A Targaryen alone in the world is a terrible thing

Алисанна

— Значит, сбежать? — Тебя хватятся в замке? Золотые плащи под твоим началом. — Если они не удержат порядок на второй день после свадьбы командующего, я так себе выполняю задачу. К тому же, — Эймонд не стал прятать улыбки, а Алисанне захотелось столкнуть его с этого подоконника, — когда ты прибыла, Арон сказал, что не удивится, если я вновь появлюсь где-то кроме покоев не раньше, чем через пару лун, не говоря уж о службе. — Арон? — Моя правая рука. Славный малый, он справится. — Друг? — У королевской семьи нет друзей. — У меня был однажды. — Другие Таргариены не в счет. Алисанна с удивлением стала замечать: с каждым разом ей лишь больших усилий начинали стоить намерения покинуть плен его рук. Когда, собираясь, леди подбросила к огниву в невзначай подобранной сумке пару фруктов со стоящего на столе блюда, встретила молчаливый вопрос супруга. — Можешь смеяться, погляжу на тебя утром. — Утром? И куда же мы? Желая как можно скорее покинуть краснокаменную крепость, девушка не стала менять платье. — Боюсь, тебе не понравится. Зато оба они без стеснения крепче затянули подбитые мехом плащи. На земле не было место теплее, чем подле дракона, и вне стен замка это спасало их обоих не раз, но ветра над облаками не щадили всадников. А ветра с каждым днем становились все холодней. — Дай хоть угадаю, ни пешком, ни на конях туда не добраться? Алисанна отрицательно качнула головой и ступила в раскрытые Эдмондом двери. Минуя слишком знакомую лестницу, не совладала с искушением остановиться. — Я смогу увидеть Хелейну? — Сможешь. — Когда? — Когда Черные покинут город. Волевой тон явно не потерпел бы возражений. В последние недели леди смогла убедиться, что грозная слава разлетелась о нем не без причин, а расположение Эймонда, дарованное столь немногим и от чего-то ей – вещь с которой не стоит играть. Но если речь о благополучии Хелейны, разве стала бы она возражать? — Приказ короля? — Мой. «Таков ты, правда? Подозрительный и непреклонный к чужакам. Благосклонный, искренний к родным и яростный в защите тех, кого любишь?» Непоколебимое убеждение сменилось куда более робкой мыслью: «А каково это, быть любимой тобой?» И Алисанна не стала лгать себе в том, что она хотела бы знать ответ. — Ей давно лучше. Идем, — перехватив руку, потянул за собой. Может это и было правдой. Девушка видела недолгое появление Хелейны под руку с Эйгоном на церемонии в Великой септе и, как и все, запомнила день, когда избегавшая людей королева показалась под солнцем верхом на Пламенной Мечте. Но если ей лучше, отчего во дворце Хелейна не покидала своих комнат? Леди нестерпимо хотелось вновь встретиться с ней. Компаньонка детства могла и не вспомнить ее, но это было не столь важно. Куда больше Алисанна страшилась не найти подходящих слов. Да и возможно ли это? Как утешить прошедшую через такое отчаяние мать? Заставить ее выбирать… Бедная Хелейна не заслужила того, что с ней случилось. Такого никто не заслужил. Не меньше, чем королеву, Алисанна желала бы впервые увидать ее детей. Иногда она представляла, унаследовал ли кто-то из принцев роскошные локоны матери или глубокий взгляд ее глаз? Быть может, эти черты достались Джейхейре? И не реже Алисанна надеялась, что даром и бременем матери, никто из них не наделен. О встрече с ними леди просить не смела. Не после того, что Черным почти удалось сотворить. А детские комнаты сыновей и дочери короля под неустанным контролем самого Эйгона за их охраной после злосчастного нападения Крови и Сыра стали самым неприступным местом в замке. Говорили, испуганный отец, когда-то пренебрегавший своей ролью, ныне проводил там все часы и дни, которые только мог. И дамы часто заходились речами о том, каким добрым семьянином стал Защитник Государства. Хотя это не мешало им вести речи и о том, что король и супруга наверняка не близки, как и воображать, кто первой займет заветное место в сердце Его Милости. Впрочем, Алисанна была уверена, что место на простынях в его спальне устроило бы их не меньше. Шрамы мало кого смущали, когда голову их носителя венчала корона. Отвлеченная нитью рассуждения девушка не сразу поняла, что Эймонд шел совсем другим путем. Коридоры стали почти незнакомыми. — Конюшни ведь у Западных ворот? — Да. Но