***
В столовой сидели все, кроме седьмого. Он, замученный, сонный и с головной болью, присоединился почти под самый конец трапезы. Данте сидел с чашкой в руках и уже пустой тарелкой, заинтересованно слушая очередную интересную и весёлую историю Феликса. Пиковый до сих пор ничего не съел. Сидя с опущенной головой, он ковырял несчастный омлет вилкой. Фёдор не сводил с восьмого глаз, понимая, что явно что-то случилось. Опустив взгляд на фиолетовую макушку, Данте веселое выражение лица сменил на печальное. Он опустил чашку, аккуратно поставив её на стол и глядя на Пика. — Пик? — тихий и нежный голос заставил восьмого вздрогнуть. — Почему ты ничего не съел? — взволновано философ, немного опустил голову, заводя прядь фиолетовых волос, которая прикрывала личико мелкого, за ухо и смотря на подавленного Пика. — Я не голодный… — хрипя, пробормотал Пик себе под нос, отводя взгляд. — Котик, нужно покушать, чтобы таблетка подействовала! — всё ещё взволнованный голос, а рука переместилась на макушку, поглаживая её. Пик слабо улыбнулся, смотря в тарелку. Котик… Такое ласковое слово. Так приятно. Пику так не хватает ласки со стороны Данте… Но он редко так делает… — Пожалуйста… — начал вымаливать третий. Бубновый невесомо поцеловал восьмого в висок, убирая руку от фиолетовой головы. Пик через силу, но начал есть. Восьмой пытался скрыть, что его выворачивает только от вида еды. Что довольно-таки хорошо получалось. В итоге с горем пополам и рвотным рефлексом Пиковый доел быстро, запивая всё кофе. Данте улыбнулся, ещё раз поцеловав Пика в висок.***
Спустя пять минуты, все всё ещё сидели, мило беседуя. Они отдыхали и никуда не торопились. Пикового всё ещё подташнивало. Не описать, как хотелось пойти и выблевать всё. Режущая боль в горле. И боль в теле не прекращалась. Голова раскалывалась от громких голосов клонов. Пик сидел и терпел всё это, оттягивая край рукава от запястья правой руки. Колющая боль. Непривычно. Внезапно горло начало раздирать, и восьмой начал хрипло кашлять, а за кашлем последовали позывы рвоты. Пик прикрыл рот рукой, подорвавшись с места, побежав в свой номер. На кашель сразу обратили внимание и затихли, провожая его взглядом. Неловкое молчание. Сразу за Пиком быстрым шагом ушёл Данте, оставив всех с вопросами. Клоны между собой переглянулись, а потом посмотрели на Вару, который чуть не подавился зелёным чаем, заметив на себе пять вопросительных глаз. Зелёный развёл руками с недовольным выражением лица, мол: «— Что вы от меня хотите?» Создатель смотрел в дверной проём, откуда несколько секунд назад вышли восьмой и третий, не отводя взгляд.***
И снова… Пик сидит на коленях перед унитазом, вырвав всё съеденное. И наверняка таблетки тоже. Перед глазами отвратительно выглядящая и пахнущая жижа. Горло дерёт и этот ужасный привкус… Глаза набираются слезами, размывая всю картину перед глазами. Данте стоял над ним, аккуратно держа фиолетовые волосы и поглаживая по спине. Вспомнив о присутствии третьего, глаза восьмого расширились, начиная бегать по ванной. Паника… В голове лишь одна мысль. — А если после увиденного я ему теперь противен? Восьмой вытер рот рукой, продолжая лить слёзы. Он не мог заставить себя поднять взгляд и посмотреть на Данте. У Бубнового же этого в мыслях и близко не было. Красный хотел помочь ему в данный момент, чтобы прекратить страдания Пикового. Но, по сути… Он и есть причиной его страданий! Отодвинув восьмого от унитаза, старший закрыл крышку и нажал на смыв. Усевшись на холодной плитке возле восьмого, Бубновый крепко обнял его, пытаясь успокоить. Фиолетовый прижимался к третьему. Пиковый вроде всё выблевал, но его все равно выворачивало. Он начал выкручиваться и дёргаться в объятиях философа от боли. Продолжая плакать и хрипя, кричать, каждый раз после этого откашливаясь. От кашля рёбра ломило сильнее, чем обычно. Данте стало страшно за Пика, ведь в таком состоянии он видеть его в первые. Красный оставался спокойным, гладя фиолетовые волосы и целуя восьмого в висок и макушку, пытаясь его успокоить нежными словами. Но Пиковый продолжал брыкаться. Схватив руки мелкого, Бубновый прижал их к нему, лишая возможности двигаться и не прекращая его целовать. — Шшш… Пикуш, успокойся! Всё нормально. Я рядом, — спокойный тон и нежный поцелуй в лоб. От Пика слышны лишь всхлипы и скулёж. — Котик мой… Сидя в объятиях Бубнового между его ног, Пик будто начал задыхаться от собственных слёз. — Повторяй за мной! Вдох… Выдох…***
