***
— Сомбри? Сомбра моргнул. — Э-э, прости, Пинкс… Я не слышал, что ты сказал. Пинки нахмурилась, глядя на него. — Ты был тихим большую часть утра… Были ли девочки грубыми во время экскурсии? Сомбра покачал головой. — Нет, с ними всё было в порядке. — Он моргнул. — Подожди, ты была там, так почему ты спрашиваешь? Пинки склонила голову набок. — Спрашиваю что? — Ты только что спросила о сёстрах во время тура, и ты была там во время экскурсии, — сказал ей Сомбра, — так почему ты спрашиваешь о том, что произошло? — Почему мы говорим о экскурсии? — спросила Пинки. — Потому что ты спросила об этом! — Ответил Сомбра. — Разве я спрашивала? — Спросила Пинки, её бровь изогнулась в замешательстве, — Хм… Сомбра вздохнул. — Ладно, с тобой что-то происходит… Не знаю, что это такое, но это что-то… — О чем мы говорили? — Пинки внезапно спросила, — Это были разговоры кексы? Или, может быть, просто о пирожных? Сомбра приложил копыто к своему лицу. — Ты делаешь это нарочно, не так ли? Ты делаешь то, что делаешь, чтобы намеренно сбить меня с толку для своего развлечения… Пинки нахмурилась. — Я этого не делаю! — Она сделала паузу. — Или я…? Клауди Кварц просунула голову внутрь. — Привет, вам обоим. Как прошла ваша экскурсия? — Это было прекрасно, — ответил Сомбра. — Какая экскурсия? — одновременно спросила Пинки. Клауди моргнула. — Э-э, тогда ладно. В любом случае, я как раз собиралась отправить девочек в город и подумала, не хотел бы Сомбра пойти с нами? Мне нужно, чтобы Пинки осталась… кое для чего. — Зачем? — спросила Пинки, её глаза рассеянно затрепетали. Клауди беспокойно заерзала. — Для той… вещи, которая нам нужна. Пинки склонила голову набок. — Какой вещи? Вещь-вещь или вещь с вещью? — Э-э… эта вещь с этой вещь? — сказал Клауди, но в его голосе не было уверенности. — О, эта вещь! — Пинки ответила, — Оки-доки-локи! Когда Пинки отскочила, Клауди вздохнула про себя. — Ох, эта девочка… Сомбра кивнул. — Я знаю. — Он нахмурил брови. — Обычно она не такая забывчивая… Что-то случилось? — Нет, ничего не случилось, — ответила Клауди, возможно, немного слишком быстро. Сомбра выгнул бровь. — Вы уверены? Потому что она вела себя действительно странно последние пару дней… — Да, да, прекрасно, абсолютно прекрасно. — Клауди отодвинулась назад. — О, мне действительно нужно проверить, как там… с этой вещью. Когда Клауди выбежала из комнаты, Сомбра смущённо выгнул бровь. — Что не так с этой семьей?***
— Пинки, ты должна быть осторожна, — прошипела Клауди после того, как она закрыла дверь в комнату для шитья. — Мама, я не нарочно! — Пинки запротестовала, — Я вообще не могу не быть такой забывчивой! Это просто происходит! — Послушай, Пинки, раньше я не была уверена, но теперь уверена, — сказал Клауди, — и поверь мне, когда я говорю, что это не закончится хорошо в тайне. — Что не может хорошо закончиться в тайне? — спросила Пинки. Клауди вздохнула. — Послушай милая, рано или поздно ты должна что-то сказать! Я не хочу, чтобы все повторилось, как в прошлый раз! — Я выберу позже! — Пинки ответила, — Позже — лучшее время для всего! — Только не это ситуация, и только не так! — Клауди запротестовала, — Пожалуйста, одно дело держать помолвку в секрете, но беременность — это совсем другое дело! — Оооооо, это то, о чем мы говорили? — Пинки спросила, — Хорошо, теперь я понимаю это! — Она на мгновение замолчала. — Подожди минутку… — Она ахнула. — Ооооооооооу… это плохо… — Да, это так, — сказала Клауди со вздохом, — И я усугубила ситуацию, помогая тебе сохранить это в секрете! — Она неодобрительно покачала головой. — Слушай, мы разберемся с этим позже… Мы просто должны найти способ сообщить об этом всем пони в спокойной, нежной манере и обстановке… — Хорошо мам… — сказала Пинки. Она ахнула. — Эй, я ничего не забываю пока! Клауди вздохнула. — Фазы приходят и уходят… Иногда они быстро проходят, но сейчас мы просто будем осторожны… Нам лучше вернуться, пока Сомбра не задался вопросом, что мы делаем, и не заподозрил неладное. Он будет недоумевать, в чём дело, и чем меньше времени мы дадим ему на раздумья, тем лучше. — На раздумья о чём? — спросила Пинки. Клауди вздохнула. — И мы опять вернулись… — Она посмотрела на небеса. — Селестия, даруй мне терпение…***
