная награда, которую можно принести домой маме. Золотой кубок, медаль. «Видишь, мама? Я могу встречаться с капитаном баскетбольной команды. Пожалуйста не кричи.» — Мама о тебе волнуется, Крисси, — говорит Джейсон, словно подсматривает в ее мысли. Но его голос жесткий, его глаза сфокусированы на Эдди, и его рука поднимается, чтобы схватить Крисси за локоть, — Давай-ка мы тебя отвезем домой. Другие посетители закусочной начинают посматривать в их сторону. Крисси прекрасно знает, что больше всего Джейсон заботиться о репутации, о том как люди видят его, а этот разговор между ними явно не выглядит красиво. Небольшой компромисс можно простить, думает она. Потому что ей нужно убрать Джейсона подальше от Эдди. — Нам нужно поговорить, — отвечает Крисси, — Давай выйдем, там потише. Взгляд Джейсона прыгает с Эдди на Крисси, а потом вниз, минуя подвязку Крисси, на рубашку, которую она даже не подумала снять. Его хватка на ней усиливается. — Можем поговорить по дороге. Крисси вздрагивает и делает полшага назад. — Эй! — внезапно Эдди уже рядом с ней, — Ей больно, ты… — Не лезь сюда, псих, — рычит Джейсон, толкая Эдди свободной рукой в плечо. Эдди отшатывается назад, приземляясь обратно на диван. — Джейсон! — говорят Крисси и Патрик в унисон. Ее голос шокированный, его — мягкое предупреждение. Из всех друзей Джейсона, Крисси всегда больше всего нравился Патрик. Он, по крайней мере, всегда умел смягчать худшие порывания баскетбольной команды. Энди, в свою очередь, всегда был зачинщиком и подстрекателем. — Ты точно псих, Мансон, — поддакивает кудрявый мальчик у Джейсона из-за плеча, — Если решил, что… — Хватит! — выкрикивает Крисси и, о! Она узнает это чувство! Это гнев! И гнев в разы лучше чем страх. Чувство наполняет ее до краев, и Крисси позволяет себе быть в самом настоящем бешенстве. Бешенство — синоним сумасшествия. А Джейсон боится чокнутых. Все остальные посетители, что раньше наблюдали только краем глаза за разворачивающейся сценой, теперь наблюдали не скрываясь. Милая официантка уже направилась в их сторону. Это начинает выходить из-под контроля. Крисси напоминает себе, что она дикий зверь, и что дикие звери бывают непредсказуемыми. Она делает то, чего Джейсон не может ожидать. Это было бы сумасшествием, если бы Крисси сердилась на Джейсона. Было бы сумасшествием, если бы она выпроводила его вон. Она засовывает плеер поглубже в свою подвязку, хватает рукав спортивной куртки Джейсона и тащит его подальше от столика, подальше от Эдди. Глаза Джейсона чуть ли не выпадают из орбит. — Крисси, что… Патрик и Энди поворачиваются, чтобы последовать за ними, но она их останавливает. — Нет, — огрызается она, и думает о медведицах, о львицах, о ком-то диком, пугающем и большом. Она думает о том, как Сестра Мендоса выпроводила Джейсона с ее палаты. Ее голос не дрожит. Она говорит непривычное слово сейчас так же, как вчера говорила маме: — Нет. Вы остаетесь здесь, едите свой завтрак и не трогаете Эдди. Без компромиссов. Ей хочется обернуться и посмотреть на Эдди, убедиться, что с ним все в порядке, но внимание всех нацелено на безумную, гневную Крисси, а значит, что никто на Эдди не смотрит. Обычно, если Крисси хочет внимания, то включает Режим Чирлидерши. Яркая улыбка, большие глазки, наигранное выражение лица, четко отрепетированные движения. Но сейчас это явно не Режим Чирлидерши. Это режим… «Осторожно Сумасшедшая». Внимание без подготовки бывает опасным, но оно стоит того, если благодаря этому Эдди будет целым. — Не тлогай Эдди, — насмехается и по-детски дразнит ее Энди, но Джейсон, сузив глаза на Крисси, неодобрительно машет ему рукой и Энди пожимает плечами. По виду Патрик будто хочет что-то