Без правил

Я знала, что Кристина сегодня не придёт, но пустота на задней парте справа ощущается катастрофически. Мишель кривляется и подъёбывает своих подружек, как обычно. А слева на меня давит взгляд Лизы — даже плечо постоянно чешется. Высидеть в таком напряжении все уроки непросто, но я знала, что, едва прозвенит звонок, сорвусь и побегу домой к Кристине... Не побегу, конечно, это было бы слишком странно. — Ты сегодня какая-то позитивная! — говорит Юля после того, как я в третий раз улыбаюсь в ответ на ругань географички. — Просто настроение хорошее. И правда, я на удивление выспалась, хотя думала, что проваляюсь полночи с бессонницей. Вчера отчаяние и гнев разъедали изнутри, но, нарисовав портрет Кристины, я словно выплеснула лишние эмоции, сбросила тяжесть с души. Сегодня у меня есть чёткая цель: увидеть Крис, убедиться, что она правда болеет. Со звонком я начинаю собирать вещи, когда на парту падает тень — Лиза. — У тебя есть время? Поговорим? Отвожу глаза в сторону, а руки продолжают пихать в сумку учебник, тетради... — Нет, извини, я тороплюсь. Лиза подходит так близко, словно мы с ней до сих пор лучшие подруги, заглядывает просительно в лицо: — Ну мне очень надо с тобой поговорить! — Зачем? Я злюсь, кажется оттого, что вот-вот готова сдаться. Класс пустеет, мы остаёмся одни. Нет, ещё Малышев копошится у своей сумки на задней парте. Отросшая чёлка закрывает ему лицо, но я уверена — он подслушивает. Лиза берёт меня за руку. Не понимаю, зачем она это делает, но от её знакомого прикосновения тепло растекается по всему телу. — Зачем? — повторяю я. — Хочу перед тобой извиниться, — тихо произносит Лиза. Она всё ещё для меня близкий человек. Столько лет дружбы не зачеркнёшь одним предательством. Мне кажется, или карие глаза блестят сильнее обычного? От чего — от слёз? — Пойдём! Рука в руке мы выходим из класса, подальше от внимательных ушей Малышева, оттопыренных и круглых, как локаторы. Я собираюсь выслушать Лизу. В конце концов, к Кристине я смогу зайти и после разговора. Как отпущенные птицы, мы покидаем школьную клетку и скользим по обледенелым улицам, поддерживая друг друга. С Лизой мне всегда было проще находить общий язык, чем с кем-либо ещё. Мы могли болтать часами на самые разные темы. До того, как всё изменилось. Я жду, что она заговорит первой, но Лиза молчит. Мы проходим квартал и спускаемся к набережной, где какие-то дети с воплями носятся друг за другом по свежему подтаявшему снегу. — Что ты хотела сказать? — наконец не выдерживаю я. — Прости меня пожалуйста, Света! — Лиза бросает эту фразу с таким отчаянием, будто ей и правда жаль того, что случилось год назад. Я пожимаю плечами. Простить предательство? Слишком сложно для меня. Забыть и начать сначала — вот это более реально. — Зачем ты сказала Стасу, что я хочу у него... отсосать? — Я не говорила! — стрелы её ресниц возбуждённо взлетают, оставляя беззащитными тёплые карие глаза. Она негодующе притопывает ногой. — Это Стас сказал! И сказал, что когда он столкнулся с тобой в туалете, ты сама предложила... И озвучила цену. Да что за... хуйня! Он рассказал и про туалет! Только всё было с точностью до наоборот. Это он меня пытался изнасиловать! — Что же, по-твоему, он делал в женском туалете? — Ну... — Лиза краснеет, — Ты сама позвала. Я просто не понимаю, как можно было всё так вывернуть, поставить с ног на голову... И ведь все поверили! В том числе и благодаря Лизе! — А ты подтвердила его слова! — Нет! Я молчала! — вскрикивает Лиза. — Вы сами с Юлькой перестали со мной разговаривать! Ещё до всего этого! Она плачет: пара крупных слезинок выкатывается из широко распахнутых глаз цвета густо заваренного чая. Лиза тут же вытирает лицо рукавом. Я смутно припоминаю, что мы и правда поссорились из-за какой-то ерунды. Юля что-то сказала, Лиза ответила, Юля обиделась. А я болталась между ними, не зная к кому примкнуть. Помирить подруг тоже не получалось. Лиза вела себя высокомерно, считала, что Юля должна обязательно перед ней извиниться... В конце концов, мне это надоело, и я встала на сторону Юли. А Лиза, оказывается, затаила обиду. Наверно, мы и правда должны были тогда просто встретиться все вместе и поговорить. — Я была совсем одна! Никто со мной не разговаривал! Я приходила из школы и плакала целыми вечерами! Мама даже грозилась отправить меня к психологу... Мне жалко Лизу. Похоже, в том, что произошло, есть вина нас обеих. К тому же, с подачи Кристины, она всё-таки подтвердила перед классом, что между мной и Стасом ничего не было. Это ведь хороший поступок! — Света, ты меня простишь? Со вздохом ненависть, которая копилась все эти месяцы, вырывается из моего рта облачком пара. Обнимаю Лизу, совсем как раньше. Её худое тело совершенно не округлилось за год. Я так рада: хотя бы часть того груза, что лежит на сердце неподъёмными валунами с острыми неокатанными гранями, удалось сбросить. Лиза улыбается сквозь слёзы. — Придёшь ко мне на день рождения? — Ой, точно! А когда? — Ну, у меня пятнадцатого, но мы решили отпраздновать четырнадцатого, в воскресенье. Чтоб не ждать неделю. Я никогда не забывала Лизин день рождения, старалась приготовить подарок, который обязательно понравится ей. В этом году придется поторопиться — времени осталось немного. — Плохая примета... — Ну и что! Ты же не веришь в приметы! Приходи! — К тебе домой? — Нет, мама против шумных застолий, ты же знаешь. У друга буду праздновать. Я напишу адрес и время. Лиза потирается щекой о моё плечо, едва не мурлычет — такой ласковой она бывает нечасто. Мы ещё раз обнимаемся. — Хорошо, приду! Мы расстаёмся, улыбаясь друг другу. С такими светлыми, приятными чувствами я иду к дому Кристины, захожу в подъезд вслед за какой-то женщиной. Поднимаюсь на последний этаж и нажимаю дверной звонок. Противная мелодия звучит в тишине квартиры, это слышно даже через дверь. Никто не отвечает, не подходит... Где же Кристина? Если она болеет, то должна сидеть дома.