Алисанна
Эймонд настоял на том, чтобы лететь к замку с ней. Прекрасно осознавая, какая реакция за этим последует, Алисанна попыталась возразить — безуспешно. Прежде чем принц направился в сторону древнего зверя, всадница решилась предупредить его. Все же не все, но добрая половина рассказов, что разлетелись о ней, были правдой. Получив заверения Эймонда в том, что то его не волнует, принять их получалось с трудом. Алисанна оседлала серокрылого. Настороженные драконы за полет не издали ни звука. Не желая привлекать еще больше внимания, девушка приземлилась дальше от замка, чем бывало обычно, Эймонд последовал за ней. Помогло это слабо, прозвучавшие голоса оставшихся обитателей Драконьей горы, почуявших недавнего врага, напоминали змеиные. Кто-то из них покинул свое убежище, но приближаться к Вхагар не решился. Тераксесс, получив волю, скоро двинулся к давно облюбованным им пещерам. Ступая по извилистой тропе, Алисанна и Эймонд перекинулись парой фраз, по большей части храня тишину. На подходе к замку их встретил принц Деймон. Позже она узнала: он же остановил тревогу, что было подняли стражники при виде старой драконицы, прежде, чем те успели перебудить весь замок. Негодование отца едва ли уменьшилось с момента их разговора в чертоге. Замечая как будто одного только Эймонда, он произнес: — Тебя никто не приглашал. Пришел умереть? — Я лишь решил проводить леди. Полеты нынче опасны, — не теряя невозмутимость, ответил юный принц. «Не из-за тебя ли они столь опасны?» — успела подумать Анна, но произносить того не стала. Понимая, что дальше идти незачем, Эймонд обратился к ней: — Буду ждать вас в столице, миледи, — Он чуть поклонился, хотя нужды не было, и вернул внимание консорту, не намереваясь уходить первым. Деймон весьма заметным жестом положил ладонь на рукоять Темной Сестры. Девушке эта демонстративность виделась неуместной. «Ничего ведь ты ему не сделаешь, не когда здесь Вхагар, и не когда королеве Рейнире так нужен договор». Наблюдение за ними натолкнуло Алисанну на неутешительные рассуждения. Становилась лишь более очевидна чудовищная правда, о которой шептались все. Эймонд похож на Деймона. Боги, даже их имена схожи. Никто не называл молодого принца порочным, он не был частым гостем ни на Шелковой улице, ни в Блошином конце, и пристрастия, за которые когда-то получил свое имя отец, едва ли терзали его. Но сейчас они стояли друг напротив друга, вели немой поединок убийственным взором, и ни один не собирался его отводить. В том взоре была сила, и была злоба. Скрытая, потаенная угроза огня. «Необузданные и взбалмошные», как говорил когда-то король Визерис. Несмотря на исход войны, никто не смог бы поспорить с тем, что ни на одной из сторон не было врага опаснее, чем Эймонд и Деймон. Славные войны, умелые всадники, настоящие драконы. Обернувшуюся на Эймонда Алисанну настигла мысль: а ведь, быть может, когда-то молодой принц смотрел на всадника Кровавого Змея совсем не так, не с вызовом, а с восхищением. Возможно, он был героем его детских грез. Когда-то давно, когда они бегали детьми по замку, и Эймонд лишь учился брать в руки меч, когда оруженосцы наперебой гадали, какой из рассказов о подвигах принца-дракона на Ступенях правдивый, и есть ли на свете рыцарь сильнее. Будь это правдой, он мог бы гордиться. Теперь мальчишки говорили так про него. Их бессловесный спор наверняка мог продолжаться до рассвета и дальше, но девушка не желала быть этой сцене свидетельницей более и, отвесив прощальный поклон, в молчании отправилась к замку. Принц Деймон нагнал ее уже в коридорах: — Как давно? — Как