Система Сейн приветствует Вас, дорогой игрок!
Статус: [Имя: Рейзель Веларион(Таргариен)] [Раса: Человек] [Созвездие: Змей] [Класс:???] [Возраст: 16 лет] [Уровень: 53] [Стресс: 20%]Показать характеристики/атрибуты? >Да/Нет
Атрибуты: [Запас сил: 1000/100] [Запас магии: 2500/2500] [Здоровье:0/11500] Характеристики: [Сила: 160] [Интеллект: 233] [Ловкость: 82] [Харизма: 360] [Выносливость: 72] [Сила воли: 95] [Удача: 3625]Отключить уведомления? >Да/Нет
Показать навыки?Да/Нет <
Показать мудлеты/дебаффы? >Да/Нет
Мудлеты: Смерть — только начало — вы погибли, но не отчаивайтесь, в новой жизни вам обязательно повезёт (влияет на пробуждение); Зов предков — вы внемли зову вашей крови; Обратно к истокам – Акатош слышит тех, кому даровал свою кровь, даже если вы не хотите этого, но ваш отец не оставит вас умирать (влияет на пробуждение); Во власти огня — огонь не причиняет вам вреда. Дебаффы: Серьёзный урон — ваше здоровье на нуле, срочно убегайте и переждите опасность. Рекомендуем не делать лишних движений; Чувственная натура — ваш разум охвачен негативными эмоциями, вами пользуются как хотят, и вы это знаете; Лживый каменщик — вы построили вокруг себя каменную крепость, в которой же и прячетесь, но при этом упорно доказываете всем, что это не так (влияет на стресс); Страх — вы боитесь любого шороха, вся жизнь проносится перед вашими глазами; Грустный клоун — реальный мир пытается наполнить ваш мир смехом, но уныние омрачает вашу горемычную душу (влияет на стресс); Жертва дурных отношений – вы самый счастливый человек на свете, ведь у вас есть счастливая возможность покачаться на эмоциональных качелях (влияет на стресс).Просмотреть задания? >Да/Нет
Задание: «Одинокий безумец» Личность убийцы Рейны Веларион так и не установлена. Удивительно! Мы предлагаем вам разгадать эту загадку.
Получите максимум удовольствия от прохождения!
Цель: Найти убийцу
Награда за прохождение: вариативно, + 500 опыта, + 12 к интеллекту,
+ 10 ко всем атрибутам,
+ 200 золотых драконов.
Штраф за провал: вариативно
Задание: «Черная звезда»
Рука, благословленная звездами, берет трижды проклятый меч, чтобы сжать урожай неоплаканного дома.
Цель: Убить пятерых вампиров, бывших когда-то последователями Азуры
Награда за прохождение: даэдрический артефакт «Звезда Азуры», +1500 опыта, +200 ко всем характеристикам, +
100 ко всем атрибутам, уникальный титул, +2000 золотых драконов.
Штраф за провал: вариативно
Задание изменено!
Явитесь на зов Азуры в указанное место.
ВНИМАНИЕ! Начался отсчет времени!
Успейте попасть по ту сторону времени до истечения срока.
Осталось: 00:25: 00
Штраф за провал: смерть, смерть Эйгона.
Желаете вернуться в реальный мир?Выбор доступен из-за высоко го уровня удачи! >Да/Нет
Система Сейн предупреждает вас, что Вы потратите 5 000 000 золотых драконов и пожертвуете частью души.
Текущий баланс: 10 000 000 золотых драконов Состояние души: целая (100%)
Вы уверены в своём выборе? >Да/Нет
Идёт загрузка…
0%
…
15%
…
30%
…
50%
…
75%
…
90%
…
100%
Добро пожаловать в реальный мир!
Получен титул: «Житель Каирна Душ»
Получено задание «Нетерпеливый хранитель» Вы одной крови одного дракона, а родичи должны помогать друг другу.
