Без правил

Утро субботы такое прохладное и чистое. Светло-серый воздух мягко, как расплавленная ртуть льётся сквозь меня, выдыхается облачком пара изо рта. Кончики пальцев немеют — скорее от волнения, чем от холода, когда я выхожу из подъезда к угольно-чёрной машине с затонированными задними стёклами. Дверь распахивается навстречу, заставляя испытать мгновение первобытного ужаса неизвестности. Кристина смотрит выжидательно. Знаю, я дура. Сама согласилась, и теперь отсекаю последнюю возможность сдать назад, вернуться обратно в тёплую постель. В моём рюкзаке термос с чаем, пара бутербродов, свитер и влажные салфетки. За рулём мрачный Денис в камуфляже. В ответ на моё приветствие он едва кивает. Кристина выглядит недовольной. Всю дорогу мы сидим на максимальном расстоянии друг от друга — каждая в своём углу. Смотрю на пролетающие мимо деревья, стараясь не моргать. К тому времени, как мы доезжаем до берега реки, я успеваю сто раз пожалеть о том, что согласилась. Машину приходится оставить и спускаться метров пять вниз, к воде, по мокрой траве и сыпучему песчаному склону. Горизонт сжимается, покачивается, я не смотрю под ноги. Кажется, ещё чуть-чуть, и земля выскользнет из-под кроссовок, и я взлечу. Кристина, сбивая комья земли, сыплется следом, у неё за плечами большой рюкзак. Давно не было хороших дождей, песчаный берег, размываемый в половодье, обнажился, порос кустиками травы. У воды кострище, обложенное закопчёнными кирпичами. Видно, что здесь регулярно кто-то появляется, убирает мусор. Кристина бросает рюкзак, усаживается на бревно рядом с костром и подкуривает сигарету. Я стою рядом и жду инструкций, что делать. На берегу красиво и очень тихо. Ветра нет, вода в небольшом заливчике гладкая, как зеркало. — Слишком много куришь, мелкая, — Денис бьёт Кристину по руке, недокуренная сигарета падает в песок. Я жду, что Захарова начнёт агриться, но она только улыбается. Дэн закидывает нам удочки, устанавливает их на берегу, а сам натягивает высокие сапоги и идёт со своим спиннингом вдоль берега. Захарова, не обращая на меня внимания, распаковывает рюкзак. — Держи хобу... Смотрю на Кристину во все глаза, та непонимающе хмурится. — Эээ... Чего держи? — Ну, блять, вот штука эта, типа, хоба называется, — толкает мне в живот кусок пенопласта. Ржу, как сумасшедшая. — А я думала... Хоба! — пинаю воздух ногой. — Ты чё, больная? — озабоченно спрашивает Кристина. Понимаю её беспокойство. — Блин, ну ты вообще лох! Это же мем такой! Я падаю на землю, задирая одну ногу: — Хоба! — Ну, типа, ты пиздец странная! — Кристина задумчиво трогает лоб. Реально хочется провалиться сквозь землю. Я идиотка. — Это же мем такой старый. Про котика. Почему у Лизки получается расшевелить Кристину, с ней та смеётся, а мне достаются только ледяные взгляды? — А ты, типа, в соцсетях зависаешь? — Ну, бывает иногда. Но этот мем мне Юлька показала. Она любительница котиков... Захарова садится на свою хобу лицом к воде. — А тебе кто больше нравится: кошки или собаки? — У меня питомцев никогда не было. Но если заводить, то уж лучше собаку - с ней хоть гулять можно. После этого диалога разговор сам собой как-то затух. Кристина сидела не двигаясь, обняв колени, даже лицо её оставалось застывшим, равнодушным. Совсем рядом с берегом что-то плюхнулось. — Это рыба? — спрашиваю я почему-то шёпотом. Захарова пожимает плечами. — Рыба осенью близко к берегу подплывает. У неё, типа, жор. Жрать хочет, значит. — Я тоже жрать хочу, — жалуюсь. — Щас рыбы наловим и уху сварганим. — Да я не доживу! Давай поедим! — Овощи, типа, есть. Будешь сырую картошку жрать? — А у меня два бутера и чай! — торопливо вытаскиваю завтрак из рюкзака и протягиваю половину Захаровой. Живот и правда резко сводит от голода. Свежий воздух так на меня, что ли, действует? После бутерброда с горячим чаем жизнь кажется терпимой. — Я пиздец как не выспалась, — громко зевает Кристина. Понятно, почему она такая злая. Расстилает скатанный туристический коврик и укладывается