давно что, Ваше Высочество? — она действительно не понимала. Отец поравнялся с ней и встал пугающе близко. Как раз достаточно для того, чтобы выбросить каждое слово прямо в ее лицо: — Не строй из себя дуру. Как давно ты об этом мечтала? Наверняка счастлива лечь под этого выродка. Ты ведь росла среди них, — «Где оставили, там и росла». В его откровенно звучащей злости Алисанна уловила тонкую нотку наслаждения. Предположение грело Деймону душу, не иначе. Отец не терпел поражений, а именно им стало для него перемирие. И еще меньше он был готов терпеть чьи-то притязания на то, что принадлежало ему. Почти шипя, он продолжил: — Плела сладкие речи о мире Рейнире, — издевка улыбки, — признай, желала, чтоб трон достался Эйгону?! — Ты был готов продать меня за собственное прощение и этот сладкий мир без задней мысли. Теперь виновата я? — Зеленая тварь! — Он не дал ей уйти, крепко схватил за левую руку и потянул на себя. Нелепые обвинения для Алисанны прозвучали более чем унизительно. Еще более дико все выглядело, если учесть за какую из рук он ее держал. Хватка была столь крепкой — ей показалось, боль пробралась до кости. Не впервые. Вероятно, принц ждал ее объяснений. Вместо них Алисанна, с трудом сопротивляясь его давлению, подтянула руку ближе к себе и, зубами подцепив край перчатки, стянула ее. Отправившись на каменный пол, изделие тонкой работы оголило девичью кисть и край неровного шрама, что тянулся много выше. Алисанна вперила взор в отца, без слов напоминая о том, за кого она билась. Деймон остался не впечатлен. Почти презрительно фыркнул, но руку все же отпустил, оттолкнув ее от себя. Девушка размяла освободившееся запястье и вновь подняла глаза, читая на лице отца все то же вечное разочарование. Слова оправданий застряли в горле. И она поняла: произносить их не было смысла. Алисанна могла сгореть хоть трижды в тот день — ему не было дела. Все это неважно, ведь, ведь она не смогла убить Эйгона. И быть может, отец взял ее под крыло по желанию Лейны, и таки выучил ее имя в день, когда она обрела дракона, может, даже стал вынужден считаться, когда она стала не последней фигурой в игре, что они с королевой вели, но Алисанна навсегда останется для него той, кем была в день их первой встречи — последним напоминанием о Бронзовой суке, ребенком от брака, что он никогда не просил. «Пусть думает все, что душе угодно, его дело. Слова ничего не докажут». Она и не желала ничего доказывать. Глубоко выдохнув, леди развернулась, собираясь идти, но наткнулась на молча наблюдающую за ними королеву Рейниру. Не дождавшись вестей от мужа, та покинула покои сама. Разумеется, прибытие Эймонда не могло остаться незамеченным и ей. Алисанна ответила твердым кивком на немой вопрос Ее Величества, на все ее вопросы. Говорить более не было сил. И вновь поклонившись, она наконец поспешила удалиться. Не достигнув ближайшего поворота, девушка еще могла расслышать обрывки спора супругов. Слова, пусть и произнесенные полушепотом, эхом отдавались от камня. Рейнира твердила отцу что-то о важности шага, что его дочери предстоит сделать, верности и том, что именно Анна удержала для них Драконий Камень. Леди не понимала, чего ей хотелось больше: остановить речь ее королевы или поддаться подступившему смеху. В покоях Алисанну наконец-то встретила тишина. За окном занималась заря и разносились первые тихие крики чаек, что быстро сменились пугливыми. «Наверное, он взлетел». Оставшись одна, она без прикрас ощутила тяжесть пережитых эмоций этого дня и нескончаемой ночи. Стержень равнодушия, всегда сопровождающий ее в обществе, теперь