Тройное благословение, сэра. Найди то, что ты ищешь.
Получено задание: «Черная звезда»
Рука, благословленная звездами, берет трижды проклятый меч, Чтобы сжать урожай неоплаканного дома.
Цель: Убить пятерых вампиров, бывших когда-то последователями Азуры
Награда за прохождение: даэдрический артефакт «Звезда Азуры», +1500 опыта, +200 ко всем характеристикам, + 100 ко всем атрибутам, уникальный титул, +2000 золотых драконов.
Штраф за провал: вариативно
Я смотрела на белые парящие буквы и не могла понять, сошла с ума или нет. Я не спала и не находилась где-то за гранью, чтобы видеть то, чего в реальной жизни видеть не должна. Прожив столько времени, я натыкалась на систему лишь в своем мире, в мире Комнаты, во сне. — Какого черта? — я смотрела на буквы, не вникая в суть сообщения, будто оно не имело смысла. Весь смысл сейчас сконцентрировался на гребанных парящих белых буквах, которые появились, как призрак из дальнего прошлого. — Что такое? — рядом со мной замаячил мой маленький черный нянь, — Ты резко побледнела. Неужели морская болезнь? — Нет, — слова дались мне с трудом, — Я вижу ее. — Что? — Система, я вижу ее, — потихоньку ко мне подобралась волна осознания, что произошло нечто более странное, чем появление системы, и я вскочила с кровати, — Азура. Кто такая Азура? — Откуда ты знаешь о ней? — было видно, что он занервничал, когда я заговорила о ней, — Тебя опять призвали? — Она сказала: «Отправляйся вслед моему зову. Отправляйся за Горизонт событий» — расхаживая по комнате, я пыталась сконцентрироваться на ситуации, — Как вообще происходит так, что со мной постоянно кто-то связываете? С начала была Меридия, а теперь Азура, — остановилась перед Черным духом и внимательно на него посмотрела. Он по любому владеет какой-нибудь информацией. Просто не хочет говорить по непонятной мне причине. Если есть ответы, то они у него, но как их вытребовать. Если он делает вид. Что ничего не знает. Надавить на жалось? Не думаю, что прокатит, если вспоминать его реакцию на мою депрессию, которую я испытывала после смерти Аделаиды. Мы смотрели друг на друга, но никаких эмоций я не уловила. Черный дух, ты странный. Я не знаю кто ты, но я достаточно тебя изучила, чтобы понять, что ты гораздо опасней, чем кажешься. Скорее всего тучка — это просто облик, одно из нескольких воплощений. Если есть богини, вроде Меридии и скорее всего Азуры, то может ли быть такое, что Черный Дух — демон? Но если он демон, то почему он тут? Меня привлекли спасать этот мир от моего же вмешательства. А моего ли вообще? Черный Дух сам спас меня и сам отправил сюда, значит на то должны быть причины. Всегда есть какая-то причина для того, чтобы что-то изменить. — Почему ты так странно смотришь на меня? — Не льсти себе, я просто задумалась. А, впрочем, может ты мне скажешь, что еще за «Горизонт событий» и почему я его должна пересечь. Если ты что-то знаешь, даже самую малость, то лучше поделись со мной этим. Я просто хочу знать к чему мне готовиться, чтобы хотя бы не умереть, — нужно показать, что я не подозреваю его в чем-то дурном. Может быть тогда он выдаст мне какую-нибудь информацию? — О, моя дорогая, я и забыл, что ты только век живешь и многое не знаешь. Если говорить простыми словами, то это граница между мирами. И граница эта настолько плотная, что даже если один мир будет полыхать огнем, то другой об этом даже не узнает.+ 2 к интеллекту
Вы узнали важную информацию!
