Однажды, когда грезы стали реальностью
Забытый многими веками, утерянный наследием тот мир. Каков ты был? К чему же ты стремился? Теперь, когда все неизбежное кануло в лету, когда были разрушены последние надежды — вернешься ли ты? Мы в пекле были рождены, погибли в плене и восстали из пепла. Теперь поведай нам судьбу, которая имела корни, словно цепи, от тебя. Свет пролил на земли слезы боли, жалости, греха. Вопросы. Сотни слов и нет в них толики, хоть капли доброты. Нужда, которая была лишь рождена из непорочной, праведной судьбы. Ответов много было, но главный враг ее — мечты. Рожденные в слезах шесть славных воинов, что волю матери своей несли. И философия на кончике копья, разящая невинность ударом вострого меча и скорость стрел, что правду доносили до мрачных монстров из глубин времен, которых Тьма призвала в бой. Те дети были, есть и будут, хоть многие из них мертвы. Оставшиеся в живых утраченные небесами хранители судьбы. Их было шестеро и все они имели имена, которые реальный мир давно забыл. Роде был первым сыном, славным воином. За ним все шли, его все почитали. Его судьба была проста, но в тоже время так плачевна. Из тысячи его имен лишь сохранилась Власть. Услышь ты зов его, и мысли все забыты. Все словно погрузилось в вечный сон, который был пророческим и сложным. Зовется он судьбой времен, но век судьбы давно уж кончен. Разящий меч его, скованный в крови, агонии и мести, чья горечь тьмы засела в глубине его огня. Он светоч яркий, словно семя, пророс во тьме средь бела дня. Зови его в любое время, на зов откликнется всегда. Лучистый ангел, чье ты имя не вынесешь ушами, а взгляд сожжет твои глаза. Зови его, и он придет, даруя вам свою немилость. Хоть светом будет он, во тьме то семя сохранилось. Среди детей он был отрадой, он был сторонником единства. Хоть смелость в нем была и яркой, но крови зла ему вкусить хотелось. Та жажда была сильной, она сжигала тело до углей, но воля пламени все возрождало вновь. Огонь и страх, и твой герой. Сгори дотла, сгори на вечность и в пепел превратись. Но если дух твой яркий, властный, как сотни свеч ты стоишь душ, то век твой обернется вспять и листья искр взлетят в ту даль, где солнце слепит при луне ночной, а жертва кровных уз вновь вознесена в порочной чаши хаоса и зла, то жизнь вернется, как обещанный богами приз. Запомни это, помни его имя. Роде! Роде! Ты имя назови, исполни волю темного кристалла, осколка порванной души. Исполни волю, имя назови и шаг за шагом добирайся к третьей цели. Открой врата глубин времен, что к цели вновь тебя ведет. Финал закончен, наступил еще один. Осталось лишь четыре. Ты в жертву ярости веди, веди в глубокую забытую янтарную, украшенную златом страсть, чье имя станет поздним часом для спасения. Но то ты имя не забудь, чья жажда одержала верх над телом, разумом, светилом. Душа, рожденная в пороке. Роде, так звали сына Света. Он стал лишь жертвой собственных амбиций, вкусив тот плод, что был запретным.Однажды, когда мир узрел свет
***
После моего рассказа о путешествии в храме, Темный дух отказался мне что-то рассказывать о некромантии, но он сказал, что при подходящем и самом нужном моменте — он мне поможет что-то сделать. Расскажет о секрете, который поможет спасти нужную мне жизнь, но за это будет плата. Как он сказал: «За все нужно платить, в том числе и за жизнь». Мне не в чем было его упрекнуть, кроме как в безразличии к моим собственным чувствам, потому что он относится ко мне, как к инкубатору для будущего наследника огня и льда. Это больно било по мне. И я ощущала себя словно вещь, но при этом я продолжала делать вид, что мне плевать. Да, я пытаюсь подавить это сосущее из меня все жизненные соки чувство. Но чем дальше в лес, тем больше дров. На каждую положительную эмоцию приходилось сотни причин для несчастий, которые своими криками и укусами ударяли по мне не хуже кнута по обнаженной коже. Обидно, что мне приходится скрывать от него свою обиду. Интересно, а почему вообще люди скрывают свои чувства? Каким бы стал наш мир, если мы были бы честны с собой и с окружающими? Порой мне кажется, что мы