Цель: Убедите Эйвона Таргариена перейти на вашу сторону.
Награда за прохождение: новый союзник, знания истоков, + 20 к удаче, + 10 к харизме. Штраф за провал: вариативно.
***
Мир замелькал яркими комбинациями из лучей, звёзд и искр. Они мелькали в разные стороны, мечась одного уголка вселенной до другого, исполняя знакомый только им танец. Взмах крыльев и всю картину стали пересекать волны лунного света, который кристаллами волшебства ласкали мою кожу и волосы, будто это свежий морской приз, который в жаркую погоду умывает тебя, будто он прохладная вода. Камелиями распускались сияние всего иного мира, в котором плавала я, как рыба, проплывая мимо астероидных масс, стремясь к той цели, что мелькала на горизонте манящим алым цветом, который как прожектор в Голливуде мерцал так далеко, но слишком ярко. Его могли увидеть все, да даже мёртвые поднялись бы с глубин морских, идя на зов, который влёк туда, где алый свет ликорисом расцвёл. И я взлетела, словно птица, поднявшись в зимние моря небесных облаков, где ветер во всей своей огромной силе сбивал меня, как лепесток. Он бушевал, как море в грозовом пределе, как лава в кратере вулкана, как ярость Цербера в царстве печального Аида. И мимо проносились осколки бриллиантов льда, который подхватывал мертвецки бледный, как сам снег, Борей. Могучей он своей рукой, повелевал и управлял, показывая верный путь через грозу и линий молний Зевса, отдав меня в объятья северного ветра, который уносил всё дальше от огня, от молний, но ближе к столпу света, который ближе был ко мне. Я чувствовала себя орлом и мотыльком, чем ближе приближалась я, тем больше света попадало мне на кожу, как будто языками пламя окропляя, но вред не причиняя. И вот он, вот источник света — разбитый пантеон богов, что правили полями мира, не выходя из тени, наблюдая, как кукловод за сценой, дергая за ниточки вех тех, кто ниже, всех других богов, как те господ, а те прочий людской сброд. Невнятная и непонятная система, которая обрушилась руинами и изничтожила себя. И вот тут я, свидетелем невольным стала здесь. Меня не спрашивали, я следовала за системой, лишь пользуясь тем, что дало мне время. Руины некогда величественного храма, на материке средь звёзд и неба. И роза марена в огромном павильоне, которую оплакивал старик в богатых одеяниях. Он был таким же царственным, как и величество империи, который правил много лет назад. Стоял он на украшенной рубиновой траве, умытой кровью и пропитанной огнём. Его накидка бархатная из непорочного синего оттенка, украшенная золотом, сапфирами, окутанная белым соболиным мехом. Он был богат и в нём текла пурпурная драконья кровь, но делала она его другим. В нём не было очертаний старых добрых валирийцев, но была другая тайна, которую хотела выведать во что бы то ни стало. Взмах ветра и потоки стихли, всё в этом мире словно прекратилось. Все войны, ссоры и дела былые — исчезло, когда мы встретились. Лавандовые розы и лазурит из стёкол разбитой умирающей души, которая томится здесь, как птица в клетке, пытаясь клювом расщепить стальные прутья, но не может — нет сил, хоть всю ты волю приложи, хоть бей ты крыльями — не сможешь. В глазах его мелькнула жизнь, но тут же вновь она погасла, он отвернулся и заговорил, но обращаясь не ко мне, а к розе, что источала свет из глубины, сияя ярче, чем свет софитов. Театр одного актёра, печальная игра одинокого седого старца, в которой искренность была сильна, но разум верой был затмён. Он простирал свои дряблые, как ветки ивы руки прямо к небу, которое рыдало слезами падающих звёзд, и крик раздался, как раскаты грома: — Служил я Девяти все дни свои, но кто же знал, что всё было напрасно! Молитва в голосе, но грешные