— А где она находится и как мне ее искать? Меня послали черт пойми куда и ждут, чтобы я выполнила задание. И что значит вслед моему зову? — голова кружилась от этой ситуации, в которую я попала опять по воле какой-то там богини. Приключение, которое мне подкинула судьба как раз совпадало с поездкой к моим родственникам. Я ужасно нервничала из-за всего этого, потому что только-то и не знала, как повлияла на свою семью своим существованием. Многое было за кадром, поэтому точно говорить сейчас я не могу. Хотя, есть у меня мысль, что все оборачивается в мою пользу. Визерис еще жив, и он не выглядит, как ходячий мертвец. Эймонд не желает забрать глаз Люка, по крайней мере я так думаю. Тогда я собой заменила Люка, поэтому мне нужно быть осторожной. Он может потребовать вернуть долг. Я снова легла на кровать. Сон стал тихим шагом подкрадываться ко мне, словно убийца к своей жертве во тьме. Сейчас мне хотелось лишь забыть все тревоги, а мир сновидений хорошо мне в этом помогал. Нет в мире лучшего успокоительного, чем сладкий мир грез, который принимает тебя любой, будь ты хоть самым прогнившим человеком на земле.***
Разбудил меня скрип половицы, который прозвучал совсем близко ко мне. Не было сомнений, кто-то сейчас кроме меня в каюте. Открывать глаза совершенно не хотелось, поэтому я просто решила выжидать что сделает этот посетитель. Звук шагов все ближе и ближе подбирался ко мне, и с каждым приближением я забывала, как дышать. Почему-то вспомнился Джейс, который после ночи страсти вставал до рассвета, собирался и тихо уходил из моей комнаты. Он делал это, чтобы в случае чего его не поймали, потому что иначе бы пошел слух о нашей связи. Шаги прекратились, очевидно, что посетитель достиг своей цели, поэтому я просто стала ждать. Я всегда чего-то жду, в этом вся моя суть. Но в этот раз ожидание затянулось, поэтому я, сделав глубокий вздох, открыла глаза. — Эймонд? Все вокруг поменялось. Я находилась не в своей каюте, а в какой-то тюрьме. Тюрьма с роскошной кроватью, на которой я спала, как самая настоящая героиня из «Спящей красавицы». Надо мной возвышался довольный Эймонд, который занес руку с кинжалом. Худое лицо с впалыми щеками и исказившейся злобной ухмылкой, которая была больше похожа на оскал мифического дикого зверя, который готов вонзить в тебя свои когти и разодрать твою плоть. — Какого черта ты тут делаешь? Он не отвечал. Один его глаз лихорадочно блестел, в нем плескалось, словно вино в чаше, какое-то пугающее безумие. Второй, который сапфир, отдавал холодом и еще большим безумием. Мне даже показалось, что сапфир и есть его глаз, который наблюдает за мной особенно тщательно, чем его родной глаз. Кожа его была сероватой и где-то потрескавшейся, будто грифель, который трескается и ломается при соприкосновении с бумагой. Я отползла от него подальше, но тот нанес мне удар прямо в ногу, пробив ее насквозь и пригвоздив к кровати. Было больно, но крика почему-то не было. Создавалось чувство, что я вообще не умею кричать. Мне оставалось только плакать и попытаться освободить ногу от кинжала, но при такой адской боли, это было невозможно. Тогда Эймонд сам вынул кинжал из моей ноги и откинув его, навис надо мной. На мое сопротивление, он ударил меня своей холодной костлявой рукой так сильно, что я услышала хруст. Холод, боль и дикий ужас — все это я ощутила в момент, когда его ледяной и острый язык прошелся по месту удару, слизывая слезы и кровь. Я стала часто дышать, мир крутился передо мной, будто я на карусели. Тошнота подкатила к горлу, которую я старалась подавить, пока его язык, словно лезвие блуждал по моей шее. В какой-то момент даже показалось, что мое горло вот-вот вспорют и я умру, истекая кровью. Но все мои мыли были выброшены из головы, когда адская боль пронзила мое плечо. Я мигом повернула голову и заметила, что из него был вырван кусок мяса, который Эймонд сейчас жевал, противно чавкая. Лицо его было залито