вдруг пропал. На его место пришла усталость и вновь подкравшаяся непрошеная тревога, что сковывала сейчас Алисанну в разы сильнее, чем страх от встречи с Вхагар. Ее не могла покинуть мысль о схожести принцев драконьей крови. Силен, как отец. Бесстрашен, как отец. Искусен и опытен, как отец. Хитер, как отец. Горд, как отец. Так септы в детстве описывали каждого рыцаря из сказок, что они, юные девчонки слушали с замиранием сердец. Но те сказки молчали об истинной сущности рыцарей. А Алисанна едва ли знала человека более жестокого, чем ее отец. Последние силы ушли на то, чтобы снять плащ, камзол и стянуть сапоги. Не раздеваясь, не расплетая кос, она упала на кровать. Обняв подушку и поджав колени, свернулась клубком. Ей стало жаль, что они более не дети. Годы назад, спасаясь от дурных снов, Рейна часто просилась переночевать к ней. Бейла считала страх недостойным драконов и не была готова утешить сестру. Алисанна едва ли смогла бы кому-то признаться, но в те ночи, когда они ложились, прижавшись друг к другу, сама она спала крепче в разы. Но годы прошли, кровь брала свое и близняшки стали неразлучны. Дорога в ее покои осталась ими позабыта. Да и детские кошмары навряд ли преследовали сестер. Алисанна засыпала в одиночестве. Она знала заранее, что сон не принесет облегчения, и что она чертовски устала быть одна. Ей снились пламя и кровь.*
Черное семя войны прорасло, и корни раздора расползались все дальше. Принц Деймон недавно занял Харренхолл и стягивал войска. Алисанна получила приказ сопровождать часть сил Долины верхом на Тераксессе вместе с Крапивой. Не для сражений, но для защиты. Порочный принц опасался появления Тессарион Синей Королевы и писал им: «Дейрон юн, но не глуп, против двух драконов ему не выстоять». На второе утро пути Анна должна была сменить Крапиву в небе, та вылетела охранять периметр и подозрительно надолго скрылась из виду. Отец оказался прав, принц Дейрон не появлялся. Эйгон прилетел сам. Суета солдат едва ли имела смысл, что войны против такого зверя? Но они лишь хотели жить. Алисанна среагировала быстро, и все же король-самозванец успел атаковать. Люди бежали, горели и умирали. Драконы сцепились в схватке, однако довольно скоро стало понятно, что силы их были неравными. Всаднице уже приходилось слышать о том, как яростен был в первых битвах Солнечный Огонь, но ни разу о том, насколько ярким может быть его пламя. Вспышки ослепляли сильнее лучей небесных светил, и по страшному реву Тераксесса она поняла: не ее одну. Пелена застелила глаза, земля и небо не раз сменились местами, а команды тонули в криках. В конце концов огонь полоснул по ней. Сведенная агонией рука разжалась и Алисанна полетела вниз. Веревка выдержала, но контроль был потерян. Следующий крик Тераксесса был полон боли. Раненный, он поспешил вырваться. Едва успевшую схватиться за чешую Алисанну, сбросило вновь. Она довольно смутно помнила, как смогла вернуться в седло, и в какую сторону понес ее обезумевший раненый зверь. Первый раз леди очнулась к середине дня. Прибывшая к берегу вода намочила ноги. Обожженное тело спустя часы горело не меньше, чем в первую секунду. Девушка взглянула вниз. Зрелище было жуткое, хуже был только запах. Собственная обожженная плоть. Ее почти мгновенно вывернуло наизнанку. И все же Алисанна понимала: она легко отделалась, пламя едва задело ее, если она жива. Злополучная полоска ремня была все еще на ней. Когда наездница упала, ей показалось, та разорвет ее пополам. Кожанные веревки от нее тянулась к Тераксессу. Относительно не пострадавшей правой рукой девушка потянулась