Без правил

...В своих мыслях я иду куда придётся. Останавливаюсь только тогда, когда вижу перед собой не знакомую автобусную остановку, а чужой дом — серую пятиэтажную панельку. Дом Кристины. Мне всё ещё неприятно вспоминать тот день, когда она дралась со Стасом, знакомство с Денисом... Квартира Захаровых на пятом этаже, первый подъезд. Нет, не угловая — точно помню, что окна выходили на две стороны — значит, следующая. Кристина, наверно, дома. Сюда, во двор, как раз выходят окна её комнаты, но они зашторены... Такое ощущение, что я топчусь здесь уже несколько минут, не понимая, чего хочу. Высокие старые деревья обрамляют двор, превращая его летом в уютное тенистое место. Но сейчас середина осени, и утоптанная земля засыпана слоем облетевших коричневых листьев. В детстве я любила сгребать их в кучи, а потом подбрасывать вверх, устраивая салют. Хоть я уже не малолетка, так приятно распинывать эти листья в стороны, слушать, как они шуршат под ногами и давить, давить их, превращая в грязную кашу. Можно присесть на старую скрипучую качель, полистать Инстаграмм и сделать вид, будто я кого-то жду. Я не Кристина и не собираюсь повторять за ней, но... зачем она тогда притащилась к моему дому, избитая отцом? Ей некуда было идти или просто хотелось сочувствия именно от меня? Мне есть куда возвращаться, и не нужна ничья жалость... Просто посижу здесь пятнадцать минут и поеду домой. Стайка мелких мальчишек крутится рядом, не решаясь попросить взрослую тётеньку освободить качель. А та прямо как из моего детства: из-под струпьев слезающей тёмно-синей краски проглядывают лишайные пятна красной поверх ржавчины; потемневшее деревянное сиденье расписано неприличными словами. Малыши с воплями разбегаются — на площадку заруливает весёлая гоп-компания. Они рассаживаются на бортиках песочницы, оглушительно гогочут, матерятся. Самым лучшим вариантом было бы встать и уйти, но я боюсь привлечь их внимание. Сумерки в конце октября ложатся рано, и даже если они здесь надолго, можно переждать до темноты... — Карась, доставай свой фанф... фуф... тьфу, блять, фунфырик! — сквозь пьяные выкрики смутно знакомый голос кажется нереальным. Так не бывает. Минуту назад я думала о ней, и вот... она здесь. От неожиданности делаю резкое движение, качель скрипит слишком громко, на меня оборачиваются. — Светка? Блять, Светка, ты чё тут забыла? — Кто? — не понимает один из сидящих рядом парней. — Шума, ты с кем базаришь? — Ярка, блять! Скучала за тобой, соска пиздатая! Никогда ещё не видела Кристину такой: она в умат пьяная, покачивается даже сидя, бормочет под нос, размахивая руками. Я узнала её только по голосу — в чёрной кепке, со спрятанными в капюшон куртки волосами она ничем не отличается от парней. Все пялятся на меня, не делая попыток подняться, только один, высокий, чернявый, наморщив лоб, тянет: — Чё-то я не вдупляю... — Одноклашка моя, говорю, — Кристина повышает голос, — Светка. — Ебейшая девка! — чернявый цокает языком. — А я чё те базарю! Светка, иди сюда! Не собираюсь подчиняться — Кристину я уж точно не боюсь. Но она в любой момент может маякнуть парням из своей кодлы, и те притащат меня силой. Лучше уж не позориться. — Садись! — Кристинка отодвигается, едва не заваливаясь на соседа, стукает ладонью по деревяшке рядом с собой. — Выпей с нами! Какой-то парень наливает в свой одноразовый стаканчик прозрачную жидкость из чекушки, протягивает мне. Сцепляю руки перед собой, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что я собираюсь с ними пить. Тем более из чужого стакана. — Бери давай, ну, Светка! Не обижай кентов. Я готова смотреть куда угодно, только не на пьяную Кристину. Она выглядит омерзительно — гаже, чем все её кенты, со своим хриплым голосом, пустыми стеклянными глазами и почему-то заискивающей улыбочкой. Изгибается, пытаясь заглянуть мне в лицо, кепка падает на песок. Она подбирает, не пытаясь даже отряхнуть, водружает обратно на голову. Приобнимает меня одной рукой, подтягивая к себе: — Да ты не ссы, все свои здесь! Вот Вано... — чернявый кивает, — Карась, Миха... Пухарь. Костяшки правой руки, которой она цепляет моё колено, разбиты в кровь и уже поджили. — Чё, Шумахер, мы тут жопу морозим, а у тебя хата пустая! — орёт рыжий Миха. — Ебальник завали! — Кристина отмахивается, всё пытаясь заставить меня выпить. — Да ладно, Крис, давай у тебя посидим, чем тут народ провоцировать... Проходящие бабульки и мамаши с детьми давно косятся на нас совсем не по-доброму. — Молодые люди, здесь дети