Алисанна
Едва ли начинающие попытки юношей совладать с тренировочным оружием впечатлили хоть одну из подошедших с королевой дам, помимо Алисанны. Девочка завороженно смотрела на принцев и их наставников. Хелейна, слишком часто наблюдавшая за упражнениями братьев, была довольно быстро отвлечена пролетавшей птицей и задумалась о чем-то, известном лишь ей одной. В тот день Королева Алисента привела их посмотреть на тренировку мальчиков, и дамы вокруг нее сыпали комплиментами o том, какими бравыми вырастут юные принцы. Старшего сына Рейниры не было во дворе, и ее самой тоже. Девочке стало немного жаль, она любила их редкие встречи с принцессой. Большую часть времени Алисанна проводила с Хелейной и, по просьбе Визериса, за ее воспитанием следила сама королева с тех пор, как она совсем ребенком прибыла ко двору. Покинув Рунный Камень, Алисанна была рада оказаться в Королевской Гавани и надеялась, что здесь ее наконец покинет чувство чужачки. Что-то, действительно, стало лучше. На светлые волосы никто не косился с неприязнью, лишь с завистью, и другие дети не избегали ее. Однако взрослые смотрели с той же жалостью, что и дома, и Алисанне хотелось засунуть эту жалость подальше им в глотки. Видят боги, она не понимала, за что им ее так жаль. Было что-то в этом взгляде неправильное, так обычно смотрели на сирот. Леди Рея покинула ее довольно рано, она почти не помнила мать и не знала отца. Говорили, он улетел еще до родов. Говорили, он никогда не любил ее мать. Но отец был жив, и она была дочерью принца, даже если принцу не было до нее никакого дела, ей повезло больше многих. В конце концов, она не сын и не наследник, и отсутствие его внимания не удивляло ее. Даже Рунный камень, принадлежавший когда-то ее леди-матери, отошел не ей, а дяде Геральду. Ребенок не мог ничего оспорить. На пятые именины Алисанне сказали, что сам король Визерис желает видеть ее при дворе. Она помнила, как суетилась няня и служанки, собирая ее вещи, как будто Его Милость с минуты на минуту мог зайти в те покои и лично проверить достаточно ли они спешат. Помнила, как они пророчили ей добрую судьбу и выгодный брак. Девочка не внимала их восхищенным и облегченным речам, но сердце ее забилось с перебоями тогда. «В столице живут драконы».— думала она. Всю дорогу она гадала о том, какой окажется Королевская Гавань, и ожидания ее не подвели. Огромный город был наполнен красками, новыми чудесами и гулом сотен голосов, но это было не так важно. Услышав нечто, что поначалу приняла за гром, девочка быстро сообразила свою ошибку и прицепилась к окну повозки. Над ними пролетал дракон. Тень крыльев накрыла пол улицы, и блики сверкали в его чешуе. Тогда она еще не знала, что Солнечный Огонь был молод, детскому взору он показался огромным древним чудовищем, и у юной леди от одного взгляда на эту мощь захватило дух, а в груди неприятно заныло. У нее никогда не было драконьего яйца. Красный Замок впечатлял даже более, чем она могла предположить, а когда ее повели на поклон королю, Его Величество встретил девочку с радушием, которое она никогда не видела от своего дяди-лорда. На следующие именины он сам принес ей яйцо. «Твой отец выбрал бы это, я уверен» — сказал тогда король. Бережно хранимое в тепле и окруженное ее молитвами, оно так и не проклюнулось. Со временем Алисанне стало казаться, что людей вокруг слишком много, и все они заняты чем-то, что ей не понять. Они вели беседы так напряженно, будто от тонкости их фраз решался исход несуществующей тогда войны. Служанки хранили секреты по углам, а леди в залах. Юная Алисанна наблюдала за ними с интересом поначалу, но игры взрослых быстро опостылели ей, и она оставила изучение их правил еще на пару-тройку лет. Сейчас, вспоминая мирно текущие годы в замке, леди гадала, как растущее напряжение сторон не затронуло ее. Быть может, ее наивный детский взгляд примечал лишь то, что желал видеть, приметить было что: ей нравились уроки септ и редкие наставления мейстеров, их пропахшие историей книги, нравилось вышивать с Хелейной и учиться танцевать. И все в ее жизни было бы