Храни мои следы в сердце...

Чуя пришёл домой практически под утро. Он старался не шуметь и быстро проскочить в комнату, но сначала зашёл в кабинет, чтобы занести некоторые документы, взятые на дом. Чуя немного удивился, когда обнаружил там Дазая. Уснул за столом. Чуя фыркнул, качая головой, и подошёл к нему, чтобы взять на руки, но взгляд невольно упал на открытые запястья. Синяки и царапины с только-только засохшей корочкой крови. Совсем свежие. Чуя помрачнел. Достал аптечку из ванной. Дазай ворочается во сне и явно заденет раны. Лучше обработать. Чуя пересадил Осаму к себе на колени и начал предельно аккуратно обрабатывать царапины. Но стоило только антисептику попасть на раны, как Дазай дёрнулся, вырываясь из темноты сна, и тихо скуля от боли, не сразу поняв, что происходит. Чуя крепко схватил его, чтобы не упал и подул на рану. — Всё хорошо, я почти закончил. — Чуя… — не вопрос, не просьба, просто имя, словно якорь. Чуя мягко прижал Осаму к себе: — Я здесь. И всегда буду рядом с тобой, ты это знаешь. Того медленно отпускало, он вжался в Чую, пряча лицо в изгибе его шеи. — Прости… — еле слышный виноватый шёпот. Чуя зарылся пальцами в его волосы и прижался щекой к макушке. — За что ты просишь прощения? — его тон был максимально мягок и терпелив. — Я опять заставляю тебя беспокоиться… — откликнулся Дазай, цепляясь за ткань рубашки Чуи. Чуя мягко улыбнулся, целуя его в макушку, в попытке успокоить: — Ты в этом не виноват. Тот только вздохнул: — Я должен лучше контролировать себя, чтобы не создавать проблем, особенно на пустом месте… От чужой заботы и осторожности в горле стоял комок. — Твои эмоции — это совершенно нормально, — Чуя начал поглаживать Осаму по спине, — ты не создаёшь проблемы. Если у тебя что-то случается, мы вместе это решим. Только я должен знать, что произошло. Дазай только протянул руку вверх, касаясь удлиненной рыжей пряди. — В том-то и дело, что ничего не случилось… — Если тебе плохо, значит, есть причина, — Чуя перехватил его руку и развернул так, чтобы Дазай мог видеть царапины. — Я знаю тебя слишком давно, чтобы повестись на такую глупую отговорку. Ты не покалечил бы себя без причины. Дазай, даже не замечавший до этого последствий своей истерики, равнодушным взглядом осмотрел поврежденную кожу. — Я не специально… Я не собирался… — Я прекрасно вижу: тебя что-то гложет с того вечера, — Чуя поднял лицо Осаму за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Мне важно знать, что с тобой происходит. Осаму, пожалуйста. Тому очень хотелось зажмуриться, словно маленькому ребенку, но он не мог даже отвести взгляд, как и не знал, как ответить, не сгорев со стыда. Вот как объяснить, что совершенно обычная фраза засела в голове, превращаясь в кошмар? Чуя ведь не виноват, что Дазай в очередной раз загнался на пустом месте… — Осаму, прошу тебя, не увиливай. Мне всё равно, насколько это глупо по-твоему, и я не буду стыдить тебя. Для меня это важно. — Я и сам знаю, в чем ошибка, особенно сейчас, когда ты тут и я не один… — выдохнул Дазай. Он действительно понимал, что после всех слов и действий его рыжего солнца было ужасно глупо верить собственным страхам, позволяя им захватывать разум… — Ммм? — Чуя лишь внимательно слушал, мягко поглаживая его по спине. И это было куда эффективнее любой техники допроса, известной Дазаю. Он на миг зажмурился, пробормотав: — Ты сказал, что я тебе никто… Точнее, тогда был… Или… — Дазай запнулся. В голове путались мысли, не давая выбрать точные слова, прозвучавшие в реальности из сотни вариантов показанного воображением. Чуя не торопил его. Поняв, что самостоятельно Дазай ему больше ничего не скажет, он отклонился на спинку кресла. — Хочешь узнать, кто ты для меня? Осаму невольно потянулся за ним, на миг испугавшись, что сделал что-то не то. Ведь и правда — сколько раз Чуя ему говорил, что любит и дорожит, а он… Услышав вопрос Дазай кивнул раньше, чем успел подумать, потом помотал головой, поясняя: — Я помню… Чуя его перебил. Он смотрел ему в глаза не отрываясь. В его словах не было ни намёка на сомнение. — Всё. В первый миг Осаму не сразу понял, о чем он, но потом… Карие глаза распахнулись, отражая удивление и невероятное тепло от этого простого признания. И