Сигаретки не найдётся?

Сегодня в Питере ветрено. Промозглые порывы треплют деревья, поднимают в воздух листья и гоняют по дворам мелкий мусор, пропущенный вечно уставшими помятыми дворниками. Петя поднимает ворот пальто в безуспешной попытке прикрыть уязвимую шею, от холода покрывшуюся мурашками. По позвоночнику пробегает морозная дрожь, неприятно укалывая в районе поясницы. Возраст не мальчишечий, как бы одну из многочисленных сезонных зараз не подцепить. Шмыгнув сопливым носом, Петя ускоряет шаг, стремясь как можно скорее добраться до тёплой парадной. Под верхней одеждой у него лёгкие домашние тряпки, совершенно не предназначенные для согревания в такой дубак. Сентябрь нынче какой-то не сентябрь. Или в понимании культурного болота плюс пять в двадцатых числах — нормальная тема? Надо у кого местного узнать. В конце концов, Петя собирается здесь не пару месяцев беззаботно кантоваться, а основательно жить, обрастать громоздким, но дорогим сердцу барахлом, и строить в рано или поздно приобретённой жилплощади собственный быт. Как в Москве, но с учётом некоторых нововведений в себе и своих вкусах. Одно понятно: появления шеста посреди гостиной Петя больше не допустит. То было по малолетке и на волне сумасшедших понтов, коими Петя до усрачки гордился, не осознавая объёмы идущих в комплекте проблем. Нина, кстати, тот шест терпеть не могла. Она, Нина, вообще была хорошей и до встречи с Петей относительно правильной, а он её подталкивал, чуть ли не вынуждая кокос нюхать, потому что в компании не так совестно, как в одно рыло. Петя морщится, пряча в карман заледеневшую руку, сжимающую пакет. Естественно, из Пятёрки, потому что переться до Дикси — следующего продуктового в округе — выше Петиных сил. Его и так от холода начинает легонько потряхивать. Так вот. Шест. Шеста в Петиной новой квартире точно не будет. О чём он только думал, когда в двадцать четыре на широкую ногу выбирал интерьер, на отъебись советуясь с нанятыми до пизды «профессиональными» дизайнерами? Нет, профессионалами они в самом деле были. С образованием, портфолио и всем таким, за что в и так внушительный ценник можно добавить ещё парочку нулей. Это Петя от скуки и слепой уверенности в собственных дизайнерских талантах лениво спорил и переругивался, по приколу отбривая одно предложение за другим. А потом внезапно подумал — хочу шест, будут для меня тёлочки танцевать. Одно дело в стрипухе пялиться, отваливая бабки на их изученной территории, и совсем другое — у себя, дома, когда можно сходу завалить на диван и стащить ненужные маленькие тряпочки, прикрывающие волнующие мужское воображение места. Петя вспоминает старенькие порнушные журнальчики. Там моделям обожали цензурить соски. Вот вроде здоровенные сиськи напоказ: вываливаются, блестят от масла, в котором искупали девчонку, а соски закрыты тупыми расплывчатыми кружочками. И вроде знаешь что там, Америка не откроется, велосипед не изобретётся, но покоя всё равно не даёт, хочется вместо того, чтобы самому додумывать, увидеть полную картину. Квартиру Петя по итогу обставил, не заботясь о финансовой составляющей — отец пообещал оплатить всё от первого до последнего гвоздика. И шест влепил, и неоновую подсветку заказал, и — прости, господи — крючки к потолку в спальне рабочие, сохраняя беспристрастные рожи, прикрутили, хотя ценителем БДСМ с этими всякими связываниями Петя никогда не был. Ему наручников, да и в принципе металлической атрибутики на работе по горло хватало. В новой квартире такой жести и «срама» (мамино словечко, идеально характеризующее Петину житуху) не будет. Петя хочет обыкновенную уютную квартирку, в которую можно завалиться после очередного пиздецового дня и чувствовать себя на своём месте, не где-то там, в абстрактом съёме, а у себя дома. Совсем хорошо, если Петю в этой идеальной, удалённой от всего мира квартире будет кто-нибудь ждать. Порой его посещают туманные фантазии, до чего было бы славно вернуться со смены и юркнуть под тёплый бочок, чтобы со всех сторон подоткнули пледиком, расспросили о событиях дня, вместе с Петей назвали всех вокруг тупыми суками и, поцеловав