— Итак, чем же ты занимаешься? Пинки говорит, ты библиотекарь? — спросила Марбл. Она стояла справа от Сомбры, в то время как Лаймстоун был слева от него. Сомбра повернулся к Марбл. — На самом деле я всего лишь один из помощников Твайлайт. Спайку стало довольно тяжело с тех пор, как он переехал в новый замок. — Не подскажешь, из чего сделан замок? — спросила Лаймстоун. Ей приходилось стоять очень прямо, чтобы компенсировать свой невысокий рост, а её шаги были быстрыми, чтобы не отставать от длинноногой походки её сестры и Сомбры. — Без сомнения, это кристал, — ответил Сомбра, — однако не могу предположить, какой именно. Такого я никогда не видел. — Может быть, это новый вид! — Марбл пропищала, — О, как бы я хотела увидеть это своими глазами! Я люблю кристаллы! Лаймстоун закатила глаза. — Ну вот, мы снова начинаем… Сомбра постарался не вздохнуть. Поездка в город, казалось, заняла больше времени, чем он ожидал, и ссора двух кобыл не улучшила ситуацию для него. Не обращая внимания на тот факт, что он был буквально между ними, он начинал раздражаться. Марбл нахмурилась на сестру, но продолжила. — Когда я узнала о Кристальной империи, я была так взволнована! Совершенно новое место, вероятно, до краев наполненное всевозможными кристаллами! — Она запнулась. — Но я не смогу пойти в ближайшее время… Папе всё ещё нужна помощь по хозяйству, и он не удосужился нанять помощников, хотя это могло бы многим помочь. — Может быть, ты сможешь спланировать семейную поездку? — Предложил Сомбра. Лаймстоун фыркнула. — Я тебя умоляю. Нашей семье в отпуске совсем не весело. Сомбра нахмурился. — Почему нет? Марбл вздохнула. — Вместе? — Да, — согласилась Лаймстоун, хотя Сомбра не был уверен, о чём именно. — Маму укачивает в поезде, — сказала Марбл. — И папа становится капризным, — добавила Лаймстоун. — Лайми становится душно… — …и язык Марбл становится острым. — Вы двое рифмуетесь… — попытался спросить Сомбра, но не был услышан. — Пинки устает, — продолжила Марбл. — Мама пьет кофе, — добавила Лаймстоун. — И оказывается проводным. — Пока Пинки получает мак, — закончил Лаймстоун. Сомбра сделал паузу, его взгляд метался между двумя сёстрами. Наконец, он сказал, — Вы двое это спланировали? — Да, — ответила Лаймстоун, — мы придумали рифмы для каждой странной ситуации, в которую попадает наша семья. — Мод очень увлеклась этим, но всё, о чём она пишет, это камни, — добавила Марбл. Она закатила глаза. — Отличница. — Пинкс тоже любит рифмовать, — ответила Сомбра, — хотя в основном это касается её окружения и кексов. — Он на мгновение задумался над этим. — В основном кексы. Лаймстоун бросила на Сомбру заинтересованный взгляд. — Я думала, что Пинки выбрала бы кого-нибудь более… буйного, как она. При этих словах Сомбра чуть не сбился с шага. — Лаймстоун! — прошипела Марбл резким тоном. — Что? Я что-то не так сказала? — спросила Лаймстоун, её глаза рассеянно моргали. Сомбра старался не казаться таким расстроенным, каким он себя чувствовал. — Это… трудно объяснить. Мы с Пинки не очень-то ладили, когда впервые встретились… — Потому что я всё ещё придерживался своих тиранических привычек. — …и в то время нам обоим было довольно тяжело. — Потому что она была моим назначенным реформатором, а я был её невольным реформированием. — Но в итоге у нас установилась связь через некоторое время… из-за одного странного инцидента. — Она попыталась поприветствовать кого-то из новеньких в городе, и это закончилось тем, что я вымазался в тесте для торта, что привело к откровению о моём прошлом и открытию о