славно, если бы не эта бесконечная жалость. И Алисанна старалась изо всех сил показать, что она старательная и образованная и вырастет достойной наследницей своего рода, однако вестей от принца-отца не было, и наследовать ей было нечего. При дворе про него гуляло не меньше скверных историй, чем восторженных, принца Деймона побаивались, но в то же время уважали, и Алисанна научилась этому тоже. И все же, не обозначенная вслух отчужденность двора никуда не ушла, она почувствовала себя там такой же чужачкой и обузой, как и дома, несмотря на то, что провела в столице не меньше лет. Со временем Алисанна сама стала жалеть, что ее мать не выпила далекой ночью лунного чая, или о том, что он не помог. И тем днем она смотрела мальчиков с немым восхищением, может с ноткой зависти. Ей тоже хотелось взять в руки меч. Мысли о сражениях или воинской славе девочку не прельщали, но было что-то в этом куске металла, что наделяло мужчин перед ней властью и свободой, которую не могла дать швейная игла. Ей было любопытно, посмел бы кто-то жалеть ее, будь она там, среди них во дворе. Не находя ничего постыдного в своем желании, девочка подошла к королеве. Та наклонилась, чтобы услышать шепот ребенка: «Я тоже хочу уметь, как они». Лицо королевы тронула улыбка, такая неподдельная, будто Алисанна сказала что-то невыносимо смешное, и она ответила: — Ты леди, Анна, а леди не пристало брать в руки меч. Ты ведь не хочешь испугать своего будущего мужа? — Отчего ему бояться меня? — Боги, иногда мне кажется, ты совсем не слушаешь септ. Тебе не нужно уметь обращаться со сталью. Однажды ты выйдешь замуж за славного рыцаря или лорда. Это будет его забота оберегать тебя с мечом в руке. — Но если я хочу сама? — она не хотела. Меньше всего на свете Алисанна желала обращаться к насилию, но что-то задело девочку в словах королевы. Она не понимала, от чего желание лорда, имени которого не знали еще сами Семеро, значило больше, чем ее собственное, и почему его должен выбрать отец, лицо которого было ей не знакомо, — Я ведь Таргариен. И леди нашего рода летают на драконах так же, как их мужья. На этот раз что-то задело королеву. С некой досадой, которую Анна поймет лишь года спустя, осознав заодно, что королеве в свое время волю никто не предоставил, Алисента отрезала: — Ты наследница драконов, но дракона у тебя нет. Хватит спорить, никому не придется по душе строптивая невеста. Так уж заведено, тебе это сейчас может казаться странным. Но когда ты вырастешь, и твой муж наденет тебе на плечи плащ своего дома, поверь, то будет самый счастливый твой день, — девочка не поняла, прозвучали ли эти слова для нее, для самой королевы или для окружавших их леди, что закивали в ответ. Всеобщая оживленность привлекла даже Хелейну. Вот только Алисанна не собиралась соглашаться, а голос ее прозвучал слишком серьезно, для ребенка, которым она была: — Пока нет, вы правы, моя королева, но раньше у моего отца тоже не было дракона. Теперь он всадник и прославленный воин. А Темная Сестра когда-то ковалась для женской руки. Однажды я тоже стану всадницей, и если мне суждено покориться кому-то и позволить надеть на меня плащ, то лишь тому, кто сможет лететь выше меня, или хранят его боги. Улыбка покинула лицо королевы, она посмотрела на чадо с долей ужаса, с которым когда-то смотрела на Деймона. Юная леди надеялась, что не посмела своими словами оскорбить Ее Величество, но не жалела о них. «Я от крови дракона» — вновь начала твердить сама себе. Она повторяла это в мыслях порой слишком часто, стараясь поверить. Остальные не поверят, если не верит она. Девочка вернула осторожный взгляд во двор и наткнулась на задумчивый Эймонда. Отвлекшись, тот пропустил выпад брата, и в следующую секунду лежал на земле.Эймонд