слова пропитаны унынием и скорбью, а крупный, налитый кровью смертников рубин, что обрамляли сияние золотого солнца, и синий океан, и огненный рассвет, и небо голубое, и зелень бесконечный край, и лавандовая гавань — все камни окружали алый яхонт, как верные служители закона защищая мир во всём. Они сверкали ярко, были сигнальным огнём для всех драконорожденных, взывая их к своей крови. Разрушенный в ранние годы сыном того человека, что стоял прямо передо мной. Разрушенный во имя спасения мира, где ветви могучего корня, как крылья дракона узорчатой сетью проникли в другие мира. Тот яхонт разломлен был Мартином, который превратился в могучего из злата дракона, который низверг в план Обливиона великое зло, которое вторгнулось в мир его, грозясь уничтожить, грозясь всё разрушить, тот был тем ещё злом, но зло то сменилось на камень дракона, который когда-то был потомком великих Септимов. Но ныне сейчас передо мной только он — сам Уриэль Септим, который погиб сотни лет иль веков, в дальних краях ушедших времён, но ныне живущий в межцарствие смерти и жизнь, как в бренных оковах являясь свидетелем всего того, что было печатью наложено здесь. Тут были нижайшие все существа, призвали их, как гласил Чёрный дух, всевышние силы, что выше богов, страшны они были и опасны. Но корень их был распростёрт уж давно, когда мир концов не видывал края и был одним на весь миллион историй великих истоков забвенья. Но тот мир разрушен был любовью своею, что разделялся он между светом и тенью. И Тьма, как огонь пожирала начало, а светлый лик Света всё вновь возрождало. В мирах, чьи сны были опутаны явью — кошмары не редкость, а лишь только начало. Из крови рождён был ужасный тот сын, которому Тьма в жертву принесла весь старый тот мир. С тех пор, как гром разделил ужасный тот мир — не было радости, не было сил, но были положены войн вечных дурман, который проникал в разум многих и их заражал. Но тот владыка, который был сыном агонии и ярости Тьмы вступил в царствие света, луны и весны. Встретил он дочь Света — Сейн и всё вдруг стало ярким до радостных слёз. Красива и милая, нежная Сейн с лицом, как луна — милая дева, чья сила была велика. Она воскрешала, была, как целитель, чьи руки нежными были, как шёлковый ветер. Может быть в это он и влюбился, когда братом девушки — Артериусом — вторым сыном Света, чьи кольца змеиного тела укрыли его и сломали, как горный хрусталь, как ничтожную вещь и бросили умирать под палящим и беспощадным ликом святых, ликом солнца. Но тут пришла дева с серебром в волосах и лавандовым взором, в которых расцвёл любви аромат. Возможно тогда те не знали любви, но чувства в них родились, как зарождается жизнь, как мерцают кометы и всё, вотон — конец. Всё изменилось, изменился юнец. Он был околдован луной и солнцем, что совмещались в лице дочери светлой старшей сестры. В сердце Вельморна родился всполох чувств, которые он не мог Сейн вернуть. В любви, как в агонии он заметался, крича про себя, что нужно матери повиноваться. Но белая красивая дивная птица, мелькала стоит ему прикрыть лишь глаза. Невинная, добрая, чистая дева была для него рождена. То знал и поведал мне в момент воскрешенья мой дух, мой хранитель, мой друг и мой враг — Чёрный дух, чьи замыслы я понять не могла. Но стоит открыть мне глаза, как всё вокруг замельтешило картинами книги, картинами свитков. Я вдруг поняла всего того, что не знала, будто заново должна была понимать суть начала. Но взгляд был затмён и не было смысла, лишь Уриэль Септим стоял на коленях и аэдра молился. Его крики эхом в моей голове отдавались и слезами боли в уголках глаз скоплялись. Не выдержала я раскаты погребенных молитв и заговорила, подойдя чуть