Без правил

В школе шухер. В соседнем районе какая-то восьмиклассница покончила с собой, спрыгнув с седьмого этажа. Якобы из-за буллинга. Классный чат взрывается. Кто-то ругает тупую пизду, что не придумала ничего другого. Кто-то пишет, что всем пора за ней, потому что жизнь — реальный ад. — Ужас! Бедные родители! — Нет, это родители виноваты! — А ты бы что сделал на её месте? Больше двухсот сообщений. Каждому надо высказаться. Я молчу. Среди нас обязательно окажется какая-нибудь курица, которая покажет переписку своей мамаше, и та начнет бомбить на родительском собрании. Если мое имя прозвучит, мне не жить. Пока на перемене все шушукаются, обсуждая происшествие, я делаю вид, что тоже включаюсь в разговор с Юлькой и отличницей Полиной. — Говорят, её старшего брата еле успели поймать. Тоже хотел прыгнуть, — Юля, как всегда, в курсе последних сплетен. — В одиннадцатом классе учится. Как мы. — А чего они вместе не прыгнули? — выплёвываю слова. Разве не должна я чувствовать хоть что-то? Кроме скребущего в горле раздражения. Ловлю на себе странный взгляд Полины. Да, меня бесят слабые люди. Много ума не надо, чтобы выйти с седьмого этажа. Никогда не понимала самоубийц. Если у тебя проблемы, скажи об этом кому-нибудь, разве не так? По классам таскаются психологи, соц работники, проводя внеплановое тестирование вместо обычных уроков. Вот что бы этой дуре не прыгнуть неделей раньше, тогда всё списали бы на родителей. А теперь приходится весь классный час слушать лекцию Лауры. — Ярцева, к завучу! — приказывает классная на перемене. Что? Зачем? Неужели кто-то из одноклассников настучал? Не может быть. Я перестаю дышать. Следующий урок начался, а я стою в коридоре, прислонившись ладонью к холодному стеклу. Вымораживаю свой страх, пока сама не становлюсь такой же твёрдой и прозрачной. Оказывается, этого недостаточно. Перед коричневой — под дерево — дверью ноги трясутся, отказываясь идти дальше. — Заходи, Света! Садись! — Татьяна Алексеевна сама распахивает дверь на мой робкий стук. — Ты уже решила, куда будешь поступать? Напряжение отползает океанской волной, оставляя меня мокрой насквозь. Но завуч слишком озабочена своими проблемами, чтобы обращать внимание. — В медакадемию. Ее губы неодобрительно поджимаются: — Как же так, Светочка? Почему же ты не выбрала профильную математику? Ты ведь у нас олимпиадница с пятого класса! Мне нечего ответить. Пусть даже Татьяна Алексеевна искренне беспокоится, это не её дело. Я так решила. Завуч вздыхает. — Светочка, ты ведь почти отличница, можешь в этом году претендовать на медаль! И стать, как Полина, которая выпрашивает у учителей отличные оценки? Я мотаю головой. — Ну, подумай. Тебе только химию и физику подтянуть. Посоветуйся с мамой, что она скажет... Знаю, школе нужны медалисты. Если я буду сдавать профильную химию и биологию, вряд ли вытяну ЕГЭ на хороший балл. Испорчу им статистику. Каждая школа в городе ежегодно отчитывается о количестве медалистов и стобалльников. — Я подумаю, Татьяна Алексеевна, — проще согласиться для вида. На психологическом тестировании я уверенно пишу: у нас в школе никого не буллят. Здесь должен стоять ржущий смайлик. Сегодня в классе наконец появились и Стас, и Лиза. Никто из них не перевёлся в другую школу. А жаль. Мне удаётся избегать неприятностей целых шесть уроков. Седьмая — химия, и в коридоре перед кабинетом в меня врезается твёрдое тело. Делаю шаг в сторону, чтобы обойти. Мне не дают, прижимая к стене. Свистящий шёпот, как игла, втыкается прямо в ухо: — Что, соска, хочешь так же полетать? Невольно вскидываю голову, хотя сто раз уже заставляла себя никак не реагировать. Но видеть перед глазами перламутровые пуговицы дорогой рубашки, покорно вдыхать запах его парфюма — нет, не могу. Он высокий. Многие считают его красивым. Кудрявые светлые волосы. Ненавижу блондинов. У Стаса пустые глаза — чёрные дыры. Как ни стараюсь, не могу почувствовать к нему ненависть. Всё, что есть во мне, принадлежит другому человеку. — Ярцева, не стой в проходе, заходи в класс! — приказывает химичка, окидывая меня подозрительным взглядом. — Стасик, а тебя Татьяна Алексеевна просила подойти к ней. Стасик сладко улыбается и удаляется по коридору к кабинету завуча. Химичка входит в класс, стуча каблуками. А я остаюсь, озираясь в поисках источника невыносимой застарелой вони. Наверно, так пахнет помойное ведро через пару недель на жаре. Метрах в десяти, у окна, новенькая Кристина, глядя прямо на меня, что-то тихо спрашивает у стоящей рядом с ней Лизы. — Так у них любовь! — Лизка не пытается понизить голос, наоборот. Мне срочно надо куда-нибудь сесть. — Ты прям белая вся! — пугается Юлька. — Пошли к медсестре! Она отпрашивается с урока, чтобы проводить меня в медкабинет. Пока я сижу на безобразно неудобном стуле с градусником подмышкой, приходит Ангелина, затем Лиза. Оказывается, не мне одной стало плохо. Предыдущий класс что-то там нахимичил. У многих заболела голова. Гелю вырвало. Лизка, по-моему, пришла просто так. Выглядела она довольно бодрой. Школьная медсестра померяла давление и отпустила нас домой, сказав, что если будет повторная рвота или обморок, надо ехать в больницу. Я посмеялась про себя. Конечно, только в обмороке и надо ездить в больницу. Мне точно стало лучше. Юля ушла забирать наши вещи из класса. Я стояла на крыльце, подставив лицо ветру. По прогнозу впереди пара относительно тёплых дней. Ветер тоже был приятным, лёгким, поглаживал мои щёки и лоб пушистыми касаниями июльских одуванчиков. Если закрыть глаза, можно представить, что впереди ещё половина лета. Я почувствовала за спиной чьё-то присутствие. Юлька обычно топала, как стадо слонов, а этот человек крадётся тихо, будто зверь. Кристина. Я снова отвернулась. Она подходит совсем близко, но всё равно между нами остаётся пара сантиметров. — Чего надо от тебя Стасу? — её тихий хриплый голос действует, как удар током. «Не твоё дело!» — я должна была так ответить, но промолчала. Какого хера она лезет в мою жизнь? Ругаться мне не нравится, молчать проще. Когда ты не отвечаешь, человек понимает, что тебе не интересно, и перестаёт лезть. Рано или поздно. Правда, со Стасом это правило не работало. — Вот ты где! — Юлька бесцеремонно растолкав Кристину, пихает в руки сумку. — Пошли, провожу тебя, мне на рынок... Шума, пока! Я опять ощущаю спиной тяжелый взгляд Захаровой, от которого кожа зудит и хочется почесаться. Лучше об этом не думать. Впереди целая учебная неделя.