сказать, но, как обычно, молчит. Звенящий колокольчик над дверью вызывает в Крисси странное чувство, словно зуд на шее, когда она вытягивает Джейсона на улицу и ведет подальше от закусочной. Джейсон не тратит время и поспевает за ней без слов. Но как только они заворачивают в небольшой закоулок, ниже по кварталу от «Проснись и ешь», как только он считает, что они наедине, то он взрывается. — Что с тобой такое, Крис? Ты что чокнулась? Твоя мама с ума сходит, — говорит Джейсон, — Она думает, что Мансон тебя накачал или похитил… — Нет, — повторяет Крисси. Джейсон на самом деле выглядит потрясенным, когда слышит это. И это так приятно. Может быть, Крисси нравиться «нет». — Эдди ничего не делал. Я уже говорила тебе это, Джейсон. Он мой друг. — С каких пор, Крис? — Джейсон скрещивает руки на груди и оглядывает ее с головы до ног так, что даже ее мама позавидовала бы. — И с каких пор ты носишь рубашку своего друга на завтрак в «Проснись и ешь»? Внезапно Крисси чувствует себя такой, такой уставшей. Злиться это тяжело, и у нее в этом мало опыта. Она привыкла быть тихим мирным поездом на своем пути, тем, что никогда не сходит с рельс жизни, тем, что даже не подозревает, что это возможно. Но Эдди… Желание продолжать злиться немного рушиться, стоит только подумать о нем. — Эдди одолжил мне ее, потому что я замерзла. Не было другой одежды — — Ты же не ночевала в этом сраном, вшивом трейлере, а? — прерывает ее Джейсон, поджимая губы. Гнев снова бьет ей в голову, как вода из шланга, который был согнут, а потом внезапно расправлен. — Прекрати это. Идеальная, острая челюсть Джейсона отвисает. — Ты не могла. Ты никогда не ночевала у меня… — Неверие меняется на отвращение на его лице, когда он делает к ней навстречу шаг, — Ты с ним трахаешься? У Крисси в животе все обрывается. Гнев внезапно пронзает старый добрый страх. Джейсон никогда не выражается при ней, а тем более не на нее. — Хватит, Джейсон! Джейсон умеет двигаться быстро, если ему это нужно, ведь не просто так он капитан команды. Он двумя быстрыми шагами пересекает расстояние между ними и хватает Крисси за плечи. Он толкает ее назад, и голова Крисси врезаться в кирпичную стену. Ее зубы клацают друг об друга, а перед глазами плывут звезды, когда наушники спадают с ее плеч, болтаясь позади, еще чуть-чуть и сломаются. Крисси ахает от неожиданности, ведь Джейсон никогда так не вел себя, никогда не причинял ей боль напрямую, но его пальцы впиваются в кожу как когти, пока он держит ее на месте. — Джейсон! — Вскрикивает она, пытаясь вырваться, и где-то поблизости, в это время бьют часы у Крисси в голове. Пульс в ее шее разрывается под кулоном 86-го года. Гнев полностью смыт диким звериным страхом. Крисси не львица, она просто маленький хомячок под лапой пса. — Где ты была прошлой ночью? — требует Джейсон, его красивое лицо искажено в ревности, — Куда ты пошла после игры, Крисси? — Он плюет на стену рядом с ее лицом и небольшая капля его слюны приземляется Крисси на щеку. — Ты была с ним? — Он снова трясет ее за плечи, сильно, причиняя ей боль, — Накуривалась со своим психом? Ей не нужно было приводить Эдди в закусочную. Ей нужно было подождать или пойти на компромисс или просто сделать вид, что ничего не было. Ей не нужно было сходить с рельс. Она не подумала о том, как это будет выглядеть в глазах Джейсона, как он отреагирует на такое предательство. Она была слишком сильно вовлечена в собственные проблемы и в то пьянящее, гравитационное притяжение, что происходило между ней и Эдди. Джейсон сжимает руки еще крепче, больно впиваясь пальцами в мышцы ее плеч, надавливая на ее ключицы с особым упорством. — Я убью его, Крисси, клянусь… Часы снова бьют у нее в