в макушку, пообещали приготовить что-нибудь простое, домашнее, а то жратва от Токио Сити скоро из ушей полезет. На душе становится тоскливо. Умом Петя осознаёт, насколько нереально исполнение его сахарных мечтаний. — Пётр Юрич, — окликает сбоку знакомый хриплый голос. Завязнувший в мыслях, Петя не сразу ориентируется, откуда доносится звук. Игорь Громов поднимается с одной из покосившихся скамеек, на которой сидел непримечательным силуэтом, и подходит ближе, на ходу расправляя плечи и разом становясь увереннее, мощнее, опаснее. Пете приходится слегка вскинуть подбородок, чтобы беспрепятственно заглянуть ему в глаза. И вроде разница-то у них не то чтобы совсем огромная — около десяти-двенадцати сантиметров, но Пете всё равно неуютно. Этот малолетний пиздюк пытается его подавить, такой внутренний натиск ни с чем не спутаешь. Пете не в новинку. Он привык к людскому пренебрежению всестороннего охвата. От коллег — по причине отцовского авторитета, прочищающего дорожку единственному любимому сыну; от тех, кто не в теме — из-за смазливой мордашки, плохо вяжущейся с образом сурового майора. Петю всю жизнь подавляют то там, то тут, а он упрямо давит в ответ. Потому что нехуй нарываться, он сам кому хочешь втащит. Вот и сейчас делает шаг вперёд, толкая пацана плечом, и высокомерно приподнимает бровь, как бы демонстрируя недоумение с налётом общего безразличия. Петя, конечно, поболтает, но подчёркнуто недолго. Игорьку придётся постараться, чтобы заинтересовать. Он-то здесь явно для этих целей. Всё что можно было из паренька вытянуть, Петя уже вытянул. — Чем могу помочь, молодой человек? — насмешливо спрашивает Петя, не без удовольствия наблюдая, как на короткое мгновение шкет теряется, забегав глазами. — Хочу узнать, как продвигается расследование, — подобравшись, с похвальным спокойствием и стальной уверенностью, будто ему непременно пойдут навстречу, заявляет Игорь. Петя не меняется в лице. Ничего другого он не ждал. Интересно, давно Громов здесь ошивается, пытаясь его перехватить в такую холодрыгу? — Много хочешь, мало получишь, — пожимает плечами и, отвернувшись, намеревается продолжить путь до парадной. Ветер усиливается; небо совсем серое, готовое с минуты на минуту пролиться на землю тоннами дождя. Попасть под него хочется в последнюю очередь. Петин предел – по весне из открытого настежь окошка порадоваться тёплому грибному дождику. — Пётр Юрич, подождите, — не отвязывается Игорь. Задетый проявленным безразличием, пытается перехватить за рукав пальто, но пальцы соскальзывают, оказываясь на Петиных – ледяных, красных и подрагивающих. Игорь пялится с недоумением, словно не может сообразить, как такое получилось. Только бормочет, сбитый с толку: — Холодные же у вас руки. — Потому что горячее сердце, — в той же интонации отвечает Петя. Чужие пальцы, вопреки погодным условиям, остаются тёплыми и по-юношески нерешительными. Петя всматривается в Игорево замкнувшееся лицо, пытаясь понять, показалось ему или нет. Рука с его собственной исчезает, торопливо скрываясь в кармане шуршащей куртки. — Правда? — негромко спрашивает Игорь, пялясь сверху вниз. Петя криво ухмыляется. — Иди, куда шёл, — ускоряется. Игорь нагоняет в два счёта, длиннющими ногами вышагивая в одном темпе. М-да, от такого попробуй удрать — разом достигнет, не успеешь толком выдохнуться. Ему бы в какую-нибудь лёгкую атлетику. Петя скашивает глаза. Хотя там, вроде, ценятся поменьше, да посубтильней, а Игорь — фигуристый, тренированный и симпатичный. Без перегибов в одну из сторон. Пете такие нравятся. Зафантазировавшись, умудряется позабыть, что перед ним, вообще-то, не взрослый мужчина, которого позволительно представить в роли партнёра для разового траха, а девятнадцатилетний пацан, проебавшийся в попытках грабануть. — Пётр Юрич, у меня есть информация по делу, — решает зайти с козыря Игорь. Петя подбирается, абстрагируясь от своей озабоченности, нашедшей усладу для глаз в привлекательном молодом теле. Пацан в очередной раз доказывает: он не так прост, как хотелось бы. Петя передёргивает плечами, профессиональная чуйка подозрительно ведёт