Без правил

Я снова сижу в своей кровати, и мои губы дрожат. Щипаю их, царапаю ногтями, чтобы удержать то, что никто не должен видеть. У него опять новая девка. Она симпатичная, блондинка, крепкая попка выглядывает из-под коротких джинсовых шортиков. Она одета по-летнему, значит, фотка старая. Значит, он встречался с ней ещё летом. Почему выложил только сейчас? Блять, ненавижу его игры. Ненавижу то, как по-хозяйски его смуглая ладонь лежит на этой роскошной попке. У меня начинает покалывать лицо, рот наполняется горькой слюной, желудок скручивает спазмом. От того, как они смотрятся вместе, мне хочется выйти в окно. Тридцать девять лайков. Сорок. Я тоже нажимаю на сердечко, и оно окрашивается красным. Пусть видит, что я совершенно спокойно отношусь ко всем его девкам. Даже если их будет не одна сотня, я знаю, все они — ненадолго. Наиграется и бросит. Он никогда никого не приводил домой, не знакомил с мамой, будто каждая не заслуживает даже упоминания её имени. Они все — игрушки, и мне даже жаль очередную, скоро она полетит в мусорное ведро. У блондинки подкачаны губы, нарощены ресницы. Она выглядела бы как обычная инстасамка, если бы не глаза — нежно-голубые, в которых изумлённая наивность смешивается с восторженной уверенностью балованного ребёнка. Она привыкла смотреть на мир открыто. Привыкла находиться под защитой папы, мамы или старшего брата... Ей кажется, что никто не посмеет её обидеть? Ха! Очень скоро она будет захлёбываться в рыданиях, не веря, что её, такую идеальную, могли растоптать и унизить. Он особенно любит наивных... Меня ему больше не сломать. Никогда. Я не могу оторваться от этой фотографии. Его взгляд направлен не на блондинку, а прямо в объектив, рот чуть изогнут в усмешке. Как у внешне заурядных предков мог родиться такой мачо с чертами модели журнальных обложек? Хотя на черно-белых институтских фотографиях мама просто красавица, да и отец в молодости выглядел неплохо. Ну где справедливость? Он великолепен, а мне, как в том анекдоте про «умные направо, красивые налево» хоть разорвись. Я — посредственность, и сколько бы олимпиад не выиграла, мама правильно говорит: математика не главное в жизни, уравнения на хлеб не намажешь. Возможно, дело в извечном споре физиков и лириков, и мама как дипломированный филолог считает, что русский-литература — самые важные предметы в школьной программе... Пора вставать. Опаздывать в первый день второй четверти — плохая примета. При мысли, что скоро увижу Кристину, внутри становится щекотно. В ту ночь после гонок она всё-таки отвезла меня домой, практически засыпая за рулём — мы обе слишком устали. Маме я соврала, что поссорилась с Юлькой и взяла такси. В общем, всё сошло без проблем, потому что в коридоре недвижимостью валялся бухой отец, и матери было не до меня. Она пила корвалол и валерьянку, а я лежала в своей кровати, улыбаясь. От воспоминаний о холодных пальцах Кристины живот сводило дрожью. ...Юлька словно специально ждала начала урока, чтобы выложить мне всё, что у неё накопилось за два долгих выходных. До звонка она куда-то ускакала, бросив сумку на парте, а теперь мешает слушать объяснения учителя, гудя прямо в ухо. — Знаешь, кого я там встретила? Мне не надо догадываться, где это ТАМ, и так понятно. — Костю Воронова со своей девушкой. Такая симпатичная брюнетка! Тоже мне новость. Я видела фото Костиной девушки, он постоянно выкладывает их в инсте. Единственное что меня интересует: — Он тоже был за рулём? В ёбнутом мире, где несовершеннолетняя Кристина Захарова без прав гоняет на тюнингованной тачке по городским улицам, это было бы в порядке вещей. — Нет, его старший брат привёз. Они вообще там большой компанией были... А что? Я не удивляюсь, что подруга знает Костиного брата — Юлька знает всё. Если Юлька чего-то не знает, то этого не существует. Понятно, я не имею в виду уроки. — ...Да, фигня! Угадай, кого ещё я там встретила? Неужели она хочет заставить меня перебирать поимённо всю параллель? Ладно, хоть так почувствует себя умнее. Для начала выбираю наименее вероятный ответ: — Малышева? — нашего гения сложно представить на любой тусовке, стритрейсинг точно не входит в сферу его интересов. — Неет! — тянет довольная Юлька. — Давай думай! Мне уже не волнует новая тема, которую математичка упорно пытается донести до самых тупых учеников класса. Например, до Ангелины. Геля не глупая, просто учеба ей даром не сдалась. Новосёлова мнётся у доски, улыбаясь ярко накрашенными губами и наматывая на палец прядь волос. — Ангелина, вы забыли умножить икс на игрек. Исправьте, пожалуйста, — звонкий голос Марии Константиновны пробивается сквозь шум в классе. Никого не интересует система уравнений, все заняты решением своих проблем. Мишель откровенно заигрывает с Кристиной, проводя её ладонью по своей щеке. Захарова улыбается, даже не делая попытки забрать руку. Мне всё равно, я просто отвернусь... Но сердце сжимается, пикируя в мёртвую петлю. Геля, тупо ухмыляясь, смотрит на доску, потом что-то чертит, противно скрипя мелом: XY* — Ангелина, вы забыли: знак умножения между переменными не ставится. Что это за звёздочка? — Это не звёздочка, это цензура, Мария Константиновна! Класс гремит оглушительным хохотом. Смеются все — даже те, до кого пока не дошло. — Стирайте с доски это безобразие и садитесь, Новосёлова! За работу на уроке «два», — краснея щеками едва ли не до слёз, математичка склоняется над классным журналом. Ангелина демонстративно пожимает плечами: — Мне бы ваши проблемы, Мария Константиновна! Её высокий тон разносится на весь кабинет, и ученики опять выпадают. Смеётся даже отличница Полина, закрывая лицо руками и укладываясь животом на парту. Геля счастлива от такого внимания. Она размазывает сухой тряпкой меловую крошку по доске и крутит бёдрами «восьмёрку», изображая стриптиз. Мария Константиновна даёт контрольную на следующий урок, а сама убегает в учительскую — отпаиваться чаем. Я сосредоточенно решаю задания, когда на тетрадь падает чья-то тень. — Пойдём покурим, Светка! — Я не курю, — успеваю ответить, прежде чем осознаю, с кем разговариваю. Кристина крутит в руке что-то похожее на электронную сигарету, выжидает. — Пойдём, говорю, выйдем! — прозрачные глаза Захаровой темнеют, сужаются, наливаются яростью. — Я. Не. Курю. Позови Мишель, она с радостью составит тебе компанию. Юля слушает нашу перебранку открыв рот, да и другие начинают подтягиваться. Ещё бы — два представления за один урок. — Не пизди, Яра! Мои дела с Мишелькой это мои дела! Иногда на меня находит какое-то тупое упрямство, знаю. Я готова стоять на своём, даже во вред себе и окружающим, не думая о последствиях. Кристина выходит из класса одна.