Без правил

Руки хватаются за что угодно, лишь бы обрести опору, скользит под пальцами кожа сидений. Удар затылком о твёрдый пластик двери помогает прийти в себя. Ноги разъезжаются в бесполезной попытке оттолкнуться, широкие штанины за что-то зацепились. Рывком мне удаётся выпрямиться и сесть нормально, отодвинувшись как можно дальше от соседа. Взгляд мечется, пытаясь собрать воедино картинку из разрозненных кусочков. Кроме меня и Кристины, в машине двое мужчин. Вижу макушку водителя с коротким ёжиком чёрных волос. Рядом со мной в тёмной куртке Вано. Он слегка улыбается, будто рад встрече. Как же я его сразу не узнала! Конечно, узнала бы, если б было время до того, как меня грубо втолкнули на заднее сиденье автомобиля! Кристина, не поворачивая головы, внимательно смотрит вперёд, на дорогу, словно не замечает, что я здесь. Вано тоже отворачивается, расслабленно откинувшись назад. Почему они ведут себя так, будто всё происходящее нормально, и мы просто решили покататься с друзьями? Но на самом деле никто меня не приглашал. Если Крис села в машину к парням добровольно, то моего согласия очевидно спросить забыли. Когда внедорожник притормаживает на светофоре, я изо всех сил дёргаю дверь, одновременно пытаясь её разблокировать. Водитель реагирует быстрее, снова нажимая блокировку. — Угомони девочку! — его голос с акцентом мне точно не знаком. Вано подаётся вперёд, когда я изо всех сил пытаюсь его пнуть, отталкиваясь от водительского сиденья. Меня припечатывают к спинке, руки беспомощно вскидываются, ловя воздух. Кажется, хрустнула челюсть. По крайней мере, резкая боль пронзает сустав, а парень продолжает давить грубой вонючей ладонью и всем своим весом, пока я не начинаю задыхаться. — Твоя девочка очень глупая. Пусть пообещает вести себя хорошо, — ленивый, с растяжкой, тон водителя предназначен вроде бы не мне. Кристина оборачивается. Её угрожающий вид должен подсказать: она на их стороне, но я не хочу верить. Из выпученных от недостатка кислорода глаз начинают течь слёзы. Вано ослабляет хватку, ладонь сползает ниже, освобождая рот. Но его рука по-прежнему у моего горла, готовая в любой момент сдавить, возвращая ужас удушья. При этом он продолжает добродушно улыбаться и даже подмигивает, заметив мой взгляд. Я такая жалкая. Шмыгаю распухшим носом, пытаюсь удержать всхлипы, размазывая по мокрому лицу слёзы грязными пальцами, а они льются без остановки, будто внутри кран открыли. Это слишком: и каменно-равнодушная Кристина, и весёлый Вано, и безымянный тягучий голос словно подталкивают меня к краю пропасти. А там — неконтролируемая истерика, в которой я начну биться с минуты на минуту... Чтобы обмануть себя, приходится представить, что я в безопасности, среди друзей. Мы просто решили на ночь глядя покататься за городом. Я упустила тот момент, когда окончательно стемнело. Автомобиль пересек реку по мосту, и теперь свернул с трассы налево, на разбитую грунтовку. Узловатые чёрные деревья подпрыгивают в свете фар, вырастая как из под земли, когда дорога петляет неожиданными поворотами. Держусь изо всех сил, чтобы не удариться головой о потолок на очередной кочке. Колёса внедорожника ныряют в ямы, водитель снижает скорость. Рельеф замёрзшей дороги ощущается всеми частями моей задницы. Наверно, мы не так далеко от города, но в темноте я не узнаю местность. Телефон в кармане куртки напоминает о себе жёсткими углами, но до него не добраться незаметно. Да и кому звонить? В полицию? Что они сделает, если я не видела номера автомобиля и не представляю, куда нас везут. Автомобиль тормозит у проплешины между деревьями, меня кидает вперёд. Кристина оглядывается. Я наконец читаю в ней неуверенность. Губы сжаты намертво, но подрагивание подбородка выдаёт эмоции. Водитель не глушит мотор. Заглядывая через спинку переднего сиденья, я различаю на руле его руки с кривыми широкими пальцами. Он явно не на скрипке играет. — А вот здесь мы вас и закопаем! Смысл пробивается в моё сознание не сразу. Паниковать бесполезно, их двое взрослых парней против нас, слабых девчонок, даже если Кристина себя слабой не считает. — Чё за базар, Алик! Это первый раз за сегодня, когда я слышу Кристинин голос. Она хрипит больше обычного, но страха не чувствуется. Вано ржёт. Мне наконец удаётся разглядеть водителя Алика, который, развернувшись, косит в мою сторону тёмным глазом. Если Вано ещё можно назвать привлекательным, то у этого мужика крупный нос на заросшем щетиной лице, покатый лоб с залысинами, глубокие морщины у рта выглядят отталкивающе. Ему лет сорок, может, больше. — Выходи из машины! Он ведь шутит? Кристина не двигается с места, и я стараюсь стать невидимой, занимать как можно меньше пространства. Тогда водитель распахивает дверь, впуская в прогретый салон ледяной ветер, и, обойдя автомобиль, тащит Кристину наружу за капюшон. Вано