Эймонд
В столице снова шел дождь. Обычно оставлявшее Эймонда равнодушным ненастье в то утро знатно действовало на нервы принца. Гости начали стекаться в замок, первые корабли уже прибыли. Пока никого из королевской четы, только знать. Он знал, что на одном из следующих прибудет Рейна. Королева с супругом и Алисанна должны были прилететь. И треклятый дождь означал, что ожидать их следует не сегодня. Неизвестно, какая погода дальше над морем, навряд ли они отправятся в шторм. Грозы последнее время приходили все чаще, начались разговоры о том, как скоро из цитадели явится белый ворон — вестник зимы. Стараясь не углубляться в размышления, принц вернул внимание к своим обязанностям. По утверждении власти на Железном троне и окончании сражений, ожидаемо подозрительный ко всем и вся Эйгон, в укрепившемся, однако, доверии к брату поручил ему то, что не мог никому другому — возрождение золотых плащей. И Эймонд с радостью принял просьбу своего короля. После неудачного переворота прошлой городской стражи Защитник Государства настаивал на казни каждого, кого смогли схватить. Порядочное число голов былых золотых плащей оказалась на пиках. Но получивший новую должность одноглазый принц не пожелал молча исполнить волю государя, решив, что коли воры и насильники заслуживали этот выбор, то и им он его предоставит. И добрая половина предателей отправились на Стену, прямо в земли своей обожаемой королевы. Зачинщики и командиры той чести не удостоились. Теперь городская стража рождалась заново, с каждым днем востанавливая былую силу, а Эймонд уходил в дела с головой. На войне ему не было равных, но война окончена. Будучи когда-то нареченным принцем Летнего замка Эймонд так никогда в нем и не появился. А теперь, когда Драконий Камень им более не принадлежал, полагал, что титул перейдет Джейхейрису. Он знал, что на пиру в честь мира Эйгон объявит о пожаловании за доблестные заслуги ему во владение Сумеречного Дола и замка Дун Форт, со всеми его землями. Щедрый дар, более чем. Но принц, после гибели Дейрона вновь ставший младшим из сыновей Визериса, не спешил ему радоваться. Он родная кровь короля, и такая награда могла вызвать недовольство двора, хотя куда более его волновало иное: в столице, с мечом в руке, приказами на устах и войнами под его началом он делал то, что знал и умел, и, на его скромный взгляд, был куда полезнее семье и короне. Когда белый плащ Кристона Коля обагрился красным и остался таковым навсегда, юный принц задумался, не принести ли ему самому присягу древнему ордену, но война далась нелегко и для него. Среди пламени, пепла и смерти Эймонд успел поставить под сомнение почти все, чему раньше верил, чего желал. Хоть ничего прежде не льстило умелому войну так, как одержанные победы, что закрепят его имя и его силу витиеватым почерком мейстеров на страницах истории, впервые за его не слишком долгую еще жизнь сердце принца стало искать покоя. И его помыслы обратились к единственной, кто когда-то ему тот покой подарил. Бесконечно темными вечерами в походных шатрах и неродных замках Эймонд стал ворошить воспоминания об Алисанне, вскоре сменив их догадками о том, какой она теперь стала, пока окончательно не утвердился в решении сделать ее однажды своей. И мысль об этом грела его от чего-то сильней самых жарких ночей с Алис. Помыслы о белоснежном плаще весьма быстро покинули принца. Новый командующий городской стражей вернулся из казарм к вечеру, услышал, что днем пристали еще два корабля, и леди Рейна уже в замке. Когда королевский гвардеец явился с вестями, принц Эймонд был в покоях старшего брата. Тот, по своему обыкновению, успел начать топить печали на дне роскошного кубка. — Ваша Милость, мой принц, — сир Уотерс глубоко