если ты собралась повести меня на край света, то мне нужно что-то получше яблок. — И совсем не на край света. — Зря. Ситуация казалась ей почти ребятчески нелепой. Они не делали ничего дурного. Правда, их присутствие ожидалось в Тронном зале, а с каждым шагом они лишь удалялись от него. Однако суетящимся на кухнях слугам некогда было задаваться вопросом, отчего принц, явившийся с новоявленной леди-женой, принимает скоро завернутую для них еду и мех с вином, вместо того, чтобы праздновать среди пиршеских столов, ломящихся от угощений, и слушать звучавшие за их здравие речи. В отличие от жены, Эймонд не стеснялся вовсе. В детстве он никогда не был шкодливым ребенком, но уж если задумывал шалость, то шел до конца. Дорога до холма Рейнис становилась для Алисанны все привычней, Тераксесс тем же терпением к переменам отличиться не смог, но всадница знала, что сегодня обрадует верного зверя наверняка. Она задержалась с ним во дворе Логова, ожидая принца, что отправился на поиски Вхагар. Леди всегда было любопытно, как он находит ее в час нужды. Но Одноглазый развеял сомнения, сказал, что драконица чаще сама откликается на его неозвученный зов. Она верила, потому что Тераксесс делал так же на островах. Эймонд говорил о Вхагар восхищенно, почти с преклонением, хотя и признавал за ней долю непокорности. И Алисанна понимала, что та, которая одним — вселяющая ужас оружие, другому — достойное неколебимого уважения могущество. Стало отрадно, что новый всадник, чтил драконицу не меньше, чем когда-то Лейна. Для матери эти зеленые крылья стали воплощением свободы. На зависть даже отцу и сестрам, ничего и никого на свете Лейна не любила так же сильно, как парить в небесах. И в последний свой час, сломленная потерей едва родившегося сына и родильной горячкой, оттолкнув мейстера и подарив им полный боли прощальный взгляд, Лейна искала не мужа, не дочерей, не подругу принцессу. Лейна желала в последний раз взлететь на Вхагар. Когда тень крыльев раскинулась над ними, леди седлала Тераксесса, отрываясь от земли, и ей стало жаль, что от своих мыслей сбежать было не так просто, как из шумного города. Древнее создание, что летело рядом, влияло на историю их Дома порядком сильней, чем многие короли, а сказанное Эйгону накануне было правдой. Алисанна без прикрас полагала, что ранение спасло ее от совсем не дружеской встречи с воинственной драконицей, ныне избравшей всадником одноглазого принца. После приказа Рейниры о казни бастардов все, похоже, решили, что говорить о них — преступление тоже, и упорно продолжали молчать о судьбе, постигшей в Речных землях бойкую наездницу Овцекрада. Спросить мужа было бы не страшно, страшно было услышать ответ. Ведь Крапива так никогда и не вернулась домой. Но шум ветров гнал и эти рассуждения прочь. Гавань с высоты, показавшаяся только больше чужой, осталась позади, молочная дымка растеклась много ниже полета их драконов. Всадница любила взлетать в облачные дни. Пелена скрывала крепости, города и деревушки, как и извечную суету жителей. Оставалась только она, она и Тераксесс. Ныне за ними следовал Эймонд, и Алисанна не смогла не заглядеться устрашающим, но величественным полетом Вхагар. Отсветы облаков стали золотыми. Они ныряли под них и обратно, к голубым просторам. На еще светлом небе прояснились первые звезды, и вскоре сложились созвездия. Отец когда-то заставил выучить все. Путь был предельно отчетлив. К исходу полета стало смеркаться. Порывы ветра становились все слабей, чем ближе к земле они опускались. Восточная сторона Дрифтмарка привычно встретила их туманом, что стелился по бесцветно-серому камню. Единственное скалистое место на пологом острове. Алисанна и Эймонд приземлились там, где редкие проблески высокой зеленой травы смешались с черными песками берега. Драконы перекинулись утробными репликами. Вхагар поползла дальше по склону. Когда принц подошел к жене, та наслаждалась детской оживленностью серокрылого зверя и, похлопав того по чешуйчатой шее, отпустила: — Sobes | Лети, — дракон устремился в сторону играющих волн. В безмолвном наблюдении супруги и сами направились к кромке воды. Алисанна с удовольствием следила, как озирается зачарованный открывшимися видами Эймонд. Принц слишком поздно заметил, как она, оставив на камнях, подальше