Победители всегда проигрывают

Месяц спустя.       Драко не скучал по лондонской погоде. Особенно в начале весны, когда всё вокруг превращалось в одно сплошное грязно-серое безобразие. Ещё этот вечный дождь...       Малфой сидел на старой скамейке, в неприглядном забытом всеми переулке, напротив красной телефонной будки.       Ментоловый дым неприятно царапает горло. Драко морщится.       После последнего разговора с Грейнджер он почти перестал курить. Не потому, что не хотелось, – хотелось зверски – а потому, что он запретил себе всё, хоть как-то напоминающее о ней. Вишня, в любом её проявлении, стала табу.       Он пообещал себе, что выкурит пачку своих любимых вишнёвых только в одном из двух случаев. Либо отпразднует абсолютное и безвозвратное излечение от чувств к Грейнджер. Либо, когда позволит принять себе факт, что это не лечится. И непонятно, что из этого хуже.       А пока он скупал сигареты разных марок и вкусов. Искал что-то терпимое, но всё было не тем. Драко даже пробовал магловский табак. Но он оказался ещё хуже, чем не курить вовсе.       Это уже даже не смешно. Единственное, что давало ему расслабление и могло отвлечь от скачущих в сознании мыслей о предательстве, одновременно являлось самым сильным триггером. Просто олицетворение Гермионы – его Ад и Рай в одном лице.       Долбанное сумасшествие.       Затяжка. Глубокая, чтобы в рёбрах хрустнуло и в лёгких защипало. Быстрый выдох, как освобождение. Окурок и только начатая пачка летят в урну.       Хватит. Надоело.       Этот месяц был трудным. Если не сказать хреновым во всех его проявлениях. Ему хотелось разрушить весь грёбаный мир. Хотелось разгромить квартиру, когда он вернулся в неё с острова, воспользовавшись личным порт-ключом. Хотелось уничтожать из-за того, как больно в груди выло собственное сердце. Хотелось взять в руки камень Мерлина и, щёлкнув пальцами, стереть всё к чёртовой матери.       Тогда он впервые заметил, что во время прилива негативных эмоций, кристалл взывает к нему. Жаждет, чтобы им воспользовались для разрушения.       Это стало его спасением. Новая головоломка, задача, которую нужно решить, чтобы не сойти с ума от нахлынувших в сердце эмоций.       Ему потребовалось две недели, чтобы убедиться в правдивости вскользь всплывшей фразы в воспоминаниях Грейнджер.       «Это очень важно, Гермиона. Если Адриан получит камень Мерлина, война будет только вопросом времени», — голосом Кингсли в голове.       Адриан Клемансо оказался тёмной лошадкой. Подпольная деятельность, какие-то дела с Чёрным рынком, наём сомнительных лиц для выполнения засекреченных заданий. Малфой узнал, что именно по его указанию кто-то сливал в газеты секретную информацию других магических министерств. Из-за подобных прецедентов в Британии дважды вспыхивала волна недовольств.       Не то чтобы Клемансо сильно скрывал свою деятельность, но пришлось повозиться, чтобы выведать информацию и остаться при этом незамеченным. Впрочем, скрытность была одной из сильных сторон Драко, особенно, когда дело касалось его лично.       Исследования химических и магических свойств камня заняли ещё неделю. Он сутками не вылезал из лаборатории и библиотеки, ходил к знакомым ювелирам и гоблинам, осторожно выведывал информацию у крайне сомнительных лиц с Чёрного рынка и даже испытывал магию кристалла на себе. Но не узнал ничего, кроме того, что это александрит, зачарованный древней чёрной магией. Настолько древней, что вряд ли остались хоть какие-то записи.       Малфою нужна была помощь.       Он долго думал, стоит ли ему делать то, что собирался. Но горькое на вкус любопытство победило предчувствие чего-то очень нехорошего, и он всё же отправил письмо, ответ на которое неизбежно вёл его к посещению британского Министерства.       Драко с глухим стуком каблуков вышагивал по фиолетовым широким коврам первого уровня, ловя на себе редкие удивлённые взгляды. Даже спустя годы его всё ещё боятся. Пэнси была не права. Ничего не изменилось. Для всех он всё тот же изгой – бывший Пожиратель смерти.       Костяшки звонко ударились о дверь из красного дерева. Створка скрипнула и отворилась.       В небольшой приёмной, за дубовым столом, сидела светловолосая девушка. Над её головой стайками кружились разноцветные бумажные самолётики. Несмотря на обилие документов на столе, всё было аккуратно и педантично расставлено по стопкам.       Когда дверь за Драко захлопнулась, девушка подняла голову и улыбнулась. — Пенелопа Кристал? — неверяще спросил слизеринец. — Драко Малфой. Даже немного приятно, что ты помнишь, как меня зовут. — Не ожидал тебя здесь увидеть. — Тебя уже ждут. Проходи, — она махнула в сторону высокой двустворчатой двери. — А как же посплетничать со старым знакомым? Неужели я настолько тебе неприятен? Не припомню, чтобы обзывал тебя в школе. — Скорее просто не замечал моего существования, — она вздёрнула бровь и демонстративно начала перебирать бумаги, — но если хочешь поболтать, обед у меня в два часа, а заканчиваю я в шесть. Может и выпью с тобой чашечку кофе, — Пенелопа, не глядя, взмахнула палочкой, и дверь отворилась, впуская Драко внутрь.       