себе, который изучал тёмную магию и создал внутреннюю тьму, которая правила железным копытом. — После этого все начало вставать на свои места… — Хаос и безответное веселье царили для нас обоих, пока мы не увидели эту странную нить судьбы, которая настаивала на наших пытках, особенно у моего собственного копыта. — …и мы оказались вместе, несмотря на всё это. — Пинки на удивление простила меня, и, несмотря на то, что я крайне неблагополучен, она приняла меня таким, какой я есть, даже несмотря на то, что я подвергал риску её, её друзей и всю нацию своей глупостью и гордостью. Лаймстоун выгнулась бровь. — Кстати, как вы двое познакомились? В газетах об этом особо не напишут. Сомбра замер. Это был вопрос, которого он не ожидал. Марбл закатила глаза. — Разве ты не помнишь письма, которые посылала Пинки? Они познакомились через принцессу, дурачка. Сомбра расслабился. — Да, принцесса. Твайлайт познакомила меня с Пинки. — О, в этом есть смысл! — сказала Лаймстоун, — Принцесса и Пинки должны быть лучшими подругами, верно? — Они знали друг друга до того, как она стала принцессой, — сказала Марбл, закатив глаза. Сомбра, благодарный за то, что сестры не обращали на него никакого внимания, обращая внимание на дорогу впереди. Но по мере того, как он продолжал видеть участок зернистой, каменистой местности, которой не хватало дифференциации, он обнаружил, что его разум задаётся вопросом о том, где он обычно находился: Пинки. — Возможно, с Пинкс что-то происходит … — размышлял Сомбра, его инстинктивное беспокойство усилилось. Он приподнял бровь, вспомнив о её забывчивости, черте, которую он не привык видеть в ней. То, как ей удавалось запоминать каждую мелочь о каждом пони, было для него чудом. — Потому что каждый пони — мой друг, и я люблю видеть, как мои друзья улыбаются! — Пинки ответила. И это было правдой. У Пинки был дар запоминать даты, не меньше, чем у второго. Если бы он спросил, когда у Твайлайт день рождения, она бы назвала не только дату, но и время, отведенное между тем днем и настоящим. Если бы он спросил, какой любимый вкус торта у Рэрити, она бы сказала ему, что Рэрити любит ванильно-овсяный, но предпочла бы что-нибудь полезное для её фигуры. Однажды он в шутку спросил её, когда день рождения Принцессы Луны, думая, что даже она не будет знать. Он был неправ. — 30 октября, ночь перед Ночью Кошмара! — Она хихикнула. — Это уже три раза за ночь! — И всё же теперь она забывает о мелочах… — размышлял Сомбра. Он сделал паузу. — И только на прошлой неделе она забыла о нашей годовой годовщине… Это потрясло Сомбру. Пинки может тратить своё время на разговоры с аллигатором, украшать блестками все его и её вещи и даже считать конфетти, но она никогда, никогда не забывала. — Возможно, она просто немного измотана. Она склонна выходить из себя, когда путешествует… Но её приступы забывчивости начались ещё до их поездки, не так ли? Так что, возможно, это было связано не с путешествиями, а с чем-то совершенно другим… Что это было, он понятия не имел. — Эй, ты в порядке? — Марбл спросила, — На секунду ты выглядел обеспокоенным. Сомбра моргнул. — Э-э, да, я в порядке… Я просто думал о, э-э… — Его взгляд скользнул по окружающей обстановке, в которой не было ничего, кроме грязи и камней. Не найдя другой альтернативы, он поднял с земли случайный камень и поднял его, чтобы сестры могли его увидеть. — О разных типах камней! Как этот, например: Осадочный! — Я не могу поверить, что я только что сделал это, — подумал он, хотя на его лице была приклеена фальшивая улыбка. Но вместо того, чтобы заподозрить неладное или хотя бы немного встревожиться, обе сестры оживились при виде камня. — О, теперь я понимаю! Ты нравишься Пинки, потому что ты любитель камней! — Сказала Лаймстоун, её глаза сверкали. Сомбра усмехнулся, хотя и молился, чтобы это не прозвучало нервно. — Да, да, любители камней… Мы соединились благодаря нашим знаниям о камнях. Марбл наклонилась ближе к скале. — Интересно, как это работает, а? Нижний — самый старый, а верхний — самый новый. — Она пристально прищурила глаза. — Интересно, что есть что… — Да, это полностью светло-серая сторона! — Сказала Лаймстоун, её глаза раздраженно закатились. — Фу, нет, это тёмно-серая сторона! — поспорила Марбл. — Светло-серая! — Тёмно-серая! — Светло-серая! — Тёмно-серая! Сомбра вздохнул и отпустил магическую хватку на камне, пока две кобылы боролись за него. — Эти двое будут моими родственниками… Селестия, дай мне сил.***