от ожидаемого прилива, обувь с чулками и подхватив полы одежд, по колено ступила в залив. — С ума сошла? Зима на пороге. — Ты подивишься, какие тут теплые воды, — леди улыбалась и шагала дальше, без слов приглашая последовать за ней. И, разувшись сам, он последовал. Немое удивление подтвердило правдивость ее слов. Вода щекотала, согревая. Сильные руки уже знакомым жестом оплели со спины. Эймонд протяжно вдохнул, поведя носом по ее рассыпавшимся волосам. Коса расплелась где-то на подлете к острову. — Я не бывал здесь. По-мрачному красивое место. — Местные так его и прозвали. Мрачная бухта. Обходят ее стороной. — Почему? — На Дрифтмарке нет вулканов, но драконы все равно ищут тепло. — Хоть большинство зверей, что жили на острове все же держались ближе к замкам, и своим наездникам. А тем из них на чью шею падали цепи, не приходилось выбирать. — Или оно неизбежно следует за ними. — Кто знает. Там, — Алисанна подняла левую руку в указательном жесте, направляя взгляд принца на возвышающуюся над волнами каменную арку и едва различимые прорези в скалах прямо за ней, — я когда-то нашла Тераксесса. — Упомянутый дракон беззвучно появился из ниоткуда, пролетел мимо, цепляя море крылом. Вереница брызг накрыла всадников. Эймонд выругался, но Алисанна заливисто рассмеялась, и негодование покинуло его так же быстро, как удалялся теперь серокрылый. Жена провожала дракона ласковым взглядом. Он прижал ее крепче, оставил краткий поцелуй на лбу, морская соль защипала губы. — Ты привязана к нему. — Конечно. «Как любой всадник. Как и ты к Вхагар.» — Он правда из одной кладки с Караксесом? — Не знаю. Если так, то странный путь должно было проделать это яйцо. — Многие так считали, а истины никто уже не помнил. Дракон отца вылупился на материке давно, еще в колыбели принца Эймона. Не лишенный драконьей крови Веларион, что был первым всадником Тераксесса жил на Дрифтмарке. Но различные цветом, драконы слишком напоминали друг друга сложением. Более тонкие и вытянутые, чем прочие родичи, они вились в полете, как извиваются по земле змеи. Отца наверняка этот факт злил. — Они совсем не похожи. — Слова вызвали усмешку у мужа. — Я не слепая, но я не об этом Эймонд. Тераксесс, правда, другой. Он мирный, если драконы такими бывают. Или был таким до войны. Но он просто не был, не был рожден для всего этого. Единственная схватка, в которую он вступил по своей воле, была с Серым Призраком. За самые уединенные пещеры Драконьего Камня. Даже здесь я наблюдала недели, прежде чем смогла понять, где он заканчивает свои полеты. — Боялась? Когда шла к нему? — Нет. Или да. Не знаю, как объяснить. Он мог убить меня, это верно, но куда хуже казалось … — И дальше жить как Таргариен без дракона. — Да. — Оба без лишних слов помнили, каково это. Леди с ностальгической радостью перебирала в памяти моменты. Слишком многие хорошие воспоминания вели на Дрифтмарк. И этот берег. И слишком давно она здесь не была. — А когда я оседлала его, он отказывался слышать «Dracarys». Не дикий, должен был помнить. Остальные команды помнил. Прошел почти год, когда он впервые выдохнул пламя не на охоте. — Ты права, он не похож на Кровавого Змея. Он похож на тебя, — слова принца заставили задуматься и утешением упали на душу. Леди двинулась дальше, левее вдоль берега, увлекая за собой Эймонда. Залив был неизменно хорош, но она прилетела не за этим, а солнце уже садилось где-то за туманом. Плащ стал бы слишком тяжелым, но хранить от воды платье больше не было нужды, и оно нещадно упало к ногам, промокая совсем. Они ускорили шаг. — Ты сказала, что мне не понравится. Но я ведь тоже стал всадником здесь. — Верно, хотя леди полагала, что это не единственное о чем Дрифтмарк мог так ярко напомнить. Ответный взгляд Алисанны был почти виноватым. И Эймонду не понравилось это, принц ведь считал, что она ни при чем. — Я все думал, почему они тогда не позвали тебя? — Не знаю. Может, тоже решили, что у меня был друг. — Эти воспоминания приятными вовсе не стали. Леди корила себя, что в ту ночь, вместе со всеми явившись в чертог, она потеряла дар речи, увидев его и Люка в крови. А когда нашлась словами, то так и не смогла их произнести. Отец остановил, и она замолчала. Ведь и она, и Деймон негласно стояли подле Рейниры, а Алисанну вело вовсе не желание