сами выставили вокруг себя барьер, за пределами которых находится огромный мир, но мы никогда туда не попадем, ведь для этого надо уничтожить стены барьера, но этого никогда не произойдет. Мы ограничили себя ненужными правилами, неискренностью, какими-то нормами, но что есть норма? Норма колеблется с каждым днем, она будто опускается на дно и пробивает его, то возвышается выше неба. Что сегодня считается нормой, завтра станет апогеем непринятости, верха возмутимости и неприличия. Почему мы страдаем от того, что сами же приняли? Это мазохизм или безумие, а может все в одном флаконе? Мы варимся в этой кастрюле, в которой уничтожаем сами себя, свое собственно я. По кусочкам, по крупицам, словно распадаемся на атомы. Я не могу понять свой мир, я не могу понять себя. В то же время Дух согласился мне помочь с моим дедом, но для этого мне нужно было освоить алхимию. Обучение было долгим, сложным и не устелено розами, как могло бы показаться. Раз за разом, методом проб и ошибок, под руководством Черного Духа — я смогла прийти к результату, который с постоянно улучшался, стоило мне только приложить усилия. Мне кажется, что если сильно постараться, то и горы можно свернуть. Конечно, в большинстве своем, все мои заслуги — это заслуги моего наставника. Но есть вещи. Которые я все-таки освоила лучше, чем он — поиск ингредиентов. Да, их было сложно найти, но если знать где искать, то многое откроется перед тобой. Некоторые можно найти было за определенную плату, а некоторые преподносились тебе прямо на блюдечке в результате поисков. Зелье, которое мне пришлось варить, могло помочь ему еще недолго продержаться в этом мире. Оно было создано из таких обычных ингредиентов, что мне и представить было сложно, будто из этого можно что-то сделать. Хотя, добыча этих ингредиентов и стоило некоторых усилий, например, за синей стрекозой я гонялась, как коза по горному склону. На меня смотрели при этом как на дикую кошку, которая эволюционировала в человека, но мне было плевать, ведь чертова стрекоза каждый раз норовила ускользнуть от меня. И все же, я победила ее. Мне так и не удалось выяснить, чем отличаются оранжевые и синие стрекозы, кроме цвета. Возможно все дело в виде, но зато я выяснила, что если скомбинировать синих стрекоз с болотным стручком — получится что-то, что прибавляет организму сил и все травмы залечиваются с большой скоростью. Как-то раз, в прошлой жизни, я вычитала информацию, что на ранних стадиях развития личинки стрекоз могут регенерировать утраченные конечности. Может быть это объясняет живительную силу стрекоз? Про болотный стручок я молчу, ибо сила земли и все такое. В результате долгих и упорных тренировок я смогла создать зелье, которое смогло приостановить болезнь Визериса. Сложнее всего было преподнести это моему деду так, чтобы никто ни о чем не заподозрил. Но и тут я смогла выкрутиться, так же с помощью Черного Духа, которого я ненавидела, но который был полезен, потому что порой давал надежные советы. Нужно было всего-то сделать так, чтобы через пару тройку людей, которым я доверяю, зелье дошло до мейстеров, которые лечили короля. Оно бы предстало перед ними, как «Новейшая разработка, созданная потом и кровью бедных людей, которые трудились не покладая рук, чтобы помочь королю побороть болезнь». Разумеется, зелье бы прошло проверку на подопытных крысах, потому что без этого никуда. И лишь когда зелье пройдет проверку полностью, лишь тогда его сможет начать принимать король. Лишь бы никто не задавал вопросов из чего оно сделано.***