голове, когда Крисси хватает Джейсона целой рукой за правое запястье. Пауки начинают свой танец у нее под гипсом, а Крисси ловит взглядом крошечный шрамик на костяшке своего левого среднего пальца. Она помнит откуда он. Крисси не стоило так сильно сжимать Мэсси, она не могла винить его за то, что он ее укусил. Но она получила тогда урок — даже у хомячков есть зубы. Джейсон быстрый, но Крисси быстрее. Она годами делала сальто, кувырки, шпагаты и подпрыгивания. У нее сильные ноги, сильнее чем у Джейсона. А еще она, в отличии от многих, может похвастаться неплохим знанием человеческой анатомии. Она соединяет два своих таланта в один мощный, целенаправленный удар Джейсону в пах. В то же время, она поднимает свою целую руку вверх и с размаха бьет Джейсона по локтю, освобождаясь от его хватки. Джейсон сгибается пополам, поверженный, стонет, пока отшатывается от нее на пару шагов и падает на колени. Он весь скукоживается, ноя как сдувшийся шарик. С дрожью вздыхая, Крисси ловит свои наушники, натягивает их на место и включает плей. Адреналин бежит у нее по венам, из-за чего кружиться голова, дрожат руки. Начинается проигрыш «Let’s Go Crazy». Он тихий и искаженный через маленькие динамики, но он помогает. Крисси еще раз глубоко, успокаивающе вздыхает. Она не дает себе передумать, потому что дикие звери на компромиссы не идут. — Между нами все кончено, Джейсон, — провозглашает Крисси, потому что Мисс Кэлли говорит, что если произнести что-то вслух, то это может стать правдой. Джейсон сквозь зубы, разъярённо стонет: — Ебанутая чокнутая сука! Крисси не удосуживает его ответом. Она просто оставляет его там, на земле, и не оборачивается. Она видит Эдди издали, он напряжен, опирается на бампер своего фургона. Он крутит в руках зажигалку, вертит ее между пальцами снова и снова. Есть в этом что-то такое, — в том что он ждет ее, в том что он доверяет ей самой разобраться с Джейсоном, — что кружит голову Крисси больше, чем прилив адреналина. В ее сердце зажигается искра триумфа, в ее легких словно парит стайка колибри. Крисси что-то сделала. Она решила сама за себя. Она кого-то защитила. Она не пошла на компромисс. — Эдди! — Окликает она его и срывается на бег. Его лицо загорается, когда он выравнивается, запихивает зажигалку в карман и делает пару широких шагов навстречу к ней. — Ты как? — Спрашивает он, подмечая наушники и включенную кассету. Его руки подлетают в воздух, но он не прикасается к ней. — В порядке, — отвечает она, но это ложь и Эдди знает. Крисси хочется кричать, хочется сделать сложный кувырок назад, хочется быть диким зверем. — Хорошо, — поправляет она себя, пузырясь от нетерпения, — Отлично. Я бросила Джейсона. Медленная, радостная улыбка расползается у Эдди по лицу. Но она почти неуверенная, словно Эдди боится, что неправильно ее понял. — Ты бросила Джейсона. — Бросила, — подтверждает она, — Извини, что… — Нет, нет, — Эдди тормозит ее поднятой рукой, — Не порти момент извинениями. Это официально самый лучший день моей жизни, — Его глаза горят и искрятся, и Крисси хочется в них потеряться, — Расскажи о том, как спрыгнула с рельс. Жаль, что я не видел тебя в действии. Он заплакал? — Не злорадствуй, — фыркает Крисси. Ее дыхание все еще не выровнялось. Эдди сверкает своей коварной улыбкой. — Не могу. Я же все-таки злой. — Да-да, и очень страшный, — соглашается Крисси. Она хватает Эдди за руку и тянет в сторону фургона, — Но нам лучше убраться до того, как он оклемается. — До того как?.. — Эдди запинается и позволяет вести себя, — Что ты с ним сделала? Крисси пока не хочет ничего из этого рассказывать, и не хочет столкнуться с мачо-мэновским проявлением характера Эдди, если он узнает, как