поклонился, — были замечены всадники. Двое. Один дракон желтый, за ним, кажется, черный. — Серый, — не оборачиваясь коротко вставил порядком удивившийся Эймонд. — Непогода же, — задумчиво протянул король, разделив непонимание брата, и велел седлать для них лошадей, взмахом руки отпуская рыцаря. — Поедешь сам? Ответить Его Милость не успел. На пороге покоев появилась взволнованная королева-мать. Энтузиазма сына касательно личной встречи королевы Рейниры и ее дочери Алисента не разделила. Всю их жизнь оказывая неоспоримое влияние на Эйгона и остальных своих детей, она не могла свыкнуться с тем, что вернувшийся с войны сын уже не так дорожит ее наставлениями. — Перестань, матушка, — ласковое слово прозвучало все же без лишней нежности. Эйгон сразу пресек возражения, — Рейнира теперь королева государства равного нашему, по нраву нам то или нет. Но я пошел на мир и не собираюсь им рисковать. И я не стану унижать ее, посылая от своего имени кого-то. — Ты мог бы встретить ее и в замке. Эйгон вздохнул и, не удостоив реплику матери ответом, двинулся к дверям, кивком головы приглашая последовать брата. Эймонд лишь на пару секунд задержался у окна, всматриваясь в бесцветный сумрак горизонта. Темнело. Вдали действительно парили два силуэта, стремительно приближаясь к городу. Они уже покинули ворота замка, и следовали по улице, когда темные тени покрыли их. Эймонд поднял голову, хватая рукой капюшон плаща в попытке скрыться от воды. Золотые крылья Сиракс раскинулись неприемлимо низко. Самка дракона, приближаясь к краснокаменой твердыне, угрожающе зарычала. Тераксесс следовал за ней, и принц не без удовольствия отметил, что размеры того превосходили размеры его предводительницы. Драконы пару раз облетели Красный замок, прежде чем двинуться дальше. Идея Рейниры, не иначе. Когда заходя на крутой поворот, Тераксесс вновь оказался над ними, король, как и все невольно придержавший коня, проводил серокрылого любопытным взглядом и обратился к брату: — Надеялся, ее тварь больше не взлетит. «Знал бы ты только, как он летает» – подумал принц. Отвечать, однако, не стал, не желая тревожить зияющую в сердце Эйгона рану от недавней гибели собственного дракона. Солнечный Огонь, с коим они с Вхагар когда-то сразили грозную Мелеис, вышел из всех битв победителем, но не остался невредимым и от ран, что достались ему в последнем его сражении с юной Лунной Плясуньей, так и не оправился. Эймонд помнил рыдания брата в ночь его смерти. Они въехали во двор Драконьего Логова немногим раньше прибытия Сиракс. Знаменосцы выстроились плавным рядом. Братья спешились. Взволнованная но давно привыкшая к обитанию в Логове драконица Рейниры последовала за блюстителями. Эймонд был рад, что сегодня Вхагар была не здесь. Будучи слишком велика размером, она не смогла бы жить в каменных стенах, и чаще оставалась во дворе крепости, а последнее время и вовсе искала себе пристанище дальше за городом на западных склонах холма Рейнис. Рейнира, не изменяя себе, облачилась в черное. Король и королева успели обменяться не слишком искренними приветсвиями к моменту приземления Тераксесса. Зверь опускался медленно, словно нехотя, и опытному теперь всаднику не составило труда по повадкам заметить: дракон был настроен весьма агрессивно. Эймонд не знал, бывал ли Тераксесс прежде в Гавани. Может, при прошлом всаднике, но точно не с Алисанной. В единственное прибытие Рейниры с семьей в столицу на пир в честь выздоровления короля Визериса девушка не прилетела. «Таргариен должен был остаться в замке» — так тогда сказали ему. Последний раз до войны они встретились на Дрифтмарке, тогда Эймонд не сразу узнал былую подругу, Алисанна более не была неоперившейся пташкой. А сейчас же и