носом, улавливая присутствие поблизости второго и третьего дна. — Теперь вы готовы со мной разговаривать? — Игорь ведёт себя сдержанно, но спрятать набухающее в голосе самодовольство не получается. Поговорить действительно надо. Работа есть работа. Игорь Громов — далеко не худший собеседник, с которым Пете приходилось иметь дело во имя священного служебного долга. Ветер, как назло, задувает особенно сильно, подвывая во дворе и зловеще шурша старыми трубами, идущими поперёк домов. Старый, сука, фонд — напоминает Петя. Рука, удерживающая пакет, медленно немеет от холода. — Мы можем куда-нибудь зайти, — разделяя его состояние, предлагает Игорь, ёжась. — Здесь недалеко есть узбекская… — Так, никаких узбеков, — сходу пресекает Петя, у которого от одной мысли обо всех этих ларьках с процветающей антисанитарией крутит в животе. — У меня перетрём, один хер ты там уже был. — Как скажете, — буркает Игорь, как будто расстроившись, что его идея не была принята с должным энтузиазмом. Петю, к счастью, это не волнует. Всё, о чём он может думать — тёплая квартира, кружка чая с капелькой коньяка и наброшенная поверх футболки кофта. До парадной, этажа и нужной двери как и в прошлый раз идут в молчании. Игорь опять плетётся за спиной, громко наступает на ступени и изредка шмыгает носом, пару раз заглушая позывы рвущегося кашля. Болеет он, что ли? И всё равно посчитал нужным припереться вместо того, чтобы по-человечески дома откисать, завернувшись в одеяло и влипая в телевизионный экран. Петя так бы и сделал. Он в принципе ненавидит хворать. Мало того, что планы приходится отменять в последний момент, так ещё и настроения ни черта нет, тело болит от первой до последней волосинки, хочется то ли спать, то ли срать, то ли противно страдать, выпрашивая сочувствие окружающих. Нина ненавидела, когда он болел. Петя, справедливости ради, сам себя в такие дни с трудом выносил, пытаясь не вымещать злобу на ни в чём не повинную Ниночку, с мужеством бойца терпевшую все его закидоны и требования. В таком состоянии Петя отличался несвойственными ему желаниями. Последний раз затребовал зелёных яблок, самых кислых из возможных, и даже обиделся, когда Нина отказалась в три ночи переться за ними в магазин, предварительно обозвав беременным козлом. Вскоре Петя остыл и согласился, что такое определение в его случае было более чем заслуженное. В квартире не то чтобы слишком тепло, но всяко лучше, чем на улице. Избавившись от верхней одежды, Петя бросает пакет из Пятёрки и направляется прямиком в ванную. Спасибо вселенной за то, что она вообще имеется в наличии. Жрать и мыться в одном месте Петя не готов даже ради максимального погружения в питерскую историчность. Там, выкрутив кран, какое-то время греет руки, пока не начинает шпарить совсем кипяток. Поднимающийся пар проходится по лицу, капельками оседая на щеках и лбу. Петя проглатывает зевок. Дельце, подкинутое его юным неудачливым грабителем, требует максимальной отдачи, на которую Петя старается не жадничать. В ответ получая лишь тотальный упадок сил, сопровождаемый херовым сном и раскалывающейся башкой. От дури всех сортов и видов его когда-то молодой здоровый организм превратился в рухлядь, тупые поломанные часы. После рехаба лучше не стало. Посмотрев на дрожащие руки, Петя закрывает воду и разворачивается, нос к носу сталкиваясь с Игорем, истуканом стоящим позади. Когда успел подкрасться? И подкрадывался ли? Пацан не производит впечатление тихого аккуратного человека. При этом на тупого недотёпу, который по неосторожности своими длиннющими конечностями непременно что-нибудь снесёт, он тоже мало похож. Разглядывая его, Петя неожиданно увлекается новым витком размышлений. Отдалённо Игорь напоминает хищного зверя. А ещё лучше — собаку. Какую-нибудь овчарку. Петя за столько рабочих лет на них вдоволь насмотрелся. Умные животные. Выглядят массивными, крупными, при этом в погоне за целью ловко преодолевают любые преграды. И глаза у них почти всегда осознанные, внимательные. Следят за хозяином, слушают его, понимают. Игорь молчит, смотря зенками человека, не обделённого умственными