вцепляется мне в волосы — шапка валяется где-то под ногами — и тянет за собой, отрывая пряди вместе с кожей. Бьюсь локтями, коленями, пока выползаю в снег. Голова горит, ветер тут же охлаждает шипящую от боли кожу, как анестезия. Тогда Вано выпускает волосы, перехватывая за шиворот куртки, толкает перед собой по следам Алика и Кристины. Снега по щиколотку, ноги скользят, вязнут, но идти недалеко, метров десять, потом обрыв. — Что скажешь, Кристина? По-прежнему считаешь, что долги не надо возвращать, а? — Алик говорит громко, перекрикивая шум ветра. — Я ничего тебе не должна, — Кристина напротив проталкивает слова сквозь зубы, приходится напрягаться, чтобы расслышать. — Ай, девочка, плохо тебя отец воспитал. Правильно говорят, ручей мутится у истока. Деньги, что ты забрала, тебе не принадлежат... — Это мой выигрыш, — перебивает Кристина. — И куда ты его потратишь? Наркотики до добра не доведут, — Алик скрипуче смеётся. — Да ладно, младшему ошибаться, старшему прощать. Верни что взяла, разойдёмся миром... Захарова молчит. — Понимаю. Друзья ближе к телу, чем одежда. Верни чужое, и никто не пострадает! Вано ощутимо толкает в спину, Кристина оборачивается на мой слабый вскрик. Её шантажируют... мной? Котлован впереди слишком ровный и глубокий, чтоб иметь естественное происхождение. Покатые склоны засыпаны снегом, здесь его больше, чем в городе. Я наконец понимаю, куда нас привезли. Была здесь в детстве, раз или два. Это заброшенные карьеры, в которых раньше добывали песок, а потом затопили. Теперь сюда приезжают рыбачить и купаться, но зимой, конечно, ловить тут нечего. Вокруг не души. Эти уёбки и правда могут сделать с нами всё что угодно и бросить трупы в прорубь. До весны не найдут. Умереть вот так было бы глупо, но я не боюсь. Жалко только маму. Вспомнит ли обо мне он? Станет ли искать, если я пропаду? Алик приближается, разглядывает меня в свете фар, засунув руки в карманы. — Вах, какие глаза! Взял бы за своего сына! — смеётся, возвращаясь к Кристине. — А на тебе бы сам женился! Сила мужа - в кулаке, сила жены - в слезах... — Да пошёл нахуй! — Гляди, за язык подвешу, чтоб не болтал лишнего. Кристина шире ставит ноги, горбится на ветру. — А красивая у тебя подружка. Посмотрим, останется ли такой же красивой после того, как Вано её изнасилует? Я верю в это — мгновенно, сразу. После того, как он меня душил с улыбкой, верится и в худшее. Страшно только если потом меня оставят в живых, а трупу, думаю, всё равно. Захарова вытаскивает руки из карманов, расправляет плечи. — Пошли перетрём. Без свидетелей, — это уже Вано, который дёргается следом. Кристина с Аликом возвращаются в машину, а я коченею на морозе, зная, что они там сейчас решают мою судьбу. Ветер рвёт волосы, но это лучше, чем ощущать на себе чужие руки. Когда я пытаюсь выглянуть из-за спины Вано, он грубо толкает меня обратно, поэтому всё, что остаётся — натянуть воротник куртки до ушей и съёжиться, обхватив руками плечи. Не теплее, но так я чувствую себя хоть немного защищённой. Деревья за машиной гнутся и качаются. Они, как и я, не могут сдвинуться с места, вынужденные просто принимать то, что происходит вокруг. Тело постепенно становится нечувствительным, и я бы этому порадовалась, но страх внутри напоминает о боли, которая появится, когда отмороженные конечности начнут оживать. Кристине стоит решать свои вопросы поскорее. Даже из-за спины Вано я замечаю мигание фар. Значит, они о чём-то договорились. Парень разворачивается и, замечая, что я не в состоянии идти, снова тащит меня к машине за шкирку. Так же за шкирку, как котёнка, бросает внутрь. Чтоб не стучали зубы, приходится до хруста сжать челюсти. У Кристины красное лицо, она проглатывает всхлипы, будто икает. Алик её ударил? Не похоже. Он возится на водительском сиденье, поправляет одежду. Вжикает молния. Кристина, отвернувшись, всё время вытирает ладонь о колено, словно чем-то испачкалась. Я не понимаю, что произошло, но машина медленно трогается с места для разворота. Кажется, нас отвезут домой. Сколько сейчас времени, не представляю. Надеюсь, мать ещё не подняла панику, иначе придётся объясняться. Даже дикая тряска не может мне помешать на мгновение прикрыть глаза... Когда автомобиль резко тормозит, я ударяюсь лицом о переднее сиденье, хорошо хоть нос не разбила. Мы уже доехали? Странно было заснуть в такой ситуации, наверно, мозг просто отключился. Вокруг темно. Неужели мы ещё в лесу? Алик наклоняется через пассажирское сиденье, распахивает дверь и буквально выталкивает Кристину наружу. — Хорошее воспитание — лучшее наследство, так и передай своим родителям, Кристина! А это, чтобы ты про меня не забывала, маленький урок. Вано, отпусти девочку. Меня снова тащат, выпихивают на холод. Дверь хлопает, и внедорожник уезжает. Мы с Захаровой остаёмся одни в темноте на обочине дороги.