Джейсон вел себя. — Не переживай, — говорит она, подталкивая его целой рукой в фургон, — Просто поехали. Снова перелезая через коробку передач на водительское сидение, Эдди смеется и затаскивает ее за собой. — Так что, чем займемся сегодня? — Спрашивает Крисси, пристегиваясь. Ощущения, словно после идеально выполненного выступления. Ощущения головокружительные. Она не может вспомнить, когда в последний раз так себя чувствовала, может быть, после первого полученного ответа из колледжа. Но в этот раз, она делит это чувство с Эдди, и это в сто раз лучше. — Ну знаешь, ты уже повычеркивала все пункты из моего списка дел: защитила мою бедную честь от этих идиотов и бросила Джейсона Карвера, так что… Плеер внезапно тихнет. Она оба замолкают на секунду. Крисси пару раз клацает на кнопку плей, но ничего не происходит. — Батарейки сели, — говорит Эдди, уже зная чем они займутся, — Нужно купить батарейки, — он заводит фургон и выруливает из парковки. — И нужно намутить другой музыки. Принц меня прикончит.***
Они купили батарейки в Melvald’s и продукты в супермаркете. Эдди постарался и нашел самые большие и плотные мусорные пакеты, и хоть Крисси была благодарна ему за заботу, в тайне она надеялась, что он забудет. То как Эдди мыл ей голову… Это было самым чувственным опытом в ее скучной жизни. Но эти эгоистичные мысли растворяются, стоит им только подойти к кассе. Продавцы из продуктового обсуждали Лизу, девушку найденную на Озере Влюблённых. Эдди напрягается, когда слышит их и расплачивается как можно быстрее. — Ну что ж, — говорит он ей, закидывая пакет с продуктами назад фургона, — Пришло время музыки. Оказывается, что время музыки — это поездка в дом Джеффа. — Вся семейка Джеффа помешана на музыке, — поясняет Эдди, пока они едут. Уже близится к обеду. Крисси все ещё чувствует, будто летает. — Мама Джеффа, его сестры, его папа. Каждый из них играет, типа, на десяти инструментах. Еще все они хорошо поют, и у них есть целая стена забитая кассетами и пластинками. Джефф в следующем году поступает в Оберлине. Крисси смутно знает Джеффа, так же как «знает» большинство учеников в школе. Он высокий и темнокожий, а ещё он член клуба Адского огня. Она не знала, что у него есть сёстры. Она не знала, что он поступает в Оберлин. Она не знала, что он играет на десяти инструментах. Она даже не знает на каком инструменте он играет в группе Эдди. Может он вокалист? Пару дней назад она и Эдди особо не знала. Она наблюдает за ним, за тем как он ведёт машину. Волосы разлетаются из-за открытого окна, глаза горят в предвкушении. Его лицо такое подвижное, когда он что-то рассказывает, каждая мышца танцует по-своему. Как я тебя упустила? Почему мы не подружились после Шоу Талантов в средней школе? Насколько бы изменились наши жизни, если бы… — Ещё у них есть пустые кассеты и всякая такая хрень, — рассказывает Эдди, улыбаясь ей, — Можем записать тебе сборник Динь Динь. Только мысли о хорошем. Хотя куда ж ещё лучше, после того как ты бросила… — А мы не помешаем? — Спрашивает она, перебивая его. Он все продолжает припоминать, что она рассталась с Джейсоном, и Крисси не уверена значит ли это то, что она думает. Или что ей хочется. Он скорее всего просто сильно ненавидит Джейсона. Крисси кажется, что она тоже. Но это странное чувство, ненавидеть кого-то, поэтому она решает не ненавидеть Джейсона. Она просто будет игнорировать его существование. Эдди машет головой. — Не, хотя может мы немного рано. Пацаны договаривались встретиться сегодня вечером на репетицию… Крисси обычно не использует свой голос для кричалок в помещении, и она не уверена можно ли назвать фургон помещением, но слова вырываются из неё так громко и звонко, что