Судьба тянется за мной на протяжении уже многих лет. И вот мне шестнадцать. За плечами долгих лет жизни тянется шлейф беспокойства. Страха и гнетущего чувства, что мое будущее предрешено. Появилось чувство, словно я играю свою роль в театре безумца, который предпочитает оставаться за кулисами, пока марионетки тянут свою ношу перед толпой, людьми, что собрались послушать вой несчастных душ. Так тяжело и плохо, что нету сил просить о помощи, потому что слышен будет только смех. Мне сложно, но душа моя полна так же и радости, которую я замечаю в радостных моментах фейерверка эмоций, лучи которых копьями пронзают долгие темные ночи. В судьбу свою уверовала я давно, но противостоять ей все еще я в силах. Судьба светлой тропой привела меня к веранде, где магия кружила в небе, раскрывая меня перед театром бесконечного множества звезд, которые как грезы плыли друг за другом и угасали в таящей мечте. Я словно находилась в зарождении чего-то нового, неизведанного. Внутри все ликовало, но на лице не было тому ответа. Где-то там, средь празднества огней, сгорела чья-то жизнь во славу зарождения другой. Я вздохнула полной грудью. Мне хорошо в такое время быть здесь, потому что тут я ощущаю столь много чувств, которые как праздник помогали мне прийти в себя, отвлечься от других проблем, от всего мирского. Я тут была, тут был и он. И между нами зарождались чувства, во всех мирах которое зовется лишь любовь. — Ты же знаешь себя, знаешь то, кто ты есть, — голос внутри меня тихим и едва уловим шепотом проходится внутри меня, растекается одновременно и холодными, и теплыми волнами, — Что ты сожжешь, что пощадишь? — Может быть, я не так хорошо знаю себя, но суть одна и у меня, и у той моей версии, — слова, словно огненные листья клена, срываются с моих губ. Они подобны вихрю осознания, — Я чувствую это. В этом мире есть вещи, в которые нужно просто верить. Возможно, что именно тогда ты поймаешь за хвост синюю птицу счастья. Всего лишь шаг, всего лишь миг и прочь уйдут невзгоды. Осталось лишь понять себя, свою судьбу, историю, которую прожила я, и которой я живу. Круговорот звезд завораживал меня, словно я видела что-то волшебное и тайное. Словно перед моими глазами разворачивался какой-то ритуал, сотворенный из магии и бесконечных событиях, которые сотворяются в вихре иллюзии свободы и чарующей красоты. Словно узник, закованный в цепи, я была закована в рамки долга. А будет ли здесь счастье? Да, безусловно, мне нужно бороться за свою семью, потому что они самые дорогие моему сердцу люди, но как же я сама? Удушающая мысль поселилась у меня в голове, а что если я выберу себя? У вас было такое, что вы стоите на перепутье и нужно сделать какой-то шаг в верном направлении. Но что значит верное направление? Я словно блуждающий в океане моряк, чей корабль пошел ко дну. Окружающие меня океан наполнен вариантами, каждый из которых кричит мне: «Выбери меня! Тут верная дорога!». Но эти крики, как зов серены — губительны, страшны, так яростны и так манящи. Безусловно, моя семья — мое счастье, но что если это счастье станет для меня моим концом? А долг перед Черным духом, разве это мое счастье? Выбирая семью или долг, я упускаю кое-что другое — себя. — Ночь безусловно очень красивая, но разве ты не должна спать? — голос, словно шелест листвы при дуновении легкого ветерка, пронесся совсем рядом, исчезая в темной тишине, что окружала нас. Лишь звезды будут свидетелями всего того, что произойдет здесь. Надеюсь, в случае чего, они смогут утешить меня. — Отличный вопрос, а почему ты не спишь? — не оборачиваясь так же шепотом кидаю я. Веранда, на которой мы стояли в этот момент была похожа на уютный закуток, в котором мы прятались от остального мира. Мы вдвоем стоим под звездами, что мерцают миллионами свечей, освещая нашу связь так ярко, что не нужно быть зрячим, чтобы увидеть ее. Тихими шагами он подходил все ближе, пока между нами не сократилось расстояние. Его рука коснулась моей, нежно обнимая ее, переплетая пальцы рук в единое целое. Мы были рождены вместе, рождены стать одной судьбой, но вмешательство свыше помешало этому случится. Ее не должно тут быть, меня не должно тут быть, но сейчас мы здесь. Чувствует ли он эту связь, что связывает нас тисками кровавой нитью? Глаза его направлены на магию, которую творило звездное небо, мои же смотрели на него. Две судьбы, отражающие друг друга, как зеркало. Мы одновременно похожи и нет, кажется, что мы похожи на Луну. Одна сторона яркая и открытая для всех, но вот вторая полна тайн и загадок. Кто я? Кто ты? Звездопад. Как часто вы видели это явление на небе? Я вот в первый раз. Сейчас, в мире, где конфликты решаются мечом, а