к кинжалу. Движения сразу отозвались еще большей болью, но она достала клинок. Срезала узлы, а затем и сам пояс. Сил отбросить его не хватило. Насилу приподнявшись на локтях, всадница осмотрелась в попытке понять, где находится, но каменистая местность была ей не знакома. Вокруг — отвесные скалы. Быть может, у нее был хрупкий шанс взобраться на них без ран. Впереди — море, и ни одного корабля. Сплошная бескрайняя вода. Соленая вода. Едва соображая, Алисанна поднялась и сделала несколько неуверенных шагов к дракону. Тераксесс, свернувшись, лежал без движения. Глаза его были прикрыты, дыхание ровное, но на камнях под ним — кровавые пятна. Солнечный Огонь неслабо подцепил его. Еще пара шагов и зверь угрожающе зарычал. Он никогда прежде со дня, когда она его оседлала, на нее не рычал. Но Алисанна и не собиралась подходить ближе. Она опустилась на землю, села, опираясь на булыжник в драконьей крови. Разум поплыл. Когда она приоткрыла глаза вновь, было почти темно. До слабого сознания донеслись голоса стервятников: — Волосы светлые — одна из них, точно! — Конечно, из них, кто еще сидел бы с драконом, дурень? — Тише вы! Принцесса поди. — Это та, что из Зеленых? — Так та теперь королева. — Слишком много их нынче стало, поди разбери. — Вам не плевать? Золото на них на всех одинаковое. — Не вижу что-то я на ней золотишка, даже доспехов нет, только кожа. Может из этих? — Каких? — Ну бастардов. Слышал, они теперь тоже летают. — Дышит? — Не вижу. — Поди посмотри. — Дурак я, по-твоему? Чтоб ее зверь меня слопал?! — Он спит. Если подохла, ему до нее дела нет. А нам, коли теплая, еще сгодится, — за словами последовали смешки. Не менее мерзкие. «Он не спит, идиоты, и я не сплю». Поднимаясь, Алисанна цеплялась за камень. — Смотри-ка живая. И ножик при ней. Хе-хе. — Да она еле стоит! Пускай достает свой ножик, — троица вновь рассмеялась. И смех этот липкий и грязный едва ли покинет ее память когда-то. В какие жестокие игры играют боги. Крики раненых и сожженных тем утром еще звучали в ее голове, когда Алисанна прошептала то, что надеялась в жизни более никогда не произнести: — Dracarys. Дракон питался ими еще два дня, если ее подсчеты были верны. Сама Алисанна большую часть времени провела в беспамятстве и едва ли чувствовала голод, лишь жажду. Изредка просыпаясь, она путала, где день, а где ночь и совсем потерялась в часах. Боль туманила разум. Пару раз она попыталась подойти к Тераксессу. Дракон тоже страдал. Неглубокие, но рваные и болезненные раны тянулись по боку. Немного задело крыло. На приближение всадницы он реагировал бдительно. Во второй раз все же подпустил Алисанну ближе, но как только девушка тянулась к седлу — угрожающе скалил пасть, один раз едва не откусил ей руку. Сны Алисанны довольно скоро перемешались с бредом. В одном из них она видела Лейну. В другом — предстала ребенком и резвилась с принцессой Хелейной. Они решили пойти искупаться к пруду. Потом к ним присоединился Эйгон и Эймонд, а позже Джейс и Люк. Они плескались в воде и их детский смех казался ей почти оглушительным. На песке играл Джоф, Дейрон и близняшки. Те еще не умели плавать, однако ничуть не огорчаясь, находили забавы повеселей. Солнце зашло слишком скоро, и Алисанна внезапно оказалось в пруду совсем одна. Она шла вдоль воды долго, ужасно долго, пока вновь не оказалась в ловушке скалистого берега. Девушка опять была собой, была взрослой. И Алисанна решила, что она проснулась. Лицо грели рассветные лучи, боли больше не было. Тераксесс куда-то пропал. К берегу плавно шла шлюпка. За ней приплыл отец. Он помог ей встать и