становится жалко барабанные перепонки окружающих: — Ржавый гроб?! Эдди немного дергает рулем от неожиданности и машину слегка заносит, но потом он выравнивает ее и смеётся в удивлении. — Да, — говорит он, — Но нам не обязательно… — Нам обязательно, — настаивает Крисси, — Ещё как обязательно. Она пытается вспомнить Эдди со средней школы, с короткой стрижкой, неуклюжими конечностями и громкой, визжащей гитарой, но все что она видит, это то какой он прекрасный сейчас, в этом моменте, в этом смехе. Эдди ловит ее взгляд и подмигивает. Сердце Крисси бьется громче чем любой барабан, и ей совсем не стыдно, ей совсем не странно от этого. Они ненадолго заезжают в трейлер, Эдди оставляет дома пакет с продуктами и берет свою гитару. Крисси оглядывается через улицу на дом Макс. Волосатая серая собака сидит у порога, на веревке сохнет белье, но Макс не видать. Крисси хочет спросить у Эдди слышал ли он что-то от Макс или Дастина, Стива или Робин, но она отвлекается, когда Эдди возвращается, потому что он настаивает на том, чтобы Крисси полноценно «поприветствовала» его гитару. Эдди подаёт ей руку, чтобы она спустилась с пассажирского сидения. Теперь то, как они держаться за руки, ощущается по-другому. Прикасаться к нему всегда было искрометно, но сейчас… это каким-то образом усилилось. Теперь ещё больше тока. И она не хочет от него отрываться. Обе задние двери фургона открыты, а внутри, на куче хлама, лежит серебристый чехол для гитары, весь покрытый наклейкам. Крисси кажется, что в дальнем углу этого беспредела она видит домашнее задание по физике с прошлого месяца. Эдди снимание куртку и жилет, глазами Крисси мажет по летучим мышкам, что показались на обратной стороне его правой руки. Ещё у него какая-то фигура (может быть, это марионетка?) на этой же руке. Она ведёт взглядом по мышцам его предплечья (на латинском brachioradialis, подсказывает ей сознание), останавливаясь на ещё одном всплеске чернил, что выглядывает из-под края его правого рукава. Это что-то с когтями, кажется ей. Ей хочется посмотреть на них, на его татуировки. Сколько их у него? Где ещё они расположены? Дрожь проходит сквозь ее тело, когда она вспоминает, как он потянул воротник своей футболки там на опушке. Движение его мышц на груди, этот дразнящий всплеск бледной кожи… Эдди закидывает куртку и жилет подальше в фургон, потом крутится на пятках и хлопает в ладоши, излучая счастливое предвкушение. — Это, — провозглашает он, его голос полон театральности, — Это моя детка. Он открывает чехол, открывая ей вид на гитару, на которую Крисси пялилась этим утром, по крайней мере, полчаса. Она очень темная, очень блестящая и очень острая. Крисси машет рукой гитаре, что даже не кажется ей глупым, когда она стоит рядом с Эдди. — Очень приятно познакомиться, — говорит она, и Эдди весь светится. — Она на двадцать четыре лада, корпус Warlock, — рассказывает Эдди с энтузиазмом, — У нее звукосниматели от БиСиРич, сквозной гриф, тремоло от Флойд Роуз и высокие лады. Это все звучит, как что-то очень значительное, но Крисси понятия не имеет о чем он говорит. — Она очень красивая, — получается сказать у неё. — Красивая, — соглашается Эдди, не отрывая глаз от инструмента, — Она невероятная. Покрашена на заказ. Стоит каждого пенни. — Могу поспорить, что звучит тоже отлично. Эдди посмеивается своим самым счастливым, заразительным смехом и хлопает в ладоши с самым настоящим восторгом. Это умилительно. — Ты даже не представляешь. У Джеффа увидишь, но… — он садиться на край фургона, там где открыты двери и берет гитару к себе на колени с понимаем и уверенностью. Он вытаскивает то, что Крисси кажется называется медиатором из кармана джинс, а потом