Кабинет, в который он вошёл, больше напоминал библиотеку или старый музей. У дальней стены, строго по центру, расположился в цвет деревянных панелей на стенах огромный стол, над которым висела такая же огромная картина, изображающая нечто похожее на снежную бурю или шторм. — Драко. — Кингсли.       Министр возвышался над небольшим столиком с серебряным подносом, на котором стояли фарфоровый сервиз и вазочка с волшебными сладостями.       Бруствер ничуть не изменился. Всё то же невозмутимое лицо, изучающий взгляд и фиолетовая мантия. Интересно, он хоть когда-нибудь её снимает? — Чаю? — Буду признателен. Я пропустил утром завтрак, — Малфой подхватил левитирующую чашку и устроился в бархатном синем кресле, напротив стола министра. — Я слышал, ты приглашён на свадьбу Гарри и Джинни. Почтишь своим присутствием? — холодно поинтересовался Бруствер, присаживаясь в своё кресло. — К сожалению, не смогу присутствовать. Мне сейчас лучше не светиться на массовых мероприятиях, тем более на таких громких, как свадьба Избранного. Думаю, Забини прекрасно меня заменит. — Как его матушка поживает? Имел удовольствие познакомиться с ней на прошлом приёме Нарциссы. Прелестнейшая женщина. Неудивительно, что у неё нет отбоя от мужчин. — Давайте отложим светскую беседу на другое время. Предпочитаю обсуждать дела сразу. Без лишней шелухи в виде бессмысленных разговоров, — слизеринец поставил чашку на стол и облокотился на спинку кресла. — Что ж, хорошо. В своём письме ты сказал, что готов принять моё предложение только при условии моего содействия в лечении Люциуса, — министр сцепил руки в замок, — которое заключается в разрешении возврата ему воспоминаний. — Всё верно. Я знаю, что не в Вашей компетенции принимать данное решение. Но я полагаю, что Ваше слово всё же имеет определенный вес в Международной конфедерации магов. — К сожалению, не смогу тебе ничего обещать, но сделаю всё возможное. Я уже внёс этот вопрос на обсуждение на следующем саммите. — Прекрасно.       Драко достал из сумки резную шкатулку из слоновой кости и поставил на стол. — Камень Мерлина здесь, — Кингсли потянулся к ней, но Драко придвинул её ближе к себе. — Я полагаю, Вам известно, какой силой обладает кристалл и что будет, попади он не в те руки, — он подождал, пока Бруствер кивнет, и продолжил. — У меня было не так много времени, чтобы разобраться в том, что происходит. Всё, что я успел узнать о камне, находится здесь, — слизеринец достал чёрную кожаную папку и положил на стол, рядом со шкатулкой.       Бруствер достал документы и принялся вчитываться в написанное. Казалось, что он был спокоен, но его брови то и дело едва заметно ломались в переносице. — Там же, — продолжил Драко, — я указал всё, что смог узнать про подпольную деятельность Адриана. Судя по всему, он ищет сильные артефакты, связанные с древней чёрной магией, похожей на ту, что заключена в камне Мерлина. Я не смог выяснить причины. Пока не смог, — министр поднял на него глаза и прищурился. — Предполагаю, у тебя будут ещё условия? — Да. Я хотел бы сам разобраться с этим. — И в чём твоя выгода, Драко? Дело ведь не только в отце? — вопрос, граничащий с утверждением. — Нет, конечно. Я не настолько глуп, чтобы не воспользоваться возможностью, — Малфой сделал глоток чая и елейным тоном продолжил. — Но не беспокойтесь, министр. Моя выгода не идёт вразрез с Вашей. Я так же, как и Вы, хочу вывести Адриана на чистую воду и прекратить подпольную деятельность против других стран. — Разве вы не были друзьями? — Ох, Кингсли. Я не без Вашей помощи узнал, что даже близкие могут вонзить нож в спину по самую рукоятку. — Значит, дело в Гермионе?       «Гермиона» — горькое имя с кисло-сладким привкусом.       Драко ещё секунду перекатывал его на языке, а потом запил чаем. От греха подальше. — Нет, — а горло будто иглами вспарывает. Ничего, это тоже пройдет, — Грейнджер меня больше не заботит. — Тогда зачем тебе это? — Я не хотел бы озвучивать свои причины. Вам достаточно знать, что они не идут вразрез с Вашими, — Драко поднялся и отошёл к стеллажам, вглядываясь в разноцветные корешки, — Адриан будет искать и меня, и камень. Рано или поздно он догадается, что я переметнулся. — Если уже не догадался. — Верно, — слизеринец ухмыльнулся и вновь подошел к столу. — Именно поэтому, ради моей безопасности и безопасности артефакта, ключ и шкатулка должны храниться отдельно. — Боишься, что я не сдержу слово? — Лучше подстраховаться, министр. Так я буду уверен, что Вы не передумаете в самый ответственный момент. Да и наше семейное хранилище охраняется не хуже министерского. — Хитростью и умом ты пошёл в отца, — Бруствер улыбнулся и взял шкатулку в руки. — Учитывая, как он закончил, сомнительный комплимент. — Это всё?       Драко задумался, крутя на пальце фамильный перстень. И произнёс: — Нет, у меня будет ещё одно условие.