Без правил

— Что это, блять, такое?! Я смотрю на Кристину: небрежно завязанные в хвост светлые волосы, за которыми она, наверно, никогда не ухаживала. Торчащие вразнобой волоски широких бровей. Белёсые ресницы, из-за которых припухлость век и синяки под глазами выделяются ещё сильнее. Обветренные в болячках губы. Неровная кожа, которую она никак не маскирует косметикой. На первый взгляд в ней нет ничего привлекательного. Но ярость, с которой она, выставив широкий лоб, готова наброситься и рвать клыками одичалой собаки, неожиданно притягивает меня. — Яра, блять, не молчи! Окрик подстёгивает протянуть руку к смартфону, лежащему на столе. Пальцы заметно подрагивают. Сердце тюкает, резиновым мячиком в трахее, мешая вдохнуть. Вспоминаю, что такие разноцветные мячики продаются в автоматах «Магнита» рядом с домом... Во весь экран телефона расплывается безобразное фото — возможно, скриншот плохого качества — женских раскинутых ног в дырявых колготках. Попавший в кадр подол бирюзового платья, задранного до талии, не оставляет сомнений: это я. Стыд прокатывает обжигающей волной по телу, закручиваясь водоворотом в животе. Меня бросили в кипяток, сварили заживо, но по какой-то причине я, как Иванушка-дурачок, осталась жива, и теперь должна оправдываться за это. Кристина нетерпеливо раздувает ноздри, а у меня в голове пустота. Что придумать? Рассказать правду? Она разочаруется во мне, скажет, что я дура, и будет права. Никто бы не попался в такую идиотскую ловушку. Но, скорее всего, Кристина не поверит, и оправдания станут выглядеть ещё более глупо. Я снова вглядываюсь в фотографию. Ракурс съёмки такой, что лица не видно, только бёдра. Ноги в драных колготках совсем не доказательство. — Ты мне мозги не еби! — угрожает Кристина. — Там ведь не только это! Где там? Судорога сковывает спину. Открываю рот, но звуки так и не родятся в пересохшем горле. Неужели тот уёбок успел наснимать что-то, пока я была в отключке? Мне казалось, что прошла буквально пара минут, но я могла ошибаться. Тогда всё вокруг расползалось вязким дурно пахнущим мороком... Кристина надвигается. Ей не нужны мои слова, она сама себя распаляет. Сжатые в кулаки пальцы с выбитыми костяшками уже готовы ударить. — Пусти, — я стараюсь говорить спокойно, но голос подводит дрожащим сипом. — Съебаться хочешь? Она видимо забыла, что находится в моей квартире. Здесь моя территория, а Кристина только гость. — Пропусти, мне надо в туалет! — в этот раз получается увереннее, Захарова отступает в сторону. Мне нужна эта передышка — пара минут, чтобы подумать. За запертой дверью меня одолевает искушение остаться здесь, не выходить. Не станет же Кристина ломать замок. Но тогда это означает конец всему... То, что ещё даже не началось, будет похоронено из-за моей трусости. С другой стороны, не представляю как объяснить то, что произошло. Сама не понимаю, зачем Лизе нужно меня подставлять. Что её — кто, парень, знакомый? — поимеет, выложив мои фото в сеть... Нет, я не собираюсь убегать и прятаться. Если Крис хочет знать правду, то выслушает. Если нет, значит, я в очередной раз ошиблась, и Кристина не тот человек, кто мне нужен. ...Она уже похозяйничала на кухне, поставив чайник и вытащив из холодильника банку смородинового джема. — Вкусно! Будешь? — облизав ложку, Кристина запустила её прямо в банку. Мама, увидев такое, билась бы в истерике. — Мама сама готовила... — мне приходится присесть, вцепившись руками в сиденье стула, чтобы обрести хоть какую-то опору. Кристина, увлечённая окунанием и вылизыванием ложки, не обращает внимания. Как легко было бы забыть её допрос пару минут назад! Телефон исчез со стола, и сама она, кажется, больше не собирается угрожать, требуя объяснений... Вдохнув побольше воздуха, я начинаю: — Лиза пригласила меня к себе на день рождения в прошлое воскресенье. Ну, то есть, день рождения у неё в понедельник, но она решила праздновать в воскресенье, чтобы не ждать неделю... — почувствовав, что сбилась с мысли, я останавливаюсь. — ...Юля рассказывала, что встретила Лизу на гонках с каким-то парнем, который снимал на камеру... — это опять не то, но Кристина уже слушает внимательно, зажав в кулаке забытую ложку. — Короче, Лиза меня позвала домой к этому мужику... То есть, не только меня, вроде бы, много кого... Но когда я пришла, там была только Лиза и этот Алексей. Опять пауза. На этот раз я задумываюсь, стоит ли рассказывать про Лизину уловку со временем. Лишняя информация, продолжаю. — Меня уговорили выпить... А потом... Ничего не помню... Мерзкие толстые пальцы снова копошатся внутри, провоцируя рвотные позывы. Надо ли об этом говорить? Может и надо, но я просто не могу. — Я очнулась и ушла оттуда, пока они были в другой комнате... В моей истории зияют сюжетные дыры, а фальшивую маску на стене не замазать никакой штукатуркой. Кристине не нужны подробности, она легко сама достраивает нужные конструкции. Так же, как полчаса назад злилась на меня, она пылает гневом к другому. — Сука, блогер, блять, еблан! Пожалуй, это самое мягкое, что я от неё ожидала. Со Стасом она кинулась разбираться и за меньшее. — Там лица не видно, — теперь уже будто я её утешаю. — Там, блять, видно ВСЁ, Яра! А вот Лизка, сука, в маске! Значит, этот уёбок всё-таки успел что-то наснимать. И Лиза ему помогала. — Ладно, не ссы! С ним разберутся! Я поднимаю глаза, вглядываясь в по-деловому сосредоточенное лицо Захаровой. — Не ходи к нему! Он отмороженный на всю голову! Я ещё не рассказала про розовый член, наручники и прочие приспособления, что отпечатались, как картинка интернет-магазина товаров для взрослых в моём мозгу. — Кто говорит, что, типа, я пойду? — усмехается Кристина словно через силу. Мне хочется воображать, будто она каким-то волшебным образом решит проблему. Чудес не бывает — любимая поговорка мамы. Невозможно снова стать чистой, как новорождённый ребенок, и прожить жизнь заново, чтобы никогда не видеть того, что видела я. От грязи, которая внутри, не отмыться, но я делаю вид, что верю ей.