Без правил

Выныриваю из какой-то чёрной ямы, с судорожным вдохом открываю глаза, но тело моё ещё там, во сне, лихорадочно пытается выбраться, вдохнуть кислород, которого нет. Темнота окружает со всех сторон, даже с открытыми глазами я будто слепая. Притягиваюсь взглядом к светлеющему по краям прямоугольнику — окно. Значит, я в своей комнате, на кровати. Наверно, ещё слишком рано, поэтому так темно. Телефон привычно ложится в ладонь. На разблокированном экране то последнее, что я видела, засыпая. Девушка на мотоцикле. Худое тело по-летнему обнажено. Узнать её можно только благодаря светлому хвосту на плече из-под шлема. Широко расставленные ноги уверенно держат упор в землю. Видно, что она не просто позирует ради красивой картинки, она готова в любой момент оттолкнуться, рывком навстречу ветру. Без сомнений. Под затемнённым щитком шлема не видно лица, но я помню его наизусть. Я столько раз за выходные пролистывала её фото, что это лицо отпечаталось у меня на внутренней стороне век. Сегодня ночью, зажимая голову подушкой, я в первый раз видела не его, а её. Неужели мне удалось? Удалось заставить себя забыть того, кто был там всегда?.. Вчера заявился отец. Обычно он лезет с разговорами, когда слегка подвыпьет, но вечер прошёл в молчании перед телевизором. Я ушла к себе пораньше и до полуночи зависала в соцсетях. Ни у кого из моих знакомых, как и у меня, за пару дней не произошло ничего интересного. Конечно, погода мерзкая — снег с дождём, слякоть, не погуляешь. Я услышала, как мама раскладывает диван, собираясь ложиться. Родители о чём-то переговаривались, слов не разобрать, но они явно спорили. У меня неприятно заныло в животе, а когда мама, заглянув в комнату, позвала тихо: «Света!», мои подозрения стали практически реальны. Она какое-то время ждала ответа, затем плотно прикрыла дверь, поверив, что я уже сплю. Из-за невыносимой духоты я чувствовала необходимость встать и открыть окно, несмотря на секущий ледяными каплями в стекло ветер, но... не могла заставить себя пошевелиться. Даже если накрыться с головой подушкой, скрип дивана за стенкой нельзя было заглушить ничем. Шелест непогоды, усиливающийся порывами, только заставлял вслушиваться в звуки ещё сильнее. Спустя время начало казаться, что моя кровать раскачивается в том же ритме: скрип-скрип, скрип-скрип, скрип-скрип... Даже дыхание будто синхронизировалось с монотонными толчками. Изо всех сил я старалась не дышать, чтобы сбить этот тошнотворный пульс. Сердце то частило где-то в горле, то останавливалось... Каждый раз все мои сознательные годы это происходило молча, почти беззвучно. За тонкой перегородкой я не слышала ни стонов, ни каких-либо вздохов или слов любви, только механический скрип, как будто они роботы — не живые существа. Зачем они это делают? Не любя друг друга, практически ненавидя, ложатся в постель и совершают то, что должно приносить радость. По крайней мере, в фильмах происходит именно так: два человека занимаются любовью ради удовольствия. Но отец обычно на следующий день выглядел недовольным, как всегда, а мама раздражённо прятала глаза. Не похоже, чтобы эти ночи их хоть как-то примиряли. Наверно, ещё в детстве я осознала, что мои родители никогда никого не любили. Помню, как просила маму развестись... Она отвечала, что у детей должен быть отец. Мне это казалось бессмысленным, я не ощущала присутствия отца в своей жизни. Он всё время пропадал то на работе, то в деревне у бабушки. А мама жаловалась, что он совсем не помогает, спускает деньги на водку и сигареты. Жаловалась мне, будто я могла с этим что-то сделать... И после всего она снова ложилась с ним в постель... Когда все звуки наконец затихли, я открыла в телефоне сохранённые фотографии, снова и снова всматривалась в них... Пока не заснула. Едва ли это можно назвать нормальным сном: спустя два часа я уже задыхалась, барахтаясь в паутине кошмара. Теперь мне предстояло выбирать: сбежать в школу на час раньше или дожидаться, пока встанут родители, терпеть совместный завтрак и прочее... Я поднимаюсь. Пытаясь производить как можно меньше шума, собираю в школьную сумку всё необходимое. Теперь надо пройти через гостиную, никого не разбудив, а главное, не смотреть в сторону дивана, иначе, боюсь, меня вырвет прямо там... По дороге я всё-таки бросаю один быстрый взгляд на родителей, чтобы убедиться: они не проснулись. Оба под одеялами, слава Богу. Отец храпит широко раскрытым ртом, мама забилась в самый дальний угол, вжалась в стену. На завтрак времени нет, да и не хочется. Шагаю по обледенелому тротуару, стараясь аккуратно ставить ноги, чтобы не поскользнуться. За горящими окнами домов тепло, жизнь... Здесь, снаружи, — выбивающий дрожь ветер, редкие пока ещё, недовольные погодой прохожие. В пустом классе я укладываюсь головой на стол и дремлю, почти не обращая внимания на неразговорчивую после болезни Юлю и на то, как Захарова садится за парту Мишель. Та приветствует Кристину, словно лучшую подругу. Мне нет никакого дела, с кем там обнимается Захарова, тем более, что я решила держаться от неё подальше. Очевидно, это взаимно. Но видеть перекошенное лицо Лизы каждый раз, когда она смотрит в сторону своих бывших соседок, сознаюсь, приятно. После уроков, отсидев нудную дополнительную химию, на которой сон сморил меня окончательно, я спускаюсь в раздевалку. Кристина ждёт, барабаня пальцами по стойке, отделяющей вешалки. Я еле переставляю ноги, но и она после тренировки выглядит уставшей. — Ко мне, типа, нельзя сегодня, — нервно выдаёт она. Разве мы договаривались? Или она решила, что я теперь навечно должна стать её бесплатным репетитором? Одеваюсь, не поднимая головы, чтобы не встретиться с ней взглядом. Как обьяснить человеку, что я не хочу общаться? Тем более, такому человеку, как Кристина... Захарова теребит рукав куртки, и в какой-то момент я замечаю синяки у неё на запястье. Что с ней опять случилось? На футбольную травму не похоже — гематомы круглые, близко друг к другу, как следы пальцев. Отец вернулся?.. Если бы ей было куда пойти, наверно, не ждала бы меня, одна, без своих подружек. — Ну, пойдём к нам... — я недовольна тем, что сказала, но лицо Кристины словно освещается изнутри радостью. Оказывается, для меня это важно.