способностями. Петя, кажется, понимает, что же ему так мешает с чистой совестью забить на чужие проблемы и пустить ситуацию на самотёк. Не смог тогда, при первой встрече, не сможет и сейчас. Пацан его зацепил. С Петей такое случается. Редко, но случается. Человек нравится и всё, ничего с этим Петя поделать не может. Чувствует, что тянет, и бесится от этого, изводится на говно, терроризируя неповинное окружение. Так было с Ниной, потом с Максом, с которым Петя своей Нине по-сволочному изменял, мотаясь из одной хаты в другую. Теперь вот с девятнадцатилетним пареньком, о котором Пете, вне материалов текущего дела, известно целое нихуя. Они видятся-то второй раз в жизни. — С вами всё хорошо? — спустя целую вечность спрашивает Игорь. — Выглядите… — В норме я, — насмешливо успокаивает Петя, и, хлопнув по плечу, огибает бочком. В узкой ванне не развернуться, поэтому Игоря он всё же задевает — тот будто бы дёргается. — Мой руки и дуй на кухню. По пути захватив пакет, Петя небрежно закидывает продуктовые трофеи в холодильник. К протухшему пучку зелени, заплесневевшему лимону и парочке баночек с соевым соусом, которые вечно остаются после доставки роллов, добавляется пакет с яблоками (витамины, хуле), лоток с фаршем (главное, чтоб не закис, как предыдущий), парочка помидоров с огурцами (пусть будут), кружочек моцареллы (смешное напоминание о сгинувшей роскошной жизни) и, наконец, цельные шампиньоны, привлёкшие с витрины своими белыми шляпками. На столе остаются две бутылки вина, которые нужно прибрать в бар. Петя считает, что с его видом деятельности не иметь дома одну-другую закупоренную бутылочку опасно для психологического благополучия. Вернувшийся Игорь садится на прежнее место, вытягивает ноги и, перехватив одну из бутылок, вчитываясь в этикетку. Пете, в целом, до фонаря. Интересно пацану, подумаешь. Может, по нему не скажешь, а сам тот ещё любитель качественно прибухнуть. Пете, откровенно говоря, в Питере ощутимо не хватает хорошего собутыльника, с которым и на работу посетуешь, и ситуацию в мире обсудишь, и на девчонок позалипаешь, если настроение присутствует. Предложил бы Игорю выпить от безысходности, не будь тот настолько младше и, самое главное, косвенно не завязан в мозгоебейшем расследовании. — У вас свидание намечается? — отставив бутылку, со свойственной серьёзностью спрашивает Игорь. — Хорошее вино, качественное. Я такое на грузинской свадьбе пил. Не знал даже этих людей. Мы с Бустером мимо шли, смотрим – празднуют. Он предложил зайти, ну мы и зашли по приколу, а потом остались. Убирая бутылки, Петя безуспешно скрывает смех, развеселившись от Игоревой истории. Ему на грузинских свадьбах побывать не доводилось. На каких только не был, а на грузинских — ни разу, не имелось у него или родителей в окружении таких друзей. Наверное, зря. Широкой души люди, каких-то незнакомых парней вместо того, чтобы сразу прогнать, напоили и наверняка накормили по полной программе и задаром, разве что на поздравления расщедриться пришлось. Отвечать на вопрос Пете не хочется. Пусть Игорь думает, типа он девушку ждёт, к свиданию с однозначным продолжением готовится. И вроде ничего удивительного, в новом городе нормально чувствовать себя одиноким айсбергом посреди бушующего океана, но признаваться в этом Петя не собирается. В его возрасте и тем более с его характером практически невозможно найти новых друзей. Про вторую половину Петя даже не заикается. Хочется? Да. Получится? Губу закатай. А значит хер с ней, когда есть непомерный объём работы. Петя сам не заметил, как превратился в того неудачника в любой очереди магазина, что перекрывает отсутствие красок в жизни бешеным трудоголизмом. — Пётр Юрич, девушка к вам придёт, а у вас постель не заправлена. Пете, ставившему в этот момент чайник, становится то ли вдвойне смешно, то ли неловко, то ли он вообще злится, потому что пацан умудрился через приоткрытую дверь запалить уголок комнаты, где стояла разворошенная кровать. Снять грязное постельное бельё Пете времени хватило, а вот постелить свежее — тут запасённые перед работой минуты сошли на нет.  — Какое отношение это имеет к тебе? — выпав из ступора, по привычке щетинится Петя. — Ты моя девушка, что ли? — Нет, но если бы был, мне бы точно не понравилась такая кровать, — Игорь приподнимает уголок губ в странной усмешке. — Надо, чтоб всё по красоте… Петя подходит, нависает, смотря с пониманием, и наклоняется, внимательно заглядывая в глаза. Голубые, яркие, очень ясные. Не как у овчарки, скорее, морозной хаски. — Скажи-ка, Игорёк, у тебя есть девушка? Тот хмурится и, подумав, отрицательно мотает головой. Честный, не стал врать, хотя мог бы попытаться ради приличия. Петю не так просто надурить, навыки людского считывания за счёт барыг и нарков отточены практически до совершенства, но мало ли, вдруг у Игоря взяло и получилось? Хоть попробовал бы. Петя расплывается в отталкивающей улыбке-оскале. — Оно и видно. — Это ещё почему? — Девушка, Игорь, если реально тебя хочет, мечтает поебаться и раздвинуть ножки, забьёт на то, в каком состоянии у мужика стоит кровать. Ей это может даже понравиться. Потом предложит на столе или, хуй с ним, хоть на полу. Потому что ей важен ты, твоё внимание и член, а не какая-то разложенная кровать. Не в грязи и ладно. Так что сделай одолжение, потрахайся с кем-нибудь для начала, а потом уже советы раздавай, — удовлетворённый своим ответом, Петя возвращается к закипевшему чайнику, разливая на две кружки. Он придерживается мнения, что всех зарвавшихся нужно ставить на их законное место незамедлительно, не размениваясь на переживания о чужой ранимой душонке. О Пете с его чувствами тоже мало кто думает. Притихнув, Игорь забирает свою кружку и отхлёбывает, не поморщившись от кипятка, наверняка опалившего язык. В качестве закуски у Пети, кажется, где-то болтались апельсиновые пряники, но в каком они состоянии — неизвестно, так что лучше не рисковать. В конце концов, всё это — формальность, они сюда пришли не чаи гонять, а диалог о серьёзном разводить, наркоманские делишки обсуждать. Отпив, Петя внимательно смотрит на своего собеседника, готовясь задать вектор разговора, как вдруг Игоря прорывает: — У меня была девушка. Хорошая, любила меня и хотела, но мы не спали, — краснеет. — Не получилось… Петя подпирает голову рукой. Эх, где его беспокойные разговоры о первом волнительном сексе? Остались в юности. Кстати, если секс действительно первый — поздновато как-то. Петя в Игоревом возрасте уже довольно успешно пробовал себя в анале, сосал хуи и был тем ещё пидорасом. Во всех смыслах слова. — Сухая была? Не смог войти? — предлагает одну из наиболее распространённых проблем Петя. Сам знаком лучше, чем хотелось бы. Игорь опускает взгляд, с силой вцепившись в край стола. Тема приносит ему видимый дискомфорт, но пресекать обсуждение он по неведомым причинам не торопится. — Нет, нормально с ней всё было, я узнавал, читал, как правильно подготовить. Старался, — бормочет едва слышно. — Ничего не получилось. Из-за меня… не смог… — Упал? — проникается неведомым донельзя сочувствием Петя. — Такое бывает, камон. Переволновался. Игорь совсем утыкается глазами в стол. Горбит плечи, сжимаясь на табуретке, дышит сипло и хочет продолжить, но не решается. Петя, подумав, выходит из-за стола и всё-таки извлекает из бара алкашку. Не коньяк, правда, а всего лишь травяная настойка. Лишним не будет, ага? Такое лишним не бывает. Пару капель себе в кружку и столько же Игорю. — Не встал. На неё не встал. Сашка давай с меня штаны снимать, а там… тишина и покой, — откровенничает Игорь, сходу отпивая половину. — И я не импотент, если что. Наедине с собой… эм… в общем, с дрочкой проблем нет, но с Сашей не получилось. Петя возвращается в исходное положение. Жалея, что у табуретки нет спинки, на которую можно откинуться, смотрит на смущённого пацана из-под привычно взъерошенной чёлки. Пете никак не хватает времени зарулить в барбер-шоп и обкромсаться. Пару недель назад, на рейде, один отчаянный схватил его за патлы. Не так, как Пете нравится, когда притягивают к себе для поцелуя или надавливают, призывая немедленно использовать язык не по его природному назначению. Вместо этого Петю попытались смачно уебать башкой об стену, кажется, вырвав в суматохе