Он нашел ее много позже в саду. Знал, что найдет ее там, а если не там, то в богороще. Алисанна любила больше тени деревьев лишь море, но никто не отпустил бы ее на берег залива одну. Она вышивала и решительно не хотела замечать присутствие юноши. Подойдя ближе, он приметил на ткани рисунок стрекозы. Нетрадиционный выбор привел его в замешательство, и девочка, изначально планирующая хранить молчание, поспешила объясниться: — Хочу подарить Хелейне. Они, вроде, нравятся ей. — Как и все, что умеет двигаться, но не умеет говорить, — ответил ребенок и присел рядом. Алисанна не поднимала на принца взгляд. Девочку одолело смущение от того, что он стал непрошенным свидетелем ее слов. Слишком громких, чтобы быть правдой. Она не знала, сможет ли когда-то оседлать дракона, да и меньше всего походила на человека, который был властен над своей судьбой. Наконец, он и сам еще не летал, и она боялась, что задела его. Но Эймонд пришел не глумиться, он протянул ей сверток со словами: — Это тебе, — отложив вышивку, леди с интересом взяла в руки ткань и развернула. Внутри оказался деревянный кинжал. — Какой же от него толк? Он деревянный. — Мы тоже упражняемся с деревянными мечами. — Но настоящие мечи большие и слишком тяжелые, а это кинжал. Почему деревянный? — Научись сначала обращаться с таким, — мальчик нетерпеливо выхватил его из девичьих рук и взял по-другому, совсем не так, как держала Алисанна, гораздо увереннее. Она поспешила забрать кинжал обратно и повторила действие Эймонда. — Так? — Да. — Почему не меч, как твой? — Его тоже нелегко держать. К тому же, не думаю, что однажды тебе позволят его носить. А этот сможешь заменить на настоящий, — он боялся, что слова оскорбят ее, как слова матери, но юная леди ответила лишь благодарной улыбкой. — Спасибо, — прошептала она. Эймонд показал ей пару движений, а в следующий день другие. То бывало не часто: дети редко могли позволить себе остаться без надзора при дворе. Алисанне нравились их редкие встречи. Эймонд не говорил, но ему они нравились тоже. Его смешили неумелые попытки леди повторить его урок, но она не обижалась и смеялась вместе с ним, и ему нравился этот смех. Он был искренний и незлобный, он был не над ним. Она смотрела на него так по-доброму, как Хелейна, и его раздражало временами, что она смотрит так на всех, не меньше, чем раздражали издевки брата и племянников. Но в тени укромной поляны сада он мог позабыть о них. Об уроках они вскоре позабыли тоже и чаще болтали, развалившись на траве. И Эймонду было так жаль, что она родилась женщиной. Будь она кузеном, а не кузиной, никто не забрал бы эти минуты веселья и покоя у них. Но она родилась девой, и принц был уверен: пройдут года, она расцветет, ее обручат с кем-то, кого выберет дядя Деймон или король, она уедет, и он никогда больше не услышит этот беззаботный смех. Эймонд оказался не прав ни в том, ни в другом. Алисанну не успели ни с кем обручить, и о годах не шло и речи. Ее принц-отец женился на леди Лейне Веларион и женщина захотела воспитать дитя сама. Алисанна уехала много раньше.*
Алисанна
Потревоженный ночью Тераксесс был непривычно послушен. Со шрамами дракон приобрел строптивость, которую дева никогда прежде не видела в нем, но винить в том могла лишь себя. Она вела его ниже, чем бывало обычно, пристально вглядываясь в открытый пейзаж. Пасмурная погода совсем не помогала всаднице обнаружить цель, а столь любимый ей благородно-серый окрас ее дракона, должно быть, делал его самого настоящей невидимкой в ту ночь. Они парили над островом уже довольно долго. Достаточно для того, чтобы леди начала терять уверенность, с которой покинула замок. Мысли раз за разом возвращались к принцу. Они не виделись целую вечность, и Алисанна не предполагала, что однажды встретятся вновь. Она больше не знала его. Их безмятежное детство, пожалуй, еще тогда было лишь ее иллюзией, а сейчас и вовсе кануло в лету. Личность Эймонда стала для нее загадкой, ответ на которую собирался из обрывков слухов. Один мрачнее другого. Впрочем, у нее были причины подвергать их сомнению, хватало того, какие россказни гуляли о ней самой. Едва теплящаяся надежда на то, что он вспомнит их былую дружбу, на то, что вообще вспомнит ее, потухла довольно быстро. Слова Джекейриса отказывались покидать ее голову, и леди понимала: он прав. Если Алисанна знала что-то наверняка, так то, что Эймонд был горд. Он не забудет былых обид. А ее