дойти до лодки, но на полпути к кораблю вода начала кипеть. Леди не знала, что делать, а принц-дракон даже не пытался бежать. «Видишь? — вопросил он, смеясь, но смех тот был горький, и слезы блестели в его глазах — Ты могла все закончить, могла остановить войну, а теперь нам всем нет спасения!». Вода совсем испарилась и лишь пламенная пустыня окружала их теперь. Алисанна проснулась в ужасе, однако в этот раз по-настоящему. Лоб покрывала испарина, саму ее трясло, вторая рука была исцарапана. Всадница не помнила как, предположила, что то была попытка покорить скалы. «Спустились же как-то эти самоубийцы сюда!». И все же, даже беспокойное забытие было лучше реальности: в нем гораздо меньше хотелось пить. В то краткое время, что Алисанна не спала, ни один корабль не проплыл мимо. Она так и не поняла, где находилась, но прекрасно осознавала — оставаться нельзя. Всадница вновь подошла к зверю. На этот раз серокрылый решил отпугнуть ее огнем. От одного вида пламени агония стала сильней. Команды не помогали. — Ynot mirros epās, se dāeri sobes. Kesir Avy. | Мы умрём здесь, если не полетим. Я и ты. Дракон наблюдал молча. Алисанна надолго запомнила, как стал мокрым внимательный взгляд его темных глаз. — Avy skoros embraro otāpā, kesir skoros. Syt pyghas, ilevitran, valar lue sobes | Я хочу жить и знаю, ты хочешь. Тебе больно, прости, но мы должны полететь. Девушка так и не узнала, понял ли он ее или почувствовал, быть может, дракон сам осознавал, что их там ожидало. Но когда Алисанна в очередной раз потянулась к седлу, Тераксесс хоть и выразил недовольство, вырваться не стал. Под ее весом голос его стал жалостным. Таким же остался, когда он предпринял попытку взлететь. Не с первого раза у него получилось оторваться от земли. Довольно малой высоты хватило, чтобы Алисанна поняла: дракон принес ее к скалам Расколотой Клешни, а значит родовой замок рядом. Зверь летел низко и медленно, и попадись им всадник навстречу — они были бы не жильцы. Но никто их не встретил, и ценой больших усилий Тераксесс донес их до Драконьей горы. Мейстер позже сказал: они вернулись спустя три дня, после столкновения с Эйгоном. За то время до него успел долететь ворон, и не один. Атака Солнечного Огня стоила им немало людей. И хоть он одолел Тераксесса, сам остался потрепан схваткой. Подоспевшая на Овцекраде Крапива вынудила Эйгона отступить, хоть и не пустилась в погоню. Оставшиеся силы успешно добрались до Харренхолла.*
Подготовка к отъезду в столицу шла третью неделю. Считая, что везти с собой ей нечего, Алисанна крупно ошиблась. За сборами следила сама королева, по ее же приказу для Анны выбирали все лучшее. Она — их лицо в Южной столице теперь. Девушке представлялось весьма занятным, что ее возвышение в собственной семье было делом рук их противника. Вскоре они с королевой Рейнирой должны были лететь в Королевскую Гавань. Несколько кораблей с приглашенными уже отбыли с Драконьего Камня, на них же были отправлены вещи. Отплыла и Рейна, с большим трудом покинувшая только что вылупившуюся из яйца Утро. Алисанна была несказанно рада, что молитвы названной сестры оказались услышаны. Не спеша ворошить конфликт с королем, Бейла оставалась на острове. Близняшки приняли новость не без удивления и толики страха, но ограничились скромными поздравлениями с помолвкой, как того требовал этикет. Так же поступили леди Лина и леди Кейн, с коими девушка в некотором роде была когда-то дружна. Алисанна могла бы подумать, что отец избегал ее, но едва ли и прежде в его привычке было искать с ней встречи. Последним пришел Джекейрис. Он застал ее