— Эй, мам, не знаешь, где мука? — спросила Пинки. — Пожалуйста, Пинки, у тебя и так достаточно муки в миске, — сказала Клауди Кварц с беспокойством в голосе. — Кроме того, у нас всё закончилось. — Оу, но я хотела испечь кексы! — Пинки надулась и скрестила передние копыта. — Я скучаю по Сомбри… — Его не было всего час, — сказала Клауди, заинтересованно приподняв бровь, — Почему ты так расстраиваешься? Пинки выпрямилась. — Потому что я продолжаю быть забывчивой и ничего не могу вспомнить, а папа заметит и разозлится на Сомбру и на тебя, как в прошлый раз с Баритоном! — Она ахнула и в шоке поднесла копыта ко рту. — Я просто хотела сказать «я не знаю». Почему всё это всплыло наружу? Глаза Клауди расширились от шока. — Пинки… Когда ты в последний раз начинала что-то забывать? Пинки пожала плечами. — Не знаю. Подожди, это потому, что я забыла или потому, что я не знаю? — Её глаза расширились от ужаса. — Что со мной происходит? Клауди неловко поёрзала. — Пинки, о чём я тебя спрашивала? — Когда я в последний раз начинала что-то забывать, — просто ответила Пинки. Она ахнула. — Эй, я вспомнила! — Она сделала паузу. — Подожди, разве ты не говорила, что фазы приходили и уходили? — Ты и это помнишь? — Глаза Клауда расширились. — Пинки, я думаю, что первая фаза уже закончена… И это означает две вещи. — Какие две вещи? — спросила Пинки, её глаза расширились в предвкушении. Клауди поднял копыто. — Это означает, что вы продвинулась дальше, чем мы думали, и что фазы начались медленнее, чем обычно. Это может быть не очень хорошо, особенно сейчас. — А как насчет второй вещи? — спросила Пинки, её бровь изогнулась в интересе. Клауди задумчиво хмыкнула, потирая подбородок. — Сначала я собираюсь это протестировать… Пинки, как твоё полное имя? — Пинкамена Диана Пай, — ответила Пинки почти механически. Она ахнула. — Вау, странно, я даже не подумала об этом! Клауди нахмурилась. — Хорошо, давай посмотрим… Какая из твоих сестёр решила подшутить над соседями по тропе, когда ты ещё жила здесь? — Это была Лаймстоун, — автоматически ответила Пинки, — но она заставила меня, поклясться в Пинки-обещании, что я никому не скажу, и взамен дала мне свою конфету «Кошмарную ночь». — Она шлепнула копытом по губам. — Я не должна была этого говорить! Оу, она сейчас отнимет у меня мою конфету! Брови Клауди озабоченно нахмурились. — Ещё одна, последствия… Сделали ли вы с Сомброй что-нибудь, что было бы рассмотрено?.. Неуместно, особенно учитывая, что вы двое не женаты? — Да, у нас было! — Пинки ответила, — У нас это уже около года, и мы даже делали это однажды, прежде чем были вместе! — Она громко ахнула и спряталась рот за передними копытами. — Почему я это говорю? Мы поклялись никогда не говорить об этом! Клауди, которая пыталась не упасть в обморок или не получить сердечный приступ от того, что она только что услышала, сделала глубокий вдох. — Я боюсь, что мы вступили в следующую фазу, Пинки. Глаза Пинки расширились. — Что это за фаза? Разве это хуже, чем то, кто забывает? Клауди торжественно кивнул. — К сожалению, да. Эта фаза известна как фаза «Сыворотки правды». — Что это значит? — Пинки была искренне напугана. — Это значит, что если кто-то задаст тебе вопрос, ты не сможешь солгать, — сказал ей Клауди, — и поверь мне, когда я говорю, что нам придётся многое объяснять.