быстро и четко проводит им по струнам вниз. Звучит не так, как Крисси ожидала, но очевидно, что это электрогитара, а Эдди ни к чему ее не подключал, так что она предлагает, что это из-за этого. Он немного подкручивает несколько этих штучек на конце грифа, что-то настраивая. Звук его пальцев на струнах посылает ещё один дрожащий рой мурашек по ее спине. Потом Эдди расправляет плечи, фиксирует пальцы и… Крисси не обязательно разбираться в музыке, чтобы понять, что Эдди хороший гитарист. Может быть даже отличный. Он играет с полным погружением разума. Гитара становится центром его мира. И Крисси поддаётся этому магниту, этому гравитационному притяжению вместе с Эдди. Время замедляется когда он играет, его пальцы все время в движении, кольца блестят полуденным солнцем, глаза полуприкрыты. Проходит всего несколько моментов, несколько виртуозных поднятий вверх и вниз по грифу, несколько проигранных аккордов, прежде чем Эдди снова слегка посмеивается и смотрит на неё. — Она звучит лучше, когда… Крисси прерывает его, не сдерживая вскрик: — Это было нереально! — Она хочет похлопать, но у неё только одна рука. На металл концертах бывает группа поддержки? Должна быть. — Эдди! — пищит она, — Ты такой молодец! Я никогда не слышала ничего подобного! Ты сам это сочинил? Эдди смеётся, а Крисси может поклясться что видит, как у него краснеет шея. — Нет, — говорит он, — Нет, это была, эм, Металлика, — он показывает на свою футболку медиатором, — Я ещё не до конца выучил эту. Альбом вышел только несколько недель назад, так что… Звучало так, будто он кучу лет знает эту мелодию, а не только учит пару недель. Звучало мощно, уверено и быстро. — Они продают альбомы с, эм… Нотами? Он отрицательно машет головой, одна его рука удобно расположилась поверх струн. — Я просто часто слушаю, а потом повторяю. Я понимаю когда звучит неправильно, — он выглядит так естественно, настолько в своей стихии. Крисси жаль, что у неё нет фотоаппарата, чтобы это запечатлеть. — Ты потрясающий, — говорит она ему, и ей все равно что в ее голосе звучит такой восторг. Наверное она кажется очень юной и очень глупенькой, но она словно увидела знаменитость, и ей не кажется, что это нужно прятать. Ей не хочется это прятать. Ей хочется быть диким зверем. Его шея краснеет ещё больше, когда он опускает взгляд. Значит он все-таки может краснеть! У Крисси все переворачивается в животе. Потом Эдди дважды похлопывает по гитаре. — Хочешь подержать ее? Первая мысль Крисси это «нет, нет, абсолютно нет», потому что это гитара Эдди, и очевидно, что он ей просто поклоняется. Она дорогая и важна для него, и она не для таких людей как Крисси, которые не знают что такое длинные лады и скользкий гриф. Она — это что-то из тех вещей, что в доме Крисси стояло бы закрытым в стеклянном серванте, рядом с кристальными фигурками животных и фарфоровыми ангелочками, к которым Крисси было запрещено прикасаться. Крисси делает шаг назад. — О, нет… — Отказывается она, — У меня только одна рука. Я себя никогда не прощу, если уроню ее. — Не уронишь, — говорит он, серьезно и прямо. Его слова звучат, как доверие. Как протянутая рука. Как наполовину построенный мост. Остальная половина остается за ней. — Я буду рядом, — уверяет он ее. С сердцем у горла, Крисси присаживается рядом с Эдди на бампер фургона. Эдди подвигается, чтобы освободить ей больше места, но их тела все ещё прижимаются друг к другу, от колена и до бедра. Он поднимает гитару (свою детку), оставляя гриф у себя в правой руке, переносит ее поверх их голов и наклоняется так, что почти полностью оказывается позади Крисси. Ее пульс подскакивает, когда его грудь прижимается к ее спине, пока он огибает ее тело