защитить Люцериса, которого она тогда едва знала, и кто был прав, а кто виноват, мало волновало ее. Она мучительно хотела обличить несправедливую холодность Визериса к собственному сыну. Хотела и не смогла. Она лишь проявила сочувствие и приняла жалкую попытку его утешить, уже потом, под подозрительным взглядом сира Кристона постучав в его покои. Но этого было мало, ужасно мало. Алисанна слишком много лет прожила, глубоко убежденная, что никто никогда не осмелится встать между ней и отцом. А сегодня она, видно, потеряв рассудок, наконец, не сдержалась в словах. И Эймонд осмелился, сделал это в буквальном смысле. Он не ждал ничего взамен, и все же леди надеялась, что, сможет отплатить ему не меньшим. Предложение отца увязло в голове. Алисанна не повергала сомнению: если бы Деймон захотел, наверняка и впрямь смог бы помочь бежать. Но спасая дочь или стремясь убрать с военных карт ее дракона? Они с Эймондом миновали сланцевую неровную арку. Когда-то с приходом щедрого прилива, леди любила нырять с нее в залив. Алисанна не сразу нашла заветный проход в скале, половина из них вели в тупики. Предупредила принца: — Осторожно, камень скользкий. — И первая направилась внутрь. Эймонд продолжал за всем изучающе наблюдать, но всадница знала, что главное еще впереди. Расщелина первое время была слишком узкой, они шли один за другим, цепляясь за природные стены, что изгибались причудливо-гладкими линиями и отражали звуки вечно бегущей воды. Когда порода расступилась шире, они уже поймали последние солнечные лучи, камень над головами не смыкался совсем, проблесками являя темное небо. Алисанна достала огниво и скорее наощупь нашла давно припрятанный в ткань и кожу факел. И прежде, чем зажечь, передала юноше, позволяя ему самому пролить свет на открывшееся им чудо. Огонь заиграл, озаряя внушительный простор грота. Блики отразились в россыпи вкрапленных в невзрачный серый камень холодных белоснежных кристаллов, и стало неясно, где кончаются они, и начинаются звезды. Пол застила вода. Всадница знала: здесь она достанет только до щиколотки. Но зеркало поверхности принуждало верить, что впереди — бездна. Эймонд шагнул вперед, рябью пуская отражение, и его опешивший вид заставил Алисанну бояться, как бы он не выронил светоч. Когда принц все же обернулся, взгляд и слова его наполнились тихим восторгом: — Спасибо. Алисанна, улыбнувшись, кивнула, ладонь упала на локоть его руки. Движением головы указала вперед. Эймонд вгляделся, не сразу сумев различить силуэт. Бесцветный окрас вновь играл с принцем злую шутку. Вдали, там, где заканчивалась вода у другого конца грота, свернувшись как кошка, лежал Тераксесс. Он ждал Алисанну ровно там же, когда она впервые пришла. И леди не сомневалась, дракон именно ждал. Встретил ее изучающе-скучающим видом. Девочке в тот миг показалось, что умей зверь говорить, непременно спросил бы, отчего же так долго? Только меланхолия покинула его сразу, стоило ей тогда потянуться к его чешуе. Эймонд, похоже, не планировал беспокоить дракона, но Алисанна знала, что их путь лежит прямо мимо него. Вода с каждым шагом становилась теплее. Любое движение сопровождал робкий всплеск, обоим захотелось скорее стянуть плащи. Тераксесс не спал, и с их приближением показательно выдохнул громче. Когда всадники обходили его, зверь, не шевелясь, одарил их внимательным взглядом. Новый узкий проход шел выше, и на короткое время скрыл небосвод из вида. Благо, огонь не заставил их карабкаться по камням в темноте. Тонкие ручьи под ногами забежали быстрей. В открывшемся им углублении Алисанна остановилась. Вода тут бежала уже не ручьем, и больше напоминала спускающуюся порогами стройную речку. Забрав у принца факел, закрепила в давно знакомой трещине в стене. Кристаллы искрились и здесь. Эймонд спросил: — Что это за камень? — Если честно, я так и не смогла понять. Леди присела, чтобы коснуться реки рукой. Та ответила приятным жаром. — Ты прав. Зима близко. Летом вода здесь обжигающе горяча. — Алисанна, наконец, скинула плащ. Принц повторил тоже, но стоило ей потянуться завязкам платья, он с улыбкой озадаченно вскинул бровь. Она постаралась не смутиться под его взглядом и скорее шагнула к воде, когда ткань упала к ногам. Принц скинул одежду с повязкой следом, а Алисанне захотелось, чтобы