вовсе становилась женщиной. Наездница Тераксесса, похоже, не была удивлена поведением зверя и пока справлялась с его порывами вполне сносно. На Алисанне был тот же черный с драконом камзол, что в их прошлую встречу, но плащ выглядел новым, черная кожа была побита красной расшитой парчей, что сохранила свой цвет даже в дождь, лишь слегка потемнев, застежка – тонкая брошь с символом их Дома. Дорогая работа. Голову вновь покрывал капюшон. Принц невольно задался вопросом, все ли их встречи должны будут преследоваться протестом стихии, и с неодобрением видел, что они с королевой промокли до нитки. — Спешки нет, Ваше Величество, отчего было не переждать пару дней? — обратился к старшей сестре. — Над Драконьим Камнем сияло солнце, мы не ждали ненастья в пути. Спешившаяся тем временем Алисанна не торопилась к приветствию. Лишь, не оборачиваясь, спиной начала шагать к ним, следя за Тераксессом. Не зря. Как только к дракону приблизился один из блюстителей, тот издал страшный рев. На помощь пришли другие слуги, и в этот раз зверь изверг пламя очерчивая по двору полукруг. Королева отшатнулась, Эйгон внимательно, почти азартно наблюдал. Принц успел шагнуть вслед за поспешившей к своему дракону Алисанной, но остановился, когда та широким жестом выставила руку, призывая ни его, ни слуг ордена не подходить. Она ведь поделилась этим сомнением помимо прочих той ночью: серый зверь, и без того привыкший к свободной жизни на островах, после ранения более не подчинялся блюстителям. – Lykerri, Terāxess | Спокойно, Тераксесс. От послушания приказу дракон был весьма далек. Он вновь коротко выдохнул пламя в землю, недостаточно сильно, однако, чтобы причинить всаднице вред, но протяжно и пугающе громко зарычал на нее. Леди не двинулась с места. Зверь оскалился и сомкнул челюсти слишком близко от потянувшейся к нему руки девушки. Алисанна с невиданной принцем прежде в ней ловкостью успела отпрянуть. Пожелавший помочь миледи блюститель совершил большую ошибку развернув кнут. Голова Тераксесса устремилась к нему. Всадница, оставшись без внимания, уловила момент и, за нехваткой роста чуть оторвавшись от земли, чтобы дотянуться, схватила зверя за пасть, прижимая к земле. Вид ее стал решителен и тверд. Кровь дракона не таила себя. — Dohaeris! | Служить! — от глаза Эймонда не ускользнуло ее короткое недовольство, Алисанна поморщилась, словно команда резала ей язык. И это так разительно не вязалось с тем, что сейчас она удерживала страшное создание лишь словом и взглядом. Под ее напором дракон наконец смирил гнев. Получившая возможность подойти совсем близко Алисанна успокаивающе огладила длинную шею, шепча что-то, что им было не услышать, потом подцепила один из длинных рогов, таких же серых, чуть тронутых черным золотом, и, потянув дракона за собой, аккуратно сделала первый шаг к воротам, все так же не подпуская никого другого. — Просто покажите куда, — кинула, обращаясь к блюстителям, и сама завела дракона в Логово. Вернувшись, леди поприветствовала их и глубоко присела с поклоном. Эймонд не смог понять, с чего оценивающий взгляд короля стал вдруг таким довольным, от прозвучавшего ли с должным почтением «Ваша Милость» или от развернувшейся пред ними сцены. Рейнира скоро приняла предложенный им экипаж, но Алисанна спросила, есть ли возможность отправиться верхом: — Хотелось бы вновь увидеть Королевскую Гавань. — То, что от нее осталось, ты хотела сказать? — не упустил шанса добавить Эйгон. — Я не посмела бы, — король на то лишь усмехнулся, выражая сомнение, и развернувшись двинулся к лошади. Как только Их Королевские Величества покинули их, Алисанна наконец ответила Эймонду на его неотрывный взгляд своим, и губы ее тронула несмелая полуулыбка. — Ты