на балконе покоев. Облокотившись о каменные перила, Алисанна встречала покой заката. Принц встал рядом. Не сразу решившись, спокойно спросил: — Как прошла встреча? — Лучше, чем я ожидала. — Вы в детстве были довольно дружны. — Были, — странное дело, навряд ли кто-то мог сказать то же об Алисанне и Джейсе. Годы в Красном замке прошли для них порознь, а брак их родителей едва ли сплотил. Бейла и Рейна стали сужеными сыновьям Рейниры, Алисанна же всегда была в стороне, и она давно привыкла к тому. Но годы войны поменяли многое, не обошли стороной и семью. Потеря Люцериса и Джоффри тяжко сказалась на старшем принце, однако не озлобила его, напротив. Он будто ощутил ответственность за всех, кто выжил, лишь острей. И вот Джейс был здесь, и его искренне-заботливые расспросы тоже: — Он…? — Был довольно учтив, — принц кивнул, но остался напряжен и задумчив. — Этого мало, Анна. — Зачем ты пришел, Джекейрис? Я все понимаю, и у меня хватает тревог. Не укрепляй их, если не полетишь вместо меня в их столицу, — девушка сама успела пожалеть о резкости. — Знаешь, иногда ты так же упряма, как... — договорить Алисанна ему не дала: — Нет, не сравнивай нас. — Я хотел сказать, как Бейла. — Не хотел, — она усмехнулась, впервые за долгое время по-доброму. — Ты права, не хотел. Прости, Анна, — лишь в устах Джейса «Анна» не звучало упрощением. Он произносил это так мягко и по-домашнему добродушно. От того лишь больнее стало отвечать: — Нет, не тебе должно извиняться, — Джекейрис хотел ее остановить и, наверняка, сказать что-то светлое, что согрело бы душу, как в этом холодном замке умел только он, но Алисанна вновь ему не позволила, — Погоди, послушай. Я знаю, тебе его не простить. Но прошу, попробуй, попробуй когда-нибудь простить меня. — Мне не за что. То была не твоя воля, и мне жаль, — брат отвернулся от берега и положил ладонь поверх ее. Алисанна не решалась ответить на его взгляд. — Есть за что. — Анна… — Он дал мне выбор, — у Джейса словно выбили из груди воздух, но руки он не отнял. — Ты согласилась, — тишина ответила сама за себя. — Никто не знает. И никто не должен. — Но ты говоришь мне? — Не хочу, — признание от чего-то далось леди с трудом, — Не хочу таить от тебя. Взгляд Джекейриса вновь потеплел: ему редко доводилось наблюдать поддавшуюся чувствам старшую сестру. И все же новость не могла уложиться в его голове. — Почему? — Он дал выбор. Они не дали, — Алисанна продолжала смотреть прямо, вдаль, туда, где вдоль полотна морской воды прогуливались королева Рейнира и принц Деймон. Рядом, еще не зная забот семьи, резвились Эйгон с Визерисом. — Мать хотела, ты же видела. — Видела, Джекейрис, но желать и сделать разные вещи, — быть может, Алисанна и выглядела безразличной, но Джейс знал: она привыкла считать себя здесь ненужной, не без повода впрочем, и то ее ранило. Он не хотел, чтобы так продолжалось и злиться на названную сестру он не мог, но и перестать за нее волноваться тоже. Принц был уверен, что лишь здесь, дома, она в безопасности. Стараясь аккуратнее подбирать слова, брат Алисанны продолжил: — Я понимаю, тебе кажется, что он дал тебе выбор, но так ли это? Эймонд играет тобой, ты идешь прямо в логово к зверю. Такая судьба... — У тебя, верно, есть для меня судьба получше? — впервые с начала разговора сестра обернулась к нему, на ее лице читалось откровенное удивление, — Правда хочешь поговорить со мной о выборе, сын и наследник Рейниры? — вопрос весьма недвусмысленно намекал на разницу их положений. Джейс замялся. Куда менее уверенно Алисанна добавила: — Или о логове зверя? — Теперь темноволосый принц