гуляют, а вы спиртные напитки распиваете, разговариваете некультурно... — бородатый мужик начинает издалека, видимо, побаиваясь подходить ближе. — Уходим, дядя, уже уходим! — Вано поднимается, следом за ним остальные. Я вынуждена тащиться за Кристиной, которая вцепилась в мою ладонь железной хваткой. — Ну, пацаны, давай ко мне! Пока батя съебался, а мать на работе. Но если хату разнесёте, Дэн вам пиздюлей навешает, как два пальца... Парни притаскивают из кухни в большую комнату стол с табуретками, ставят стопки, водку, разливают... Я стою там, где Кристина меня бросила — у входа в комнату, стараясь никому не мешать, и тихо мечтаю оказаться отсюда как можно дальше. — Иди к нам, как тебя там... Светка. Не обидим, нальём. — Я не пью... — если бы эти слова прозвучали увереннее, громче, может, ничего бы и не случилось. — Чё ломаешься, как целка, — пьяный Вано поднимается, оказываясь внезапно намного выше меня, хватает и тащит прямо себе на колени. Я пытаюсь ухватиться хоть за что-то, но всё равно падаю на него, а он пользуется — стискивает длинными руками, обминает грудь сквозь куртку. — Крис не врала, пацаны! Есть за что подержаться! Я в каком-то ступоре. Ощущаю под собой его неудобные твёрдые колени, но даже не делаю попытки сбежать. — Хорошая соска! — он гладит меня везде, пытаясь протолкнуть руку между ног. Я, распластанная на нём, ничего не соображаю от ужаса, зажимаюсь — не помогает, он сильнее и крупнее в два раза. Остальные смотрят, не пытаясь вмешаться. — Чё, блять, тут творите? — Кристина входит, матерится. Тарелки с закусками из её рук брякают о стол. — Всё путём, Шума. Вишь, пацан девке понравился, — самый старший в компании парень со странным прозвищем Пухарь раздвигает в фальшивой улыбке губы, показывая отсутствие переднего зуба. Ощущаю пристальный взгляд Кристины: — Светка, с тобой всё в порядке? Парни ржут. Ужас вырывается из меня задушенным писком. Крис сдвигает брови, каменеет скулами: — Так, еблан, отпустил девку, быстро! Она больше не похожа на пьяную, когда сжимает кулаки, округляет плечи... Что она сделает против четверых здоровых парней? Вано понимает это, посмеиваясь: — А то что? — Бабло сам своё потащишь, в натуре! — Крис в бешенстве, дёргается резко, ударяя кулаком о кулак. Вано поднимает руки, я соскальзываю на пол и, не чувствуя ног, давясь рыданиями, иду к Кристине. Ищу у неё защиты. — Съебались отсюда нахуй! — ведёт меня к себе в комнату, придерживая за плечо. — А ты чё кипеш, в натуре, устроила? Ну не понравился он тебе, так нехуй на колени садиться! Конечно, Кристина злая, и злость свою решила сорвать на мне. — ... Не курю, не пью... Чё, блять, типа, во дворце воспитывалась, принцесса? Меня мутит, но это ничего не значит по сравнению с тем, что Кристина поругалась с друзьями. Из глотки, как я ни пытаюсь его сдерживать, выползает вой. Затыкаю себе рот двумя руками и чувствую, как Крис обнимает меня, поглаживая по спине. — Тихо, тихо. Чего ты, Яра? Всё нормально, никто тебя больше не обидит... Садится на кровать, притягивая к себе. Это совсем не похоже на то, что было с Вано. Кристина сильная, но мягкая. С ней я в безопасности. — Я первый раз напилась в четырнадцать лет. Лиза пригласила на день рождения к своему родственнику, — это сложно говорить, вытаскивать из себя, но Крис должна знать, что я не избалованная истеричка. — Он всё подливал мне вина, а потом мы как-то оказались вдвоём, и он полез ко мне, начал трогать везде... Воспоминания душат, не хватает слов, чтобы передать то, что я тогда чувствовала. Телу моему от выпитого алкоголя было всё равно, что с ним делают. Но где-то внутри словно находился ребёнок, который вопил от ужаса, и этот крик разрывал меня на части. Кристина вздыхает, сжимая крепче объятия. — Ничего не случилось. Пришла Лиза и увела родственника. Но мне было пиздец как страшно, потому что тело не слушалось, я не могла никак себя защитить... Я лежу на Крис, слышу, как бьётся её сердце, но этого недостаточно. Мне нужна опора. Нащупываю её руку и продолжаю: — Ненавижу чувствовать себя беспомощной, я не могу этого себе позволить, понимаешь! Потому что... когда беспомощный, ты как маленький ребенок. А когда ты маленький, с тобой обязательно случается что-то плохое! Я благодарна, что Кристина ничего не говорит, ни о чём больше не спрашивает, просто держит двумя руками, пережидая мою истерику и дует на макушку, как мама в детстве на больное место. У кошки болИ, у собачки болИ, а у Светочки ничего не болИ... И мне становится легче.