замерзла? — Не слишком. Все в порядке, мой принц, — Эймонд не спешил ей верить, однако все мысли быстро затмило лишь притворно невинно добавленное вновь «мой». В следующий раз девушка улыбнулась куда свободнее, когда завидела подведенного гвардейцем коня. Еще довольно юный, светло-серый в яблочко. Редкая масть. И как две капли похож на кобылу, что она в детстве так обожала. Принц кивнул на невысказанный вопрос Алисанны — то был один из ее жеребят. — Спасибо, — произнесла леди, легко оседлав коня. В глазах — неподдельная теплота благодарности. Удовлетворенный успехом своего жеста Эймонд поспешил присоединиться к остальным, и процессия двинулась к замку. К тому времени стемнело окончательно, дождь, начавший понемногу стихать, еще не прекратился, однако не остановил вышедших посмотреть на прибывшую королеву с юной невестой зевак. Алисанна встретила их внимание терпеливо, но холодно, примечая почти разочарование от того, что россказни о ее уродстве оказались неправдой.*
Эймонд навряд ли мог предвидеть масштаб развернувшейся в столице суматохи. Замок, что провел годы войны в напряженной тишине, вновь ожил и принц был несказанно рад своему назначению. По большей части организация свадьбы и пира легла на мать и вернувшегося на пост десницы деда. Празднования планировалось вести около недели, но главными должны были стать лишь первые дни. На второй они с Алисанной вступят в брак. На третий объявят мир. Эймонда вопросы приготовлений занимали мало, куда более интересовала личность его будущей жены. Одноглазого настигла неприкрытая правда о том, как мало ему теперь о ней известно, и один ночной разговор того не изменил. Не имея возможности говорить с Алисанной наедине, принц наблюдал со стороны. Он знал, что почти первым делом по прибытии она отправила ворона своей названной бабке Рейнис, и не без оснований предположил: с Драконьего Камня посылать письма в переметнувшийся к концу войны Дрифтмарк было небезопасно. Знал, что в стремлении сгладить углы леди участвовала во многих вопросах от имени названной матери сама, и встречи черной и зеленой королев были редки, насколько то было возможно. Рейнира, стоило отметить, свою неприязнь к ним скрывала умело, а прибытие принца Деймона было благоразумно отложено ей почти до самого дня свадьбы, дабы избежать возможных конфликтов, чему Эймонд был рад и, вероятно, был в том не одинок. Красный замок в эти дни и без того будто таил по бочонку дикого огня в каждом темном углу, а те только ждали первой искры. Принц, прежде имевший возможность лицезреть леди Алисанну лишь в по-легкому простых детских платьях или камзоле, в коем она летала, ныне не без интереса наблюдал за тем, как она облачалась в наряды куда более изящные. Видеть ее такой было непривычно. Сама Алисанна, однако, в расписанных тканях и драгоценных камнях держалась так, словно в них родилась. Ее платья, все как одно закрытые, были каких угодно цветов, кроме зеленого с черным, и кроем отличались от тех, что носили в столице, редко имели в себе корсет, однако несказанно ей шли. Алисанна прекрасно знала, что она красива, и знала, как то подчеркнуть — с удовлетворением заметил тогда Одноглазый. Ни в один из дней с приезда в столицу дева не распустила волос, обычно плавно переплетая несколько кос, но и то не смогло бы скрыть их серебряный блеск. За гордой осанкой и властным звучанием голоса он теперь с трудом узнавал черты свободолюбивой белокурой девчонки, с которой резвился босиком на траве. Но принц также видел, как, устав от бесконечных и бесполезных вопросов всюду мельтешащих слуг, она отвечала им как должно вежливо, при этом из последних сил тая раздражение, изображая, будто ей неприменно есть дело до цвета украшавших