кровью, а сам он с довольным прищуром наблюдал за мной, активно пережевывая кусок моего мяса. Почему-то в этот момент я словно онемела. Не могла даже пальцем пошевелить. Все мое внимание было приковано к Эймонду, который дожевал и теперь протянул руку ко мне, коснувшись моего лица. Ледяные пальцы его рук коснулись моей щеки, плавно проводя какую-то невидимую линию, подбираясь к губам. Большим пальцем он погладил нижнюю губу и надавил на нее, пока ему не показался ряд моих зубов. Затем он, будто играючи прошелся по ним пальцами и углубился вглубь моего рта. В этот момент дыхание, словно пропало. Перед глазами стало все мыльным, а боль стала такой сильной, что я все-таки закричала. — Рейзель! Просыпайся, Рейзель! — кто-то активно тряс меня, заставляя очнуться от страшного сна. Глаза резко открылись. Я испуганно вскочила с кровати и начала оглядываться, попутно проверяя все ли со мной в порядке. Слезы крупными каплями скатываясь по щекам, а тело будто стало в тысячу раз холоднее вод Атлантического океана, из-за чего я начала дрожать. — Рейзель, с тобой все в порядке? — словно через толщу воды до меня доносился голос матери, но посмотреть на нее у меня не было сил — все они остались в холодном и режущем хаосе. — Нет, не в порядке, — я все-таки посмотрела на дорогого мне человека и увидела в глазах моей матери испуг, из-за которого мне стало стыдно, — Мне приснился кошмар, в котором меня медленно убивали. Этот человек наслаждался моими страданиями, а все что я делала — наблюдала и ничего не делала, — Холод внутри меня неистовал, требовал поддаться страху, но утешительные объятья матери не позволили ему достичь желаемого. — Тише, солнышко, тише, — говорила она, поглаживая меня по голове, пока я рыдала, — Ты просто переволновалась, я понимаю тебя, ведь сама вся на взводе из-за этих стервятников, что окружили нас. Но поверь мне, они поплатятся за все. Они посмели посягнуть на мою семью, думают, что смогут выйти сухими из воды. Веларионы всегда были очень самоуверенными, будто это они короли и все им обязаны. — Но мы же им многим обязаны, все-таки они нас поддерживают нас, даже не смотря на все эти ужасные слухи. Они важны, ты же знаешь это. — Да, Рейзель, я знаю это, но об этом также знают и они. Знаешь, чем это опасно? Знаешь, чем опасны рабы, которым даешь слишком много свободы? Подумай, милая, к чему это может привести, — на отстранила меня от себя и взглянула прямо в глаза. В этот момент я осознала значимость этих слов, в которых безусловно был смысл. — Они начинают чувствовать себя равными нам, начинают забывать свое место, а это может привести к проблемам. — Я протерла глаза, стирая остатки слез, будто их и не было, но опухшие красные глаза все равно выдавали меня. — Рабы не должны доставлять проблем своим господам. — Правильно говоришь, милая. Они думают, что являясь такими же выходцами из Валирии, как и мы, могут быть на одном уровне с нами. Рейзель, мы — потомки Эйгона Завоевателя, который объединил шесть из семи королевств, и который основал Королевскую Гавань. Мы — почти что драконы, пламя у нас в крови. Мы — династия и это не пустые слова, ты должна соответствовать своему статусу и всегда помнить, что все эти лорды от малых до великих домов — наши рабы. А ты принцесса, Рейзель, ты с рождения имеешь больше прав, чем все они. Эти слова, как самый трудновыводимый яд, глубоко въелся мне в душу, отравляя ее до основания. И хотя они и были пугающими, я почувствовала странный прилив удовольствия, словно я услышала то, что всегда хотела услышать.***