каждый раз, словно первый. — Чуя… — он не смог объяснить словами то, что сейчас до боли ширилось в груди, поэтому лишь, не отпуская взгляда голубых глаз, оставил лёгкий поцелуй на губах Чуи. Чуя мягко ответил на поцелуй, крепко прижимая его к себе. — Давай договоримся: если у тебя возникнут проблемы связанные со мной или те, в которых я могу тебе помочь, ты мне скажешь, хорошо? Дазай неуверенно кивнул. — Ты столько раз говорил такое раньше, я не знаю, почему это так задело меня сейчас. Прости, я знаю, что позволил глупым мыслям взять верх… — Просто наши отношения изменились. Ты отвык от того, что я могу быть грубым с тобой, — Чуя усмехнулся. — Да и я, кажется, сказал совсем не то, что хотел. Перефразирую: я терпеть не могу, когда мне указывают. Ненавижу подчиняться. Я следовал за Мори-сама, потому что это был мой личный выбор. Я прислушиваюсь к тебе, потому что это мой личный выбор. — Вот откуда ты такой хороший, боже… — взгляд Дазая был благодарным и восхищённым, ведь эта непокорность, прекрасно сочетавшаяся с преданностью, была одной из самых любимых им черт характера Чуи. Чуя лишь выгнул бровь с лёгким смешком: — Осаму, я буквально босс мафии. Дазай только фыркнул, потёршись о его плечо и чмокнув в нос: — Ты очень милый и все равно самый хороший… Чуя лишь засмеялся и поцеловал его в шею, слегка задевая кожу зубами. Вот тут все мысли окончательно покинули Дазая, который охнул и с готовностью откинул голову, давая больше пространства. — Ты помнишь, что тебе нельзя? — хитрую ухмылку можно было услышать. — Ну Чуя… — Дазай вцепился в него, словно его сейчас оставят. От ощущения вибрации смеха по коже прошли мурашки. Чуя, наоборот, прижал его ближе: — Терпение. Ещё и недели не прошло, — он насмешливо вскинул бровь и залепил запястье Осаму лейкопластырем. — У меня с тобой годовая аптечка за месяц ушла! Тот обиженно надул губы, тяжко вздохнув: — Чуя вредный… Издевается, дразнит… — Я отыгрываюсь за все предыдущие восемь лет нашего знакомства. Дазай испуганно распахнул глаза, ойкнул и сделал вид, что собирается отползти от Чуи, при этом едва не свалившись на пол. — А может не надо? — Взрывать твоё имущество или что-то по типу такого я не собираюсь, расслабься, — Чуя резко дёрнул его на себя, предотвращая встречу с полом. Осаму посмотрел на него с сомнением: — Себя ты взрывать не будешь, а остальное неважно! — улыбнулся он, вновь удобно устраиваясь и захватывая в плен мягкую прядку. Чуя поднял бровь: — Когда это я стал имуществом? Вот теперь испуг в глазах Дазая был не наигранным — он прекрасно помнил отношение Чуи к такому. — Не имущество, — поспешил поправить он, — просто… — на миг замявшись, Осаму так и не сумев подобрать правильное определение, выдохнул, — моё всё… Чую раздражало это. Раздражало то, что Дазай стал слишком мягок с ним. Постоянно боится его ранить. Как будто раньше он не вёл себя так. У них ведь всё было нормально! Чуя раздражённо оскалился и посмотрел на Дазая почти со злостью. — Хватит. Я не сломаюсь, так что хватит постоянно осторожничать. Раньше мы шутили и издевались друг над другом похлеще, и всё было нормально. Если ты перейдёшь черту, я скажу об этом прямо. Дазай даже на миг опешил, не зная, как реагировать на подобную вспышку эмоций Чуи. Он не понимал, чего от него ждёт партнёр, и это заставляло нервничать. — Ты хочешь, чтобы мы снова ругались и дрались? — нахмурившись, уточнил он. — Нет! — Чуя потёр переносицу, призывая себя к спокойствию. — Я хочу, чтобы ты перестал так осторожничать. Шути про смерть, обзывай и язви. Раньше ты никогда не сдерживал себя, я хочу именно этого, — он положил руку на напряжённое плечо Дазая. — Двойной чёрный всегда славился тем, что читает напарника как открытую книгу. А когда ты начинаешь подбирать слова, мне начинает казаться, что ты мне не доверяешь. Ты мой напарник, партнёр, лучший друг и любимый человек. Я хочу, чтобы ты был собой. Дазай все ещё хмурился, пытаясь анализировать своё поведение за последнее время, и придумать, как действовать дальше. Нет, он действительно старался быть осторожным, стараясь избежать триггеров, но это было лишь одной из причин. Раньше единственным способом Осаму привлечь внимание Чуи были их перепалки, когда