15 минут, если не больше, понадобилось, чтобы успокоить Пика. И он все равно лежал в полусидячем положении, на Данте, всхлипывая. Руки младшего не отпускали. И не намеревался этого делать. Хватка, конечно, ослабла, когда Пиковый перестал вырываться, но Данте не хотел отпускать, попутно обнимая его. Он уткнулся носом в фиолетовую макушку, вдыхая запах вкусно пахнущих волос. Сам восьмой, шмыгая, смотрел на белую плитку ванной. Конечно, от хватки Данте порезы на запястье неприятно кололо, но это терпимо. В голове каша. Волна разных мыслей нахлынула на него. Пиковый поджал ноги, а в уголках глаз снова появились капельки слёз. Развернувшись и утыкаясь носом в грудь красного, восьмой начал сильнее прижиматься к старшему, пытаясь забыться. Его руки отпустили и прижали к себе, гладя длинные и пушистые волосы.***
Сидящие в столовой клоны переглядывались, будто общаясь глазами. Никому не понравился кашель и поведение Пикового. И лишь Вару тихо сидел в телефоне, допивая чай, ни о чем не беспокоясь. И снова он ловит на себе вопросительный взгляд. Повернув голову в сторону клона, который сверлил его взглядом, валет пик вопросительно и недовольно смотрел через очки на мышь. — Тебе плевать на состояние брата? — удивлённо и не понимающе спросил Трефовый король, смотря на Пикового. — Я не лезу в его с Данте отношения! — твёрдо и с ноткой вены ответил зелёный, поворачиваясь обратно к телефону. Снова неловкая тишина. Даже Габриэль молчит, не задавая вопросов. Фёдор отвёл взгляд от дверного проёма, рассматривая молчащих клонов. Глаза остановились на Бубновом вальте, который огорчённо смотрел в пустую тарелку перед собой. — Габриэль! — внезапно недобрый тон Создателя нарушил тишину и заставил эльфа подпрыгнуть. — Почему ты спрашивал о синяках? Фёдор не отводил глаз от первого клона. Он понял, что шоколадный не просто так спрашивал. Габри же сидел с испуганным выражением лица, не поднимая голову. Все резко начали смотреть то на вальта, то на Создателя. Вару непонимающе оторвался от телефона и смотрел на Федю, слушая разговор и ожидая ответа от Бубнового. — Прости? — первый поднял голову, смотря на Создателя своим обычным вопросительным лицом. — Ты знаешь? Не так ли? — Фёдор будто превратился в самого Габриэля, закидывая его вопросами, на которые эльф не хотел отвечать. Вару напрягся и начал слушать внимательнее. В отличии от остальных он знал о чём речь, т.к. присутствовал тогда. Но ему стало интересно, что знает эльф и Создатель, чего не знает он сам. — О чём ты? Мне просто стало интересно, — валет улыбнулся, делая вид, что ничего не знает. Он не хотел проблем для Пика, поэтому не сказал. Фёдор же зло отвёл взгляд. Не будет же он мучать первого клона. Вару расстроился, что ничего не узнал, и откинулся на спинку стула, продолжая залипать в телефоне. Остальные четверо клонов ничего не понимали. — Создатель, Вы о чём? — спросил второй, так ничего не поняв. — Ни о чём, Куромаку… Не бери в голову! Фёдор молча встал и куда-то ушёл. Его лишь провели взглядом. Понемногу начали все расходиться. Вару ещё сидел. Когда он услышал шорох со стороны, где сидел эльф, он кинул пронзительный взгляд, мол: «Я с тобой ещё поговорю и узнаю всё!» Бубновый всё так же вопросительно на него посмотрел, типа ничего не понял и ушёл. Пиковый продолжал сидеть там.***
Тишина. Только редкий звук бежащей воды по трубам и капающих с крана капель. Бубновый не прекращал водить рукой по волосам, пока восьмой лежал на его груди, думая всё о том же. Что о нём теперь думает Данте? Бросит ли он его после этой ночи? Любит ли он всё ещё Пика? Как же тяжело… Любить такого, как Данте… Терпеть его поведение и поступки… Но любить! Любить всем сердцем! В придачу чувствовать симпатию к другому… Я уже просто устал… — Дань… — немного дрожащий голос Пика, нарушил тишину. — М? — подал вопрошающий звук Бубновый. — Я… Люблю тебя, — с запинкой и неуверенностью произнёс восьмой. — Сильно! В ответ лишь смешок. Пик принял это по своему, и глаза снова набрались слезами. Он ждал чего угодно, любого ответа, но не этого. Лицо фиолетового взяли за щеки и подняли, смотря в желтые и заплаканные глаза. Последовал поцелуй в лоб и обе без того мокрые от слёз щёки. — Пик! Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя! После своих слов Данте накрыл своими губами губы восьмого и аккуратно проник языком в его рот, начиная водить языком по нёбу и дёснам восьмого, иногда переплетая их языки. Пиковый пытался отстраниться, т.к. во рту всё ещё остался противный привкус рвоты. Но совсем скоро он перестал упираться и начал отвечать на поцелуй. Отстранившись, младший пытался восстановить дыхание, параллельно смотря на философа виноватым взглядом. — Тебе не противно? Я же только что… — начал говорить восьмой, отводя взгляд, но его заткнули очередным нежным поцелуем. — Нет! Мне не противно! — ответил философ, улыбаясь.