расстерялся совсем. — Береги ее, Джейс, — сказала сестра, более совсем не скрывая эмоций, в глазах заблестел непрошенный бисер воды, она согнала его прочь, но брат заметил. Перемена в поведении Алисанны показалось Джекейрису слишком скорой. — Что случилось, Анна? В жизни не видел твоих слез! — А ты не смотри, но послушай. Ты должен, Джейс, только ты можешь. Защищай ее! — Анна вновь посмотрела на его мать. — Всегда. — И себя, — Джейс молчал, — Ты наследник, и однажды ты должен править, — теперь Анна положила свою руку поверх его и сжала крепко, насколько могла. — У моих братьев прав больше, — он редко позволял себе делиться этим сомнением. Но сейчас скрывать его не стал, сам с грустью вернув взгляд на мать и ее младших. — Плевать, — произнесла Анна решительно, даже слишком, — Я не знаю, кем они станут. Но я знаю тебя. Иногда мне кажется, ты наивное летнее дитя, но это не так. Или это пройдет. Однако свет в тебе ничего не изменит. Когда тяжесть короны ляжет на твои плечи, страна вздохнет с облегчением. Обещай мне, что будешь осторожен! — Да что с тобой?! — Джекейрис определенно не понимал оснований ее за них страха, внезапно вырвавшегося наружу, ведь это она летит в столицу бывшего неприятеля. А он остается здесь. Отправляться и королеве и ее наследнику сочли неразумным. Алисанна отошла на пару шагов и опустила ладони, сцепив их в замок. Костяшки пальцев ее побелели. Леди повернулась к розовому солнцу, не решаясь смотреть брату в глаза, когда поделилась терзавшим ее подозрением, кое никогда прежде не осмеливалась озвучить вслух: — Как ты думаешь, как умерла Рея? Тишина затянулась, Анна вернула взгляд на брата. Его смятение сменилось серьезностью. — Нам никогда не узнать, Анна, лишь богам дано. — А я не спросила тебя, что там случилось. Я спросила, что ты думаешь? — Алисанна усердно старалась сдержать дрожь своих рук. — Я, — было видно, что говорить ему нелегко. Вероятно, брат, как и она, никогда не желал это произносить, но отступать было некуда, — Знаешь, когда я услышал эти сплетни впервые, подумал, что то — грязные россказни в стремлении его опорочить. Он был для меня героем. Едва ли таким же, как мой отец, но все же, — уточнять было не нужно, Анна и без того понимала, о ком на самом деле говорил принц. — А теперь? — А теперь я уже не знаю. Его приказы... — «Кровь и Сыр» — всплыло у девушки в голове, — Сомневаюсь, что Люк желал бы той мести, и я рад, что она не свершилась, — Джейс подошел ближе и набрался сил посмотреть ей в глаза, прежде чем признаться: — Теперь, я полагаю, он действительно мог, — наконец, изрек свои мысли о судьбе женщины, подарившей ей жизнь. Алисанна не сразу поняла, почему выдохнула с облегчением. Она года прожила, считая, что в страхе и ненависти приукрасила слухи. Всего лишь их догадки, но теперь не ее одной. — Мне жаль, Анна. — Мне тоже, — она бережно взяла в руки его лицо, — Будь внимателен ко всему, Джекейрис, прошу. — Обещаю, — на этот раз ее опасения были ему предельно ясны. Немного переждав, принц предпринял попытку увести разговор в более мирное русло. И долго расспрашивал Алисанну о разных мелочах, кои обычно совсем не тревожат юношей, стараясь отвлечь. Успел выразить сожаление, что в день свадьбы ее не увидит. Принц пробыл с ней пока солнце не село и, уходя, крепко обнял сестру. — Пиши мне, если сможешь. И будь осторожна тоже. — Конечно. Ожидавшая упреков или злости Алисанна и не предполагала, как сердечно с ней попрощается названный брат. Сон так и не пришел к ней, но ночь показалась на редкость мирной. Следующим днем она вылетала в Королевскую Гавань.