Королевская Гавань встретила нас пасмурной дождливой погодой, которая совсем не испортила моего хорошего настроения, скорее наоборот, я стала чувствовать себя еще лучше, будто каждая капля наполняла меня энергией. Поэтому, подставив лицо навстречу хрустальным каплям дождя, я вздохнула этот прекрасный свежий воздух. В такие моменты, я словно становилась частью чего-то большего, чем просто самой собой. Однако удовольствие не длилось бесконечно, платье вымокло, а уложенные в несложную прическу волосы намокли и растрепались. Похожа я была сейчас далеко не на принцессу, но помня слова матери, что все люди, которые нас окружают — рабы, я просто с гордостью и напускным высокомерием прошла мимо ухмыляющегося и смотрящего на меня Деймона и шагнула вслед за матерью в поданный экипаж. — Помни, о чем мы с тобой разговаривали, — сказала мне мать, ласково обнимая моего младшего брата Эйгона. Рядом с ней сидела Шанни — нянька моего другого младшего брата, которого она сейчас держала на руках. Женщина старательно делала вид, что ее тут нет, что она декорация, просто очередная подушка средь немногих, которые лежали на сидениях. Это вызывало во мне ужасное презрение, словно я видела перед собой какое-то мерзкое отвратительное насекомое. Хотелось забрать ребенка и выгнать эту женщину, но если я сделаю это, то придется объясняться перед матерью. Пойдут вопросы, а узнав ответы, она скорее всего будет в ярости, в ярости на меня. — А о чем вы разговаривали? — в карету залез Деймон, а которым тут же захлопнулась дверь. В этот самый момент я отвернулась к окну и глубоко вздохнула, про себя считая от одного до десяти, стараясь сохранить хорошее настроение, но едкое и больно кусачее раздражение все равно поднималось во мне. — Рейзель волнуется, и хоть волнение неизбежно, я все-таки прошу ее сохранять спокойствие. — В самом деле? Король все еще за нас, и пока он у власти — волноваться не о чем. Твои переживания напрасны. — Ничего не ответив на его слова, отвернувшись к окну, я спокойно стала любоваться дожем, который перерастал в настоящий ливень. Под эти умиротворяющие звуки, я прикрыла глаза. Ненавижу такой способ передвижения всей душой, спасибо моему вестибулярному аппарату. Да, Деймон был прав, но меня все же кое-что напрягало. В каноне Веймонд сделал такой ход, потому что король был тяжело болен и был не в состоянии править, поэтому все дела решались через его жену и ее отца. Он был уверен в своей победе, но что изменилось сейчас? Он все так же настойчиво лезет в эту трясину, при этом король жив и вполне здоров. Веймонд Веларион, либо ты настолько глуп и не понимаешь куда лезешь, либо у тебя есть какой-то план. В любом случае, если все пойдет, как в каноне, то он умрет прямо в тронном зале, хотя он в любом случае умрет.***
Где-то в Королевской Гавани Утро Эйгона началось с похмелья и сильной головной боли, а впрочем, ничего нового. Алкоголь — лучшее средство, чтобы отвлечься от реальности, от всех проблем, которые свалились на голову. Мир становился ярче и все воспринималось совсем по-другому, будто ты вступил в контакт с новым миром, который распахнул перед тобой свои двери, приглашая окунуться во что-то новое, запретное и такое желанное. Чертыхаясь и охая, юный принц попытался встать с земли, на которой до этого сладко спал. Но как только он попытался это сделать, то резкая темнота перед глазами и головокружение пошатнули неустойчивого принца и тот опять повалился на землю. — Отлично, стемнело — значит пора спать. — Сонно сказал он, закрывая глаза и устраиваясь поудобнее на земле. Молодой организм алкоголика требовал многовековой спячки, которую Эйгона намеревался организовать, если бы не одно, но. — Так, стоп! — принц резко распахнул глаза и вскочил с удобного ложа, которое ему организовала земля, — Где я? — вокруг было темно, хоть глаза выколи. Не то чтобы он раньше не бывал в таких ситуациях, он бывал, но просыпался как раз в тот момент, когда вездесущий Отто Хайтауэр парочкой пощечин будил его, и, словно магический помощник, уводил из незнакового места. Так Эйгон успел побывать в некоторых уголках Королевской Гавани, о которых даже и не знал простой житель, не то что он. Но в этот момент никакого Отто рядом не было, да даже шума столицы не было слышно, а это ставило под сомнением тот факт, что он вообще в столице. — Если