слова имеют смысл лишь тогда, когда их слышат. Для меня такое событие, такой бурный танец звезд был подобен празднику. Звезды мерцали, словно бенгальские огни, которые я когда-то зажигала в Новый Год. Столь давно это было, но сейчас вспышки воспоминаний озаряют тьму, как фейерверк. — Оглянись вокруг, разве здесь не прекрасно? — слова летевшей звездой, сорвались, разрушая тишину на миллион осколков. — Насколько я знаю, падающие звезды — предвестники Конца Времен. Наступают Сумерки Богов, а мы смотрим на это, как на какое-то представление, — он смотрел на небо, будто на картину, — Мы так полагаемся на них: моряки и путешественники ориентируются по звездам в поисках верного пути, а земледельцы подгадывают время для посевов и сбора урожая. Мы загадываем желания на звезды, в них наши мечты, а теперь мы наблюдаем за их падением. Словно Боги решили оставить нас без своих светил, лишая надежд и возможности выжить. — Я не отношусь к этому так серьезно, для меня все это лишь красота, на которую я могу любоваться. Когда еще я увижу это? — И все-таки у нас было кое-что общее в рассуждениях — мы хотели видеть смысл там, где его нет. Только вот сейчас я даже не хотела о чем-то таком думать, мне просто нужно было отвлечься от проблем, от всего абсолютно. Но вместо этого, я натыкалась на рассуждения о чем-то возвышенном, о том, что имеет смысл столь глубокий и непонятный для меня. — Иногда красота таит в себе самую настоящую опасность. — Тебе обязательно говорить об этом прямо сейчас, серьезно? Это всего лишь звезды, а ты рассуждаешь об этом так, словно это какое-то предзнаменование. Ты лишаешь меня надежды на светлое будущее, брат, — на мои слова он ответил смехом. Глаза, которые были больше похожи на мечту, чем на реальность посмотрели на меня. Созвездие грез былых времен, непонятная дымка чувств, словно нежная роза распустились между нами. В этот момент звезды стали свидетелями наших чувств. Они сохранят это мгновение и никому не расскажут, угасая в ту же минуту, как увидели сладость непонятных чувств, что проснулись от столь долгого сна. «С пробуждением» — сказало мне мое сердце, забившись так часто, что ритм этого танца был для меня слишком непривычным, а от этого дышать стало непросто. — Какие у нас с тобой могут быть надежды? Я женюсь на Бейле, а тебя выдадут замуж за человека, который будет верен нашей семье и принесет исключительную выгоду, — он не отпускал меня, а я словно тонула в звездном океане чувств, — Ненавижу это. Одна мысль о том, что тебя могут отдать какому-то человеку, как какую-то вещь — сводит меня с ума. Ты заслуживаешь большего, ты заслуживаешь иметь выбор, — он говорил это все, а боль и тоска в моем сердце давила на меня, таща на дно безысходности. — Джейс, — я взяла его лицо в руки, — Здесь и сейчас мы одни, никто нам не помеха. Да засвидетельствует звезды любовь мою к тебе, в которой таю я, как лед средь пекла, - мои губы коснулись его губ. Нежный поцелуй, как взбитые сливки, казался воздушным и легким, но он говорил о многом: о любви, о дурманящих разум чувствах, который затмили перед собой весь мир. Сейчас, когда небо почтило память павших воинов, когда зло играло в игры с добром, когда минули тысячи лет, мы стояли посреди всего этого, отдавшись чувствам. Лишь только он и я — мы сияли ярче всех небесных светил вместе взятых. Когда все это началось? Ну в какой-то момент, когда гормоны внутри меня начали играть сансару, я поняла, что хочу трахаться. Я чувствовала какую-то странную жгучую потребность в этом, словно внутри меня что-то кипело и хотело вырваться наружу и если я не поддамся этому желанию, то просто повешусь от всех этих чувств. Думаю, в это же время такая же ситуация происходила и с моим близнецом. Ну тут всё совпало, как говорится. Не помню кто из нас первый начал, но то что между нами происходило до этого — заставило нас открыться друг перед другом в совсем другом ключе. Я испытала какое-то странное блаженство, будто вышла на какой-то новый уровень, к которому стремилась и вот спустя годы наконец-то достигла. Джейс на меня смотрел теперь не как на сестру, с