левой рукой, чтобы умостить гитару ей на колени. И это намного интимнее, чем все их соприкосновения рук, чем все их напуганные, тесные объятья. Без сомнений, он может почувствовать как ее сердце пробивает свой путь к его груди. Без сомнений, он может слышать как у неё сбивается дыхание. Без сомнений, он сможет понять, что она сейчас просто из кожи вон полезет от такой близости. Он наверное флиртует со всеми, говорит она себе. Он флиртовал с той милой официанткой, которой было за пятьдесят в закусочной. Ты не особенная. Он просто не хочет, чтобы ты уронила гитару. Но он же захотел, чтобы ты ее подержала, подсказывает другая ее часть. Это что-то да значит. Крисси целовалась с тремя мальчиками в своей жизни, включая Джейсона. Он был первым, кто залез ей руками верх под рубашку, и вниз под юбку. Джейсону, вроде как, нравилось это намного больше чем Крисси, но учительница по биологии сказала, что это нормально, когда они обсуждали репродуктивную систему. Это было… Терпимо. Просто это было чем-то, что делается, с чем можно справиться и вычеркнуть из списка. А вот Дженна, рисковая, смелая, свободная Дженна говорила Крисси и другим девочкам из группы поддержки, что мальчики могут сделать девочкам приятно, но для это нужно определенный вид парней и много времени. Джейсон кажется был другого вида, того, кому было все равно. И не то, чтобы они на самом деле занимались сексом или что-то такое. Джейсон хотел подождать до их свадьбы. Его слова прорезаются сквозь сознание Крисси и она напрягается. Ты с ним трахаешься? — Расслабься, — говорит Эдди тихо и очень близко. Когда она слышит его голос, разум Крисси шумит как неисправный телевизор, словно канал без подключения. Его дыхание касается раковины ее уха и щекочет вьющиеся волоски на ее затылке. — Я с тобой. Ну ладно, думает она, немного истерично. Возможно она ошибалась. Ей не нужно было списывать Эдди со счетов. Может быть у него таки широкий вкус в женщинах, который выходит за круги девушек в кожаных штанах на мотоциклах и с косячком в зубах. Она знает, что у некоторых парней есть пунктик на чирлидерш. Может быть Эдди из таких. Она надеется, что да… Может быть она нравится Эдди настолько, что он захочет ее поцеловать. Может быть даже переспать с ней. Мужчины же так поступают, правильно? Вся эта штука с гитарой могла быть подкатом, который Эдди использует, такой продуманной игрой, которая затягивает женщин в его постель. Но разве не она была той, кто затягивал его в постель прошлой ночью? Она умоляла его остаться с ней в его комнате. И он спас ей жизнь. Дважды. Скорее всего, он не делал этого для других девушек, даже для чирлидерш, хотя может с другими не было такой возможности. И он помыл ей голову. Кто вообще делает такое? И у тебя больше нет парня, шепчет ей сознание. Правая рука Эдди поднимается по грифу гитары и он аккуратно прижимает свои пальцы к струнам рядом с этими штучками наверху. Крисси правда жалеет, что она не знает о гитарах хоть что-то, потому что тогда она могла бы думать об этом, а не о том, как тепло его тела проходило сквозь рубашку и майку, как уверенно он обнимает ее, как пахнет мыло и дым в его волосах. Он передаёт ей в руку медиатор и выставляет ее пальцы на нем, чтобы она держала правильно. — А теперь, — выдыхает он, — Проведи вниз, с первой до последней. Крисси делает так, как он говорит и ахает потому что узнаёт этот звук сразу же. Это первый аккорд из «Purple Rain». — Си бемоль мажор, — поясняет Эдди, но Крисси едва слышит что он говорит сквозь шумящий пульс в ее ушах. Почему… Откуда он знает аккорды для «Purple Rain?» Ему не нравится Принц, но он сказал, что если часто слушает песню… Эдди меняет положение руки. Своей