я пойду прямо, то обязательно врежусь в стену, тогда я просто буду идти вдоль нее и на ощупь смогу найти выход, — И хоть тело его сопротивлялось. А голова болела так, будто там кипел котел вместо мозга, который сжигал тесные стены черепушки, — Звучит, как грандиозная идея! — Это грандиозно плохая идея, — рядом с ним послышался спокойный мужской голос, — Если ты пойдешь прямо, то упадешь в яму, на дне которой расставлены колья. — Ты кто? — кадры прошлой ночи мелькали, как новогодние огни в режиме «эпилепсия», чем вызывали новые вспышки болезненного ощущения в итак пылающей от боли голове. — Сэм Гевен, друг! Ты забыл нашу прошлую ночь, мой любимый собутыльник?***
В столице нас встретили радушно, по крайней мере дед был рад нашему визиту, а его жена явно нет. Королева Алисента поджав губы старалась вести себя подобающе своему статусу, что у нее выходило довольно хорошо. Хелейна радушно и приветливо улыбалась, похоже только она нам и рада была, в отличии от своего младшего брата, который глядел на нас с самой настоящей ненавистью. Шрам, оставленный на моей руке в ту роковую ночь зачесался, напоминая о событиях давно минувших лет, о которых я вспоминать и не хотела. В отличие от Эймонда, который скрывал свой шрам за повязкой, я выставляла его открыто и напоказ, не стесняясь и не боясь осуждения, которое иногда плескалось в глазах людей, которые очевидно по ошибке имели высокий статусы. Они совсем не подходили под свои титулы, они совсем не были людьми, а скорее насекомыми под моими ногами. Через намеки, сочувствия и расспросы они старались сделать все, чтобы я не выделялась этим изъяном, но я была словно каменная стена — отражала все эти попытки, делаясь все тверже и непробиваемой, посылая улыбки, отвечая холодно и в какой-то степени грубо, теряя всю мягкость, которая была во мне. Сейчас, стоя в покоях, которая когда-то давным-давно принадлежали моей матери, я причесывалась у большого зеркала, которое во всей своей красоте отображало меня в полный рост. Находясь в замке, мне нужно было показать мою позицию, но сделать это не особо выделяясь. Хоть я и принцесса, сегодня мне хотелось видеть себя королевой, которая будет гордо смотреть на всех этих червей, которые посмели тронуть мою семью. Но при этом оно не должно быть слишком вызывающим, чтобы другие восприняли это, как оскорбление.Желаете открыть магазин?
>Да/Нет
В раскрытом передо мной окне я выбрала раздел «Одежда» и принялась выбирать средь сотни роскошных платьев и элегантных костюмов ту жемчужину, которая выделит меня средь всех этих людей, что выведет их на злость, которая может перерасти в ярость, если я все правильно сделаю. Ярость ослепляет людей, они начинают делать ошибки, которыми нужно пользоваться, если хочешь одержать верх. С упорством дамы из XIX я подбирала себе на бал, будто иду е на слушанье, а на бал. Одно платье было роскошнее другого и чем дальше я заходила, тем безнадежней жизнь становилась. Слишком много роскоши, из-за которой я чувствовала себя императрицей. Оно должно было быть красивым, выделяющимся, но при этом в оттенках моего дома, ну или хотя бы просто черным. У нас же не только слушанье, но еще и похороны, а это отличный повод сделать все по красоте, по фэншую. Наконец-то я выбрала платье, которое мне показалось было лучшим вариантом из всего разнообразия, этим я удовлетворила свои вкусовые предпочтения, но в тоже время устала так, словно ходила по магазинам целый день, а прошло всего-то минут двадцать.+ 5 к интеллекту
+ 10 к харизме