прямо на берегу. Мне тоже хочется разогнуть ноги. Холодный влажный песок — не самое удобное место для сидения. Встаю, зевая. Похуй, что это представление для одного человека. Кристина отодвигается, освобождая место. Тесно, но мы ухитряемся поместиться рядом, практически не касаясь друг друга. Мои ноги говорят «спасибо», когда я вытягиваю их, стараясь не задеть чужое тело. В небе клочья облаков, как ошмётки дыма. Дальний берег изрезан тенью пёстрых деревьев. Мы забыли про удочки, и рыбы наверняка удивляются, какие глупые людишки. Кристина вздыхает, её рука приподнимается и падает прямо на мою. Там и остаётся. Ледяные напряжённые пальцы слегка дрожат. Я разворачиваю ладонь, накрывая их. Остывшее становится горячим. Жаркое, напротив, зябким. Мурашки бегут по плечам, ознобом сдавливает горло. Я забываю дышать. Дымчатые облака в тусклом небе надвигаются, к щекам подкатывает жар. Свободная рука цепляет песок, скребёт. Острые сухие травинки, мелкие камешки. Комочки крошатся, рассыпаются под давлением. Я разрушаюсь, осыпаюсь, рассеиваюсь... Невыносимо. Теряюсь где-то между небом и землёй, между жёсткими пальцами и податливым песком... — Хули ты до сих пор костёр не развела? — над нами стоит злой Денис, в сетке на поясе - рыба. Кристина торопливо вскакивает, начинает суетиться. Тончайшая осенняя паутина разорвана грубым порывом ветра. Мгновение упущено безвозвратно. Всё, что осталось — сожаление и неловкость. Захарова опять вся в себе, деятельная напоказ. Роется в рюкзаке. — Нож в машине остался... — Так пиздуй за ним! — Я сейчас, — Кристина бегом забирается по склону. Дэн достаёт и раскладывает треногу, устанавливает над кострищем, поджигает принесенные с собой брикеты из чего-то, похожего на опилки, вешает котелок, молча и сосредоточенно. Через десять минут уже закипает вода, Кристина нарезает разделанную рыбу. Меня не подпускают к готовке, эти двое понимают друг друга без слов, спелись давно. А я — третий лишний. Когда уха уже сварилась, Денис ставит на разделочную доску три пластиковых одноразовых стопки. — Дэн, не пей, ты же за рулём! — просит Кристина. — Завали ебало, мелкая. Я норму знаю. Мы вот щас со Светкой один разик и всё. Правда, Светка? Смотрю на Кристину. Её встревоженный вид словно поджигает во мне костёр из упрямства и желания позлить. — Давай, за знакомство! — Денис опрокидывает стопку, не чокаясь. Я делаю вдох, как перед прыжком, затем глотаю. Алкоголь огненным шаром проваливается внутрь и едва не вырывается обратно вместе с кашлем. На лице Дениса снисходительная улыбка. — А ты ничего, Светка! Можешь поддержать компанию. Он закусывает истекающей паром ухой, которую Кристина разлила по походным мискам. Уха охрененно вкусная. Я боюсь проглотить кость, но удержаться и не попросить добавки невозможно. Наевшись, Дэн закуривает, а Кристина ополаскивает посуду, собирает мусор, заливает костёр. Мне стыдно, что я не помогаю, но подняться нет сил. Кажется, меня немного развезло. Излучаю жар в окружающее пространство, как печка. Невероятно симпатичный лёгкий румянец на щеках Кристины. Даже Денис выглядит милым, расслабленно роняя пепел с тлеющей в пальцах сигареты. Мы собираемся. Восхождение обратно по осыпающемуся склону — самая сложная часть. Дэн забирается первым, протягивает руку сначала Кристине, потом мне. Всё это время я не брала телефон в руки, здесь нет сети. Но, когда мы выезжает на шоссе, начинают поступать сообщения. Двенадцать пропущенных от мамы. Похоже, дома меня ждёт крупный скандал. Спустя несколько минут, Кристина начинает засыпать, падая в мою сторону. Подвигаюсь ближе, насколько позволяет пристёгнутый ремень. Захарова отключается у меня на плече, сопя под ухом, как котёнок. Её волосы лезут в лицо, приходится отворачиваться. Денис врубает радио, наверно, чтобы самому не заснуть. С головой погрузившись в лёгкую вату сна, слышу знакомую мелодию: ...Я следую к краю земли И падаю в пропасть... ... Меня поедают черви И странные рыбы... Странные рыбы... Radiohead Weird Fishes