рукой, которая на деке гитары, она чувствует вибрацию, когда его пальцы скользят по струнам на новый аккорд. Это похоже на удар молнии. — Проведи ещё. Она проводит, ещё рука на удивление не дрожит, и как только звучит аккорд: — Соль с задержанием на кварте, — говорит он, и его губы почти касаются ее уха. Если бы она повернула голову, то могла бы поцеловать его, вдруг осознаёт Крисси. Она могла бы? Могла. Вполне могла бы. У него большое сердце, сказал Вейн, но именно Крисси чувствует будто ее сердце уже не вмещается в груди, чувствует себя словно оголенный нерв, уязвимый и пульсирующий. — И ещё, — просит Эдди, — Это фа мажор. Аккорд звучит почти с томлением, когда она проводит вниз и ох… Кажется Крисси никогда не была знакома с томлением до этого момента. — Последний, — бубнит Эдди в ее волосы и он понимает, кажется ей. Он знает. — Ми бемоль мажор. Это был светлый, радостный аккорд, словно звук новых начал, звук рассвета и звук «ты дикий зверь, Крисси Каннингем». Она поворачивает голову. Эдди прямо перед ней, глаза большие и темные, призрак его дыхания касается ее губ и он пахнет клубничным молочным коктейлем и стиральным порошком… Его нос соприкасается с ее и Крисси роняет медиатор, чтобы поднять руку и… Что-то шумит за ними в фургоне. Крисси бьется своим лбом об лоб Эдди, когда подпрыгивает на месте. — Какого ху… Но Эдди прерывает жужжащий, шумящий панический голос, который слышно из-под чехла для гитары. — Нэнси? Робин? Приём? Код красный, — кричит голос, — Приём! — Это что Дастин? — ахает Крисси, прижимаясь ладонью к месту удара на голове. Эдди ругается под нос и залазит поглубже в фургон. Крисси прижимает гитару поближе к себе, чтобы не уронить, пока он роется в беспорядке, чтобы найти то, что оказалось самой большой рацией в мире, как ей показалось. — Это что такое? — Спрашивает Крисси, пока быстро, но аккуратно прячет гитару в чехол. Эдди не отвечает и переключает рацию, чтобы связаться с тем краем. — Хендерсон! — выкрикивает он, — Хендерсон, что за нахуй красный код? Ты в порядке? — Эдди! О, слава богу, Эдди! — Орет Дастин так, словно ещё чуть-чуть и сорвёт голос, — Как ты вырвал Крисси тогда? Из видения? Как ты спас ее от Векны? — Принц! — выкрикивает Эдди, сжимая рацию так крепко, что она скрипит у него в руках, — Включите Принца! Purple Rain! На том конце пауза, но потом Дастин повторяет: — Purple Rain? — Не обязательно Принца, Эдди! Кто там? Думает она в отчаянии. Кого в этот раз поймал Векна? Черт, времени нет! Крисси дергает руку Эдди на себя, тянет рацию поближе ко рту, а он нажимает кнопку для связи за неё. — Нужна музыка! — Кричит она, — Включите их любимую песню! Все что они любят. Включите громко, Дастин! На том конце слышно шумящий, смятый звук непонимания, а потом прорывается ещё один голос словно издали. — Музыку, Дастин! — Слышно Робин, — Включи ее любимую песню на плеере! Дастин по звуку словно бежит, когда его снова слышно: — Мы уже знаем, Робин! Вы опоздали! Крисси снова жмёт на палец Эдди: — Робин? — Выкрикивает она, — Это Крисси! Что происходит? У кого видения? — Крисси? — Голос Робин звучит удивленно, — Где ты была? В больнице сказали, что тебя выписали, но… Эдди забирает у неё рацию: — Где вы блять находитесь все? Это так тупо. Где Дастин? — Мы возвращаемся из Пенхерста… — Пенхерст? — квакает Эдди, — Какого?.. Снова слышно характерный для рации шум, а потом появляется новый голос. Он женский и звучит авторитетно, и Крисси почти его узнаёт. — Приезжайте ко мне. 2530 по Мейпл Стрит. Эдди трясёт головой, будто пытается отмахнуться от мухи: — Кто это бл… — Это Нэнси, — обрывает его голос, — Нэнси Уиллер. Вы отстали от событий. Приезжайте ко мне и я все объясню.