Раздался стук в дверь. — Да? Открыто, — в комнату пулей воровалась ошалелая Бейла и мигом уселась на софу, которая стояла позади меня рядом с кроватью, — заходите… Ты что тут забыла? Она будто от торнадо убегала, вся вспотела и полосы слегка сбились из косы, которую ей видимо еще утром заплела служанка. Проморгавшись и тяжело дыша, она посмотрела на меня так, словно видела впервые. — И я рада тебя видеть. Ты уже знаешь, что произошло? — подруга как всегда, день только начался, а она уже со свежими сплетнями. — Эйгона до сих пор не нашли. Ходят слухи, что его похитили! — Это не новость, Бейла. Я это уже слышу от каждого третьего человека, а ведь только сегодня приехали. Предлагаешь нам бросить все и организовать вместе с семьей поиски по всему городу? — я красовалась перед зеркалом и смотрела на Бейлу в отражении, которая не отрываясь смотрела на меня. — Предлагаю сделать вид, что нам не радостно, — на этой фразе мы обе улыбнулись, — Давай сделаем невозможное хотя бы в этот раз. — О да, ты сама сказала, что это невозможно, тебя за язык никто не дергал, — я закончила самолюбование и повернулась к подруге, — Ну как? — Я напомню тебе, что сегодня не праздник, чтобы так наряжаться. Откуда у тебя вообще это платье? Оно довольно странного кроя, никогда не видела, чтобы кто-то что-то подобное носил, — она подошла ко мне и потрогала рукав-фонарик, — Дай угадаю, ты уже представила, как отец его четвертует. Учти, моя дорогая сестра, если ты что-то сделаешь неправильное, то я не буду злиться на тебя за это, я буду злиться, если ты не пригласишь меня к этому присоединиться, — в этом вся Бейла Веларион. Чего бы я не затеяла, она всегда была со мной заодно, будь то маленькая шалость или жестокая месть обидчику. Мы словно Чип и Дейл, которые всегда спешили на поиски приключений. Скорее всего такая дружба зародилась после смерти ее сестры, я была для нее, своего рода заменой Рейны, но меня это не обижало, а скорее радовало, потому что не имея близкой подруги, мне всегда хотелось почувствовать, что это значит. — Как это мило, но ты не права в том, что сегодня не праздник. Похороны — это отличный повод показать всем насколько сильно ты радуешься тому, что кто-то ушел из твоей жизни. Мы празднуем его уход из жизни, так пусть он запомнит меня красивой перед своей смертью. — Полагаю, у тебя есть план. — Бейла, план у меня очень простой — наблюдать, моя дорогая сестра. Я буду просто наблюдать за тем, как блеск жизни в его глазах исчезнет, растает, как лед в жару.***
Где-то в Королевской Гавани Держа друг другу за руки, чтобы сне ступить куда-то не туда, они шли вперед среди кромешной темноты, и только Сэм Гевен знал куда ведет эта дорога. Эйгон же размышлял о том, как вообще могло такое случиться. Он и раньше оказывался в подобных ситуациях, но выход всегда сам находился, а теперь он сам должен был найти его, даже при помощи нового знакомого. — Где мы вообще? — подал он голос. Разговаривать ему совсем не хотелось из-за ноющей жажды, что засела в нем. Хотелось просто выпить чего-то холодного, например, воды, но под рукой не было ничего, даже бутылки, с которой он выходил из замка через тайный ход. — Чтобы получить ответ на свой вопрос, тебе нужно вспомнить ночь. Тебе понравится, я тебя уверяю. Ты хорошенько меня развлек, такого я давно не видел. — Плохие догадки посетили мысли Эйгона, который даже побледнел, хоть в темноте этого и не было видно. В этой темноте даже носа своего не было видно. — Почему ты просто не можешь ответить на вопрос, зачем все усложнять? — Потому что я так хочу, мальчишка. Вспомни эту ночь и тогда ты получишь приз, который, впрочем, ты еще ночью заслужил, — Этот нахальный тон какой-то там простолюдина, с которым Эйгон скорее всего по ошибке встретился ночью, бесил принца. Словно они поменялись местами и с теперь он раб, а Сэм принц. — Сдался мне твой приз, Сэм. Меня зовут Эйгон Таргариен, и я способен получить на свете все, чего только захочу, так зачем мне твой приз? К тому же, если это приз, то он уже мой, и ты мне его отдашь. — На его слова Сэм только рассмеялся и было в этом смехе что-то не от мира сего. Кажется, что смех имел в себе какую-то силу, которая заставила Эйгона по неволе съежиться от страха. — Будь уверен, мальчишка, когда-нибудь ты все вспомнишь и поймешь кому ты это сказал. Тогда ты еще прощения просить будешь. Но