здоровенный клок. Так что в барбер он однозначно сходит. Вот прям на предстоящий выходной запишется. Утвердившись в нарисовавшихся планах, Петя осознанно смотрит на Игоря, кажется, миллион раз пожалевшего о спонтанном решении поведать о наболевшем. — Ты понял, почему это случилось? — решает смилостивиться Петя. Неловко на таком недо-завершении перескакивать на действительно важные вещи, ради которых они собрались. Разговор лучше закончить, тем более не то чтобы Пете не хотелось познакомиться с Игорем поближе. Этот ёбанный порыв стоило бы придушить на корню, но Петя, к собственному несчастью, никогда не отличался талантом из двух зол выбирать наименьшее. Да и пацана ему по-прежнему, чисто по-мужицки жаль. Мало какая девушка, хоть сколько-то себя уважающая, способна с пониманием воспринять тот факт, что у её любимого парня не встал на её прелести. Упал в процессе — куда не шло, всегда можно попытаться спихнуть на страх первого раза, плохое самочувствие или недостаточную психологическую подготовку, но чтобы совсем не встал… Это, конечно, тотальное фиаско, братан. После такого можно нехуёвую травму словить и начать ото всех девок за полкилометра шарахаться. — Потом, когда я нормально обдумывал ситуацию, появились некоторые подозрения, но я пока не могу их проверить, — Игорь трёт лоб. — А девчонка твоя что? — А что она? Офигела, конечно, что так всё получилось. Предлагала ещё разок попробовать, но я отказался, — бросается побитым взглядом: — Страшно стало, что опять облажаюсь. Вот именно об этом Петя и думал. Подобное мужское бессилие практически нереально пережить без последствий и бед с башкой. В воспоминаниях как по заказу всплывает его собственный провальный раз. И ладно бы с левой девчонкой из очередного пафосного клуба, когда понюхали-поебались-разбежались. В постыдном состоянии Петю застала на тот момент вроде как горячо любимая Нина. Нина, которая поначалу отказывалась, уперевшись, мол, противно ей спать с Петей в таком его конкретном невменозе. Она в то время уже практически не нюхала. — Сашка сильно загналась, типа с ней что-то не так. Решила, что некрасивая, — покончив со своим чаем, продолжает Игорь. — Я, конечно, её переубеждал. Да и Сашка… не уродина она, короче. Наоборот милая. Худенькая, невысокая, с короткой стрижкой и одевалась всегда… не как девчонки одеваются. Не любила платья с юбками, говорила, что ей такое не идёт. — Пацанка? Задумавшись, будто слышит это определение впервые, Игорь склоняет голову к плечу: — Да, наверное. Петю начинают посещать смутные догадки. Подавшись ближе, он смотрит на Игоря со внимательным прищуром, стараясь под развернувшимся углом заметить тайные указатели, которые до сего момента неведомым образом ускользали, но теперь могут подтвердить его теорию. На Петю смотрят в ответ, кусая губы и хмуря тёмные брови. Петя почти уверен — Игорь вполне себе годится на роль почитателя хуёв, пока не догадывающегося о своей тайной страсти. Причем почитателя максимально преданного своим идеалам, а не как Петя, когда член — заебись, но и мокрая киска — тоже очень хорошо. Вот уж Петя не думал, не гадал, что его незадачливый грабитель внезапно окажется неопределившимся служителем голубых орденов. С этого момента Петю интересует один вопрос: насколько далеко от этого понимания находится сам Игорь? А ещё — что с ним будет, когда осознает? Тут вариантов немного: либо себя спокойно принять, либо перетечь в состоянии латентной гомофобии. — Расстались? — Расстались, — констатирует Игорь. — А вы… как вы думаете, это нормально? — смотрит пристально, в душу заглядывает, чтобы не дай боже ему не попытались напиздеть. Петя же… А что Петя? Он, вообще-то, не сексолог и даже не ЛГБТ-секс-инструктор из НАТО, которому доплачивают в баксах за соответствующее обучение молодого поколения. Пете чужие внутренние терзания должны быть до пизды, потому что таким, как Петя Хазин, обычно с лихвой хватает собственных ебаных проблем. Вот когда их станет поменьше… короче, как только, так сразу. Всё скучно и прозаично. — Слушай, пацан, мы здесь вроде не для этого собрались, — берёт себя в руки, они и так