который он пришел в этот мир в один день, а я просто наслаждалась. Эйфория, к которой мы стремились достигла нас не сразу, а через множество раундов, которые мы то проигрывали, то выигрывали. Плывя по волнам страсти и желания нас выбросило к берегу любви. Да-да, той самой любви, о которой пишут в любовных романах. Это было волшебно, как во сне, как в сказке, которую нам могут поведать все те люди, которые в первый раз познали взаимную любовь. Мы были вместе, но одновременно с этим нас разделяли преграды: долг перед семьей, страной. За все это было обидно, ведь если следовать обычаям Таргариенов, то мы вполне можем быть вместе, как нечто большее, чем любовники. Нас связали бы не только узы жизни, любви и эйфории, но и брака, священного брака перед лицами всех Богов. — О чем ты думаешь? — после стольких мгновений, которые унес за собой наш поцелуй, спросил он. — Меня обижает, что ты думаешь о долге, когда видишь меня, — я потянулась за еще одним поцелуем, но он придержал меня, — Не думай ни о чем, любовь моя, смотри на меня. Я что-нибудь придумаю, просто доверься мне. — Рейзель, твои слова такие же сладкие, как и твои поцелуи. Но я прошу тебя, не делай глупостей, мой брак очень важен для нашей семьи. — Пусть эту мерзавку отдадут за Люка, ты — мой! — порой меня огорчает тот факт, что Джейс ставит интересы семьи важнее своих чувств, но мне кажется в этом мы с ним и похожи. В любой другой момент я бы сделала так же, наплевала бы на себя и сделала все для семьи. Но здесь происходит нечто иное, потому что с каждым поцелуем, с каждым проявлением нашей с ним связи я чувствую себя живой. — Всегда, Рейз, всегда, — страстный, наполненный желанием поцелуй, растворил меня в этом мире, как кровь растворяется в воде. Стремительные копья звезд пронзали тьму, а меня пронзало желание быть с ним всегда. Если для него звездопад — это дурной знак, то для меня — это праздник.***
Я слышала твое имя, Ибо его шелест эхом отдается в сумерках среди танцующих теней. И я взываю к услуге, Предлагая славу и награду в обмен.
Словно эхо глас неизвестного разносился по Драконьему Камню, ударяясь о волны моря, несокрушимые скалы и стены замка. Мир крутился перед глазами, а я шла под руку со своей беременной матерью прямиков на пристань, где нас ждал корабль, который бы отвез нас в Королевскую Гавань, где решался вопрос о судьбе Люка, о его правах на Дрифтмарк. Этот голос был призывающим, он будто пытался пробудить во мне что-то, что так давно дремало и теперь обязано было проснуться. Будто в подтверждении к этому я испытала какой-то прилив горячей, как огонь, энергии. Волна горячего чувства наполнили меня, сбивая недоумение и оставляя лишь желание повиноваться, помочь. Где-то вдали я услышала рев своего дракона, на котором я решила не лететь в Королевскую Гавань, променяв его на компанию своей матери. Но сейчас, я поняла, что может зря это сделала. Словно бурный поток горной реки, меня тянуло к моему дракону, который все ревел и ревел, как раненый зверь, созывая родичей на подмогу. — Рейзель, что с тобой? — слова матери оказали на меня отрезвляющий эффект и я, отпустив странное желание, вымученно улыбнулась. — Все хорошо, просто Гил какой-то странный и меня это беспокоит. — Может он странный из-за того, что ты решила оставить его. Заметь, он, Сиракс и Караксес единственные, кто остались здесь. У тебя молодой дракон, Рейзель, в нем бурлит кровь, которая жаждет свободы. Ты слишком мало летаешь на нем, это его скорее всего злит, все-таки драконы — не домашние кошки. — Матушка, не делай из него жертву. Он лентяй, который сейчас ревет из-за того, что улетели его персональные шуты. Джейс и Люк же на драконах, да? Вот тут и вся правда. В нем нет желания полетать, в нем есть лишь желание доставать других. — О чем ты, Рейзель? С чего ты взяла, что твой дракон ревет? — Так его слышно сейчас, наверное, даже в Королевской Гавани! Орет так, будто его режут, страдалец недоделанный! — Рейзель, никто не орал сейчас, — Моя мама посмотрела на меня как-то непонятно, от этого взгляда мне стало неуютно, будто я несу какую-то дичь, которую понимаю