говорю сразу, принц, не они мне нужны. Мне нужно то, что ты мне дал ночью. — Так, ну это уже слишком. Я не шлюха тебе какая-то, чтобы расплачиваться с тобой таким образом. И между нами ночью точно ничего не было! — вспыхнул Эйгон и хотел уже было вырвать руку, но хватка его спутника была стальной, — Пусти меня! — Заметь, с каждой фразой ты раззадориваешь меня все сильнее. Я уверен, что когда ты вспомнишь события ночи, то по-другому заговоришь. Но если тебя это утешит, то речь не про секс. Хотя ты меня сейчас позабавил, с чего же ты решил, что ночью мы трахались? — и хоть вокруг была беспросветная тьма, Сэм мог бы предположить, что бледная кожа Эйгона на щеках порозовела от стыда. — Я ничего такого не говорил! Я вообще с тобой не говорил, отстань от меня! Ты можешь просто молча вывести меня из этой глуши? — на что Сэм лишь хмыкнул Неизвестно сколько шли эти двое, но про себя Эйгон решил, что его должен сопровождать на попойках кто-то, кому можно доверять. На ум приходила лишь одна вечно недовольная морда, которая только и делала, что зло смотрела исподлобья на каждое его действие. Нет, это был не Отто Хайтауэр, согласитесь, было бы странно, если бы дед сопровождал внука в бордель и следил за ним, чтобы тот что-то не испортил. Каждый шаг отдавал шквалом мыслей, которые Эйгон с огромным усилием подавлял. Лучше сейчас ни о чем не думать, чем думать в принципе. Голова итак сварилась от предположений, что его похитили или, не дай бог, продали в сексуальное рабство какой-то богатой леди из Дорна, ведь тогда вся свобода канет в небытие и он будет жить с мыслью, что когда-то он имел от жизни все, а теперь жизнь имеет его. Но вот впереди показались первые лучики свободы и долгожданный свет прорезал темноту, тогда Сэм отпустил его руку и Эйгон тихо и с опаской ступил вперед. Шаг, за шагом он был ближе к ласковым лучам солнца, которые бы его обогрели и принялись ласкать, как любовницы в ту самую ночь, когда он пьяным заявился в бордель.***
Иногда после дождя на небе появляется радуга. Иногда даже после самых трудных и ужасных дней в нас загорается надежда, которая дает старт следующему дню нашей жизни. Надо лишь сделать все, чтобы это «иногда» сменилось на «всегда». Не нужно сдаваться, даже если в жизни все плохо, а впереди еще хуже будет. Даже самая длинная дорога в мире обрывается, поэтому не стоит сдаваться, пусть хоть все и горит ярким пламенем.***
Покоряя сердца мужичин и вызывая зависть в глазах женщин, я шла вместе с подругой по направлению к тронному залу, где уже почти все собрались. Уверенна небольшое опоздание мне простят, ведь так обычно и бывает в книгах. Самые яркие звезды загораются позже всех, поэтому я не спешила и шла вперед, пока не оказалась перед дверями, которые мне любезно открыли стражники, провожая меня долгим и полным страсти взглядом. Мило улыбнувшись им в ответ, я шагнула вперед. Взгляды, обращенные на меня, были для меня вызывали во мне желание сверкать ярче, словно я на эстраде. Но глаза мои в этот момент смотрели только на моего любовника, который смотрел на меня в ответ жарким, долгим взглядом. На губах его расцвела улыбка, а вместе с этим и желание внизу моего живота. И слов не нужно, чтобы понять, что мы хотели друг друга сейчас больше всего на свете. В противовес этому жаркому взгляду на меня смотрел долгий, холодный и мучающий взгляд, который я не хотела ловить. Этот взгляд напоминал мне о моем сне, который при любом упоминании вызывал холод во всем моем теле. И если взгляд Джейса был наполнен обжигающей любовь, то взгляд Эймонда мне напоминал лезвия сотни ножей, который впивались в мое тело. Я не смотрела на него, но знала, что в этот момент он смотрел на меня. Стоя рядом с матерью, я смотрела куда угодно, но не на Эймонда Таргариена, который очевидно ждал этого. Мне казалось, что если я сейчас даже невзначай посмотрю на него, то не смогу оторваться. Знаете, это есть у некоторых людей. Они