поближе, рукою касаясь некогда изящного меха, но ныне дождём из рубина испорченным в миг, когда всё начиналось и продолжалось, едва кончаясь для того, чтобы опять начинать свой грязный порочный мгновений событий тех самых минут, которые окончились смертью для них. — Император Уриэль Септим, — обратилась я к старцу, наблюдая за тем, как его голова поворачивается в мою сторону и когда мы встречаемся взглядом, продолжаю, — Меня зовут Рейзель Таргариен — я драконорожденная, как и вы, — глаза императора округлились, и он принялся своим недоумённым взором осматривать меня глядя снизу-вверх словно перед ним возникло какое-то необычное явление, которое неведомо науке и которое не наблюдал ещё ни один человек на свете. Так обычно смотрят на НЛО, на что угодно, но не на нечто хоть и изведанное, и вполне знакомое, хоть и непривычное, поэтому такой взгляд смутил меня и заставил потупить свой взор и вновь взглянуть на украшенную рубинами крови траву. Рубины переливались под пылающим светом небес — Что здесь произошло? — Напали, она уничтожила всех, — он неверяще посмотрел на свои дрожащие от страха и боли руки, а затем обезумевшем взором посмотрел на меня прежде чем схватить меня за руки, крича обезумевшим криком и сжимая мои тонкие запястья со всей силы, которая едва теплилась в дряхлом старике, — Она пришла сюда и уничтожила их, и в гневе том была страша она, как зверь лютой, что в час ночной приходит за костьми детей, — глаза его впали, были видны тёмно-синие круги, которые обрамляли подступившие синеватые вены, которые еще более отчётливо подчеркивала бледно синеватая кожа, которая была холодной, как морозный зимний вечер в заснеженном лесу, находясь в котором ты очень легко можешь нарваться на орду волков, случайно забрести в берлогу к лютомедведю, — О горе нам всем горе, — крупные слёзы лились из его глаз, а губы дрожали, то переходя на шёпот, то на крик, старик вещал в припадке, — Ты! Ты же драконорожденная, да?! Да! Да! Иначе бы ты не смогла попасть сюда! Найди моего сына, спаси его! — он тряс мои руки. Словно бы пытаясь привести меня в чувства, но в безумие впала далеко не я, однако долго это не продолжалось. Старик сдёрнул с себя массивный яхонт и всунул руки мне. Скрепляя их обеими моими руками, отдавая самое ценное, что когда-то было символом правящей династии, а ныне утраченной легендой, — Возьми, возьми его, он причинил немало боли, но силы в нём хоть отбавляй. И помни, дитя, боги пали, были преданы своими же богами. Ты грешница, я вижу, но что до деяний всех твоих — не важно это, не важно, — он отстранился от меня и взгляд его померк, будто он в этот момент вспомнил забытые далёкие предсмертные часы. — О ком вы говорите, император? — Человек есть плоть, кровь и разуменье. Ему виден рок, но час неведом, — печально произнёс он, оборачиваясь на розу, осматривая её, словно вновь пытался найти в ней своё спасение и расстаться с страшными, как кошмарный сон воспоминаниями, — Слушай. Тебе ведомы Девять? Тебе ведомо, как направляют они наши судьбы своей невидимой рукой? — Я не знаю. Никогда не задумывалась об этом, — честно призналась я, вставая рядом с императором, глядя на розу, пытаясь понять, что в ней не так, но речи императора были для меня на первом месте. Старик изжил себя, но он держался, пока не передал мне волю, как последними служителю. Драконьей крови, поэтому я не стала утаивать от него правду, ведь разницы и не было большой. Зачем мне лгать, когда тут только он и нас никто не слышит, — Я переродилась в тело девушки, которой и не было в истории, появилась здесь без карты и компаса, но Чёрный дух направляет меня, как верный помощник, друг и союзник. Передо мной поставили множество