потеряли уйму времени на бесполезную для расследования болтовню. — Рассказывай, с чем пришёл. Дело вроде близится к завершению, а там твой Бустер пускай шагает на все четыре стороны. Как раз бахнете пивка, обсудите все твои… заёбы. Меня этим грузить не надо, понятно изъясняюсь? — добавляет угрожающим тоном по старой привычке. Игорь смотрит будто бы с обидой, но сейчас по его мигом замкнувшейся роже трудно что-либо считать наверняка. На вопрос он кивает, отодвигает от себя давно опустевшую кружку и принимается рассказывать. Естественно, лаконично и сдержано, словно ситуация его не касается. Петя успел заметить, что Игорь в принципе из серьёзных ребят. Изъясняться предпочитает коротко, по факту, избегая воды и лишних подробностей. То ли не считает их значимыми, то ли намеренно умалчивает. С такими работается одновременно легко и очень сложно. Легко, потому что они сами, без помощи, вычленяют основную деталь, выстраивая повествование вокруг неё. Сложно, потому что замолчать о чём-то важном такие свидетели просто обожают. Хер из них потом вытянешь, мучая сопутствующими вопросами и цепляясь за мельчайшие оговорки и заминки в складном рассказике из трёх предложений. — Я правильно понимаю, что всё это время ты сам подсекал за их притоном? — уточняет Петя, еле держась, чтобы не перейти на ор. Игорь отводит взгляд. — И ты видел, как они с заднего двора, используя мешки для строительного мусора, что-то куда-то тащили поздно ночью? — Игорь мелко кивает. — У меня два вопроса: как ты на них вышел и какого хера ты вообще в это полез? Ни на один из них Петя, ожидаемо, не получает ответа. Никакого, потому что Игорь молчит, упрямо смотря своими пронзительными голубыми глазами и не реагируя ни на одну из арсенала рабочих провокаций. У Пети формируется всё больше опасений на счёт этого пацана. Осознав, что за попытку ограбления ничего ему не будет, Игорь смелеет, демонстрируя свой истинный неукротимый нрав. Ощущение такое, будто с ментами и расследованиями он имеет дело каждый грёбанный день. Не попался ведь каким-то образом, хотя Петя с ребятками регулярно тусил неподалёку, контролируя обстановку! Это основательно выводит из душевного равновесия, Петя злится и психует. Раньше, в Москве, не побрезговал бы прибегнуть к какому-нибудь из обожаемых скользких методов. Угрозы, запугивание, давление — всё хорошо, если это приносит необходимый результат. Ничего из вышеперечисленного Петя сейчас не может наложить на пацана, которого видит второй раз в жизни. Размяк сухарик под питерскими проливными дождями. Размяк. — Скажите, как там Игнат? Он в норме? Петя из упрямства думает ответить той же монетой и промолчать, но Игорь, качнувшись вперёд, добавляет: — Ответьте, Пётр Юрич, не будьте козлом. Эту просьбу Петя, ладно уж, готов великодушно удовлетворить. Просто потому, что в самом деле старается не быть совсем козлом горным и бородатым. Беспокойство за друга — чувство благородное, хорошее. Игорь, как-никак, помог. Главное, чтобы теперь выстраивающейся операции не помешал, объявившись, когда не надо. Её в ближайшие дни предстоит утвердить у начальства. А после — понеслась! Петю от ожидания предстоящих событий бьёт нешуточный мандраж. Давненько он так на переживал. Как-никак, крупную лабораторию под его предводительством накрывать собираются. — В порядке твой Игнат. Жив, здоров, орёл. — Вы обещали организовать нашу встречу. Я свою часть договора выполнил, — напоминает Игорь, со скрипом по старым доскам отодвинувшись на табуретке. — Ещё б ты не выполнил, — усмехается Петя и добавляет: — Скоро увидитесь, не ссы. Свою часть плана Игорь выполнил на «ура». Петя не нашёл, к чему прицениться, хотя, не кривя душой, пытался отыскать. Уже тогда ему показалась подозрительным чужое спокойствие, сосредоточенность и общая собранность. Игорь не переживал, по двадцать раз уточняя детали короткой операции, не суетился, действуя на нервы, и не переспрашивал, что будет, если он вдруг ненароком оплошает. Игорь со спокойствием монаха позволил нацепить на себя петлички, под Петиным контролем несколько раз проговорил завуалированные вопросы, которые