столы лент. А когда очередная дама спросила, чего юная леди ожидает от свадьбы, та ответила только: «Надеюсь на этой никто не умрет», и поспешила диалог покинуть. И он понимал: за закрытыми дверями покоев она все такая же, как была. При первой возможности Алисанна стремилась сменить шелк платья на кожу камзола и взлететь на Тераксессе. Она переживала о вынужденном привыкать к несвободе звере так, будто это не он был огромным внушающим ужас созданием, прожившим вдвое, если не втрое больше ее. Занятным Эймонд отметил и другое: в их не слишком частые встречи бесстрашная пред извергающим пламя зверем всадница от незнания как вести себя с ним робела, хоть и умело старалась то скрыть. Черная королева была к падчерице весьма доброжелательна. А на последнем совете, утвердившем условия мира, Алисанна предстала по левую руку от нее. Место справа от своей королевы занял новоприбывший принц-консорт. Многочисленная семья Рейниры была известна крепкими узами, но Эймонд не мог не уловить отчужденность отца и дочери. «И в их раю не без изъяна, значит». Однако приплывшей в Гавань за пару дней до того Рейнис Алисанна, посчитавшая, что их более никто не видит, едва не бросилась на шею. И позже принцу доложили: жена Морского Змея провела не один долгий вечер в покоях юной леди. Но чем ближе был день свадьбы, тем чаще Эймонд видел, как стекленел взгляд будущей леди-жены, а тени под глазами залегали лишь глубже. Ему показалось, даже лицо ее осунулось за время в столице. Алисанна была со всеми учтива, но осталась не менее собрана и настороженна, чем в ночь их первой за много лет встречи, и словно каждый миг опасалась нападения пока еще неведомого ей врага.Алисанна
Следующим днем прибывали последние гости, и вечером начинался первый приветственный день пира. Алисанна вырвалась из всеобщей суеты пораньше и была в своих покоях задолго до темноты, прекрасно осознавая, что силы ей пригодятся. И все же сон не шел. Как и несколько ночей прежде. С первыми сумерками она попросила служанку набрать горячей воды. Позже нехотя покидая ванну, леди заметила, что помогло это не слишком. Алисанна потянулась за ночным платьем. Просторное, из легкого хлопка, оно перевязывалось лентой пояса выше талии и оставляло плечи открытыми, рукава собирались в несколько объемных сборок и спадали ниже. Накинув сорочку на тело, она приоткрыла стеклянную дверь балкона в желании избавиться от духоты слишком растопленного камина. Впустила в покои ночь и прохладу, и захватив одну из многих свечей, села за столик у зеркала, взяв перламутровый гребень когда-то принадлежавший Рейнис. Принцесса, хоть и не была ей родней, переняла привязанность дочери к девочке еще годы назад, и во многом стала Алисанне опорой. Леди была рада до боли, что ее бабушка смогла прибыть. И еще сильнее, что она смогла выжить. Сраженная, Рейнис вместе с Мелеис упала в воды залива, и хотя подоспевшие, неприменно желавшие получить щедрую благодарность Лорда Приливов моряки довольно быстро смогли поднять из воды всадницу, почти никто не сомневался — такое падение ей не пережить. Мелеис Красной Королеве выбраться из пучины уже не было суждено. Рейнис надолго слегла под опекой мейстров, покинув Пляску Драконов. К полученным травмам присоединилась горячка и Алисанна боялась никогда более не увидеть ее. Лишь сложнее все стало, когда по решению Корлиса дом Веларион перешел в стан врага. Но все же принцесса теперь была здесь и пришла к ней, хоть каждый шаг давался ей нынче с трудом. Родители вряд ли обрадуются, узнав об этом, а узнают они непременно, но они более не на Драконьем Камне, и Алисанна решила не волноваться еще и об этом. Не торопясь расчесывая мокрые волосы, девушка вновь вспоминала недавний диалог с