названный брат отнял у него глаз. «И он убил твоего названного брата». Алисанна твердила себе, что не имеет сейчас права бояться, что страх ничего не изменит, но руки ее подрагивали, и она не поверила бы, что виной тому холод. В раздражении девушка сильнее схватила седло. Не меньше, чем загадка личности Эймонда, ее волновал его выбор. Она смогла бы понять его желание взять ее в жены до войны. Губ всадницы невольно коснулась полуулыбка: в те несколько относительно спокойных лет это было желание многих. Повзрослевшая Алисанна недавно сменила платья девочки на платья леди и распустила длинные светлые локоны, как то часто любила делать леди Лейна, заменившая ей мать. Ростом и стройностью она уступала даже младшим сестрам, однако лицо ее сильно переменилось, теперь в нем куда отчетливей выделялись тонкие валирийские черты. На редких пирах в чертогах Драконьего Камня ее часто просили о танце, и она видела, как тот или иной сир подходил после с разговором к ее отцу. Тот отмахивался от них, как от мух. Рейна как-то сказала: ее прозвали жемчужиной острова, и Алисанне стало смешно. Зачем кому-то жемчужина на острове, в чьих недрах покоился обсидиан? Но она соврала бы, сказав, что внимание ей не льстило. Никогда раньше ее не удостаивали им. Отец, однако, не спешил обсуждать с ней замужество или отдавать кому-то ее руку ни в тот год, ни в следующий, а она не спешила этот вопрос поднимать. Нагрянувший раскол Дома надолго заставил ее о таком позабыть. То время казалось ей теперь таким далеким, будто Алисанна прожила вдвое дольше, чем на самом деле. Впрочем, того, что она прожила хватило, чтобы леди более юные успели наречь ее старой девой. Ей шел двадцать четвертый год. И от чего-то обидно теперь кольнуло осознание: она была на три года старше принца Эймонда. От разговоров про жемчужную леди не осталось и следа. Теперь девушки шептали о том, что волосы ее наверняка сгорели тогда над пламеным полем, а сама она, привязанная к кровати незаживающей раной, жутко располнела, а потому не носила более открытых платьев и почти не появлялась при новом королевском дворе. Алисанну мало заботили их рассказы, но они наверняка дошли до Гавани, и от того требование Одноглазого пугало ее лишь сильней. Не мог же он, в самом деле, дойти до брака лишь для того, чтобы потешить себя местью? После кровавой реки последних двух лет ее ничто бы не удивило, но девушка не желала в это верить. И не знала сама отчего. От того ли, что ее судьба тогда казалась лишь мрачней или от мутной убежденности, что он не мог измениться так сильно? Ей должно было ненавидеть его, как то делала ее семья. Леди нередко приходилось слышать наполненные искренней злобой речи консорта и королевы. Они, безусловно, считали себя лучше него, лучше Зеленых и самозванца-короля. Черные боролись за правду, и их средства были от того не страшны. Но Алисанна слышала помимо тех речей их планы, что позже становились приказами и несли за собой лишь смерть. Свершенную месть Эймонду не забыли и, казалось, никто не заметил, что настоящая война началась с гнева и горя Рейниры. Тогда Алисанна посчитала его справедливым, как и все. Но сейчас всадница едва ли смогла бы и помыслить о том, что справедливость кроется в гневе, которого ей пришлось повидать в избытке. И ей должно было попирать принца и каждого зеленого, как то делала ее семья. Но правда была в том, что Алисанна видала в пекле стяги алого дракона вместе с золотым. Она одинаково возненавидела их всех, посмевших считать свою честь, месть и боги знают, что еще, более ценным, чем жизни и страдания тысяч к этому непричастных. Их и себя вместе с ними. «Пламя и кровь» — если это великое наследие Валирии, то Алисанну более не удивлял постигший ее Рок, он должен был явиться и за ними. Восхищавшая юную девочку когда-то мощь Дома Дракона обернулась для нее ужасом — она всерьез сомневалась, что эта мощь должна быть подвластна людям. Но то было решать не ей. Словно в доказательство этой мысли, ее взгляд наконец выцепил из темноты берега самое страшное воплощение силы Таргариенов. Тишину разрезал рев Вхагар.