он оставил последнюю тут навсегда. Опускаясь в один из порогов реки, они потревожили понимавшуюся от нее белесую завесу пара. В детстве Алисанне казалось, что вода здесь глубока, теперь, пусть не везде, но она могла достать и до дна. Когда вновь открыла прикрытые в томлении глаза, поняла, что внимание Эймонда к месту исчерпало себя, он вновь наблюдал за ней. — Как часто ты сюда приходила? — О, довольно часто. — Почему не спросила кого-то? — кивнул на отстветы стен, напоминая недавний вопрос. — Я приходила одна, — почему-то смутившись, ответила она. Река была не столь велика, чтоб плавать долго, им вскоре наскучило, но покидать мягкую истому воды не хотелось. Эймонд, откинувшись назад, присел на выступ камня у берега, а Алисанна рядом. Закономерный вопрос к супругу напрашивался еще с замка. — Ты полетишь в Сумеречный Дол? — Мы полетим. Но не сейчас. Я еще нужен в столице. Дед поможет выбрать наместника от моего имени. — Он сегодня непривычно приветлив. Думала, лорд-десница был против этого брака. — Был. Или по крайней мере убедился в том, что все об этом услышали. — И? — Дед – расчетливый человек… Наверняка, ты и сама понимаешь. Она понимала. Разумеется, была Вхагар. Солнечный огонь погиб. Дейрон и Тессарион были мертвы. Рейнис поневоле теперь была на стороне Железного трона, но Мелеис больше не было. Здравие еще не вернулось к Хелейне. Дети Эйгона и их драконы были слишком юны. Вермитор снова остался без всадника. Ульф, оседлавший Среброкрылую, хоть и поселился в Гавани, все еще слыл пьяницей и перебежчиком. Тяжелые вопросы становились легче, когда она роняла голову на его плечо: — А ты? Тоже считаешь, моим долгом будет биться за Эйгона? — Не знаю. Но считаю своим сделать все, чтобы биться тебе больше никогда не пришлось. Договор заключен, только свой мир они будут искать еще долго. Облегчение ясно виделось временным. Все будто замерли в ожидании, потому что знали: однажды буря разразится вновь. Эймонд печально изрек истину, прекрасно известную обоим: — Эта грязная игра никогда не кончается. — Оставленный на ее макушке поцелуй показался таким же грустным, как и его слова. — Невеселые речи, для места, куда ты наверняка сбегала от любых угроз. — Я в жизни не чувствовала себя безопасней. — Алисанна перекинула через колени принца ногу, опускаясь на них. Лицо напротив его лица. Ей начинало льстить, как легко ее слова зажигали в его взгляде пламя, ведь речь ее была вовсе не о Вхагар: — Если уж мне суждено танцевать с драконами, то я рада, что с сильнейшим из них. — Не меньше Алисанне начинало нравиться то, с какой страстью Эймонд его гасил. Супруг, роняя их обоих в воду, увлек в поцелуй. Когда, уже после, они лежали приятно утомленные, расстелив на камнях его плащ и накинув сверху второй, кутаясь в меха скорее ради уюта, чем ради тепла, ведь жар этих пещер никогда не кончался, Эймонд уснул первым, а его мокрые волосы лентами распластались по меху. Алисанна, свернувшись у него под боком, гнала сон прочь. Блик света отозвался слишком близко над ними и леди показалось, что то падает с небосвода звезда. Но когда она повернулась, то встретила лишь одиноко скользящую вниз снежинку. Всадница подняла руку, надеясь ее поймать, но, подлетая, она неизбежно растаяла и холодной каплей упала на девичью ладонь. Завтра, когда они вновь выйдут на яркий солнечный свет, от вида белого покрывала ноги у нее дрогнут. Принц встряхнет ее, возвращая в реальность, и напомнит, то ли ей, то ли себе самому: «Это всего лишь снег». И они схватятся за правду, стараясь не думать о том, как же покрывшее землю первое дыхание зимы похоже на вечно следовавший за сражениями попятам пепел. А к обеду первый снег непременно растает. Но все это будет завтра. Сейчас она глядела на Эймонда и не могла оторваться. Как же он все таки был красив. То была свободная, неприрученная, опасная красота. И Алисанне хотелось в ней раствориться. Ей было мало. Мало этого дня, этого вечера, этой ночи, простора в их полете, покоя в его объятьях, бесконечности синевы, что плескалась в оке, которому было не суждено закрыться. И мало, до безумия мало его. Сон предательски сморил, и она поддалась. Холод наступающей зимы не пугал. Последняя в ускользающем разуме мысль ранила Алисанну давно забытой негой. Она больше не была одна.