принцессой Рейнис: — Он сам захотел в жены тебя, разве нет? Так отчего тебе бояться? — Я не боюсь, — девушка не лукавила. Если она чего и опасалась, то не принца Эймонда. В конечном счете, если она ошиблась, поверив ему, а мир действительно не при чем, платить только ей. Небольшая цена. — Но ожидаешь худшего, как и всегда? — Не вы ли меня когда-то этому учили, бабушка? — Быть готовой к беде — да, только это не значит, что надо бежать от добра. История наших семей теперь мрачнее некуда, но мальчик настроен серьезно, только слепой не заметит. Меньше всего на свете Эймонд походил на мальчика, но Алисанна решила не перебивать. — Навряд ли кто-то сможет забыть, что случилось за прошедшие годы. Однако то, что будет дальше касается лишь вас двоих. Уважение в браке — редкий шанс, ты и без меня это знаешь. Если Эймонд решит преподнести тебе его — не беги, — Рейнис пристально наблюдала за реакцией внучки. Леди не спешила ей отвечать, и тогда принцесса продолжила, — Ты можешь молчать, но я прекрасно вижу, что сотворила с тобой война. Раньше ты всегда искала надежду, теперь в тебе ее не осталось. Не знаю, что тебе пришлось повидать, но ты не обязана жить в этом вечно, Анна. Мир, в который мы пришли — не лучшее место, но это не значит, что хорошего в нем нет вовсе. Если найдешь свою долю счастья, какой бы она ни была, и что бы об этом не говорили остальные, держи ее крепко и никому не позволь отнять. Глубоко ушедшая в воспоминания Алисанна не сразу заметила подкравшуюся тягу ко сну. Истосковавшись по отдыху, она побоялась спугнуть наваждение и, подперев голову рукой, осталась сидеть за столом. Сну не суждено было сбыться. Из дремоты ее вырвал подозрительно близко раздавшийся звук тихого шага. Алисанна подскочила мгновенно, рука сама потянулась к ящику стола и покоящейся в нем стали. Обернувшись и встретив незваного гостя, она остановилась, так и не поднимая клинка. Напротив стоял Эймонд. Открытая теперь шире дверь на балкон не оставляла сомнений откуда он появился. На принце — свободная едва завязанная белая рубаха, через плечо перекинута сумка, волосы собраны в низкий хвост, убежала пара передних прядей. Расслабленный вид юноши не спешил обмануть девушку. На пояс обыкновенных для него темных брюк крепились ножны кинжала. — Мой принц, — почти прошептала Алисанна и присела с легким поклоном, — Вас не должно здесь быть. — Не должно, — ответил он весьма убежденно и шагнул ближе. Эймонд задумался о ее покоях или ее судьбе они теперь говорят. Его Высочество встал почти вплотную. Ей пришлось поднять голову, чтобы удержать его взгляд. Одноглазый тем временем посмотрел в приоткрытый ящик. Хищно улыбнулся, совсем как тогда, и потянулся закрыть. Для этого пришлось сделать еще один шаг, его тихое дыхание теперь щекотало Алисанне лицо. Прежде полагавшая, что количество охраны в замке не оставляет сомнений в безопасности, леди с опаской взглянула в сторону окон. — Не бойся. Мои покои прямо над твоими. Никто другой так не зайдет, — слова ее совсем не успокоили. — Двери нынче не популярны в столице? — Пользуются успехом. Прямо как сплетни стражников. — Ты…Вы еще до моего приезда это задумали, не так ли? — Мы одни, Алисанна. Никто не умрет, если ты скажешь «ты». Он прав. Они были одни. Они совсем не должны были быть здесь одни. Алисанна трижды успела проклясть тонкость своего одеяния. — Зачем же ты пришел? Ответил Эймонд ничуть не стесняясь: — Не хотел беспокоить, только оставить подарок. Думал, ты давно спишь, — подтверждая слова, раскрыл сумку, достал аккуратную деревянную шкатулку и протянул ей, — Надень. Если подойдет к платью. Алисанна бережно приняла дар. — Спасибо, — хотела открыть, но юноша остановил ее руки. — Потом, — не слишком