целей, но я каждый разрушу всё то, к чему прикасаюсь. Я умерла опять, но тут же воскресла благодаря удаче. Но мне не может везти вечно, по крайней мере, удача когда-нибудь иссякнет, как девять жизней у кошки. — Служил я Девяти все дни мои, сверяя жизнь свою с небесным циклом. Всё небо в искрах звёзд неисчислимых. Пылают все они, и все сверкают, и каждая есть знак, — проговорил Уриэль спокойным тихим голосом, который не смог заткнуть даже гром небес и падающие метеоры, пролетающие мимо острова небес. Он обернулся и взглянул на меня и стало жалко мне его, как и бывает со мной всегда, когда я вижу добрых, понимающих и мудрых людей, которые погибли, которым хочется дать еще несколько лет жизни, да хоть вечность, но лишь бы те не угасали, как угасает Уриэль, — Я знаю звёзды хорошо. Скажи… какая отметила твоё рождение? — Ну если по чисто старому гороскопу, то я Водолей, а если вы имеете ввиду мой тотемный знак, то это Змей. — Звёзды наши не совпадают. Сегодня Змей будет жалить тех, кто встанет на твоём пути, — светллая улыбка, которая была старой лентой, которая связывала его рассудок со сказанными словами была сожжена последующей фразой, — Берегись её корней, которые она пустила в ход, выплёскивая яростью всю свою, — проговорил он мрачным голосом и взяв меня за одну руку, повёл в сторону обрыва, где дальше был только звёздный бесконечный мир, в котором плавали обрывки тел, осколки острова и камни некогда узорчатого, расписного мраморного храма, которые я не замечала, когда по небу на крыльях северного ветра, как ласточка летала, — Смотри, там были все они, когда произошла трагедия. Исчез Совнгард, исчезли и Хирсиновы поля, погибли и аэдра, и даэдра, осталось их не так уж много. Она их всех уничтожила, когда явилась, как госпожа, но лишь на деле проявила и показала всю свою гнилую сущность. — Как её зовут? — Ахона — так она себя звала, клялась, что уничтожит все миры и возродит былую славу своих братьев. Её ворота были открыты первым возрождением души, однако та душа во мраке цикла в безумии своём увяла, как увядает всё живое, едва наступит зимний час. Ахона вынуждена была всё уходить в тюрьму свою и возвращаться в свой первый круг, какой был уготован ей судьбой. Но лишь когда цикличность смерти той души прервался появлением другой, она смогла освободиться. — Стойте, подождите, — я старалась обдумать весь тот поток информации, который нещадно в уши мне вливал Уриэль, — Давайте распутаем этот клубок, то есть появление Ахоны обусловлено тем, что в этот мир пришла душа из другого мира, которая как я переродилась сюда, но из-за каких-то сбоев в системе она после смерти она стала проживать одну и туже жизнь и следовательно, она не смогла вырваться на волю из своего, так называемо, круга, но тут пришла другая душа и круг разомкнулся и это позволило ей выйти наружу, да? Я всё правильно поняла? — Всё верно, — он смотрел на тела некогда пылающих энергией души драконорождённых, делая маленький шажок, подходя всё ближе к краю, чему-то улыбаясь про себя. — Найди моего сына, Рейзель, найди его. Ахона хочет уничтожить весь мир, драконорождённые для неё угроза. Ведь только в нас течёт кровь Акатоша, а символ власти у тебя теперь в руках. Надень его, коронуй моего сына, спаси его от оков камня и восстанови былое величие Тамриэлю. — рука его отпустила мою руку и тот сделал окончательный шажок в пустоту, разрушая барьеры гравитации, падая прямиком к крови дракона. И в это же время я почувствовала, как меня отрывает от земли, и я медленно стала отдаляться от земли и прежде чем лицо императора померкло в миллиардах звёзд, его еле читаемый шёпот, который я прочла, бог знает как, по губам, гласил: — Не доверяй Черному духу…