разозленный рыжик отвечал со всем жаром, демонстрируя всю яркость своих чувств, пусть и обжигая ответными колкостями и иногда ударами — Дазаю было плевать. Он жил теми моментами, когда внимание Чуи было сосредоточено лишь на нём, даже если последствиями этого внимания были синяки и ушибленные ребра. И вот сейчас, когда он мог просто подойти и обнять Чую, чтобы почувствовать всё его тепло, всё, что тот хочет… Будь ситуация иная — он бы уже нацепил привычную ухмылку и обозвав Чую вредным коротышкой, постарался придерживаться своего обычного образа, но… — А что, если я сам не знаю, кто я? — вопрос вполне серьезный — Дазай старался не поддаваться тяге просто подстроиться под желания Чуи, ведь тот говорит: быть собой. Чуя почувствовал, будто у него в животе образовался огромный валун. Он догадывался, что у Осаму есть подобные проблемы, но чтобы настолько. Чуя погладил его по голове и прижал к себе. — Я знаю, что для тебя это сложно, но давай через месяц ты попробуешь сходить к психологу? Только попробуешь. Дазай вздохнул: — Всё настолько плохо? — вопрос риторический, что было слышно по обречённому тону. — Я слишком хорошо обучен и слишком недоверчив, чтобы это сработало… Он не отказался. Если для Чуи это так важно, то он готов сходить, хотя и не видит в этом смысла. И не потому, что считал себя психически здоровым, отнюдь — он прекрасно знал, что наоборот, но… Вот это «но» он и озвучил Чуе. Чуя вздохнул. Он и сам это прекрасно понимал: — Ты просто попробуешь. Если и дальше не увидишь в этом смысла, не будешь, идёт? Дазай кивнул, показывая, что согласен попробовать. — А почему через месяц? — всё же спросил он. Чуя улыбнулся и поцеловал его в лоб. — Операция. Месяц постельного режима, без сильных эмоциональных потрясений и физических нагрузок. Забыл? Осаму только недовольно скривился от напоминания: — Про физические я помню… Чуя засмеялся: — Что, настолько понравилось, что не можешь утерпеть? — Как мне могла не понравится la petite mort от твоих рук? — фыркнул Осаму. — Даже так! — Чуя выразительно поднял брови. — Давно мечтал умереть от твоей руки! — пафосно провозгласил Дазай. — А тебе не понравилось? Вроде и тон шутливый и слова привычно легкомысленные. Чуя усмехнулся: — А мне могло не понравиться? Учитывая, что я хочу касаться тебя постоянно? Но сейчас я хочу спать, — как только он это сказал в кармане зазвенел будильник. — Видимо, не судьба. Только сейчас Дазай посмотрел вы сторону окна, обнаружив уже вовсю полыхающий красками рассвет. — Но ты только пришёл… — Осаму волновался за рыжика, который, кажется, скоро совсем поселится на работе и забудет не то что о сне, об элементарном отдыхе! Чуя потянулся: — Через два дня отдохну. В субботу буду спать как убитый! — он встал и отправил сумку в коридор. — Завари мне кофе, пожалуйста. — и ушёл переодеться. Дазай вздохнул, но направился на кухню. Запрещать что-либо Чуе всегда было делом гиблым, а уж сейчас… И ведь не только из природной вредности будет упираться, просто по-другому не умеет. Указывать и просить устроить распределение обязанностей, чтобы уменьшить нагрузку тоже не вариант, только если самому… Чуя и сам понимал, что это плохо, но ничего поделать с собой не мог. Всю свою жизнь он был ответственен за что-то, а чаще кого-то. Привык и не чувствовал себя из-за этого плохо. А меж тем Дазай уже звал пить кофе, закидывая на сковородку омлет — самое лёгкое и быстрое, а то знает он этого трудоголика — сам за всеми следит, а о себе забывает. Чуя зашёл на кухню, завязывая хвост. — Спасибо. А на себя? — На меня тут тоже хватит, да и я-то дома остаюсь, — с ноткой тоски отозвался Осаму. — Ненадолго. Как только выйдешь, глаз не спущу! Удумал дома отлёживаться, пока я работаю. Дазай только возмущённо-обиженно фыркнул: — Я могу хоть сегодня выйти на работу, не надо делать из меня лентяя! Он уже знал, чем займётся, но для этого нужен был доступ ко всей информации. — Три недели потерпи, — Чуя глянул в телефон и выругался. Быстро допив свой кофе, он оделся и пулей вылетел из квартиры. Оставшийся один Дазай постучал пальцами по столу, посмотрел на свою долю завтрака и в задумчивости отломил пару кусочков, с гримасой недовольства потянулся за таблетками и голубой жидкостью.