понимая причин, девушка не стала спорить, положила шкатулку на столик. Когда повернулась обратно к принцу, тот протянул ладонь к ее лицу, осторожно касаясь щеки. После перехватил волосы и перекинул за спину, оголяя шею. Распущенные ей наконец локоны, еще влажные, волнами падали ниже пояса. Алисанна, прикрыв на пару секунд глаза, не нашла сил противиться. Рейнис права. Послезавтра они станут мужем и женой перед богами и перед людьми, а ее тянет к Эймонду. Так от чего она бежит? Принц почти кончиками тонких пальцев провел по левому плечу. И ее шраму. Задумчиво обронил: — Не прячься, — мужская ладонь вернулась к лицу, приподняв подбородок. — Не стану, — самой Алисанне, в общем-то, было все равно. Она не стыдилась, но всюду преследующий ее с появлением рубцов шепот стал раздражать, и леди выучилась скрывать их. Сейчас она на собственное удивление более не желала этого делать. Она хотела видеть Эймонда и хотела, чтобы он видел ее. Девушке вспомнились слова Джекейриса о военном трофее. Они казались такими нескладными теперь. Разве нужны кому-то поломанные трофеи? Рука невольно поднялась к лицу принца, большой палец робко очертил дугу по щеке, почти непозволительно близко к повязке. Будущий муж перехватил ее кисть и коротко поцеловал костяшки пальцев, один раз, другой, не отводя прямого взгляда. Заставить ее краснеть для него, верно, было забавой. Потому что в следующий миг он притянул ее лицо и коснулся губ своими. Аккуратно, но все же настойчиво. Когда принц отстранился, Алисанна успела позабыть, что ей нужно дышать. Руки его опустились теперь на ее плечи. Эймонд оторвался неохотно, словно сдерживаясь. Леди поняла: не хотел ее отпугнуть, и была за то благодарна. Удары в груди стали пугающе быстрыми. Каскад нахлынувших чувств хотелось не спеша распробовать на кончике языка — слишком новые. — Эймонд… Но он не ответил. Другой рукой потянулся к куску выделанной кожи на лице и снял повязку. Пред Алисанной предстала ровная полоса былой раны, куда менее пугающая, чем она ожидала, впрочем. В пустой глазнице сверкал сапфир. Дева едва смогла не выдать замешательство. Пламя свечей играло сизыми бликами в камне. «Так дико. И так… красиво». Принц задышал чаще. В край осмелев, Алисанна притянула его лицо в ответ, впервые сама оставила выдох поцелуя на мужской щеке, следом — на расчерченном рубцом веке. Хотела отдалиться — Эймонд не позволил, заключив в кольцо рук. Голова Алисанны упала на мужское плечо. Усталость брала свое. — Что тебя тревожит ? «Что меня тревожит?» Алисанна прятала улыбку, прижавшись к его открытой шее. Она понимала, что в столице опасно. Даже если Эймонду плевать, что она — одна из их былых врагов, если подозрительно молчит после их столкновения Его Милость, это еще не значит, что в замке нет никого лелеющего в сердце месть. Они пролили слишком много крови. И вина не давала Алисанне спать ночами. Она молилась всем богам о том, чтобы их разговор с Джекейрисом остался никем не услышанным. Ему хватает угроз и без обвинений консорта в убийстве. Джейс наследный принц, и, всплыви их слова, неизвестно куда повернул бы суд. Только вот отец никогда не был сторонником формальных приговоров. В конце концов, при всей зарождающейся вере Эймонду, который ни разу за эти дни не заставил ее сомневаться в его намерении чтить клятвы, что они должны принести, Алисанну волновала и предстоящая свадьба. Она хотела надеяться, что он не таков, как многие другие. Но Рейнис была права и в том, что Анна более не спешила искать утешения в надеждах. Когда-то юная леди действительно поверила, что однажды найдет счастье в семье и браке. То было много раньше того, как она поняла с каким пренебрежением относился к своей второй жене Визерис, или