боятся, но почему-то не могут отвести взгляда и спустя кажется вечность тебе от этого страха как-то хорошо, будто в твоем теле распускается зависимость от этого взгляда. Страх берет тебя в плен, пока ты не осознаешь это и смотришь ему прямо в глаза. Но помешать гипнотическому страху мне помешала рука брата, которая коснулась моей, мягко сжимая ее, словно передавая через этот жест все спокойствие мира. Я словно наяву почувствовала лавандовая нежность и легкость окутывала меня, принося мне силу и стойкость вместе с успокоительным эффектом. Я знаю, что ты сейчас улыбаешься, милый, но серьезность и важность момента мне не дает полностью расслабиться, отчего я вынуждена была убрать руку. Прости, но так надо, я должна сама справиться с этим страхом, чтобы потом жить спокойно и легко.+ 1 к силе воли
Речь Веймонда Велариона была словно спасательным кругом для утопающего. Я могла отвлечься на этого шута и забыть про этот взгляд. Но чем дольше я слушала его, тем сильнее уставала. Столько бахвальства, столько восхваления рода Веларионов, что мне начало казаться, что я засыпаю на ходу, судя по всему, король тоже. Но в какой-то момент, когда все достигло своего предела, Визерис заговорил. — Веймонд, Люцерис Веларион мой законнорожденный внук, сомневаться в его правах на Дрифтмарк равносильно измене. Ты уверен, что хочешь быть изменником, Веймонд? Знаешь какова участь изменника, который сомневается в решении короля и уж тем более оспаривает его? — Визерис был зол. С начала сын пропал, а теперь и этот идиот требовал то, что ему не принадлежит, требовал Плавниковый трон, контроль над Дрифтмарком. — Ваше Величество, король, в моих венах течет кровь Веларионов. Я не хочу видеть, как падет мой род из-за деяний этой…этой… — Я тут же оживилась, предвидя скорую расправу над ублюдком, который посмел сомневаться в законнорожденности меня и моих братьев. Словно почуяв мое торжество, Веймонд повернулся и столкнулся с моих взглядом и улыбкой, которая не предвещала ему спокойной жизни. — Сир Веймонд, кажется вы не в себе. Может быть вас чем-то опоили иначе откуда этому бреду еще взяться, — вступила я в беседу, — Ваше Величество, простите что вмешиваюсь, но думаю вам стоит знать, что еще утром мы с принцессой Бейлой застали употреблением одного очень опасного вещества. Скума, мой король, так называется эта отрава. В последнее время она распространена среди обычных людей, даже некоторые лорды подсаживаются на нее. Этот эликсир дает тому, кто ее выпил необычайную прибавку сил, но вместе с этим вызывает привыкания. Она опасна тем, что очень сильно травит кровь, дурманит разум и люди начинают терять себя. Это, как алкоголизм, но намного хуже. Если алкоголизм можно вылечить, то зависимость от этого наркотика не лечится.+ 10 к харизме
+ 4 к интеллекту
— Спасибо, принцесса Рейзель, но как такая отрава появилась вообще? — Никто не знает, Ваше Величество, она просто появилась из неоткуда, словно гром средь ясного неба несколько месяцев назад. — Принцесса Рейзель, ты точно уверена в том, что видела, как… — Ваше Величество, это клевета! — заорал Веймонд. — Помолчи, Веймонд, мы тебя выслушали, а теперь настала очередь принцессы Рейзель говорить. Подожди немного и до тебя очередь дойдет, — король перевел взгляд на меня и снова обратился ко мне, — Уверены ли вы в том, что видели? — Да, мой король. Думаю, если вы сомневаетесь в моих словах, то можете осмотреть вещи лорда Веймонда, думаю она у него сохранилась, — улыбка расцвела на моем лице, как весенняя роза, завлекая всех в свои чары, — Простите, что вмешалась. — Лорд Командующий, распорядитесь, чтобы вещи лорда Велариона осмотрели, затем доложите мне результат, — Визерис поверил мне и теперь только остается ждать. — Но почему, Ваше Величество, — отчаянно кричал Веймонд, понимая, что все ушло не в то русло. Может быть сейчас он наконец-то осознает, что бросать вызов моей семье — плохая идея. Ну что же, игра началась.