должен был задать пришедшему за баблом Бустеру, и описал состояние товарища (удивительно для себя подробно). План Игорь перевыполнил, в процессе какими-то своими непонятными способами умудрившись утвердить тайную встречу, на которую вместо Игоря к взвинченному до предела Игнату явился Петя, чтобы перетереть по фактам, без лишних ушей. Немудрено, что с прорезавшимися способностями Игорь не понёсся в полицию, а для начала решил поковыряться самостоятельно. Первый этап плана, включающий в себя ограбление несчастного прохожего, попавшегося под руку, Петя по сей день считает верхом идиотизма, разжигаемого юношеской убогой уверенностью в собственных бесконечных силах, но без него у Пети не было бы того дела, что есть сейчас. Так что куда проще успокоить себя, типа, всё в этом мире происходит не просто так и Пете суждено было стать жертвой чужой самоуверенности. — Ещё есть что рассказать? — на всякий пожарный уточняет Петя, не слишком рассчитывая на положительный ответ. — Нет, товарищ майор, — дежурно отбривает его Игорь и, не заставляя Петю подбирать слова для более-менее культурного прощания, сам выходит из-за стола, ставит кружку в раковину и направляется в сторону коридора. Петя в это время отвлекается на телефон, завибрировавший сообщениями. Рабочие чаты — официально одна из самых бесячих вещей в его и без того бесячей жизни. Петя испытывает прилив раздражения от одного факта своего присутствия в ряде бесед, ежедневно напоминающих о себе бестолковыми вопросами и уточнениями от драгоценных коллег. Ещё хуже, когда эти самые коллеги решают устроить перекличку мемами. Часто бородатыми, идиотскими и не вызывающими ничего, кроме самовольно закатывающихся глаз. Петя подозревает, что выход на пенсию (если он доживёт) не принесёт столько наслаждения, сколько возможность со спокойной душой и накопленным злорадством снести все эти чаты к чертям собачьим. А пока приходится терпеть и, если отмечают в сообщениях, сдержанно отвечать. Игорь напоминает о себе шуршанием куртки и топотом кроссовок. Бросив телефон на столе, Петя торопливо выходит в коридор. Гостеприимного хозяина из него не получается, но проводить-то в любом случае надо. За окном сумерки полностью окутали город, спрятав многочисленные витиеватые улочки. Петя морщится. Что с этим лосярой может случиться? Дойдёт до дома, не подохнет. Ещё он за совершеннолетних пиздюков не переживал. — Хорошего вам свидания, Пётр Юрич, — накинув на голову капюшон, желает Игорь. До Пети не сразу доходит, о чём идёт речь, а когда доходит, он неровно усмехается и вскидывает подбородок. Так ничего толкового Игорьку и не посоветовал. Может, зря? Вдруг натолкнёт на правильные мысли, заодно от расследования немного отвадит. Пусть пацан лучше в себе копается да пласты сетевого порева изучает, чем во все эти преступные делишки суётся, излишне переживая за друга-товарища. Звучит как такой себе мотив раздавать советы, Петя рискует нихуёво отгрести по роже за свой длинный язык. С другой стороны, когда его это останавливало? Громов хватается за ручку, намереваясь выскользнуть за дверь. — Эй, Игорь, — прислонившись плечом к стене, Петя складывает руки на груди. — Попробуй-ка с парнем переспать, вдруг твоё окажется. Вскинув странный, абсолютно нечитаемый взгляд, Игорь опускает голову и торопливо, словно боится оставаться с Петей наедине, сваливает в темноту парадной. Опять сосед-шизоид лампочку выкрутил, сука старая! Щёлкнув замком, Петя уходит в комнату, где падает на диван, вытягивая гудящие после тяжёлого дня ноги. Сейчас ему предстоит большая умственная работа, никаких домашних свиданий. План операции надо разложить перед начальством на самом достойном уровне, чтобы ни единого сомнения не возникло. «По красоте» — как сегодня выдал Игорь, рассуждая про искусство ублажения женщин. Забавный он, пусть найдёт себе охуенного ёбыря и на этом успокоится, примирившись с собой и своими нетрадиционными предпочтениями. Петя порой сам удивляется, насколько у него всё в этой жизни просто и складно. Зато действенно. Ему, может, тоже ёбырь бы не помешал. Хотя бы на одну ночку. Разве он многого просит?