того как заметила, что даже прекрасная Лейна была не единственной, кто волновал сердце и душу ее принца-мужа. То было прежде, чем она увидела краснеющую отметину на шее Рейниры. И до того, как Алисанна впервые услышала, что в ночь, когда ее зачали, мать кричала: «Нет!». На похороны Лейны среди прочих прибыл ее дальний кузен с супругой. С леди Эйн из Рунного Камня. Юная Анна не сразу улучила момент и застала ее служанку наедине, но и когда смогла, женщина не поспешила отвечать на вопросы. Тогда Алисанна следила за ней с три дня, и наконец увидела, что хотела. Слуга, кажется, ее звали Дженни, с грехом пополам старалась прочесть вскрытое ей письмо госпожи. Девушка не сомневалась, государственных тайн там не было, но ужаса Дженни хватило, чтобы начать говорить. И тогда Алисанна узнала, что ее родная мать желала своего брака еще меньше чем принц-отец, что она почти сразу отдала ребенка кормилице и почти не навещала детских комнат, что Деймон провел с матерью всего одну ночь, и все глубоко сомневались в том, действительно ли ребенок Реи от принца, пока не увидели светлые завитки волос и сиреневый отлив глаз дитя. Алисанне тоже пришлось кричать «нет» однажды. Но она смогла вырваться, смогла сбежать, и у нее было на то право. У матери — нет. «Так какой из моих тревог с вами поделиться, мой принц?» Впрочем, ее волнения — ее дело, она перестала скрываться от них. В песнях герои всегда были бесстрашны, но Алисанна заметила давно: ничего не боятся лишь глупцы, и хорошо это для них никогда не заканчивается. Опасения, славили их в балладах или нет, сохранили на плечах множество голов и леди поняла, что спасение не в отсутвии страхов вовсе, а том справишься ли ты с ними. Своим Алисанна поддаваться не собиралась. А потому на вопрос Его Высочества ответила лишь: — Просто утомилась, это не стоит ваших забот.Эймонд
«Это не стоит ваших забот» — Эймонд выдохнул, спасаясь от раздражения. Он сам решит, стоит оно или нет. — Хочешь останусь? — вопрос прозвучал непринужденно, но Алисанна вывернулась из объятий, вероятно, намереваясь глубоко возмутиться. Резко сведенные брови на ее прежде умиротворенном лице подтвердили догадку. Он поспешил добавить: — Пока не уснешь, — что бы Алисанну ни терзало, Эймонд не желал более наблюдать ее изможденный вид. Девушка замерла в сомнениях. «Хочешь, но приличия не позволят, не так ли? Ты и без того сегодня нарушила слишком много из них, — безошибочно протянулось в голове принца, — к моему счастью». Одноглазого приличия заботили куда меньше. Тем более что никто не узнает. Прежде, чем Алисанна успела обречь возражение в слова, он подхватил с ложа одеяло, и, накинув ей на плечи, потянул деву за собой. Прямо к изящно-простой резной мебели у камина. Расслабленно опустился в угол софы, мягко укладывая растерянную Алисанну рядом. Спиной к нему, лицом к огню, и опустил ее голову на свои колени. — Я ведь не дитя, Эймонд, — он не успел понять, что прозвучало ярче: ее недовольство или ее смущение. — Так не упрямься, — ответил с доброй усмешкой. В разрез его ожиданиям, Алисанна и правда перестала упрямиться. Легла удобнее, подтянув покрывало, и сомкнула утомленные веки, дыхание девушки довольно скоро стало размеренным. Принц уже не знал, могла ли она его слышать, когда, перебирая белое золото ее волос, почти нараспев протянул первые строки прекрасно известной каждому Таргариену древней валирийской легенды:Drakari pykiros Tīkummo jemiros Yn lantyz bartossa Saelot vāedis Hen ñuhā elēnī: Perzyro udrȳssi Prūmȳsa sōvīli Gevī dāerī… | Огнедышащий крылатый вождь, Моим голосом огонь заговорил, А цена была уплачена магией крови. Со словами пламени, Для тебя пою я, Мы будем летать так, как нам было суждено, Красиво и свободно…