только я одна. — В смысле не орал? А кто тогда орал? Чайки? — Рейзель, с тобой все хорошо? — Нет, мать, со мной не все хорошо, потому что у меня начались слуховые галлюцинации, которые я приняла за действительность. От этого я чувствовала себя сумасшедшей, которая верит в то, чего на самом деле нет. — Ахах, это шутка, не беспокойся! Я просто старалась пошутить, разрядить обстановку, — я постаралась перевести все в шутку, но кажется у меня не очень хорошо выходило. Повезло, что сейчас рядом со мной только моя мама и остальные не видят этого позора, — Да расслабься, все хорошо. Просто я на нервах из-за всего этого безумия, что происходит. Поверить не могу, стоило только Лорду Корлису слечь, так эти стервятники налетели на нас. Каждый норовит урвать свой кусочек, сожрать нас, как какую-то добычу. — Тебе не следует об этом беспокоится, так или иначе Веймонд Веларион пожалеет, что пошел против моей семьи, — слова Деймона нарушили нашей с мамой идиллию, — Рейзель, мы не виделись с самого завтрака, — он приветливо улыбнулся мне, на что я отреагировала довольно привычно для нас. — Может потому что меня на нем и не было? — слова, как яд отравляли между нами атмосферу. От былого чувства спокойствия и раскованности не осталось и следа, — если бы вы оглядывались по сторонам, то могли бы заметить это. Но в этом весь ты, идешь, смотря только вперед, — идешь по головам сотни убитых тобою людей. В моей памяти словно на старом проигрывателе стали прокручиваться воспоминания о событиях, которые произошли несколько месяцев назад, когда я и мои трое моих братьев решили найти приключение на пятую точку, а в итоге нарвались на какой-то цыганский кемпинг. А по-другому это сборище чертил не назовешь. Нас не было несколько дней и конечно же никто не знал, что в этот момент мы колесили с какими-то малознакомыми людьми подальше от Драконьего Камня. Нет, эти люди нам ничего плохо не сделали. Мы просто представились нищими сиротами, которые были в услужении какой-то мадам, которая домогалась до пацанов, а меня постоянно заставляла искать невозможное, например, подснежник посреди лета, от чего я собственно и поседела. Вы думаете нам поверили? Конечно поверили! Ведь мы основательно приготовились для нашего путешествия. Мы просто стащили какую-то странную непонятную и грязную одежду, которая нам была велика, но что не сделаешь ради похода с семьей. В общем да, мы выглядели как карикатурные бомжи. А сердобольные цыгане нас приняли, как своих детей. Мы путешествовали несколько дней и это было лучшее времяпровождение с семьей. В перерывах между тяжким детским трудом и завывании местных песен типа, мы еще и учились разным цыганским фокусам. Джоффри, например, учился жонглировать, с начала яблоками, а потом ножами, когда повар слег от болезни. Я училась мастерски гадать на картах. И хоть у меня был опыт в таро из прошлой жизни, здесь я была под контролем у мастера. Аделаида — так звали ее. Женщина средних лет со страшным шрамом на лице, который ей оставил ее муж, когда она во время очередного транса предсказала смерть его любовницы и ребенка в тяжелых родах, а также его нескорую смерть. Тот не принял тот факт, что его жена узнала правду, да еще и сказала такие страшные слова, которые тот счел за проклятие и бросил в нее чан с горячей рыбной похлебкой, а после сбежал. Отпечаток на ее лице и теле оставил ей ужасную боль на сердце и душе. Эта боль фантомными вспышками расползались по всему пораженному участку тела, причиняя страдания. Я видела это, застала ее в таком состоянии и это было ужасно. — Знаешь, что самое смешное, Рейз? Он так и не избежал своей судьбы. Его шлюха умерла в родах, унося за собой жизнь их нерожденного ребенка, а его самого закололи ножом в подворотне, когда он поминал свою суку и своего щенка, — Она курила какую-то трубку и делала расклад мне на картах. — Это был мальчик, Рейз, мальчик, — эти слова, как приговор расползлись по моему телу, словно речь шла обо мне. — Откуда вы это знаете? — Мир бы не потерпел еще одной шлюхи. Порой она была слишком резкой, но я ее в этом не винила. Мне она нравилась, был в ней какой-то добрый огонек, который мерцал в ее глазах. Жизнь не подарила ей детей, но подарила ей бесконечные странствия и возможность повидать мир. Я с теплотой вспоминаю об этой женщине и с содроганием вспоминаю о ее смерти. Деймон приехал с небольшим отрядом людей. Он не стал ничего выяснять, а просто приказал всех уничтожить, сравнять с землей. Я помню, как он увидел меня и зашагал вперед не оглядываясь по сторонам, рубя всех на своем пути включая Аделаиду, которая стояла рядом со мной. Я помню его взгляд в тот день. В нем не было жалости, лишь какое-то темное и страшное удовольствие, от которого мне хотелось с криками сбежать как можно дальше. Он был покрыт кровью с головы до ног, кровью бедных людей, которые даже не знали за что их убили. Мне было страшно. Тогда он сказал всего лишь два слова, протянув мне руку в доспехах, по которым стекала горячая кровь некогда живых людей. — Пойдем домой. Я отходила от воспоминаний глядя в глаза человека, которого когда-то считала вполне себе нормальным. Деймон Таргариен для меня был страшным человеком, он будто был сосредоточением зла, которое распространялось на других, когда те просто стояли рядом с ним. Я ненавидела его, я ненавидела этот страх, который я испытывала к нему. — Ты опять завтракала в полном одиночестве? Разве проводить время с семьей для тебя непосильная задача? — Моя семья знает меня и поймет, принц Деймон. — Деймон. — поправил он меня. Мне не хотелось смотреть на этого человека, называть его по имени. — Да-да, я помню. — Так, ну хватит вам. Рейзель, ступай на корабль, мне нужно еще переговорить с Деймоном, — в очередной раз моя мать встает на сторону этого ублюдка. В прошлый раз, когда мы вернулись и я ей рассказала о массовые резни, то она спокойно сказала тогда: — Он места себе не находил, волновался за вас. К тому же, эти люди могли с вами сделать что угодно, а в мире много опасностей, Рейзель, ты не должна себя вести так безрассудно. — А я вам мешаю значит? Отлично, надеюсь, что когда-нибудь я исчезну из вашей жизни и не буду вам мешать, — слова криком отчаяния разрезали мое некогда хорошее настроение на миллион кусочков. Я развернулась от них и бросилась к своей каюте. Распахнув дверь в свою чертову каморку, я бросилась к кровати, на которую тут же улеглась. Ненависть и непонимание — вот что переполняли меня. Почему мама всегда встает на его сторону, почему он все еще лезет ко мне с этими расспросами, как же они достали! — Матушка, он порубил людей на кусочки только из-за какого-то недопонимания. Все можно было решить миром, но не так, как это сделал он! Так нельзя решать конфликты! — В этом весь Деймон, он просто не умеет по-другому выражать свою любовь, Рейзель. — Он больной, раз решил, что это самый действенный метод. Так нельзя, нельзя позволять ему творить все, что ему вздумается! — Он просто любит нас. Черт! Черт! Черт! Я уже сто раз пожалела, что выбрала дивный круиз со своей дорогой мамочкой и ее хахалем, а не долгие полеты на своем неуклюжем ящере, на которого с какого-то черта действовала турбулентность, а все из-за того, что этот Клювокрыл недоделанный не знал, что такое «летай пониже». Такое впечатление, что Гильгамеш переродился, как и я, но в отличие от меня, он был самолетом эконом-класса. Понемногу меня начало клонить в сон, хотелось просто спокойствия, которое было у меня когда-то, но которое вдруг отнял этот человек. Пелена сна сокрыла мои глаза от этих событий. Душащие эмоции стали отступать, уступив место усталости. И лишь когда я сон окутал меня дурманящем наваждением, пространство тишины и спокойствия разрушил голос.Много лет назад пять моих последователей убили вампира по имени Дратик и его родичей, оказались заражены кровью этого отвратительного создания. Зная свою судьбу, они запечатали себя в его логове. Их страдания болью отзываются в моем сердце. Отправляйся в след моему зову. Отправляйся за Горизонт событий. Дверь откроется перед тобой. Принеси покой смерти моим последователям, И ты заслужишь мою благодарность.
Секунда. Две секунды. Три секунды. — А жареных гвоздей ты не хочешь, нет?